Арбалетчик с Тверской

Арбалетчик с Тверской

Глава 1

23 мая 2023 года небо было ясным и в Москве стояла отличная солнечная погода. Дождик, который начинался утром — утром же и закончился и было свежи и солнечно. Ещё не началась жара это летнее чудовищное действо, когда нечем дышать и дым от горящих торфяников заставляет кашлять каждые несколько минут или горящий лес в Рязанской области тоже не самое приятное воспоминание. Но сегодня ещё нечего не горит, асфальт под ногами не проваливается и вообще сегодня самый счастливый день в моей жизни — у меня свидание с Катей. Это девушка просто чудо, и я счастлив, что на меня обратили внимание и согласились позавтракать со мной. надеюсь этот завтрак перерастет во что-то большое. До кафе на Тверской мне идти недалеко я живу практически на Тверской мой дом в Газетном переулке. Правда я живу у родственников, но это разве меняет дело. Я москвич и живу на Тверской.

У дома стоит компания мигрантов, и они что-то шумно обсуждают и в середине компании стоит пацан лет пятнадцати и вид у него обескураженный. Взгляд мечется из стороны в сторону и видно, что у него явно отобрали и телефон, и планшет и сейчас выворачивают сумку, даже не сняв эту сумку с плеча этого парня. Грабить в девять утра на Тверской это уже даже не беспредел — это глупость — полицейские же на каждом шагу. Достаю свой смартфон и набираю телефон экстренной связи и успеваю сказать — грабеж на Тверской и на уточняющий вопрос — где именно — уже ответить не успеваю. Сразу темнота…

Не было никакого белого света в конце туннеля. Не было встреч с высшим разумом — ничего не было. Была сначала тьма и затем появился свет и постепенно в глазах стало светлее, и я стал видеть. Лежу я у стены даже скорее сижу и вижу впереди себя толпу людей они кричат на незнаком мне языке. Сразу мысль — это же мой родной чешский язык. Что за ерунда какой родной чешский у меня родной немецкий. Тьфу какой чешский какой немецкий язык, у нас же в институте — английский язык преподают. И что я делаю здесь, я должен быть в кафе с Катей, но окружающий меня мир не ассоциируется с Москвой. Это какая-то провинция и как я сюда попал. Что за чудеса.

— Мирослав, вставай сейчас будет самое интересное. С трудом принимаю вертикальное положение. Вспоминаю и ещё один фрагмент — я студент Пражского университета и у меня скоро экзамены — сдам экзамены и бакалавр философии.

Крики нарастают и из окна пражского магистрата на мостовую летят тела, и только навозная куча не дает разбиться насмерть нескольким из падающих. И опять воспоминание — сегодня 23 мая 1618 года. Да, я попал в исторические времена — только вот выжить удастся не всем. И куда мне теперь податься. Видимо придется идти в армию. Здесь правда армия весьма условное понятие.

Сейчас надо добраться до дома — мой дом здесь в Праге это помещение под крышей — летом жарко, зимой холодно. Но дешево относительно дешево, но по сравнению с другими вариантами — приемлемая цена.

Итак, кто я — Мирослав Малый и мне уже двадцать лет, и я студент философского факультета Пражского университета и мне скоро сдавать экзамены на бакалавра философии, но видимо не судьба. Я протестант и мои предки в прошлом веке были сиротками. Это другими словами — чашники или гуситы. Они вдоволь порезвились в сражениях с католиками, и они добились Реформации. Но теперь те времена почти забыты — мои предки упокоились в могилах родители тоже ушли и не увидят этого ужаса, что грядет.

Я же не буду ждать пока в Прагу придут иезуиты и начнутся опять процессы против еретиков. Живем мы в очень своеобразной стране. В пределах Священной Римской империи.

Империя включает всю Германию, Чехию, Силезию, Эльзас с Лотарингией, Австрию, кусок Венгрии и пр. В общем, циклопическое государство. Правит династия Габсбургов, которые ближайшие родственники другим Габсбургам, правившим в Испании. Вроде бы для императора такой страны все должно быть замечательно. На практике — не очень.

Дело в том, что империя является настоящим лоскутным одеялом из земель с очень разным статусом. Королевства, епископства, вольные города, герцогства, отдельные мелкие владения. В общей сложности в 17 веке империя состояла примерно из 1300 (тысячи трехсот) самостоятельных владений. Многие правители дробили земли между наследниками. Отсюда жуткая раздробленность. Были довольно крупные территории с сотнями тысяч жителей, например, Бавария или Саксония. Но типичным «королевством» было владение с замком короля и пятью-шестью окрестными деревнями. Иные правители не стеснялись служить по военной или гражданской части у более могущественных соседей. Буквально, приехал король домой, зарплату привез. Думаю, бродячий сказочный сюжет «а в это время мимо проезжал принц» растет как раз из там-тогдашней ситуации; когда принцев в стране несколько тысяч, шанс столкнуться с кем-то из них на дороге был вполне реален. Реальной самостоятельной силой из этой толпы обладают, конечно, немногие. Но могущественных князей хватает, чтобы сделать власть императора довольно ограниченной. Можно сказать, что чем-то хоть по каким-то меркам существенным правят человек триста. Однако реальными правителями империи были семь властителей, входивших в Коллегию курфюрстов. На начало 17 века это были архиепископы Майнца, Кельна, Трира, король Богемии (западной Чехии), граф Пфальца, герцог Саксонии и маркграф Бранденбурга. Кроме них богатством и силой обладали еще человек где-то 5—10 князей, для нас будет важна в первую очередь Бавария. Курфюрсты, среди прочего, избирали императора. По традиции это был Габсбург, но могли теоретически выбрать и не его. Мнение императора, безусловно, учитывалось (действительно учитывалось), но только в своем домене (в основном Австрия) он мог быть уверен, что его распоряжения выполнят с вероятностью больше, чем 50%. Теоретически существовали механизмы принуждения зарвавшихся князей, например «имперская экзекуция» — когда по решению Рейхстага кого-то толпой принуждали к благонравию. Но на практике это не работало так, что кто-то приказал, все побежали исполнять, уж очень много было самостоятельных сил. Или не самостоятельных, но с толковыми кукловодами за спиной. Причем, чтобы окончательно все запутать, эти владения имели разный набор прав, по-разному устроенную хозяйственную жизнь, правители крайне запутанным образом были связаны друг с другом родственными, дружескими связями или, наоборот, враждой. Как легко догадаться, экономика всей этой конструкции тоже была такой, что без ста грамм не разобраться.

На весь этот бардак накладывались вопросы религии. Габсбурги были добрыми католиками, но кроме них в Германии было полно протестантов. Мало того, протестанты внутри себя делились еще и на лютеран и кальвинистов, причем при случае жрали друг друга почти с тем же энтузиазмом, что католиков. Причем степень религиозности у людей была разной, от искреннего фанатизма до «Я так люблю Иисуса, что продаю его только задорого». В 1555 году в Аугсбурге заключили соглашение, гарантировавшее лютеранским правителям (но не кальвинистам!) легальность. В Аугсбурге провозгласили принцип «Чья земля, того и вера» — то есть, каждый князь сам в своем муравейнике командир. Вопрос состоял, конечно, не только в том, как правильно славить Иисуса, но еще и в том, кому денег заносить. Католическая церковь с практической точки зрения — это старая надежная фирма, но протестантизм позволял больше вольности и меньше трат. Причем соображения искреннего стремления к истине и совершенно земные свары за земли, привилегии и деньги переплетались на диво плотно, никаких концов не отыщешь. Аугсбургский мир в целом работал, но вот на местах конфликтов (включая в той или иной степени вооруженные) было полно.

Снаружи обстановка тоже была довольно запутанной. Испанские Габсбурги в те времена правили без шуток чуть не половиной известного мира, и в Германии вовсю пользовались родственными связями, пытаясь поставить политику империи в фарватер собственных интересов. Они в тот момент вели борьбу с восставшей частью Нидерландов (упрощая, Бельгия осталась испанской, Голландия бунтовала), и одновременно старались обложить и изолировать Францию (но пока впрямую не воевали). В качестве «дикой карты» выступали шведы, которые пока сидели тихо, но потом они еще сыграют.

История началась с чешского вопроса. В 1611 году курфюрстом Чехии стал, по совместительству, император Матиас. Чехи себе короля выбирали (естественно, не все, только специальные представители сословий), но единожды выбранный король правил всю жизнь. К 1617 году Матиас заметно одряхлел. Детей у него не было. Нарисовался вопрос о наследнике, во-первых, имперского престола, а во-вторых, чешского трона. Чешский вопрос надо было разрешать раньше, потому что Матиас от этого поста отказался. Серьезным кандидатом считался эрцгерцог Фердинанд. Это был двоюродный брат старого Матиаса, моложе его лет на двадцать. Фердинанд был последовательным католиком, и чешским протестантам его кандидатура не слишком нравилась. Но для самого Фердинанда чешский трон был чрезвычайно важен. Дело в том, что Богемия была одним из семи курфюршеств, и это была протестантская территория. То есть, на будущих выборах императора, которые, естественно, проходили после смерти Матиаса, Фердинанд, будучи католиком, получал решающий голос от протестантов. Голоса трех католических курфюршеств у него и так были в кармане, так что, пролезши на трон в Праге, он без альтернатив закреплял за собой трон империи. В качестве альтернативы на чешском престоле рассматривали Фридриха, курфюрста Пфальца. Тот был кальвинист, и по этой причине тоже многих не устраивал — в Богемии вообще был очень пестрый религиозный состав, и кальвинист не нравился ни католикам, ни другим ветвям протестантов. Была еще партия, хотевшая выбрать Иоганна Георга Саксонского (тоже протестант); тот был всем хорош, но не желал идти на чешский трон, считая, что получит больше геморроя, чем плюшек. В результате католики оказались более сплоченными и целеустремленными, представителей Богемии тщательно обрабатывали в индивидуальном порядке, кому-то обещали пряников, кому-то показывали кнут, обещали любые гарантии, в общем, административный ресурс — он и в XVII веке административный ресурс. В итоге та часть дворян, которая была согласна на эрцгерцога Фердинанда, выбрала его.

Выборщики понимали, что вообще-то они только что посадили на трон протестантской области истово верующего католика. Отыграть назад было уже нельзя, но можно было потребовать каких-то гарантий. Гарантией была «Грамота величества», документ, подписанный прежним королем, дававший чешским протестантам равные права с католиками. Фердинанд, не моргнув глазом, признал ее действие. Однако дальше он показал, что новая метла по-новому метет. Уже через несколько месяцев Фердинанд начал закручивать гайки. Имперским судьям дали полномочия присутствовать на всех местных и национальных собраниях, а над чешской прессой (тогда уже были газеты, не в современном виде, но вполне себе информационные печатные листки) устанавливалась цензура. Причем представителями императора были назначены пятеро человек, из которых два католика, зато ни одного настоящего лидера протестантской оппозиции. Чехи почувствовали себя ущемленными, и когда через некоторое время возникла пара относительно мелких чисто хозяйственных конфликтов между католическими и протестантскими землевладельцами, арест лидера «протестантской» стороны в этой тяжбе вызвал мгновенную реакцию: «Чешских людей обижают!» Тут реально имел место быть именно произвол чиновников на местах, это не был элемент имперской политики. Но рыбка задом не плывет, богемцы уже были уверены в том, что проклятые паписты на них наехали и как на чехов, и как на протестантов.

Лидерами смутьянов были рыцарь, граф с чудесным именем Йиндржих (Генрих) Турн и другой граф, Андреас Шлик. Турн был более буйным и свирепым, он предложил просто замочить представителей императора и создать протестантское правительство. Шлику идея не очень понравилась, между ними состоялся диалог, по форме изящный, но по сути сводящийся к «Герыч, я че-то очкую. — Ты очкуешь, потому что ты лошара!» В итоге Турн собрал небольшую толпу из нескольких десятков дворян и вломился в пражский замок Градчаны, где заседали императорские представители. Протестантов отпустили, а с католиками, Славатой и Мартиницем, начали говорить. Ну как говорить, это была перебранка. Обоих обозвали предателями, Мартиниц отвечал резко, и в конце концов дворяне устроили то, что называется красивым словом дефенестрация. На самом деле, это просто выкидывание в окно, Славату и Мартиница на раз-два выкинули с шестнадцатиметровой высоты-ы-ы! Вслед за ними высвистнули секретаря. Мартиниц перед полетом завопил «Помоги мне, святая Мария!» Протестант Кински, посмеиваясь, сказал, «Ну посмотрим, поможет ли», и перегнулся через подоконник поглядеть, после чего изумленно вскричал: «Боже мой, Мария им помогла!»

Божественная помощь пришла в виде большой мягкой кучи навоза, в которую все трое и приземлились. Мария действительно помогла, но показала, что на небесах не лишены грубого чувства юмора. Правда, в процессе полета католики успели побиться о стены, а сверху принялись кидать всякие предметы, но все трое все же ухромали с поля бранной славы Чехии, отделавшись одной сломанной ногой на всех. Мартиниц убежал, а Славату чуть погодя поместили под арест.

Собранный сейм я не посещал — меня и не должны были приглашать не тот у меня, но новости распространялись как лесной пожар.

Мятежники созвали сейм и утвердили новое правительство из тринадцати человек. Также было объявлено о создании армии во главе с графом Турном. Из Чехии выгнали иезуитов, а повстанцы принялись быстро забирать города и веси, распространяя мятеж на всю Чехию. Удивительно, но конфликт, вовлекший почти всю Европу и причинивший ущерба на уровне мировых войн, возник из такого криминального фарса.

Эрцгерцог Фердинанд, который уже видел себя королем, обнаружил, что трон еще надо отобрать. Пользуясь связями с испанскими Габсбургами, он быстренько достал из рукава наемную армию (войска нашли во Фландрии, деньги в Испании) и отправил ее в Чехию. Но тут у него неожиданно появился соперник. Курфюрст Пфальца (земля на западе Германии) Фридрих, молодой и дофига амбициозный, полагал, что он будет очень хорошим королем Богемии, гораздо лучшим, чем какой-то Габсбург.

Парень был юный, романтичный и здорово витал в облаках. Его жена, английская принцесса Елизавета, была та еще гламурная киса, она подзуживала его, заявляя, что она хочет быть королевой, а ты лузер и немужик, если не попробуешь. Пфальц был богатой землей, собственно, Богемия и Пфальц были самыми богатыми землями империи, и заявление о готовности прислать чехам на помощь наемников чехов очень обрадовало. К тому же, повстанцев решил поддержать герцог Савойский из северной Италии. У повстанцев по этому случаю случился взрыв энтузиазма. В августе в Чехию с разных сторон вошли наемники императора и наемники, собранные герцогом Пфальца. Повстанческих наемников возглавлял Эрнст фон Мансфельд, знаменитый наемный генерал, авантюрист, один из главных персонажей начала войны. Он как раз был на мели, стоял перед угрозой роспуска своих наемников, а тут такой случай, подходящая война. Начал он с успеха, осадил Пльзень и взял его. Тем часом Турн с чешским войском вытеснил имперцев от Будвейса. Вообще, на этом этапе больших сражений не было. Сражения, на самом деле, тогда вообще не слишком любили, потому что, ну, мы все преданы делу веры и монарха, но если убьют, кто будет любить монарха и хранить преданность делу веры? Стороны маневрировали, осаждали друг друга и радостно грабили. К тому же, вовсю работал принцип «Ноу мани — ноу фанни»: пока жалование не выплатили, надрываться на службе не будем. Генералы были в целом солидарны с солдатами, но по другим причинам: большая битва — это лотерея, ее можно выиграть и сорвать банк, но можно и проиграть. Ну, и вообще — «Ты не мог выиграть эту войну за десять лет, а я всех победил за три недели! — Идиот, ты за три недели загубил войну, которая кормила нас всех десять лет!»

Для меня всё было просто и ясно — будет долгая и кровавая война. Раз уж католики решили уничтожить нас еретиков то они не остановятся. У меня от предков остался арбалет и старый шлем вот в таком наряде я записался в армию и попал в роту арбалетчиков и получил свое место в палатке. Это в переносном смысле — палатки не было и спать приходилось у костра или на постоялых квартирах. Пока нас ещё пускали в дома переночевать.

Глава 2

Вот так и маршируем день за днем. Имперские войска отсутствуют и скорость освобождения равна скорости передвижения. Все ликуют и радуются исходу католиков что довольно глупо. Сейчас император отойдет от первого шока и кинется к своим испанским родственникам и те пришлют свои знаменитые терции и будет нам порка. Сейчас все привыкли к бескровным победам, с испанцами такой номер не пройдет. Хотя в этих терциях — испанцев по крови меньшинство будет. Наемников полно из Ирландии и Германии, но марку и наемники держат.

Как я нанялся в армию — всё было просто. Вербовочный пункт и два вербовщика — записали, что у меня есть из оружия и доспехов и спросили не беглый ли я. Нет не беглый — студент Пражского университета, из оружия — арбалет и сорок болтов, из доспехов — трехчетвертной комплект брони. Потому и платят мне — пять флоринов в месяц и нет вычетов из оплаты. Если бы у меня не было оружия и брони — мне выдали бы из армейских запасов, но высчитывали б из оплаты и моей доли трофеев. В моем случае мне ничего не выдавали и высчитывать нечего.

В войсках я с начала июня — экзамены сдавать не стал, не увидел смысла в учении — из своего прошлого — будущего знаю, что ближайшие тридцать лет здесь в Европе будет бушевать война и почти все, кого я знаю погибнут — в боях, от болезней, от голода. В армии тоже не сахар — но здесь будет шанс. Эмигрировать — везде буду лишним, своих умных хватает, чернорабочим не хочу. Будем бедовать здесь в Священной Германской Империи — война — это всегда шанс подняться по социальной лестнице или погибнуть, погибнуть шансов больше.

Вот так всё и началось. Выдали мне сразу пятнадцать талеров в пересчете те же пятнадцать флоринов. Разница в том, что флорины /которые настоящие флорины — из золота/ имперские флорины или талеры из серебра. Цена одна — вес разный, золотой флорин — 5, 4 грамма золота, серебряный талер — 27 грамм серебра. Старые солдаты говорят, следующий раз деньги не скоро дадут, всегда задерживают. Обычай такой. Потому все на самоснабжении. На трофеях.

Маршируем по дороге, хорошо тому, кто скинул свою броню на повозки или есть помощник — павезу нести тяжело и тактическая единица у арбалетчиков два человека. Один с арбалетом другой павезу таскает.

Что рассказать о грузе, который на меня нагружен. Начнем с арбалета, затем сорок болтов / это не болты как следует из названия, это короткие стрелы из дерева или железа/, затем железный шлем, хаурбек с кольчужными чулками и кольчужные рукавицы, затем идет прошитая стеганка штаны и сапоги из дубленой кожи. Плюс котелок и продукты, и запчасти на арбалет. Нагружен как верблюд я прикидывал вес примерно 30 килограммов, /понятно здесь в 1618 году мера веса другая, но для удобства считаю в килограммах/. Переход за день если без форсирования реки, то около двадцати километров. Или чуть больше если селение рядом. Ночевать в поле никто не хочет.

Идем скорым маршем — нашему отряду дали команду блокировать город Будвейс / это Богемия/. Небольшой город мы блокировать смогли, но взять уже не хватает сил. Нас всего три роты и огромный обоз маркитантов и жен солдат. Пушек нет и потому и штурма городских стен нет. Предместье мы сначала ограбили и потом сожгли. Доложили, что сожгли блокированные в Будвейсе имперские войска, но правда другая сами сожгли по пьянке. Блокада города идет не шатко не валко. Сил, чтобы полностью блокировать город у нас нет и потому осада ведется с нескольких направлений, но между ротами можно пройти и провезти что угодно. Потому осажденные питаются лучше, чем мы. День начинается с завтрака — у кого есть еда, потом наряд идет к баррикадам, которые служат осадными укреплениями и изображает осадные действия. На ночь остается только караул. Остальные прочесывают окрестности в поисках продовольствия, дров и удовольствий.

Вопрос к читателям — от чего на войне самые большие потери — от пушек, ружейного огня, от ударов холодным оружием. Правильный ответ — самый большой урон на войне наносят болезни. Обычная дизентерия уносят жизни каждый день и если ещё и тиф начнется, то может погибнуть очень много народу. От чего такие повальные эпидемии от немытых рук и отсутствия чистой воды. Нет туалетов нет кипятка и всё поехало. Сначала один — два заболевших, потом счет идет на десятки и сотни и приходит тиф. У нас пока тифа не было, но дизентерию уже видно невооружённым взглядом. В нашей роте уже заболели все офицеры и сержанты.

Да про роту надо рассказать. Рота сейчас называется компания. В роте из офицеров есть капитан, первый лейтенант и второй лейтенант, прапорщик / он действительно всегда носит знамя в бою и так как рации и телефоны отсутствуют знаменем подают сигналы к перестроениям и к атаке или отступлению/. Сержанты — один старший и два младших сержанта и сто человек рядовых, рядовых на двойном жаловании, капралов. Арбалетов пятьдесят и пятьдесят павез. Вот собственно арбалетчиков должно быть пятьдесят и помощников с павезами тоже пятьдесят. Еще и горнист и барабанщик и ещё человек десять. Но у нас сразу был некомплект и сейчас когда началась эпидемия дизентерии осталось ещё меньше.

Пока шли пока строили баррикады ко мне прибился Франтишек тоже парень из Праги только он был разнорабочий и записался в роту, чтобы изменить судьбу. Ему выдали кожаную куртку и башмаки, копье и старый меч и назначили носить павезу. Только у меня не высчитывали за оружие и доспехи, у Франты же из трех талеров оплаты на руки выходил один талер остальное уходило в оплату за оружие и доспех.

Так мы вдвоем последнее время и жили. Собирали дрова и искали продовольствие сторожили баррикаду и готовили еду — у меня был котелок у Франты желание и умение готовить. Франте не нравилось пить кипяченую воду и руки мыть он тоже не любил. Мои нотации о микробах были восприняты с ухмылкой, но при мне гигиену парень соблюдал. Вот только отойдет и пожалуйста пьем воду из реки. Итог закономерный — сидим в кустах и диарея, и с каждым днем всё сильнее и состояние всё хуже. Уже Франта и встать не может. Ругаться было бессмысленно. Надо было спасать товарища. У меня здесь в этом времени только один товарищ — Франта. Но как спасать — у себя в 2023 году это не составило труда — упаковка таблеток из аптеки и проблема решена. Но здесь в 1618 году нет таких таблеток, аптеки есть, только лекарства меня пугают — то ртуть, то свинец. С такими лекарствами и болезней не надо. И каждое лекарство стоит как крыло самолета. Надо что-то другое придумывать. А ведь есть такое лекарство только надо найти чайную заварку.

В одной компании слышал я историю. В очень тяжелой жизненной ситуации / дело было на Колыме в 1938 году / у моего деда началась дизентерия и жить ему не оставалось уже шансов, и только его товарищ не сдавался и нашел чайную заварку. У блатных нашел и пока те отсутствовали в бараке и забрал. Блатные были «социально близкие» потому и имели и чай, и спирт, и сало. У бывших красных командиров было только одно, право умереть на общих работах. Что дед делал на Колыме — был награжден в Гражданскую Якиром вот и стал «врагом народа». И дружок его туда же попал. И бедовали они на Колыме до 1941 года потом «красные командиры» понадобились. Те, кто доносы писали они только по доносам мастера были. Вот так чайной заваркой и вылечили дизентерию. Рецепт там простой просто жуешь и глотаешь заварку. Принцип не знаю, но по рассказу деда помогло. Только надо найти заварку с чаем сейчас трудности. Вещь дорогая и довольно редкая. В Европе чай не выращивают, везут из Китая и Индии и потому чай очень дорогой. Сейчас больше пиво пьют и более крепкие напитки. Ещё морс или компот. Чаю в свободном доступе нет.

С другой стороны, у наших врагов в городе полно купеческих складов и лавок и не может быть, что бы не было чая.

Сегодня ночью у меня свободное время и значит можно попробовать проникнуть в город и достать чай. На самом деле я не буду покупать ни чай ни что-либо другое. Под покровом темноты проникну в город, городские стены позволяют это сделать одному и в темноте и поищу лавку с экзотическими продуктами и сломаю замок и добуду из склада чай и что ещё там будет полезного.

Так Франте всё хуже и хуже он уже не имеет сил дойти до кустов и уже просто лежит и доходит.

Готовимся в ночной выход. Арбалет мне там не нужен. С собой у меня два ножа. Нож — это название — по размерам это полусабли и моток веревки, ещё десяток болтов. Голова неприкрыта, шлем здесь останется и из доспехов только стеганка она не так стесняет движения.

Тихо обхожу нашу баррикаду. Часовые весело проводят время. Подползаю к городской стене и начинаю наблюдать. Вот и караван. Ночью в город обязательно проходит караван с припасами и пока все часовые на городской стене отвлекаются на новости и товары пришедшие с прерывателями блокады я начинаю подъем по городской стене. Вот здесь мне и понадобились болты, городская стена не монолит и полно трещин, вставляешь болт в трещину и используешь это устройство как ступеньку и потихоньку поднимаешься на городскую стену. Ещё до всех этих событий я бывал в Будвейсе и знал одну лавку с экзотическими товарами и расположена эта лавку в одном квартале от городской стены. Вот в эту лавку и лежит мой путь.

В тени домов прячась от света я пошел к лавке. Вот и лавка двухэтажный дом, в первом этаже лавка и склад, второй этаж жилой. Перемахиваю через забор и вот совсем небольшой внутренний дворик. И замираю от негромкого голоса. Курт это ты. Его нет дома. Старый дурень на стене дежурит. Вот так номер — ломать замки не придется. Молодая жена ждет сердечного друга. рывком открываю полуоткрытую дверь и сразу заламываю руки неверной жене купца, и эти руки связываю веревкой. Дверь на засов.

Теперь за поиски. Вот короб с чаем и вот емкости с черным перцем. Это что, мама родная — это ведь кофе. Как я соскучился по кофе. Так берем кожаный мешок и складываем туда чай упакованный в пакеты и кофе в мешочке и второй мешок — туда черный перец в мешке и мешок с деньгами из кассы. Город если мы возьмем все равно ограбят. Будем считать я взял свою долю.

Обратный путь был легче. Вниз с городской стены опять по веревки и быстрым шагом к своему лагерю. Хорошо осажденные не проводили свои вылазки, и я спокойно добрался сначала к своей баррикаде и затем в лагерь и сразу к Франте и сразу пару щепоток чая заставил прожевать и проглотить. Затем костер и греть воду. Вода закипела и полпакета чая в котелок и накрыл котелок пусть заваривается. Чайный аромат пошел такой, что с ног сбивает. Но никто не заинтересовался этим ароматом. Те кто был пьян, те спали — кто резвый ещё был — гуляли у маркитанток.

Так и поил я Франту черным густым чаем и кормил заваркой. И это народное средство помогло. Не соврал мой прадед. Дедом я его для краткости звал. Пока Франта набирался сил приходилось крутиться за двоих. Через неделю Франта встал и стало легче. Урок не прошел даром. Теперь только кипяченная вода и руки, вымытые до скрипа. вот так и шло время в осаде этого города Будвейса.

Город так мы не взяли. Пришли имперские войска. Наемники под флагом Священной Германской Империи, и мы получили урок. Ночью мы легли спать ещё войском короля Фридриха, а проснулись уже в войске Габсбургов.

Что случилось ночью. Ночью наши капитаны переметнулись на сторону императора — как я и говорил деньги были уплачены только за три месяца и больше ни одного талера мы не видели. Императорские генералы предложили и больше, и сразу и вот капитаны переметнулись к императору. Присягу мы давали капитану нашей роты и такой переход из одного лагеря в другой было делом обычным.

Только когда меня записывали в новый платежный список — то записали на немецкий лад — Михель Клайн так дальше и пошло — Михель Клайн до самого конца этой долгой войны. С верой вопрос вообще не рассматривался — служи и служи. Только не рассказывай о своей вере и том, что она более верная, чем другие. Да и в солдатской среде на эти вопросы было наплевать. Главное оплата и поменьше сражений.

Франта не отходил от меня и теперь таскал снаряжение Франта и мне стало полегче смотреть по сторонам.

Имперцы так стремились в победе, что вторая армия выступила в поход, даже не дождавшись прибытия командующего. Временно её возглавил полковник Иоганн Эусебиус Хуэн. Часть армии составляли закалённые в боях предыдущих войн кавалеристы и прибывшие с венгерской границы гусары и гайдуки, но большинство было набранными на скорую руку пехотинцами. Общая численность армии достигала 7000–8000 солдат.

Хуэн быстрым маршем прошёл через земли Моравии, власти которой заняли нейтралитет, хотя при этом молчаливо поддерживали мятежных чехов. Де Бюкуа догнал армию только 3 сентября, когда она уже вступила в пределы Чехии. Имперцы шли прямиком на Прагу, чтобы раз и навсегда покончить с чешскими протестантами. 6 сентября им удалось захватить Немецкий Брод. Защищавший город небольшой отряд чехов сопротивления не оказал. Через два дня, дождавшись де Дампьера, де Бюкуа продолжил наступление.

Вот в Немецком Броде мы в первый раз наткнулись на атаку кавалерии. Сейчас атака кавалерии пехотинцев в поле — это всегда разгром пехоты и победа кавалерии. Мы попали под удар на переходе, и все побежали, бежать, собственно, было некуда и люди бегали по полю, и кавалеристы поочередно рубили бегущих. Как я и говорил ранее обычная практика. Мне умирать не хотелось и страха перед кавалерией я не испытывал и потому остановил плутонг, из плутонга осталось три арбалетчика и пятеро с павезами и мы стали стаскивать телеги обоза в круг. Мирослав Малый тоже помнил рассказы прадеда тот помнил рассказы своего деда тот был чашник и сиротка и участвовал в гуситских походах. Значительное место в тех рассказах занимал передвижной лагерь гуситов из специальных повозок и как сиротки лихо валили всадников находясь в своем передвижном укреплении. У нас в наличии не было специально устроенных повозок и не было укреплений, было десяток повозок и арбалеты. Но как говориться — нет графини, значит пользуем горничную. Пока всадники гоняли бегущих мы устроили импровизированное укрепление и приготовились к обороне.

Кавалерия выбила всех бегающих по полю солдат и гражданских и развернулась к нам. Было той кавалерии немного с полсотни всадников, но гонору было у тех всадников на полк.

Лава развернулась и пошла на наше укрепление и лошади не стали перепрыгивать повозки развернулись, и всадники с трудом восстановили строй. Первая атака провалилась. Пока конная масса крутилась у повозок мы не теряли время и вынесли из седел пяток всадников. Особых лат на конных не было потому болты легко убивали кавалеристов.

Вторая атака и снова лошади не идут на оглобли, которые торчат во все стороны. Пока кавалерия восстанавливала строй мы поставили импровизированные рогатки.

Снова неудача и снова у кавалерии выбывает пяток всадников и очень настойчивые нам попались противники — опять идут в атаку. Но не всё коту

масленица, бывает и Великий пост. В народном пересказе это звучит так — не всё коту масло и творог, бывает и мордой о порог.

Пока перестраиваются кавалеристы расскажу, что такое павеза.

Что такое павеза — Паве́за (павез, павиза, павиз, павезе) — тип щита, широко применявшийся пехотой в боевых действиях для защиты от лучников и арбалетчиков. Щит был прямоугольной формы, нижняя часть могла иметь овальную форму. Павеза часто снабжалась упором, иногда на нижнем крае делались шипы, которые втыкались в землю. Обычно через середину щита проходил вертикальный выступ (изнутри — жёлоб) для усиления конструкции. Ширина павезы составляла от 40 до 70 см, высота — 1—1,5 м. Щит изготавливался из лёгкого дерева и покрывался тканью или кожей. Павезы часто расписывались эмблемами с геральдическим или религиозным содержанием.

Глава 3

Полусотня опять собирает строй — не желают оставить последнее слово за нами. Тем хуже для них, пока мы тут ворочали телеги я слегка посмотрел, что на телегах имеется. Вот и обнаружил любопытный ящик — в ящике перевозили гренады это прообраз наших современных гранат сейчас с этими тяжелыми ручными гренадами в бой ходят гренадеры. Откуда эти вещи в обозе неизвестно, но нам повезло, что я эти штуки нашел. Теперь нужно добыть огонь и поджигай фитиля, и кидай в конный строй посмотрим, как лошадям понравиться ручная артиллерия. С огнем всё плохо ни у кого нет. Спичек сейчас не производят, хочешь огня добудь его сам. Кремень и кресало наше всё. Франта начинает добывать огонь я же ищу запасной фитиль. Одновременно случилось три события — я нашёл фитиль, Франта добыл огонь, и кавалерия пошла в атаку. Фитиль пришлось выбросить и поджигать фитили на гренадах от пламени небольшого костра, который развел Франта. Гренад было восемь штук — сначала я поджег фитили у трех и сразу же закинул эти три гренады по одной в конный строй. Кидать надо было быстро, не раздумывая — на гренаде очень короткий фитиль. Очень тяжелые штуки эти гренады. Эти гренадерки — полые чугунные шары, заполненные обычным порохом и снабжены коротким фитилем — зажег и сразу кидай. Это действительно так — я кидал по одной и если первая рванула на земле, то вторая и третья ещё пока летела. Опять полное расстройство конного строя и опять у кавалеристов потери. Но они никак не хотят успокоится и опять идут в атаку. теперь уже и франта готовиться метать эти шары и вот они рядом в полет один за другим уходят наши ручные ядра и грохот взрывов опять забивает слух. Кавалерия уходит на рысях я же с Франтой иду собирать трофеи. Никто из тех, кто был со мной за баррикадой из телег не идет с нами. Все трофеи наши с Франтой. И это немало нам достается пять трехчетвертных кавалерийских доспеха и четыре кавалерийских пистолета. Теперь эти трофеи надо донести до скупщика и продать за вменяемую цену и тогда у нас будет соя повозка и пара лошадей. И нам не придется тянуть всё это на себе. Кроме того, у Франты под Прагой невеста. Ну, как невеста девушка— –«за» вот родители «против». Сейчас мнение девушки вообще никого не интересует. Убегать из дома чревато неприятностями. Но теперь Франта солдат и жаловаться на него и призывать к порядку и некому и незачем. Потому волокем это трофейное добро к скупщику. Взмокли, но доставили и узнали — цену нет, потому как много таких трофеев. Посылаем этого мошенника — да именно туда куда Вы подумали и уносим все доспехи к своему костру. Теперь надо продавать самим, но мы никогда не торговали и знаний таких нет. Сидим кипятим воду в котелке и готовимся варить суп.

Тут к нам пошли гости просто косяком пошли и по одному разобрали наши трофеи. Мы продавали дешево, но всё равно получилось в несколько раз дороже, чем в скупке. После всех этих торговых операций на руках у нас почти тысяча талеров — 1054 талера если точно считать. Это почти три килограмма серебра и да ещё одна новость — теперь я капрал и под моей командой плутонг — это двадцать четыре человека. Двенадцать арбалетчиков и двенадцать человек с павезами и копьями. Это в идеале так будет. Сейчас у меня три арбалетчика и пять бойцов с павезами. И платить мне будут десять талеров, что, конечно, приятно, но платить в срок не в обычаях этого времени. Прямо беда какая-то. После того, как Франта чуть не умер от диареи то теперь он фанат чистых рук и моет свои руки постоянно и это радует. Парень делает выводы из произошедшего. Ночь проводим во сне по очереди. Больно много денег у нас в мешке. Утром нас навещает скупщик и предлагает телегу и пару лошадей по цене кареты герцога и скакунов типа арабских. Скупщик послан опять туда же. И отпросившись у капитана отправляемся на рынок. Телега пятьдесят талеров и к ней тент из холстины еще пять талеров и пара лошадей. Лошади обычные ни разу не верховые и за всё вместе — двести талеров. Туда вошла и упряжь, и котел для приготовления пищи. Кто будет править этой повозкой. Этой повозкой до Праги будет править Франта после свадьбы с Маришкой его невестой управлять повозкой и готовить нам обед будет жена Франты Маришка. Как-то так. Затем отправились за одеждой и броней и новыми болтами за всем сразу. Сменили одежду и сапоги, и новые стеганки и шлемы. денег осталось около двухсот талеров, но мы теперь просто краса и гордость роты. Почему мы не сдали трофеи и не ждали своей доли. Нас не включили в состав получателей долей из трофейного имущества. Да бывает и так, и теперь эти жмоты, которые нас вычеркнули из состава дольщиков — кусают локти. Но сделать нечего нельзя мы сами собираем трофеи и сами эти трофеи реализуем и теперь при наличии повозки мы можем выбирать покупателя и не скидывать скупщику по цене лома.

Пока мы ходили по рынку и лавкам и приводили себя в порядок — на рыночной площади ставили виселицу и мы успели к оглашению приговора. Вешали троих — они убили лавочника и ограбили лавку, вынесли всё, что было ущерб триста талеров — приговор смерть через повешение. Казнь никого не взволновала — подумаешь дело житейское эти трое хотели жить лучше за чужой счет и вот они уже висят. И потерпевший католик и преступники католики. Никакого преследования за веру. Только за грабеж и убийство. Боя за город не было. Мы просто промаршировали к городу и стали лагерем в пригороде. Опять лагерная жизнь — мой плутонг ворчит и не хочет кипятить воду и мыть руки потому капает выгребные ямы для внедрения в сознание мысли — проще мыть руки и пить кипяченую воду. заставить ходить оправляться в выгребную яму это отдельна проблема — ответ всегда один раньше такого не было, зачем сейчас дополнительные заботы. Болезни — это наказание от Бога, к чему уклоняться от Бога это ведь неправильно. Ходили жаловаться на меня местному попу и сами попали под наказание — теперь постятся и молятся. оказалось католическая церковь не отрицает наличие микробов, но для простоты понимания просто считает мытье рук обязательным без объяснения причин. Просто надо. Но разговор всё равно был, спросили откуда про микробов знаю сказал студент университета — прокатило. Больше никаких претензий. Набрали новых солдат — арбалетов нет потому мне дали только бойцов носить павезы и копья. Провожу строевые занятия — на занятия приходят зрители офицеры и сержанты окрестных рот. Удивляются почему занятия без барабана. Нет у нас барабана, строевые приемы и повороты — это целая наука и команда «налево» иногда изучается часами, затем и «направо» столько же. но ещё Фридрих Энгельс писал — строевые занятия вырабатывают чувство локтя и боевого товарищества. Или ещё напишет — Энгельс ещё не родился. у меня теперь репутация крутого строевого командира и уже родилась легенда, что я служил в испанской терции и там нахватался знаний. Противоречие с возрастом никого не останавливает и вот уже есть очевидцы моей службы в испанском войске. Сейчас испанская пехота — это очень крутое войско. Не только очень храброе, но и очень умное. Построение испанской терции имеет много особенностей и производиться с большим числом математических вычислений. Существуют специальные таблицы, по которым строится терция и там применяются сложные математические формулы. Раз меня учили в испанской терции то и я храбрый и умный. Не спорю и не отрицаю, и не подтверждаю эти рассказы и получаю ещё бонусов. Мне повышают оплату- теперь это двадцать талеров в месяц. Очень хорошо деньги никогда не помешают. И на волне этих успехов мне вяжут ленту сержанта. теперь мне не надо стрелять из арбалета мне надо успеть проследить за двумя плутонгами и в строю, и на постое, и в базовом лагере. Теперь у меня на руках будет пятьдесят упертых парней, которые считают себя крутыми воинами и мнение сержанта для них не обязательно. Палки возвращают и скромность, и вменяемость, после палок вся крутость исчезает, но теперь надо оглядываться. Зло на меня хранят с десяток наказанных и яро желают мести. Но за драку вешают без разговоров потому только мысли и желание убить незаметно в бою. так что никого нельзя оставлять за спиной. надежда только на Франту. Он после свадьбы чумной и слегка поглупевший от счастья.

Пока война лениво разгоралась, Фридрих Пфальцский собрал протестантских князей на сходку в Ротенбурге. Он ожидал сочувствия и содействия, но просчитался по полной программе. Двадцатиоднолетнего защитника протестантизма восприняли как опасного психа, который подставляет всех протестантов своими эскападами. Денег никто не дал, войск тоже, сколачивать протестантский союз против императора сумасшедших не нашлось. К тому же, всем было очевидно, что Фридрих не только за веру борцует, но еще и домогается королевства. И мы, значит, должны тратить деньги и рисковать головами, чтобы какой-то молокосос корону надел? А в чем наш гешефт? Это не большая политика, это кидалово какое-то, дай вам Бог здоровья, но выгребайте сами.

Настала первая военная зима. Фридрих провел ее, пытаясь сколотить союз. От герцога Савойского он получил много добрых слов, но денег и войска тот не дал. Англичанам Богемия была до лампочки. Альянс как-то не складывался. С другой стороны, пока все шло хорошо, начались волнения в Силезии и Моравии, повстанцы расширяли зону влияния. В общем, Фридрих пока не беспокоился. Между тем в марте произошло важнейшее событие. В Вене скончался император Матиас.

Эрцгерцог Фердинанд понимал, что ввиду будущих династических неурядиц бунт в Чехии надо побыстрее заканчивать. Он предложил всеобщую амнистию и гарантию свобод в обмен на прекращение огня. Чехи не поверили и от мира отказались. Они дочистили, собственно, Чехию и двинулись на Австрию.

Удивительно, но повстанцы действительно смогли вплотную подойти к Вене. То, что позже не удалось ни шведам, ни французам, почти получилось у буйных бунтовщиков и банды наемников. Однако Фердинанд проявил завидную силу воли и стойкость. Он остался в Вене и держал осаду небольшими силами. А всего через четыре дня после прихода Турна к воротам Вены фортуна круто повернулась. У Саблата, недалеко от Будеевиц в южной Чехии состоялась первая большая полевая битва Тридцатилетней войны. Не офигеть что, пять тысяч имперцев против трех тысяч наемников, в общей сложности две тысячи погибших. Ничего интересного там не произошло, разве только там впервые засветился на поле боя Альбрехт фон Валленштейн, которого скоро каждая кошка знать будет. Но в Праге напугались, и Турна отозвали из Австрии. В общем, блицкриг не вышел. И с этих пор война постоянно разрасталась, вовлекая новые и новые земли и государства.

Итак. На дворе начало 1619 года. В Богемии сидят протестантские мятежники, поддержанные курфюрстом Пфальца. Старый император умер, и Священная Римская Империя ждет выборов нового.

Летом 1619 мятежники были на пике успехов. Кроме Богемии, они заняли Моравию, Силезию (крупная область севернее Чехии, в нынешней Польше) и Лузатию (а это уже в современной Саксонии). Все эти области объявили о конфедерации для защиты интересов протестантизма. Избрание эрцгерцога Фердинанда чешским королем аннулировали. Помощи ожидали от курфюрста Пфальца Фридриха, восторженного юноши, витавшего в облаках, и от князя Трансильвании Бетлена Габора. Габор был по устройству головы нормальный такой рыцарь-бандит, у которого в распоряжении имелась сразу Трансильвания. Поэтому, когда у соседа началась смута, он тут же поддержал мятежников и вторгся в имперскую часть Венгрии, принявшись ее грабить. Габор справедливо полагал, что сейчас империи просто не до него.

В общем, у чехов случилось настоящее головокружение от успехов. Как же, только что Вену осаждали, и это еще у нас Пфальца и Трансильвании в союзниках не было. А втроем-то мы огого! Граф Шлик, единственный, похоже, хомо сапиенс в этой команде, советовал выбрать королем курфюрста Саксонии. Тот был реально стойкий защитник имперских свобод и неплохой дипломат и, последнее по перечислению, но не по значению — протестант, поэтому Шлик на него нацеливался не для того, чтобы сделать реально королем Швейкенланда, а для того, чтобы на переговорах о мире Богемию представлял человек, не замаранный какими-то тяжелыми косяками и авторитетный. Для поиска компромисса Иоганн Георг Саксонский действительно был идеальной фигурой, его уважали и католики, и протестанты. Но в Праге всем было накласть на компромисс, там уже хотели просто нагнуть Вену на выгодные условия мира, и вместо прагматичного Иоганна Георга выбрали романтичного балбеса Фридриха Пфальцского.

Проблема даже не в том, что Фридрих был восторженный болван, а в том, что у него окружение было такое же. Советник-авантюрист и жена — воплощение оборота «тупая [овца]». Эта дамочка отмочила исторический афоризм про королей и капусту («Я лучше буду есть капусту с королем, чем ростбиф с курфюрстом»), и вместе с советником они уломали Фридриха. Тот согласился ехать в Богемию несмотря на то, что весь остальной двор был решительно против. Вообще, в Пфальце почти все сказали «караул!», когда Фридрих согласился брать трон Богемии. Во-первых, никто бы никогда не позволил одному человеку брать сразу два курфюршества из семи (Пфальц уже есть, плюс Богемия), при том, что они по отдельности самые богатые в империи. Во-вторых, уж точно никто не дал бы это делать романтическому вьюношу. Ну, и в-третьих, Пфальц — это стратегически важный район на Рейне, перехватывавший «Испанскую дорогу», линию коммуникаций между испанскими владениями, собственно, в Испании и в Нидерландах, а заодно один из крупнейших торговых путей (собственно, река Рейн) и наконец, просто богатый кусок. То есть, любая смута приводила к тому, что за эту область должна была начать отчаянно рубиться как минимум Испания, а возможно, еще и Франция, и вообще все, кому хотелось пограбить. Главное-то, до сих пор, чтобы выиграть в лотерею жизни, Пфальцу вообще и Фридриху в частности не надо было делать вообще ничего — просто сидеть на месте и изредка приторговывать собой в качестве «транспортного узла». А теперь испанцы получили превосходный, просто-таки на блюдечке поднесенный повод оккупировать Пфальц и решить проблему дороги имени себя одним махом — они же, типа, после такого пердюмонокля не захватывают имперскую область, а помогают империи управиться с мятежниками. Но юный пфальцграф витал в облаках, он уже видел себя правителем двух богатейших областей империи и двух курфюршеств разом.

Летом 1619 Фридрих уехал в Чехию. Знал бы он, чем это кончится для него лично, для Пфальца и для страны…

Тем временем в остальной империи выбирали правителя уже не для Чехии, а для всего государства. Выборы (голосовали по традиции семь курфюрстов) проходили во Франкфурте. Эрцгерцог Фердинанд сидел в диадеме короля Богемии. Новость о его низложении там и избрании Фридриха еще не дошла до столицы, но корона была в руках мятежников, поэтому вот, в диадеме вместо короны, но все равно в качестве богемского короля. В общем, трое католиков сразу же голосанули за Фердинанда, саксонский представитель сделал то же самое. Последнее было формальностью, просто чтобы не ссориться с императором. Голос Саксонии тут ничего не решал, три католика плюс Фердинанд уже давали большинство. Ну, Фердинанд, понятно, подал голос сам за себя. Увидев такое большинство, за него же проголосовал посол Бранденбурга, хоть он и протестант. Остался представитель Пфальца, тот не хотел голосовать за Фердинанда и слил голос, отдав его герцогу Баварии, который вообще не выдвигался в императоры. Буквально к моменту окончания церемонии во Франкфурт привезли весть о низложении Фердинанда в Чехии. Но это уже не имело никакого значения, на трон сел Фердинанд — император.

Мы же сидели в городе прямо в столице и потихоньку воевали. Пока все эти преобразования и интриги были в политическом поле. Нам платили деньги вовремя и мне даже нравилось получать свои сержантские тридцать талеров и ничем не рискуя учить шагать деревенских оболтусов, возомнивших себя солдатами.

Но теперь мы маршировали по дорогам в сторону войны. Наша повозка в обозе под управлением Маришки тянулась за нами. Маршировали мы в сторону Праги, чтобы окончательно решить вопрос с новоявленным королем. Грязь и дождь наши постоянные спутники, но любой марш, когда ни будь заканчивается. Мы пришли к Белой Горе она реально белая из-за карьеров.

Объединенная протестантская армия насчитывала 10 тысяч пехоты, 6 тысяч рейтар (тяжелая кавалерия) и 5 тысяч венгерской конницы. Так же в армии чехов было 10 орудий. Значительную часть «чешской» армии составляли немцы, а чехов в ней было около четверти. Католическая армия состояла из двух частей: имперской армии, которой командовал Шарль де Бюкуа (валлонец на имперской службе), и армии католической лиги под командованием Максимилиана Баварского. Армия Бюкуа (14 тыс.) состояла из итальянцев, испанцев, валлонцев и немцев. Баварская армия (12 тыс.) также состояла из представителей самых разных регионов Европы, и даже отряд поляков, большую часть которого, вероятно, составляли запорожские казаки.

У протестантской армии было время укрепить свои позиции в инженерном отношении, однако во время форсированного марша к Праге армия была вынуждена оставить шанцевый инструмент (кирки, лопаты и т. д.). Командующий протестантов Христиан Ангальтский затребовал необходимое количество инструмента в Праге, однако ему было отказано, так как на это необходимо было выделить 600 талеров, а сделать это без санкции городского собрания было нельзя. Протестантская армия не смогла укрепить свою позицию, которая, впрочем, все равно оставалась крепкой: с фронта она защищалась речкой, справа упиралась в замок Звезда, а слева ограничивалась лесом. При этом сама позиция находилась на возвышенности, подъем на которую местами был труднодоступен.

Утром 8 ноября выпал сильный туман. Католики воспользовались этим и приблизились к позициям протестантской армии, однако атаковать не решились. Командующие собрались на военный совет, где решали вопрос, как им поступить дальше: стоит ли рискнуть всем и атаковать протестантов, занявших оборону, или лучше поберечь армию и отойти? Курфюрст Максимилиан и Тилли (фактический командир армии Максимилиана и один из выдающихся полководцев Тридцатилетней войны) рвались в бой, а опытный и осторожный Бюкуа сомневался, ведь католики не имели точной информации о позициях протестантов, а гибель армии под Прагой ставила под удар всю Австрию и Вену.

Глава 4

День сражения начинался с хмурой и даже дождливой погоды. Позицию нам выделили рядом с карьером и нарезали задачу препятствовать обходу нашего фланга. Никто из офицеров не захотел идти на самый край строя, так как никаких особых или героических событий там не предвиделось. Атака через карьеры была столь маловероятна, что нас туда отправили без прикрытия и батареи даже не рассчитывали траектории стрельбы в том направлении. Потому на карьере хватит двух плутонгов и сержанта. Воевать за победу католического императора — идея так себе, но деньги в полном объеме и в срок выплачены и нарываться на виселицу за неисполнение контракта дураков нет. Вот и маршируем на фланг. Будет битва или нет пока неясно. Активности ноль обе стороны сражения обдумывают стоит ли атаковать укрепленные позиции или пока и так сойдет. Солдаты ворчат и завидуют стрелкам из мушкетов и аркебуз — мол те вообще двенадцать раз за сражение не выстрелят, оплата же в несколько раз больше, чем у нас.

Что за несправедливость. Солдат ворчит всегда, что бы не случилось. Оптимально по мнению солдата действительность должна выглядеть так — оплату и контракт приносят в трактир и там среди бутылок и женщин с пониженной социальной ответственностью всё и происходит. В поле не надо выходить. Но суровая реальность полностью опровергает эти идеалистические солдатские представления.

И да они правы насчет мушкетеров. На практике мушкетёры обычно стреляли намного реже, чем это позволяла скорострельность их оружия, сообразуясь с обстановкой на поле боя и не тратя боеприпасов понапрасну, так как при такой скорострельности шанса на второй выстрел по той же цели обычно уже не было. Лишь при сближении с противником или отражении атаки ценилась возможность сделать как можно больше залпов в его сторону. Например, в битве при Киссингене (1636 года) за 8 часов боя мушкетёры произвели всего 7 залпов.

Несмотря на это будущее за огнестрельным оружием. Ноги разъезжаются по грязи. Команды готовиться к сражению так и нет. Холодно и промозгло. Никогда не думал, что такая погода может быть в Европе. Всегда считал, что грязь на дороге — это наша российская привилегия. Нет и в Европе полно грязи и плохих дорог.

Наконец мы выбрались на этот холм перед карьером. Перед нами карьер и через эти отвесные стены — пехота и кавалерия не пройдет. Обойти можно, но мелкий кустарник и молодая поросль деревьев тоже помешает атаковать нас. Да и будет ли сегодня сражение. Пока начнется бой мы тут околеем. Если с обратного склона нашего холма развести пару костров и отправлять греться солдат посменно вот если в этом смысл — есть и солдаты отогреются, и я заодно чай попью. Франта отправляется разводить костер и ставить котелок для кипятка. И первые пять солдат пошли греться. Через время получаю свою кружку с чаем. В кружке кипяток и сама кружка горячая, снимаю рукавицы и грею руки о горячую кружку — красота. Как мало надо человеку для счастья — руки согрел и хорошо.

Плохо, что у нас рота бедная и капитан не закупает мушкеты и контракт дороже был бы и славы больше. Черт, о чем, я — какая слава, на кой она мне. Просто выжить в этой мясорубке и то будет счастье и на флангах можно денег поднять и трофеи бывают. Меньше народа, больше кислорода. Сколько трофеев не возьми на огромную толпу выйдет меньше, чем здесь. А если сражение пойдет не в ту сторону и придётся резко начинать отступление, если честно говорить драпать, что было сил, то с фланга проще и легче свалить в сторону от разгрома. Ладно хватит стратегии смотрим на поле, ждем сражения.

Что там за шевеление левее той елки. Накаркал это разведка протестантов. Ну, все к бою. Вот они показались уже ближе. Залп и перезаражаете, и ждете, я с копейщиками метнусь и добью отставших живых. Беру с собой самых здоровых и бегом по кустам добивать оставшихся в живых. враг испугался больше нашего и бросив раненых убежал. Итак, здесь у нас четверо поймали болты прямо под самый обрез шлема. тут без вариантов. трупы освобождают от всего — от оружия и одежды, доспехов и денег. Продать можно всё. Мало того, я буду первый кто будет выкупать — у меня есть деньги и у меня есть повозка. Носить на себе дополнительный груз никто не будет, кроме того, деньги нужны для покупки вина и женщин. Пока не встретил ни одного человека, который б думал о будущем после войны.

Замечаю полосу кровавых пятен, тянущуюся в кусты. делаю знак и все по моей команде окружают этот кустарник. Сдаюсь, сдаюсь — я ранен. Выволакиваем из кустов мужика — действительно ранен, но не сильно болт прочертил глубокую борозду по скуле и конечно кровотечение очень обильное, так и кто нам попался. Судя по доспеху с золотой насечкой это, должен быть знатный воин. Спрашиваю — кто такой. И тихо обалдеваю от ответа — я нотариус, не убивайте, я дам хороший выкуп. Или сколько же ты хочешь предложить за свою жизнь. — Двадцать тысяч талеров и пять тысяч талеров лично Вам, сержант. Такие доводы сразу изменили мое мнение о судьбе этого пленного. Загвоздка была в другом — пленного у нас заберут сразу как мы выйдем к роте. Это даже к гадалке ходить не надо. Если в роте не заберут, то заберут полковники и наш выкуп уйдет другим людям. Наши возражения даже слушать никто не будет. Мы для полковника так мелочь.

Что делать. Нас здесь всего двадцать человек вместе со мной. Из двадцати тысяч мне по любому тысяча и пять ещё лично мои. Шесть тысяч талеров хватит выкупить дом в Праге и если сдавать в наем, то деньги будут.У меня контракт до конца года. Сейчас уже ноябрь. Давай рискнем. Доспехи идут плюсом к выкупу и всё что у тебя с собой тоже. За деньгами приду сам лично — пиши расписку и заверяй. Смотри не шути. Найдем и под землей. Нотариус есть нотариус. Бумага, перо и чернила нашлись у него с собой. Зачем он полез в эту бойню. Ладно мне не все равно ли. Освобождаем нотариуса от доспехов — прямо как на меня делали и очищаем карманы — зачем ему на войне эти триста флоринов. Не знаю, но триста золотых флоринов — сильно поднимают настроение солдат. Они не верят в бумаги — но тут золото. Бумаги я забираю себе и тут один из самых нетерпеливых спрашивает — если мы продадим свои доли по бумажке, в обмен на двойную долю во флоринах. согласен и забираю расписки себе. Нотариусу заматывают чистым холстом голову и выводят на дорогу к Праге, не перекрытую заставами. Солдаты уверены, что я попал на деньги. Я уверен, что это они попали и сильно попали. Тысяча талеров больше, чем двадцать флоринов, хоть они и золотые. Довольны обе стороны. Франта тоже не понял, что мы выиграли, но спорить не стал помнит про чистые руки и кипяток.

Пока мы участвовали в боях местного значения. Началось сражение началось совсем внезапно. Рассказывают, что дело происходило так.

Слово видному чешскому историку Йозефу Полишенскому, который так описывает обстоятельства, предшествовавшие битве: «Солдатам чешской армии за несколько дней до битвы хорошо заплатили, и они не очень рвались в бой. Они не понимали, почему в ноябре, во время дождей и начинающихся заморозков, они должны устраивать сражение, когда у них за спиной — укрепленный и снабженный припасами город. Король и его генералы смотрели на дело легкомысленно и не думали, что от исхода битвы зависит так уж много. Напротив, войска императора и католической Лиги голодали из-за недостатка провианта, пути их коммуникации с союзной Баварией были нарушены. Разбить неприятеля и овладеть Прагой стало для них вопросом жизни и смерти».

8 ноября 1620 года сразу после полудня Максимилиан Баварский отдал приказ своему войску — атаковать противника. Вот как описывается дальнейший ход битвы в «Истории королевства Чешского», написанной в XIX веке Вацлавом Владивоем Томеком: «Ангальт приказал бить из пушек, но много вреда неприятелю не причинил. Тот ударил на правый фланг чешский и несколько пушек захватил. Но эту атаку отразил младший Ангальт. В то же время на левом фланге восемь тысяч венгерских всадников, присланных на помощь от трансильванского князя Бетлена, обратили кавалерию Максимилиана в бегство. Но тут же на подмогу тем, кто отступали перед младшим Ангальтом, были направлены иные всадники, в то время как венгры вслед за своим успехом увлеклись грабежом. Ангальт послал им на подмогу кавалерию князя Гогенлоэ, но та при первом столкновении отступила, а за нею бросились в бегство и венгры, за которыми бежала и часть пехоты — долиной Мотольской к самой Влтаве у Смихова, где некоторые попрыгали в воду и утонули. После этого последовало поражение остальных, кто еще сражался на горе… Дольше всех оборонялись мораване под предводительством князя Турна и Индржиха Шлика. Бились до последнего и наконец почти все полегли или были взяты в плен. Поле битвы покрылось 6 тысячами мертвых тел. Лагерь чехов был занят неприятелем».

Существует совсем иная версия.

У протестантов с армией все было глубоко так себе. Войскам редко платили, солдаты балбесничали и помаленьку разлагались. Удивительно, но Фридриха все это не особо беспокоило. У него продолжались праздники и церемонии. На него уже все подданные смотрели как на придурка, но его это не сильно заботило. Он все-таки отправил свое пестрое войско на католиков, а сам остался в Праге.

После некоторых маневров, армия католиков оказалась неподалеку от чешской столицы. Здесь, возле Белой Горы (это действительно гора, и действительно белая, меловые карьеры кругом) враждующие армии встретились.

8 ноября туманным утром группа разведывательных мародеров-трансильванцев обнаружила подходящих католиков. Чехами командовал Ангальт, тот самый советник, который склонил Фридриха к согласию на предложение занять чешский трон. Теперь ему предстояло самому порасхлебывать заваренную им кашку. Свою армию он построил равномерно по бровке холма. Правый фланг упер в парк, слева холм круто обрывался, и в целом это все было вполне разумно. Армию он построил новомодным нидерландским боевым порядком, расчленив войско на небольшие мобильные отряды с малой глубиной шеренг. Проблема в том, что этот строй, имеющий свои преимущества, требует определенной подготовки. А у него бойцы были плохо кормлены, не тренировались уже давно, не были настроены на войну из-за хронической задержки зарплаты, и даже классические глубокие построения вряд ли могли как следует демонстрировать. Собирались еще настроить полевых укреплений, но за шанцевым инструментом пришлось посылать в Прагу, а там ответили, что подождите, мы сейчас позаседаем, раскинем бюджет, согласуем все, и тогда дадим. Или нет. А пока можете вырыть канавку там, брустверочек насыпать, и обозначить, что здесь будет построен редут, позиция условно непробиваема. Тилли человек дисциплинированный, поймет, хорошего настроения, парни, лопат нет, но вы держитесь там.

Тилли, не извращаясь, армию построил классическими глубокими терциями, крупными формациями с пикинерами в центре и мушкетерами по флангам. Вообще, католики стояли гораздо плотнее. Если предельно огрублять, то для обстрела это, по идее, хуже (ядро валит больше народу), но для рукопашной куда полезнее. Имперцы имели около 20—25 тысяч бойцов против, по разным данным, то ли 15, то ли тоже 25 тысяч у чехов. В любом случае, численно имперцы или не уступали, или сильно превосходили, а по уровню подготовки превосходили «чехов» точно.

Вообще, решающая драка могла и не состояться. Дело в том, что промежду Тилли и Бюкуа стоял вопрос, кто из них главный. Император решил проблему радикально, объявив, что главнокомандующий — непосредственно Дева Мария. Проблема в том, что Богородица напрямую ценных указаний не раздавала, так что Бюкуа и Тилли надо было решить, кто более точно понимает волю начальства. Бюкуа считал, что надо еще поманеврировать, а там противник объявит дефолт, и можно будет вообще голыми руками всех брать. Тилли полагал, что надо не рассусоливать, а ВЛОМИТЬ. В разгар дебатов в шатер врывается священник, который размахивает иконой с выцарапанными глазами. Батюшка толкает пламенную речь, вот как проклятые еретики глумятся над нашим главкомом, пока мы тут разговоры разговариваем. Проняло всех, включая Бюкуа, тут уже все кричат «ВААААГХ!!», в смысле, «ВО ИМЯ ПРЕЧИСТОЙ ДЕВЫ!!», прыгают в седла и идут валить проклятых протестантов без всяких там прелюдий.

Все эти версии событий имеют право на существование — по тогу протестанты разбиты, и католическая армия входит в Прагу. Несмотря на все обиды, нас кинули на долю в трофеях. Объяснение было лихое — вы не участвовали в основном сражении потому только оплата по контракту. Но мои солдаты только улыбались. Доля в трофеях у нас была бы — каких-то десять талеров — они же получили по пятьдесят талеров в общем итоге, после продажи всех доспехов, взятых тогда.