Арбалетчик с Тверской

В Праге повесились все от последнего обозного до генералов. Прагу грабили неделю. Мне не пришлось пограбить мои солдаты в грабеже тоже участвовали, но так слегка. Я установил посты и охранял пять домов — нотариуса и его материально обеспеченных соседей. Два плутонга отстояв на посту затем ныряли в город и отрывались на всю катушку. особо шла охота на женщин. Я же покупал то, что мне приносили. Затем на втрой день нотариус предложил мне создать на время грабежей коллекторской агентство и грабить указанных им лиц, но часть отобранного передавать ему для передачи кредиторам. И четыре оставшихся дня мы уже не грабили, мы восстанавливали справедливость. Наш капитан попытался наложить лапу на наши доходы, но был послан. По контракту все трофеи лично наши. Контракт подписал всё руки прочь от наших денег.

Самое обидное нас уволили из роты и попытались отобрать мой арбалет — обломались опять — достали бумаги я прибыл на войну со всем своим и оружием и доспехами. Уволили и солдат из тех двух плутонгов, что были со мной на том холме. Но меня эти глупости больше не волновали. У меня были деньги и Тилли согласился нанять меня с ротой в свое войско. Теперь правда надо было набрать эту роту. пока у меня было пятнадцать человек. Пятеро свалили посчитали, что с награбленными трофеями они прекрасно создадут крестьянское хозяйство и накупят коров, и будут на своем селе первыми парнями. Мое видение ситуации, что ближайшие тридцать лет пахать землю будет не модно их не убедила. Оставшимся не хотелось ходить за плугом или кормить коров им и здесь на войне наливали и кормили прекрасно. Плюсом шли женщины.

Теперь у меня стояла задача. Создать роту и окончательно подписать контракт с Альбрехтом. Этот человек будет на коне до 1634 года потому и надо держаться около умного человека. спросите кто такой Валленштайн и и почему держаться около него надо до 1634 года.

Альбрехт Венцель Эусебиус фон Валленштейн/Валленштайн (Вальдштейн, также Вальдштайн) (нем. Albrecht Wenzel Eusebius von Waldstein (Wallenstein), чеш. Albrecht (Vojtech) Václav z Valdštejna, 24 сентября 1583, Гержманице, Богемия (ныне — Краловеградецкий край) — 25 февраля1634, Хеб, Богемия) — имперский генералиссимус и адмирал флота (21 апреля1628) чешского происхождения, выдающийся полководец Тридцатилетней войны. Герцог Фридландский и Мекленбургский.

Вот и раз мы знаем, что в 1634 году его могут убить, то и посмотрим на его поведение и как он будет себя вести. Если хорошо то и можем и обломать императора Свщенной Германской Империи и не дать пресечься жизни Тилли.

Глава 5

Альбрехт да простят меня читатели за фамильярность с будущим адмиралом, заметил меня после той битвы с конной полусотней и когда меня вшибли из роты, предложил сформировать свою и заключить контракт с ним лично. Условия мне показались приемлемыми — оплата была не ниже, чем в остальных корпорациях и я согласился. Строго говоря у меня, не было особого выбора. у меняя были деньги и вроде бы можно было уйти и жить мирной жизнью. Но меня убедило в обратном не только мое послезнание но и наблюдаемая действительность.

Императорская власть отыгрывалась на горожанах и на площадях города каждый день ставили столбы — нет это не проводили электричество. Это для сжигания людей — ведьм и колдунов, атеистов и слишком богатых и строптивых. Инквизиция хватала людей по первому же доносу и затем пытки и никто не выдерживал допросов, сознавались все. Брали на себя любые обвинения лишь бы кончилась боль. Многие читатели скажут — нет не может быть сжечь сотни, тысячи людей, и никто даже не выступил против. Никому было выступать и некому было заступаться. Людей жгли все и протестанты и католики и Германия, и Франция и Англия и Шотландия — во всей Европе бушевала страсть к убийству — красивых, умных и богатых. Я не зря упоминаю богатство — состояние сожженного по приговору переходило к церкви. Кто сжег этого человека тот и становился владельцем его имущества. Почему я рассказываю об этом. Всё это коснулось и меня. Бывший капитан не успокоился и решил меня наказать — после увольнения у меня должна кончиться жизнь, но я стал капитаном и в фаворе у Тилли, моего же бывшего начальника это бесило, и он написал донос и сообщил Михель Клайн — чернокнижник и хранит у себя колдовские книги и хрустальный шар, посредством которого общается с Сатаной.

Почему меня не сожгли и не только не сожгли, но ещё и заплатили немаленькую сумму здесь всё достаточно просто.

У меня в комнате убирали каждый день и так как убирал не я, то уборка была качественной и к тому же у меня остались друзья в старом коллективе. Цену за трофеи я давал самую высокую и никогда не обманывал. Это меня и спасло и так к истории.

1 декабря 1620 года глубокая ночь — скрежет металла о металл разбудит и мертвого. Встаю и опять скрежет металла о металл, звуки доносятся из-за ставен. Беру арбалет нет не боевой у меня теперь новая игрушка арбалет на маленький — можно в кармане носить или в книге. вот и подхожу к окну и спрашивая — кто. Оттуда доноситься — Пауль. Один из моих товарищей по старой роте узнаю его голос. Открываю ставни и впускаю в комнату — раз пришел таким экзотическим способом значит дело серьезное. И сходу меня в лоб ошарашивает новостью— -Михель тебя хотят обвинить в атеизме и колдовстве. И на стол мешок кладет — открываю мешок, там пара книг и хрустальный шар. Спрашиваю — кто тебя послал ко мне. Никто не послал я должен это всё завтра утром тебе в комнату подложить и сразу сообщить капитану, и он тогда сообщит в инквизицию и тебя потащут на пытки.

Читатели не поверят мне, но все это началось не сейчас и продолжается уже более ста лет. Со времен гуситских войн это тянется. Типичная картина.

Германия XVII века. В землю на пустыре вкопаны столбы. Вокруг них штабеля брёвен. Загодя приготовлены цепи и вязанки хвороста. Народу на казнь собралось много, но столпотворение не предвидится. Это во времена ранних процессов со всех окрестностей собиралось по шесть-восемь тысяч зрителей.

Хозяева трактиров и постоялых дворов изрядно пополняли свои кошельки. Теперь острое зрелище приелось. Обгорелые проплешины на местах сожжений стали обычной частью ландшафта — настолько заурядной, что в диковинку это было только для иноземца.

Вот выхваченная наугад маленькая деревушка Рейхертсхофен. Здесь в середине XVII столетия охота на ведьм унесла пятьдесят жизней. Малонаселённый Вейзенштейн отправил на костёр за один лишь 1562 год шестьдесят три женщины. А в окрестностях Страсбурга с 1615 по 1635 год сожгли пять тысяч женщин и девушек.

Чаще всего список казнённых пополнялся постепенно. За один раз обычно сжигали по две или три жертвы. Таков был ритм «спокойных» времён. Зато во время всплесков истерии устраивались аутодафе, поражающие своим размером даже привычных ко всему немцев.

Хроника города Брауншвейг за 1590 год содержит очень яркое сравнение. «Место казни выглядело подобно небольшому лесу из-за числа столбов», — гласит хроника. Силу немецкого террора можно оценить особенно зримо, если мы одновременно, как бы с высоты птичьего полёта окинем взглядом разные места.

Мысленно перенесёмся в октябрь 1582 года.

19 октября в Реуте сжигают 38 ведьм, дюжина из которых местные богачки.

24 октября в Момпельгарде гибнут на костре 44 ведьмы и четверо колдунов.

28 октября в Тюркгейме сожжены 36 ведьм.

Каждый городишко отличился многолюдной казнью, ведя счёт жертв на десятки, — и всё это с интервалом в несколько дней. Поистине прав был французский судья Анри Боге, описавший около 1600 года свои впечатления: «Германия почти сплошь покрыта кострами, сложенными для ведьм. Швейцария также была вынуждена стереть с лица земли многие из своих деревень. В Лотарингии путник может видеть тысячи и тысячи столбов, к которым привязаны колдуньи». Сам Анри Боге орудовал в графстве Бургундия, где был верховным судьёй. Его стараниями сожжено 600 ведьм.

Другим странам было трудно угнаться за германскими княжествами. Тем не менее, и во Франции отмечены массовые казни. В Брианконе в 1428 году были заживо сожжены 110 женщин и 57 мужчин. В Тулузе в 1557 году сожгли 40 ведьм. Страшен был размах у самых первых процессов на юге Франции. Они сопоставимы по числу жертв с террором в немецких епископствах.

В Бамберге и Вюрцбурге — двух немецких городах — охота на ведьм началась в XVII веке почти одновременно и в короткое время унесла полторы тысячи жизней. В Бамберге было сожжено 600 ведьм и колдунов, в Вюрцбурге 900. Руководили террором двоюродные братья, имевшие титул «князь-епископ»: Филипп Адольф фон Эренберг и Готфрид Иоганн Георг.

Идейными вдохновителями были иезуиты. В первую очередь казнили тех, кто выделялся среди горожан красотой, богатством, должностью или хорошим образованием. Одновременно погибло много детей, которые ничем ещё не успели себя проявить.

16 февраля 1629 года в Вюрцбурге был составлен список, включающий 157 человек. Разумеется, он не полный, поскольку казни продолжались и далее. К общему удивлению исследователей, среди жертв было много мужчин.

Шла Тридцатилетняя война, и города были наполнены беженцами. Стоит обратить особое внимание, как много было уничтожено «чужестранцев».

'Первое сожжение: четверо. Жена Либера; старая вдова Анкера; жена Гудборта; толстая жена Гекера.

Второе сожжение: четверо. Старая жена Бойтлера; две приезжие женщины; старуха Шенкер.

Третье сожжение: пятеро. Музыкант; жена Кулера; жена прокурора Штира; жена щёточника; жена ювелира.

Четвёртое сожжение: пятеро. Жена Зигмунда Глазера, бургомистра; жена Брикманна; повитуха; старуха Рум; приезжий.

Седьмое сожжение: семеро. Приезжая девочка двенадцати лет; приезжий; приезжая; сельский староста из чужих мест; три приезжие женщины. Кроме того, был казнён на рыночной площади стражник, у которого сбежало несколько ведьм.

Девятое сожжение: пятеро. Вагнер Вундт; приезжий; дочь Бентуа; жена Бентца; жена Эйеринга.

Десятое сожжение: трое. Стейнанер, один из богатейших горожан; приезжие мужчина и женщина.

Одиннадцатое сожжение: четверо. Швердт, викарий собора; жена управляющего из Ренсакера; жена Стичера; музыкант Силберану.

Самые поздние казни относятся к 1631 году. От дальнейших преследований население Вюрцбурга и Бамберга спасла война. При подходе протестантской армии католические прелаты со своими сокровищами бежали в Кёльн. После 1631 года в Кёльне собрались: архиепископ Майнцский, епископы Бамбергский, Вюрцбургский, Вормсский, Шпеерский, а также аббат Фульдский. На новом месте фанатики организовали ещё одну охоту на ведьм.

Через несколько лет сожжения в доселе терпимом Кёльне стали беспокоить даже римского Папу, и он послал в несчастный город двух кардиналов, чтобы ослабить манию. Почувствовав поддержку Рима, здравомыслящие люди воспряли духом и сумели обуздать зарвавшихся гостей.

Историки находят мало оправданий свирепым епископам. В их пользу говорят только два факта. Во-первых, вюрцбургский епископ действовал под влиянием фанатизма, а не только алчности. Он лично распорядился о казни юноши-племянника, хотя в дальнейшем очень сильно скорбел по утрате.

Немецкий историк И. Шерр пишет: 'Казни, совершаемые разом над целыми массами, начинаются в Германии около 1580 г. и продолжаются почти целое столетие. В то время, как вся Лотарингия дымилась от костров… в Падеборне, в Бранденбургии, в Лейпциге и его окрестностях совершалось тоже множество казней.

В графстве Верденфельде в Баварии в 1582 г. один процесс привел на костер 48 ведьм… В Брауншвейге между 1590–1600 гг. сожгли столько ведьм (ежедневно по 10–12 человек), что позорные столбы их стояли «густым лесом» перед воротами.

В маленьком графстве Геннеберг в одном 1612 г. сожжены 22 ведьмы, в 1597–1876 гг. — всего 197…

В Линдгейме, насчитывавшем 540 жителей, с 1661 по 1664 гг. сожжено 30 человек. Фульдский судья колдунов Бальтазар Фосс хвастался, что он один сжег 700 человек обоего пола и надеется довести число своих жертв до 1000.

В графстве Нейссе (принадлежавшем епископству Бреславльскому) с 1640 по 1651 гг. сожжено около 1000 ведьм; мы имеем описания более чем 242 казней; между жертвами попадаются дети от 1 до 6 лет. В то же время в епископстве Ольмютц умерщвлено несколько сотен ведьм.

В Оснабрюке сожгли в 1640 г. 80 ведьм. Некий господин Ранцов сжег в один день в 1686 г. в Гольштейне 18 ведьм. По дошедшим документам, в епископстве Бамбергском при населении 100000 человек сожжено в 1627–1630 гг. 285 человек, а в епископстве Вюрцбургском за три года (1727–1729) — более 200; среди них встречаются люди всех возрастов, званий и пола…

Последнее сожжение в огромных размерах было устроено архиепископом Зальцбургским в 1678 г.; при этом жертвой святой ярости пало 97 человек. Ко всем этим казням, известным нам по документам, мы должны присоединить еще, по крайней мере, столько же казней, акты которых потеряны для истории. Тогда окажется, что каждый город, каждое местечко, каждое прелатство, каждое дворянское имение в Германии зажигали костры, на которых погибали тысячи людей, обвиняемых в колдовстве. Мы не преувеличим, если определим число жертв в 100 000 человек'.

В Англии инквизиция уничтожила «всего лишь» около тысячи человек. При Генрихе VIII сжигали прежде всего лютеран; католикам «везло» — их вешали. Впрочем, иногда для разнообразия лютеранина и католика привязывали друг к другу спиной и в таком виде возводили на костер.

В Италии, после опубликования буллы о ведьмах папы Адриана VI (1522–1523 гг.), адресованной инквизитору района Комо, в этом районе стали ежегодно сжигать более 100 ведьм.

Во Франции первое известное сожжение состоялось в Тулузе в 1285 г., когда одну женщину обвинили в сожительстве с дьяволом, отчего она якобы родила помесь волка, змеи и человека. В 1320–1350 гг. на костры в Каркасоне взошли 200 женщин, в Тулузе — более 400.

В Тулузе же 9 февраля 1619 г. был сожжен известный итальянский философ-пантеист Джулио Ванини. Процедура казни регламентировалась в приговоре так: «Палач должен будет протащить его в одной рубахе на циновочной подстилке, с рогаткой на шее и доской на плечах, на которой должны быть написаны следующие слова: 'Атеист и богохульник».

Палач должен доставить его к главным вратам городского собора Сент-Этьен и там поставить на колени, босым, с обнаженною головой. В руках он должен держать зажженную восковую свечу и должен будет умолять о прощении Бога, короля и суд.

Затем палач отведет его на площадь Сален, привяжет к воздвигнутому там столбу, вырвет язык и задушит его. После этого его тело будет сожжено на приготовленном для этого костре и пепел развеян по ветру'.

Историк инквизиции свидетельствует о безумии, охватившем христианский мир в XV-XVII веках: «Уже больше не сжигали колдуний поодиночке или парами, а десятками и сотнями. Говорят, что один женевский епископ сжег в три месяца пятьсот колдуний; епископ Бамберга — шестьсот, епископ Вюрцбурга — девятьсот; восемьсот было осуждено, по всей вероятности, за один раз сенатом Савойи… В 1586 г. в Рейнских провинциях запоздало лето и холода держались до июня; это могло быть делом только колдовства, и трирский епископ сжег сто восемнадцать женщин и двух мужчин, у которых исторгли сознание, что это продолжение холодов было делом их заклинаний».

О вюрцбургском епископе Филиппе-Адольфе Эренберге (1623–1631) следует сказать особо. В одном только Вюрцбурге он организовал 42 костра, на которых были сожжены 209 человек, в том числе 25 детей в возрасте от 4 до 14 лет.

Среди казненных были самая красивая девушка, самая полная женщина и самый толстый мужчина — отклонение от нормы казалось епископу прямым свидетельством связей с дьяволом.

Вообще, в казнях ведьм, фанатики проявили удивительную изобретательность. Гравюры и зарисовки того времени показывают разнообразие приёмов. Там женщину, прикрутив к лестнице, опрокидывают лицом в бушующее пламя.

Тут палачи кладут посередине костра деревянную дверь, на которой бок о бок лежат три ведьмы. Эти мученицы привязаны с таким расчётом, чтобы огонь долго обугливал босые ноги и добрался до тела только после того, как прогорят снизу толстые доски.

Чаще всего художник изображает классическое сожжение у столба. Но и здесь есть варианты. Женщины и девушки прикручены к столбу стоя или сидя, по несколько сразу или поодиночке.

Письменные источники позволяют сделать ещё несколько добавлений. В Майнце в 1587 году ведьму водрузили на поленницу, заколотив живьём в бочку. В Рейнбахе осуждённых привязывали к столбу и обкладывали соломой сверху донизу — так, чтобы они полностью скрывались из виду.

Известно, что и в других городах сжигали в так называемом соломенном шалаше. А вот в Нейссе была создана кремационная печь. За один только 1651 год в этой печи были зажарены заживо сорок две женщины и юные девушки. На достигнутом силезские палачи не успокоились. За девять лет мучительную смерть приняло около тысячи ведьм, среди которых попадались даже двухлетние!

Свой способ сожжения выработали в Шотландии. Здесь от процессов осталось много счетов на оплату дров, столбов, соломы — короче, всего, что нужно для казни. Очень часто упоминается смоляная бочка. Колдунью заставляли влезть в бочку высотою в половину её роста, потом привязывали к столбу и напихивали вокруг солому. Иногда в комплект поставок входили также уголь и просмолённая рубаха для смертницы.

Особо выделяется своей страшной натуралистичностью гравюра с казнью беременной женщины. Старинный автор взялся, в меру умения, показать, как от жара костра лопается живот, и ребёнок на глазах толпы вываливается в пламя. Палач при этом продолжает ворошить угли длинным шестом.

Подобные сцены действительно происходили в те жестокие времена. На острове Гернси, находящемся между Францией и Англией, костры пылали без малого два века подряд, вплоть до 1747 года; под казни была отведена площадь на перекрёстке Бордаж.

Многое из вышесказанного я не мог знать, но общую картину явления понимал четко — как только донос дойдет до инквизиции меня ничего не спасет. Впереди будет только костер — умирать опять молодым было совершенно не интересно. Никакого хайпа.

Значит надо придумать, что выходящее за пределы разумности. Вот и придумал я хохму. Раз капитан желает меня подставить не будет слишком уж плохо — подставить его самого. — Я возьму теб в роту сержантом, но до этого мы идем с тобой в инквизицию и сообщаем — ты убирал у капитана в сундуке и нашел эти вещи, спросил моего совета, как поступить и вот мы в инквизиции. И дополнительно сообщаешь инквизиции — что капитан готовит прошение к императору о проверке назначения и величину сумм вознаграждения за сообщения о колдунах и атеистах. Пауль — откуда ты знаешь об этом прошении его только вчера капитан диктовал.— -Я знаю всё, Пауль. Ты сделал правильный выбор заключив контракт со мной и ротой.

Пошли уже светает…

Глава 6

Поход в инквизицию не занял много времени, сейчас в Праге таких комиссий было несколько, но по имени монаха мы нашли нужную и с первыми солнечными лучами вошли в это так называемое святое учреждение. Вчера святые отцы снимали стресс — это если по-научному по-простому просто бухали как не в себя. Аромат в келье стоял специфический — дежурный монах слушал нас безо всякого интереса, такие просители у него были каждый день и не по одному десятками, но услышав свое имя поперхнулся святой ветчиной и немедленно задал вопрос — этот негодяй написал такое ложное прошение на действия монаха Ионы. Мы смиренно подтвердили — что да, этот негодяй считает, что святой отец Иона присвоил немало ювелирных изделий и практически каждую ночь посещает бордель «Ласточки». Вот такой негодяй этот капитан командир роты наемников Фридрих Фосс и мы как честные люди не смогли промолчать. И скромно умолчали о том, что десять процентов изъятого имущества предназначено нам за бдительность и принципиальность. За Фридрихом ушли сразу, нас придержали — предстояла очная ставка с этим негодяем. Мы просидели до обеда, но очная ставка не понадобилась — наш уже бывший капитан ныне еретик и негодяй и до кучи колдун спалился по полной. Уже при поверхностном обыске нашли и заявления на нескольких святых отцов и несколько хрустальных шаров и около полусотни различных книг мистической направленности и, собственно, при таких объективных доказательствах уже не нужны были свидетели и очные ставки.

Следствия Фосс не выдержал и сообщил ещё о группе еретиков и следствие во избежание каких-либо эксцессов просто приговорило и капитана уже бывшего ныне колдуна и черного мага и всех его товарищей к очищению огнем. Следствие было очень коротким — утром взяли и в обед уже они стояли у столбов. Ближе к вечеру нам выдали и наши десять процентов за разоблачение черных сил — получилось три тысячи талеров мне и моему свидетелю тоже перепало две тысячи талеров. Это было пять мешков серебра. мешки были небольшие из кожи, но мы ели утащили свою добычу. Итог бывшего капитана был закономерный — не рой другому яму, можно самому упасть.

Пройдя по краю и чудом не встав в огонь у столба у меня, окрепло решение ускорить формирование роты и не затягивая уйти в лагерь к Валенштайну, из военного лагеря святые отцы старались никого не цеплять. Им хватало и городских несчастных.

Формирование роты удалось ускорить. Мне нужны были два офицера это первый и второй лейтенант и нужен был прапорщик сейчас это реально человек отвечающий за знамя роты и со своим помощником прапорщик нес полную ответственность за сохранность знамени. По количеству солдат — здесь был огромный разброс можно было и сто человек набрать можно было и двести строгих ограничений не было. Три сержанта и скажем так нестроевые должности — это горнист, барабанщик и флейтист и хозяйственные должности — оружейник и пекарь/ в принципе можно было и не брать таких специалистов, но я решил, что ремонт и ковку лошадей лучше делать централизованно/ потому и набирал и портного, и сапожника. Из старой роты ко мне ушли все молодые солдаты и численность сразу прыгнула к полусотне. Уже сейчас можно было идти заключать контракт, но я решил все-таки довести численность состава роты до планируемой.

Штат роты я слизал у шведской армии самой передовой на то время. Четыре плутонга мушкетеров, два плутонга копейщиков и плутонг гренадеров, и плутонг арбалетчиков. Почему оставил арбалетчиков, ведь арбалет устарел, и те же шведы от использования арбалетов отказались. Всё дело в различии в применении — большие полки могли себе позволить иметь на вооружении только мушкеты и фузеи. Но что делать небольшой роте если придётся действовать в отрыве от главных сил и пошел дождь. В сырую погоду мушкеты выходили из строя и фактически превращались в дубины. Штыков пока не придумали вот я и придумаю эти самые штыки. Прошу прощения отвлекся. В сырую погоду стрелять из огнестрела невозможно — порох отсыревает и всё стрельба невозможна. Вот тогда и появляется необходимость в арбалетах и можно быть спокойным любой враг получит отпор. У шведов появились первые подразделения гренадеров и потому у меня в роте есть плутонг гренадеров — слабая, но замена артиллерии, которой у меня нет.

Основные затраты уйдут на оружие / мушкеты/ и однообразное защитное снаряжение — шлемы и кольчуги и всякого рода защиты рук и ног и горла. Конечно, эта защита не спасет от мушкетной пули в упор, но сейчас и осколки есть и холодное оружие ещё не ушло в прошлое. Так что защита и доспехи нужны.

У меня в роте планируется четыре плутонга солдат с мушкетами и вокруг них будут завязаны копейщики и гренадеры.

Деньги на мушкеты я нашел и даже хватило на однообразное снаряжение к мушкетам — перевязь с «апостолами» апостолов двенадцать вот и носят этих самых апостолов на перевязи на груди. И получилось взять двести шлемов одной партией и это было неслыханное везение — сейчас таких партий обычно не делают. Эти шлемы сделали по заказу французской наемной роты. Но рота ушла во Францию и сейчас у нас в противниках. Но скорее всего эти шлемы просто не выкупили денег не хватило. Вот и пошла вся партия на рынок в розницу по одному, но повторюсь мне повезло, и я успел выкупить все по оптовой цене. Ножи, кинжалы, мечи, сабли и шпаги у всех были разные, но тут уже я ничего поделать не смог. Пока не смог, но сё равно рота будет ходить со стандартным вооружением и доспехами.

До двухсот человек я, конечно, за неделю не успел довести численность роты, но и сотни хватило заключить контракт с Альбрехтом и по контракту я мог добрать недостающих и после фактического наличия оплата шла на всех. Сейчас только на тех, кто был в наличии. Особо будущего герцога восхитила моя идея однообразного вооружения и доспехов. Даже сейчас имея только стандартные шлемы, рота выгодно отличалась от остальных рот полка. Мы выглядели более солидно и как-то сильнее, чем остальные. Лагерь полка Альбрехта, но там в этом лагере были и остальные роты, находящиеся в найме у Валенштайна, был ошарашен тем распорядком дня роты, который предусматривал — утреннюю зарядку, общий завтрак, обед и ужин и главное постоянные строевые занятия и постоянные упражнения с мушкетами. Так никто не делал, считалось солдаты — наемники уже специалисты в военном деле. наплевав на общее мнение в роте на плац, выгоняли всех. И время с восьми до восьми было служебным — кроме субботы и воскресенья это были выходные для тех, кто выполнял учебный план. День начинался с построения на гимнастику и затем был завтрак и далее по расписанию либо строевые, либо оружейные занятия и да, мне удалось изготовить первые образцы штыков — часть штыков вставлялась в ствол мушкета и тогда невозможно стрелять и часть штыков присоединялась к стволу и тогда можно было стрелять. Пока проводилась испытания как удобнее и надежнее. На эти занятия по штыковому бою зрители не приходили. Эти занятия проходили в поле вдали от любопытных глаз. И конечно сапоги и снаряжение всё это постепенно приводили в пристойный однообразный вид.

Нас постоянно дергали — будущий герцог отжимал одно поместье за другим и для закрепления своей собственности на поместье сначала из этого поместья надо было выкинуть прежних владельцев. Этакий вариант недружественного поглощения образца тридцатилетней войны. Почему на эти мероприятия брали в основном мою роту. Внешний вид роты значительно отличался от внешнего вида остальных — моя рота выглядела прилично, остальные разбойники разбойниками. Для солидности брали нас, когда надо было пугать до полусмерти, брали других.

Но в ближний круг Альбрехта я попал из-за другого события. Из сундуков с имуществом у Валенштайна стали пропадать ценности, сначала по немного и по истечении довольно короткого времени стали тянуть золото и серебро уже в крупном размере, и никакие караулы не помогают и меняли роты, и ставили в караул только ближних всё равно пропадает и никоих даже предположений кто ворует не осталось. Все предположения перебрали, и даже святые отцы не помогли. Заколдованный круг.

Я в колдовство не верил. Совсем не верил. Потому как несколько раз участвовал в сьемках одной знаменитой передачи «Битва экстрасенсов». Передачу эту здесь в 17 веке никто не видел. Потому у меня эксклюзивное мнение мое единственное. Но есть у меня идея, как поймать вора.

Иду к Альберту и сообщаю — могу попробовать поймать вора — нужны мои умения. Он с ходу соглашается, больно его достали регулярные набеги на его сокровища. И его чувства понятны — человек из сил выбивается собирает золото- серебро и тут находиться ухарь и потихоньку половинит все собранные запасы.

Действовали в секрете ото всех — взяли шкатулку из резного дерева и на крышку нанесли надпись алмазы и внутри поставили устройство пружина выстреливала при открытии крышки шкатулки порцией краски которая окрашивала вора и смыть краску было невозможно.

Не мое открытие — подсмотрел в своем прошлом/будущем. Работал в кафе-подрабатывал студентом деньги нужны были на кафе и прочие вкусности и в том кафе увидел в бухгалтерии в сейфе коробочку с надписью на крышке «касса» и очень удивился. Даже спросил у кассира — у нас такая маленькая выручка. Нет сказала кассир — это для крыс. Ничего тогда не понял. Понял позже — ночью в кафе залезли воры и открыли сейф и нашли ту коробочку с надписью «касса» и открыли эту коробочку и стали проверять ну и проверили и стали все раскрашенные как клоуны и отмыться, так и не смогли. Полиция их так потом и нашла по раскраске. Денег в коробочке, конечно, не было — была особая краска — специально приготовленная для особых людей, которые путают имущество. Свое и чужое. Состава краски я, конечно, не знал, но оказалось такие краски существуют и сейчас в 17 веке. Но поиск краски занял сутки и сундуки опять обнесли. Тилли готов был рвать и метать. Как вариант повесить караул. Альберт хотел крови, и он получил виновника. Краску мне изготовил местный пражский искатель философского камня. В перерывах поисков философского камня этот химик учился на одном факультете со мной В Пражском университете потому и не побоялся изготовить требуемый состав.

Заряжал ловушку я сам, конечно, в идеале использовать порох, но и с пружиной получилось неплохо. Вечером перед сменой караула я с конвоем привез эту шкатулку как алмазы, отжатые по каким-то неведомым долгам у неустановленного иудея. Главное было, чтобы шкатулка была засвечена перед караулом и караул был извещен пропадут алмазы всех повесят. Всех, кто был в карауле. Жути нагнал Валенштайн изрядно. С ответным словом выступил личный телохранитель Альберта– некий шотландец по фамилии Горн. Из своего прошлого/будущего я помнил шотландец по фамилии Горн дослужиться у Валенштайна до полковника и предаст герцога в 1634 году и получит за предательство изрядную долю земли из владений герцога. Раз он был крысой тогда-то вполне мог быть и сейчас. Потому и ставили ловушку что бы он узнал и Горн меня не подвел…

Наступила полночь и сработала ловушка — засада сидела в шкафах ожидая сигнала и вот хлопок солдаты ломятся из шкафов и видят чудную картину — розовый Горн пытается скрытно убежать, но засада была многочисленной, да и под виселицу идти никто не хотел.

Горн связали и пошли смотреть, что с караулом. Караул из четверых солдат на двойном жаловании просто и безыскусно спали. Нашли и кувшин с сонным зельем. Нашли и сработавшую ловушку, алмазы искали долго и не нашли. Что алмазов не было, Альберт решил не сообщать широкому кругу заинтересованных лиц и оставить секрет хим. ловушки нераскрытым.

Самое сложное было не показать Горну, что подозревают именно его и караул пугают для отвлечения внимания.

Так я и попал в ближний круг будущего герцога и у меня теперь было двойное капитанское жалование ну и подарки к датам и праздникам. Вот поместье мне не подарили и ладно пока идет война не до сельского хозяйства, будем жить с меча.

А там, когда война кончиться и будет мне пятьдесят то и буду сидеть в имении и разводить малину или картошку. Как повезет.

Только до того окончания войны ещё дожить надо. Средний срок жизни на войне три-четыре года так что впереди у меня одни приключения и походы.

Да, Горн казнили по солдатскому обычаю — повесили на тележных оглоблях. Суд был собрали выборных и уже они и приговорили Горна к повешению.

Почетной смерти от пули Горну не выдали. Вот так предатель получил свое и не сможет теперь предать Валенштайна.

И по итогам этого дела с розыском и разоблачением злодея засунувшего свою руку в карман будущего герцога получилось следующее. Был разоблачен злодей и при его обыске и обыске в его фургоне и комнатах были обнаружены практически все похищенные ценности и что особо поразило Альберта были найдены маленькие серебряные ложечки из обеденного сервиза, которые считались потерянными очень давно ещё до приезда Горна к Валенштайну и этот факт прошел мимо всех. Вот не буду хвалиться и только я понял, что это значит. Надеюсь, читатели и вы догадались в чем здесь изюминка. Если нет, то специально для Вас. Ложечки были украдены до приезда Горна к Альберту и Горн не имел возможности эти маленькие серебряные ложечки украсть. И раз мы их всё-таки нашли в вещах Горна — эти ложечки туда подложил кто-то другой. Тот, кто опасался обыска всей свиты и караула. И этот кто-то очень близок к Валенштайну, и он ещё предаст. Что же теперь у меня есть занятие кроме ротного командования теперь надо найти того, кто воровал до Горна и конечно продолжит это черное дело.

Тогда в 1634 году герцога многие предали и получили награды, те кто не предали тех убили вот и у меня теперь судьба зависит от судьбы Альбоехта.

Была ли мне награда повторюсь — имения не дали, но роту перевооружили и купили все доспехи как я хотел и теперь рота действительно была вооружена и обмундирована как я хотел.

Мушкеты были новые и однотипные — делал один мастер и по одной мерке. Почему важно, чтобы мушкеты были одного калибра и размера, потому что тогда они будут стрелять с одинаковой силой будет что-то вроде стандарта. Обмундирование и доспехи — это ради форса. Ну и красиво. Знамя нам вручал сам Тилли и этот ритуал вошел в традицию с моей подачи вошел и стало традицией герцог вручает знамя каждой роте, вошедшей в его армию. В моем прошлом/будущем эту армию назвали бы частной военной компанией — типа «Вагнер». Но сейчас в 1621 году это просто найм герцога и воюем мы не за герцога мы воем за императора. Император и платит пока за всё.

Но слегка забегая вперед можно сказать одно — Валенштайн придет к тем же выводам, что и я. Впереди очень долгая война и надо создавать армию и военные предприятия, производящие и оружие, и продукты. Без оружия не повоюешь и без продовольствия никак. Вот и будут созданы мануфактуры создающие и оружие и доспехи и сукно. Имения же будут производить продовольствие.

Впереди много чего будет пока мне же нужно было сопроводить обоз в фамильное гнездо Альбрехта и передать груз по назначению.

Вот так мы в очередной раз попали в переплет. настоящий груз увезли совсем другие люди мы же просто были отвлекающий маневр. Даже обидеться на Альбрехта не получается, за то, что не предупредил. Мы были знакомы всего несколько месяцев и потому я пошел отвлекать внимание, а более близкие повезли золото и серебро. Опасности вроде никакой, на нас некому нападать, все протестанты выдавлен очень далеко. Только ведь был предатель Горн и остался ещё по крайней мере один, кто подкинул ложечки. Значит и сейчас не всё так безоблачно.

Рота подготовилась по полной выкладке и так как мушкеты, конечно, хорошо, но по всей видимости нас ждет ближний бой, потому в повозках под тентами и сидят арбалетчики и гренадеры. Этакая передвижная засада.

И мушкетеры тоже у меня с секретом. У них в специальных сумках вместо пуль лежат гренады и они/мушкетеры/ тоже подготовлены к ведению гранатного боя. И каждый мушкет снабжен штыком и нападающих ждет ещё один сюрприз. Мушкетеры дадут залп из ружей, затем дойдет до гранат и затем будет команда — «примкнуть штыки» и противника ждут импровизированные пики. И хотя погода дождливая и срывается снег у нас есть ещё и арбалетчики под тентами в повозках. Вот вроде всё продумано и на каждый ход противника есть наш контрход. Но всё рано на душе неспокойно и потому будет ещё один момент защиты для неожиданного отпора атакующему противнику. Это будет секрет до наступления момента «х».

Утро началось с погрузки сундуков с золотом и серебром. Именно тогда я и понял мы отвлекаем внимание. Содержимое сундуков не пересчитывали и сундуки опечатывали без присутствия казначея. Это было существенное нарушение устоявшихся правил. Да и сами сундуки были слишком старые для хранения столь ценного груза и некоторые даже не имели замков. Вот отсутствие замков и позволило мне догадаться, что мы фальшивый проект, но убивать нас будут всерьез. именно это и было обидно умирать за булыжники которые собрали и бережно погрузили в эти сундуки. Присяга есть присяга потому повезли эти фальшивые грузы как настоящее золото и серебро. Не останавливаясь у трактиров и постоялых дворов.