Криминальный попаданец 2

Нет, конечно ему внушали о высокой ценности редких бриллиантов, об уникальности некоторых из них, о том, что мало кто справится с таким заданием так как Бармалей недоверчив и осторожен. Правда Чванов — опытный сыщик МУРа не принимал участие в уговаривании. Да и контузия после удара по голове у Овчаренко толком не прошла, накатывало порой: будто приливы такие, когда тело чешется и горит, а голова не соображает. Но комитетчик Майоров был убедителен. Такое впечатление, что за тело и мозг простого военного, начинающего собаковода устроили борьбу две организации, из которых КГБ было неприятным, но более влиятельным, чем милиция.

После того, как вернулась память, сознание Владимира (и в прежней, и в нынешней — Владимира) колебалось между «да» и «нет»; между серостью окружающего мира и его первозданной, даже наивной красотой; между вседозволенностью уголовника и жесткими ограничениями служивого; между желанием прогрессировать действительность и желанием построить яркую новую жизнь… Владимир просто не осознавал, что дуализм — вечное ярмо мыслящего человека и спасение от него мы постоянно ищем, упрощаясь с алкоголем, наркотиками, сексом, обжорством. (Порой официальные наркотики заменяют их суррогаты: фанатичная увлеченность футболом, религией, коллекционированием..).

И вот это растущее недовольство, раздражение навязанной ролью и привело нашего героя к простенькому решению, могущему принести быструю победу или к полное поражение. Он нашел в бараке бандита Бармалея и столкнул его со шконки.

Ну а дальше пришлось вытерпеть несколько ударов, подставляя лицо, чтоб заметнее, а потом выкрутить Бармалею мощную руку.

— Все, теперь ты себе еще срок намотал. За избиение новенького заключенного, который шел себе и никого не трогал, год получишь по 206-ой (хулиганство).

— Ты первый напал, — пропыхтел Гоша, баюкая руку.

— Кто это видел? А вот твои следы, — он показал на синяки, — через часик станут заметными.

— Что ты хочешь? — сообразил Бармалей.

— Пару бриллиантов.

— Откуда знаешь?

— Ты что — думал все забыли про твою удачу?

— Ах ты, фармазон, сявка бацильная!

— Так что, я иду к режимнику?

— Да будут, будут тебе наховирка (драгоценные камни).

— Ты из себя-то шопенфиллера не строй, ты вообще случайно в этом деле завяз. А я твоим другом могу стать, помочь и камушки продать так, чтоб не засветиться, и слинять на юг с новыми ксивами. А там, например в Грузии, никто про тебя не ведает: живи — не хочу. Ты ведь и не представляешь, сколько за брюлики выручить можно.

— А сколько? — заинтересовался Бармалеенко, усаживаясь поудобней. Он лично хотел их отдать каину (скупщику краденного) тысяч за пять (цена машины в это время[2]).

— Не меньше ста тысяч советских карбованцев. На всю жизнь хватит. Вот допустим начальник получает двести рублей в месяц, в год — 2400. За десять лет он получит 24 тысячи, а тут — сто тысяч.

Гоша был ошарашен. Он даже не очень представлял себе такие суммы. И теперь уже не алкал разорвать мошенника, а был в него влюблен.

Ну а милиционер под прикрытием торжествовал бескровную победу. А то, что пару синяков получил — так заживут, не в первый раз по чавке получает!

А тем временем Никита Сергеевич Хрущев поинтересовался, как идет обновление собаководства в милиции? Надо сказать, что успех Никиты, когда он выступил с разоблачением Сталина уже поумерился. Доклад Хрущева с разоблачением сталинских репрессий в 56-м на XX съезде потряс тогда и страну и мир. Тысячи и тысячи заключенных сталинских лагерей вышли на свободу, матери и вдовы расстрелянных и сгноенных в лагерях, получили денежные компенсации за убитых родных и давно уже проели эти горькие деньги.

Уже появились анекдоты, восхваляющие прежнего властителя.

«На приеме в американском посольстве, посол США похвастался, что, дескать есть у них в штате Алабама колдун — мертвых поднимает.

Присутствующий на приеме В. М. Молотов невозмутимо отметил, что и в СССР есть замечательный спортсмен, который бегом обгоняет самолет.

Н. С. Хрущев, прослышав про этот факт, вызвал к себе Молотова.

— Ты чего это, Михалыч, языком треплешь? А ну как — потребуют предъявить чудо-спортсмена?

— Мы сначала потребуем, чтобы они своего некроманта предъявили.

— А если предъявят?

— Потребуем проверки, пусть подымет… Сталина, к примеру.

— А ну как, — подымет?

— Тогда ты, Никитка, не то что самолёт — ракету обгонишь!»

В 61-м, за два дня до начала Второго Московского кинофестиваля, открывается кинотеатр «Россия». На Московском кинофестивале фильм Григория Чухрая «Чистое небо» с Евгением Урбанским получит Большой приз. Фильм — абсолютно оттепельный с классическими кадрами взламывающегося на реке льда. Но все это оттепельное время Сталин продолжает лежать в Мавзолее. Когда 14 апреля 1961 года под многотысячный восторг Красной площади Гагарин поднимается на Мавзолей, на фронтоне Мавзолея как ни в чем не бывало стоит «Сталин».

При Сталине. Страну ничего не отвлекало, ничего не может повлиять извне. Она восстанавливалась после войны, строилась. Нелегко, не быстро, но жизнь народа улучшалась, страна шла вперед. Создано ядерное оружие, что обеспечивает безопасность государства, начинается работа по освоению космоса.

У страны огромный авторитет в мире, с тем же Китаем, к примеру, никаких разногласий.

Развитие идет по давнишнему плану Сталина (который многие исследователи считают вполне реальным) — постепенно отодвинуть партию от власти, оставив за ней функции идеологические, воспитательные. А реальная власть должна быть в правительстве, у хозяйственников, у специалистов, у исполнителей.

Сталин не успел…

В борьбе за власть, Хрущев, как первый секретарь ЦК, стал пытаться перераспределять властные полномочия в пользу ЦК, забирая часть полномочий от Правительства. Он вернул партийцам былые материальные (чрезмерные) блага. Пленумы ЦК стали созываться регулярно, их решения постепенно стали становиться более значимыми, более весомыми, чем решения Правительства. В том числе по сельскому хозяйству. В результате, уже к 1961 году, в стране не стало хватать зерна, муки и, как итог, хлеба.

Овчаренко с сознанием человека, пережившего гниение государства в Брежневском застое и хаос кровавого распада СССР, прекрасно понимал порочность правления Никиты. Не потому, что был такой умный, а потому что историю падения союза давно разжевали и пресса его времени часто писала о том как Хрущев «строил» коммунизм. Поэтому ему не терпелось как-то прикоснуться к возможности пораньше удалить невежественного политика от власти. А он в это время занимался дурацкими бриллиантами и гробит здоровье в затопленном бараке среди человеческих монстров.

В бараке имеются:

1) Юрка Слепой. Он действительно слеп, получил четыре года за кражу. Четвертая ходка (четвертый раз судим).

2) Адмирал Нельсон. Это инвалид, у него искалечено все тело, рука бездействует, пребывая постоянно скрюченной, нога волочится, глаз частично выбит и торчит из изуродованной глазницы наподобие маленького телескопа, за что ему и присвоена столь почетная кличка. Адмирал сидит за хулиганские действия. Они со Слепым закадычные друзья, третий срок тянут вместе на одной зоне.

3) Миша Бродяга. Здоровенный старик, в прошлом разведчик, удостоенный всех орденов Славы. Ему далеко за 60, но он еще крепок. По ночам занимается онанизмом, от чего весь ярус, внизу которого он спит, трясется, как во время шторма. Получил третий срок за драку в автобусе.

4) Маэстро. Имеет десять лет за угон теплохода-гостиницы «Ганса» вместе с отдыхающими иностранцами.

5) Григорий Бармалеенко, в народе — Гоша Бармалей. Семь лет строгого режима.

В камере еще несколько человек, но они не представляют для нас интереса: так, мелкая шушера, серятина с «детскими» сроками до двух лет.

Профессор. Он взволнован. Под левым глазом обширный синяк — знак проникновенной беседы с Бармалеем…

Глава 5

…Я выбираю Свободу — Пускай груба и ряба, А вы — валяйте, по капле Выдавливайте раба! По капле и есть по капле _ Пользительно и хитро, По капле — это на Капри, А нам — подставляй ведро! А нам — подставляй корыто, И встанем по всей красе! Не тайно, не шито-крыто, А чтоб любовались все! Я выбираю Свободу, И знайте, не я один! …И мне говорит «свобода»: — Ну что ж, — говорит, — одевайтесь, И пройдемте-ка, гражданин. Александр Галич

Ну что ж, мы с Бармалеем, неожиданно для окружающих, сдружились. И пили чефар (крепкий чай) по местному ритуалу — два глотка, конфетка и передать товарищу. И анекдот попроще, чтоб сам Гоша оценил:

— Что делаешь?

— Засыпаю.

— Без меня?

— Трупы землей засыпаю! Хочешь к ним?

Ржет, вот сука! Или приходилось ему засыпать-то. Трупы?

Капитан Свентицкий не решился поручить мне свои курсовые, но я не унывал. На зоне как раз проходил чемпионат по шахматам и я выступил от инвалидного отряда. С успехом, разделил первое и второе место с мужиком из 12 отряда. Сильно играл тот мужик, не ниже первого разряда.

Надо сказать, что в СССР этого времени шахматы были вполне общественной, массовой игрой. Я это и помнил по первой жизни, прожитой в уголовном режиме, заново вспомнил при второй, пока в роли милиционера.

Мне довелось белыми, ну я и начал королевским гамбитом. Который, конечно, дает быстрое преимущество над слабым игроком, но ослабляет твою позицию в схватке с сильным. Противник мгновенно отыграл защиту Фишера! А я и не подозревал, что тот уже проиграл Спасскому и выдумал свою защиту[3]. Нет, я знал, конечно, это оригинальное продолжение дебюта, но в истории, как и в датах, хромаю. С громадным трудом удалось уравнять позицию. В миттельшпиле (в середине партии) я предложил не рисковать и поделить призы. А призами были конфеты, тушенка и плиточный чай — ценные продукты на зоне. Так что пожали друг другу руки, поздравив с ничьей. И Бармалей, жадно болевший за меня, принялся делить навар. Но я его оборвал:

— Ты что ж, Бармалеюшка, воров позоришь. На глаз прикинь и споловинь. А мы пока чефир организуем.

Замполит, довольный проведенным массово-просветительным мероприятием, не стал придираться к нашему пикнику прямо в клубе. Так что посидели клево (в смысле — фартово).

Так, за делами и без них, и настал день свободы. Мы, естественно, сходили в баньку, помылись и сменили белье. Ни у меня, ни у Бармалеенко родственников не имеется, так что никто нас и не встречает за решеткой. Только замполит провожает нас, говорит положенные слова и вручает Памятки от администрации:

«Наказ-памятка администрации учреждения освобождающемуся.

Товарищ Бармалеенко. Сегодня вы становитесь полноправным гражданином советского общества, перед вами открываются широкие возможности для честной трудовой жизни. Мы надеемся, что вы пересмотрели свои жизненные понятия, серьезно обдумали совершенные ранее ошибки. Администрация всемерно стремилась помочь вам осознать сваю вину перед обществом, повысить политический, общеобразовательный и культурный уровень, приобрести специальность. Мы выражаем уверенность, что вы будете добросовестно трудиться на благо нашей любимой Родины, строго соблюдать советские законы и правила социалистического общежития. Всегда помните, что где бы ни пришлось вам жить и трудиться, вы обязаны дорожить честью советского гражданина.

В день вашего освобождения даем вам несколько добрых советов. В пути к месту следования ведите себя достойно, не употребляйте спиртные напитки, будьте выдержанным, не заводите случайных знакомств. Прибыв к месту жительства, сразу же обратитесь в милицию. Здесь вы получите паспорт, решите вопрос о прописке, вам окажут помощь в трудовом и бытовом устройстве. Если встретитесь с трудностями при решении этих вопросов, обратитесь в местную юридическую консультацию, где вам помогут выяснить некоторые правовые вопросы.

Стремитесь к знаниям. Используйте имеющиеся возможности в повышении своей трудовой квалификации и общеобразовательного уровня. Любите книгу, искусство, занимайтесь физкультурой и спортом. Добросовестно выполняйте общественные поручения. Будьте самостоятельны и честны в своих действиях, учитесь разбираться в людях, оценивайте их не только по словам, но и по делам. Если ранее у вас были сомнительные приятели, не восстанавливайте с ними связь. Помните, что хороший друг — это добрый советчик и наставник. Он всегда предупредит от неверного шага.

Будьте хорошим семьянином, воспитывайте детей достойными строителями коммунистического общества. Не омрачайте недостойным поведением своих близких, не лишайте их радостей жизни.

Поддерживайте с нами письменную связь. Сообщайте о своей жизни. Желаем успехов и большого настоящего счастья!

Администрация учреждения».

Звонко щелкнули железные створки первого КПП, сержант наружной охраны проверил документы бывшего зэка, с жужжанием отодвинулась вторая металлическая калитка и Профессор вместе с Бармалеем вышли с территории исправительно-трудовой зоны № 9 на территорию советского города Калининград. У нас на руках было по 42 рубля наличными (неработающим выдавали прожиточный минимум) и предписание на ж/д билеты: Бармалею — в Подмосковье, мне — в Вязьму. По месту прописки. Я был одет более-менее прилично, но жарко, так как на зону прибыл зимой. А Гоша красовался в отличном костюме (воры подогнали) и плаще. А вот шапка была на нем не по сезону — ушанка. На мне же головного убора не было вовсе, в этом времени и сезоне моя голова выглядела экстравагантно.

— Пойдем в кабак! — заявил Бармалей. — Выпить надо.

— В дороге выпьем, в поезде отличный вагон ресторан, — сказал я. — Если ты опьянел от воли, то прости-прощай, я один поеду домой. А ты не успеешь до брюликов добраться, снова сядешь. За хулиганку или ограбишь кого.

Я, вроде, неплохо изучил примитивный психопортрет этого увальня: он, доверившись мне, теперь боялся потерять вожака. Гоша по жизни не был лидером, а похищение бриллиантов — слепая удача неофита.

Я взмахнул рукой и такси, дежурившие у ворот зоны (знаю, черти, когда на волю выпускают), подкатило к нам.

— На вокзал. Но неспешно, хоть город посмотрим. — Я сунул таксисту трояк. О деньгах не волновался — на почте должен был ждать перевод, оговорено.

Бывший Кенигсберг был почти полностью восстановлен и выглядел красиво. Готика, мрачная по определению, в советском окружении выглядела интересно. Понравились натуралистичные быки из металла около какого-то учебного вуза. Как пояснил таксист, студенты перед экзаменами красили этим быкам яйца.

Невольно вспомнился Юз Алешковский:

Там красят яйца в синий и зеленый, А я их крашу только в красный цвет, В руках несу их гордо, как знамена И символ наших радостных побед.

Таксист оказался потенциальным гидом и в неспешной поездке по городу рассказал и о могиле Канта, и о музее янтаря. А в отношении быков объяснил, что это не быки, а зубры. Называется скульптура «Борющиеся зубры». Установил её в 1912 году, ещё в Кёнигсберге, немецкий скульптор Георг Август Гауль. о время Второй мировой войны, Кёнигсберг неоднократно подвергался авианалетам наших британских союзников. И хоть город основательно разрушили, скульптура сохранилась нетронутой. Повезло рогатым, потому как британцы знатно утюжили город. Особенно центральную часть.

После войны Советская власть перенесла зубров в Калининградский зоопарк. Зубры — это же животные, вот им и место среди подобных. Вероятно, руководствовались такой логикой. Но, со временем скульптуру вернули на историческое место. Только в здании напротив располагался уже не суд немецкой администрации, а Калининградский государственный технический университет.

Ну наконец доехали до вокзала. Я — сразу на почту, а то Гоша уже ноет, что денег мало. Гульнуть хочет мужик. Да и я, хоть отсидел всего ничего, памятью прошлой жизни трогаю свободу с восторгом, праздника душа требует. Но потерпим. До поезда. В Подмосковье Гоша где-то зарыл свою мечту о красивой жизни. И не ведает он, что отберут у него эту мечту злые дяденьки в синих фуражках.

Получил 270 рублей оперативных денег (с понтом — от друганов). Купили билеты. Переиграли с плацкарта на купейный. Всего лишь 22 рубля 40 копеек за билет. Но места верхние и купе неудобное — у туалета. Сунул в кассу червонец, сразу нашлись нижние места в вагоне, следующим за рестораном — бригадирском. Пошли на посадку. Купе чистенькое, соседей нет, но Гоша рвется за выпивкой. Вот нажрется — что с ним делать?

«Здравствуйте дорогие товарищи! — ожил репродуктор над окном. — Наш поезд отправляется в 14:03 и прибывает в 08:54. Ваш путь от Калининград Пасс Южный до Москва Белорусская займет 18 ч 51 м. Средняя путевая скорость поезда — 75 км/ч. По классификации РЖД это Скорый поезд. Вы проедете 1286 км. На этом маршруте будет 8 остановок. Самая продолжительная стоянка поезда на станции Черняховская — 10 минут. Провожающих просим выйти из вагонов!».

— Потерпи полчасика, — упрашиваю Бармалея. — Мы же не быдло какое, не крестьяне, чтоб нажраться в купе водярой и отрубиться. Надо получать удовольствие от жизни и от выпивки.

— Это как? — наивно спрашивает Гоша.

— Ну вот, представь себе, зайдем мы минут через пятнадцать в ресторан, сядем за чистый, скатеркой покрытый столик. И к нам подойдет девушка и вежливо подаст меню. А там чего только нет! И мы с тобой возьмем всего самого вкусного и графинчик выпивки. Тоже самой лучшей. И будем неторопливо кушать, выпивая порой рюмочку — другую. А за окном будут мелькать города и деревни, леса и поля, реки и озера. А мы с тобой сидим за столиком и неспешно так смакуем разные вкусности.

Гоша сглотнул слюну.

— Ну ты, Профессор! Ты в самом деле профессор?

— Ну, ежели в аферах — то да, профессор! Только мы с тобой скоро уедем в другую страну и до самой смерти нам не надо будет не мошенничать, ни воровать. А сможем мы на твои бриллианты жить и бухать сколько пожелаем. Как сказал поэт:

Мы рождены чтоб пить и веселиться, Чтоб жизнь прожить не хуже королей, Чтоб 300 раз напиться и свалиться, Поднявшись снова закричать — налей.

Глава 6

Вагоны шли привычной линией, Подрагивали и скрипели; Молчали желтые и синие; В зеленых плакали и пели. Вставали сонные за стеклами И обводили ровным взглядом Платформу, сад с кустами блеклыми… Александр Блок

Не пойму я этого аферюгу, Профессора, думал Бармалеенко. Откуда взялся так неожиданно? Нет, конечно, он по жизни сечет получше меня. И что на брюлики мои нацелился — ежу понятно. Так и не жалко поделиться, ежели маклака[4] годного найдет и цену поднимет. Я не жадный, а он за меня мазу тянуть[5] обещал. Он по жизни, как рыба в воде, профессор он по жизни!

В тоже время Гоша испытывал сомнения. Все время, при общении с новыми людьми. Этот порок — урок он получил еще в детстве, а детские «шрамы» болят до смерти.

Когда Георгий был маленьким, с ним случилось одно происшествие. За гаражами было место, куда можно было сбегать пописать. Впритык к загаражному закутку находился кусок забора, отделявшего двор от больницы. Как-то Гоша, застегнув штанишки, посмотрел в щель этого куска забора и увидел, что там играют двое мальчишек. Один чуть помладше Гоши, а второй — чуть постарше.

Тогда он залез на этот кусок забора и высунул голову над его верхушкой.

Мальчишки его заметили.

— Здорово, — сказал младший.

— Перелазь к нам, — сказал старший.

Бармалеенко перелез. И они начали играть, будто были давным давно знакомы.

Они играли в выжигалы, втроем это можно. Они играли в прятки, на больничном дворе было где спрятаться. Они играли в «замерь» — пристенок. Задача — бросить монету в стену так, чтобы после отскока она легла настолько близко к монете ранее бросившего игрока, чтобы поставив большой палец руки на свою монету, смог любым другим пальцем этой же руки дотянуться до чужой монеты. старыми монетками. Потом немного устали, уселись в больничной беседке и стали играть в города.

Гоша выиграл.

А потом стемнело и мальчишки стали торопиться домой. И Гоша вновь перелез через кусок забора в свой двор и тоже побежал домой. Где, конечно, получил лупку от мамы за то, что так поздно пришел и не откликался на ее призывы из окна. Не мог же пацан объяснить, что он маму не слышал, потому что во дворе его не было. В своем дворе.

На другой день Георгий собирался снова туда пойти и наиграться от души, но мама в наказание его не пустила на улицу вовсе. Пришлось сидеть дома. Это было не столько скучно, сколько обидно.

Вырасту, думал мальчик, и никогда своим детям не буду запрещать гулять сколько они хотят.

Лишь через два дня пацан смог вырваться на улицу (родители загуляли) и сразу побежал в загаражный закуток, вскарабкался на кусок забора и спрыгнул в больничный двор.

Мальчишки были там. Но они не хотели играть. Они сидели под деревом, так, что их из окон больницы не было видно, и курили.