Операция «Бангладеш»

— Ах ты, сорванец, — вскипела Антонина и дёрнула подол юбки, чтобы рассмотреть масштабы диверсии.

— Добрый день, Антонина Макаровна! — невысокая женщина неопределённых лет, улыбаясь одними губами, протягивала ей билет. Строгий тёмно-синий брючный костюм подчёркивал спортивную фигуру. Взгляд женщины царапал, словно рыболовные крючки втыкал в кожу.

«Что-то не припоминаю», — Попец вопросительно посмотрела на пассажирку. — Добрый день! Часто ездите!

— Бывает, — повела плечом спортсменка. — Вот паспорт. А поменяться можно будет, если что?

— «Если что» — это что, например? — насторожилась Попец.

— Я доплачу, — заверила пассажирка, не ответив.

— Узнаю, конечно, если хотите, есть ли свободные места, но… — Антонина поняла бессмысленность беседы и открыла паспорт: — Мелкова Валентина Александровна.

— Ой, а купе не у туалета? Если да, то я не буду меняться, — продолжала перебирать варианты Валентина.

— Четвёртое купе. Тринадцатое место, низ, — твёрдо объяснила диспозицию Антонина. — Проходите, всё решим, и с туалетом, и с обменом.

— Ой, спасибо вам, Антонина Макаровна, — улыбка наконец коснулась и глаз Мелковой. Тут она увидела вооружённого мальчика и посерьёзнела: — Мальчик, где твои родители? Детям запрещено находиться на перроне без присмотра.

Валентина погрозила мальчику пальцем и шмыгнула в вагон.

«Надоели вы мне хуже всякой редьки, — вздохнула Попец. — Сколько вас перевидала разных, а всё без сюрпризов не обходится».

— Ой, Тонечка, испачкались. — Женщина в полосатой — чёрное с белым — блузке и красной плиссированной юбке поставила две набитые до отказа сумки и принялась отряхивать форменную юбку Антонины, ещё больше размазывая следы мальчишеских проказ.

— Женщина, билет давайте, — пристрожила заботливую пассажирку Попец.

— Да-да, вот! И паспорт, пожалуйста!

— Так… — Антонина отодвинула от лица документ. — Чукаленко… Есть… Проходите, Ирина Григорьевна. Ваше место в четвёртом купе, четырнадцатое, сверху.

— Спасибо, Тонечка, спасибо! — расчувствовалась Ирина, поймала мальчика с пистолетом, вытерла ему нос и, приседая под тяжестью сумок, протиснулась в вагон.

На соседний путь подошёл поезд из Оренбурга. Проворнее загрохотали носильщики, закипела засидевшаяся в пути толпа пассажиров. Припекло солнце. Время подошло к отправлению. Антонина достала жёлтый флажок и напоследок оглядела вагон снаружи.

— Привет, маманя! — Перед Антониной выросли два молодящихся, но порядком заезженных жеребца в белых футболках, бежевых брюках и голубых брезентовых туфлях.

«А вот и дебоширы, — Антонина посмотрела на маленькие саквояжи, смахивавшие на дамские несессеры. — Весело поедем, значит. На Игорёшку моего похожи, шалопуты. Но эти-то постарше. Вон седина на висках».

Антонина остановила прилив материнской нежности.

— Так, сынули, ну-ка сбавили обороты! В ресторане спиртное не продают, милиция в штабном вагоне. Чуть что, пикнуть не успеете. Уяснили? Билеты, паспорта показываем!

— Смотри, мама-джан, — дебоширы послушно протянули документы.

— Так… Бедаш и Сотников. Есть такие, — вынесла оправдательный приговор Антонина. — Пятое купе, бегом марш!

— Мамань, — наклонился к Антонине Бедаш, — мы пикать не будем, соорганизуемся шито-крыто и чики-пуки!

— Да иди ты, — Попец хлопнула парня флажком пониже спины.

Молодые люди заскочили в вагон и растворились в темноте тамбура. Антонина шагнула в вагон и выставила наружу жёлтый флажок.

3

2005, Поезд Москва-Самара

В глуховатом уюте пустого вагона Павел обернулся. Посмотрел, не идёт ли за ним Олеся. «Ещё не поздно сойти и вернуться», — назойливая мысль жалила снова и снова. Так сигарета появляется в руке бросающего курить и заставляет вожделеть себя. Павел шагнул из залитого солнцем коридора в сизое необжитое купе. Поднятые верхние полки, продолговатый столик с кружевной салфеткой и пластиковой вазочкой. Павел отдёрнул розовую занавеску. За окном поблёскивали рельсы соседнего пути, между шпал на ржавом гравии жирные голуби дрались за огрызок яблока, по перрону напротив уборщик в оранжевом жилете гнал перед собой метлою обёртки от мороженого и бумажный стаканчик.

Павел опустил свою лежанку, провёл по ней ладонью и осмотрел пальцы. С такой запылённостью он готов был мириться. Павел вытащил из багажной полки матрас и закинул на его место сумку и пакет. Расправил матрас по лежанке и прощупал его и подушку. Комковатость Павла тоже устроила.

На нижних полках лежали четыре комплекта белья в целлофановых пакетах. Павел надорвал один, вытряс содержимое на матрас и принялся жмакать, будто ведёт обыск. Влажность тоже оказалась приемлемой. Павел виртуозным движением надел наволочку на подушку, расстелил простыню, повесил полотенце, а пододеяльник сунул обратно в пакет и закинул его на полку-гамачок.

В коридоре шумели пассажиры, хлопали двери купе, гомонили дети. Павел повесил ветровку на крючок, ослабил ремень брюк и вскарабкался на своё место. После бессонной ночи голова блаженно погрузилась в подушку. Белые прожилки текстуры на пластиковой стене напомнили полоски на Олесином платье. «И теперь ещё не поздно», — кольнула всё та же подлая мысль. «Не поздно!» — Павел сел и хотел уже опустить ноги вниз, но в купе вошла женщина с пышной рыжей причёской. «Не может быть!» — Павел как будто лбом на стену налетел. Он медленно лёг, отвернулся к стене и замер, обратившись в слух.

Хаханян подняла нижнюю полку и принялась запихивать вещи в рундук.

— Вот же ж мужик нынче! — пыхтела Татьяна, и Павел спиной чувствовал её гневные взгляды. — Придёт, завалится — носки наружу, а мы — хоть убейся.

Чемодан наконец угнездился, и Хаханян, явно нарочно, хлопнула лежанкой.

«Точно она!» — Павел резко поднялся, но ударился головой о потолок и снова лёг.

— Да я же не буквально… — сочувственно призналась Татьяна.

— Салют попутчикам! — В купе вошла Мелкова.

«Что? — По спине Павла скатилась капля холодного пота. — Валентина? Я, наверное, заснул».

— Храпите? — строго спросила Татьяна.

— Только если надо, — заверила Валентина. Павел так и видел её лукавую улыбку — с неё, обезоруживающей и умилительной с виду, начинался не один разгром самых крепких и изящных прокурорских позиций.

— Хватит нам солиста, — обречённо сказала Хаханян.

— А что?.. — Мелкова не договорила, но Павел понял, что говорят о нём.

— А что, нет? — От раздражения в голосе Татьяны Павла бросило в жар. — Все одинаковые.

У дверей на пол с шуршанием и бряканием опустился тяжёлый багаж.

— Доброе утро, соседи! — пропел нежным колокольчиком вкрадчивый голос.

Мозг Павла наотрез отказался признавать его знакомым. «Нет-нет-нет! — Павел упёрся кулаком в стенку. — Я буду каждый день менять воду моржам, коронки тиграм поставлю из чистого золота. Только, пожалуйста, верните меня. Я что-то съел? Альцгеймер?» Павел вывернул голову и одним глазом выглянул из-за складки наволочки.

— Вот это вьюк! — присвистнула Хаханян. — Да уж, знатная коммуналочка подобралась.

— Добрый день! Ставьте под мою полку, у меня нет вещей, — дружелюбно предложила Валентина, похлопав по маленькому чемоданчику цветом в тон её костюма.

— Ой, спасибо! Меня Ира зовут! — Вошедшая волоком затащила сумки в купе.

— Валя, очень приятно!

— Татьяна.

Началась возня, охи и причитания, но вскоре под руководством Хаханян сумки осели в рундуке. «Чукаленко? Нет, щипать меня бесполезно. — Павел не сразу понял, что глаза у него болят, потому что вот-вот выскочат из орбит. — Скиньте меня с поезда!»

— У меня тут цветок, — Ирина положила на стол что-то мягкое.

Поезд тронулся, по-старчески закряхтел и заохал, выбираясь из паутины стрелочных переводов. Павел отвернулся к стене — у него затекла шея и зачесался глаз.

Внезапно волной нахлынул запах дешёвого одеколона — в купе стремительно вошёл мужчина.

— Приветы-приветы! — игриво забалагурил он пошловатым тенорком. — Девчонки, какой приятный сюрприз! Вы из какого модельного агентства?

— Всё равно хамство, пусть и прикрытое, — устало парировала Хаханян.

Мужчин оказалось двое.

— Марк, это не наше купе, — тревожно шепнул второй.

— Я догадался, Жора, оно чересчур роскошно, чтобы стать нашим, — сокрушался Марк.

— Георгий, — представился мужчина номер два. — Марик, идём, наше следующее.

Павел почувствовал прикосновение к пятке.

— Опа! Носок! — Это был Марк. — Как всегда: у кого есть, тому не надо.

Павел убрал ступню и тут же вспотел — теперь все знают, что он не спит. Так шахматист осознаёт, что профукал ферзя. Марк и Георгий вышли в коридор, и через секунду Павел услышал за стенкой их неразборчивую болтовню.

— Цветок надо в воду, — Хаханян ни секунды не сидела без дела.

Павел почувствовал тычок в ягодицу. Он осторожно повернул голову. Татьяна трясла пластмассовой вазочкой со стола:

— Молодой человек! Помогите уже дамам! Сходите за водой!

Павел взял вазочку и неуклюже спустился спиной к попутчицам, боясь повернуться к ним лицом.

Поезд уже катился по Московской области. Проносились пригородные станции, и в бесконечной дали терялись сёла с церквями и деревеньки с огородами, бельём на верёвках и остовами грузовиков на кирпичных подставках.

Павел открыл дверь туалета, брезгливо огляделся и вошёл. Дверь закрывать не стал, сложил ладошку лодочкой и кое-как наполнил вазочку водой до половины. Обратный путь Павлу преградила дверь тамбура. В оставшуюся щель Павел видел мужчину в белой футболке и слышал знакомый запах дешёвого одеколона. «Как его там, — Павел дважды слегка толкнул дверь рукой, — Марик или Жорик?»

— Уважаемый! — Павел толкнул дверь сильнее.

Но толчков дверью парень не заметил. Он разговаривал по мобильному телефону. Из тамбура врывался громкий лязг сцепки вагонов и угрожающий перестук колёс, но некоторые слова Павел слышал отчётливо.

— Да-да, всё по плану — мы опять в тюрьме. — По голосу Павел узнал Марка. — Едут в соседнем купе.

— Мужчина! — позвал Павел.

— Он тоже, да. — Марк не отреагировал. — Какой-то лох, честное слово.

Изловчившись, Павел постучал пальцами по плечу Марка:

— Послушайте!

— Минуту! — не оборачиваясь, Марк поднял указательный палец и продолжил разговор: — Да-да, слышу, тут вроде берёт.

«Погодите-ка, — насторожился Павел, — а кто это лох из соседнего купе?»

— Нет, подозреваю, у него ничего не выйдет, — рассуждал Марк. Павел оставил попытки привлечь его внимание и встал ухом к щели. — Она — да, на месте. Нормально. В случае чего мы её с… — Тут вагон прогрохотал по ферме моста. — …ем с поезда. Да делов-то, не впервой.

«Скинем с поезда? — Павел заволновался и нервно осмотрел туалет. — Кого ещё скинем?»

— И его тоже? — Марк замолчал, видимо, получая наставление. — Ага, — засмеялся он, — поможем, конечно.

Павел не выдержал и пнул дверь.

— Слушайте, вы! Выпустите меня! Дайте же пройти! Вам что тут, переговорный пункт?!

— Всё понял. До связи! — Марк сбросил вызов и захлопнул дверь тамбура. — Извини, мужик, выходи, — бросил он, не глядя на Павла, и пошёл по вагону.

Павел выскочил из туалета с готовностью дать Марку бой, но увидев его спину в проходе, только зло выдохнул носом и поплёлся следом.

Марк остановился у своего купе и дважды махнул ладонью, вызывая подельника в коридор. Георгий высунулся в коридор. Марк молча показал на купе Павла. Парни подошли к двери.

— А что, девчонки, ехать ещё долго. Так и будем скучать? — развязно начал Марк.

Павел встал позади Георгия. Отсюда он хорошо видел Татьяну и Ирину, сидящих на нижней полке. Валентина сидела напротив, и её скрывала стенка купе.

— Мы с мальчишками по поездам не знакомимся, — Татьяна презрительно взглянула на Марка и отвернулась к окну.

— Чудесно! — паясничал Марк. — Мы останемся безымянными столько, сколько вам будет угодно. Прекрасные незнакомки, тайны, интриги — такая романтика не может не волновать.

Татьяна посмотрела на него и едва сдержала улыбку:

— Нахал какой…

— Но, просто чтобы было проще обращаться к незнакомцам, я — Марик, он…

— Георгий. Я помню, — просияла Чукаленко. — Я — Ирина. — Тут она отшатнулась, встретив грозный взгляд Хаханян, и добавила: — Григорьевна.

— Точно! — Марик показал на Ирину, как ведущий телевикторины на угадавшего игрока. — Можно «Жорик».

— Марик, — смутился Георгий. — Ну что ты, какой Жорик?

Взгляды Марка и Павла встретились. По лицу Марика пробежала тень. «Узнал меня», — сначала злорадно подумал Павел, но тут же оробел.