Суровые испытания тайги

Валентина решила зайти в избушку, в которой ночевала в устье реки Огнит и забрать там забытые цветные стеклографические карандаши. Карандаши специфические, ими наносятся географические предметы местности на фотоснимках. Она открыла скрипящую таинственную дверь, осмотрелась, забрала на столе свои карандаши и стала уходить, но заметила, что дверца в печке приоткрыта. Она открыла и ужаснулась, что кто-то в эту ночь сжег дрова, которые она положила в печь при уходе, как это положено, но больше её удивило, что в печке виднелись какие-то маленькие металлические баночки. Топограф закрыла печь и быстро постаралась уйти от этой избушки.

В деревне под названием Мария топограф рассказала знакомому охотнику Каранотову про эту избушку. Он долго выслушивал, а потом, ничего не объясняя, сказал:

— Валя, хорошо, что ты его не рассмотрела и что он тебя не увидел, произошло бы непоправимое.

Медвежьи встречи

Каждому топографу и геодезисту, работавшему в таёжных экспедиционных условиях, приходилось встречаться с хозяином тайги — медведем. В большей степени эти встречи проходили мирно. Медведь — очень любопытное и миролюбивое животное. Я замечал, что в первые дни, работая с бригадой в тайге, медведь каждый день ходит буквально по пятам, но через неделю он убеждается, что люди занимаются своим делом, и он прекращает преследование.

Однажды у меня произошёл такой случай. Я весной начинал работать на новом объекте. Три дня мы двигались с караваном навьюченных лошадей, углубляясь по тропе к своему участку работы. Вдруг я спохватился, что у меня исчезла секретная топографическая карта, я остановил лошадей и стал вспоминать, где и когда я ей пользовался в последний раз. В памяти всплыло, что я оставил карту у репера на берегу реки, вблизи предыдущей стоянки.

Пришлось объявить длительный отдых. Я развьючил свою лошадь, вскочил на неё и помчался по тропе в поисках карты. Находясь в седле, я ещё раз начал припоминать все свои движения с картой. На берегу песчаной реки я увидел грунтовой репер, заложенный геодезистом соседней партии, поэтому решил нанести его на свою карту. Пришлось потратить некоторое время для определения точного местонахождения этого знака. Затем я положил карту у опознавательного столба, придавив её камнем, рассчитывая ещё раз проверить правильность нанесения репера. В это время я увидел, как рабочие начали купать лошадей в реке. Я быстро бросился к ним, объяснив, что нельзя вспотевших лошадей купать в холодной воде. А карта так и осталась лежать на песке и пролежала пол тора дня.

Я подъехал к реперу и увидел в песке измятую, немного изодранную карту. Соскочил с лошади, схватил лист карты, разгладил ладонями и уложил в свою полевую сумку. И только теперь я увидел огромные медвежьи следы вокруг репера. Оказывается, хозяин тайги следовал за нами, в этом я убедился, возвращаясь к своему каравану. На всех песчаных переходах чётко были видны глубокие вмятины когтистых лап косолапого.

Из многих случаев медвежьего любопытства вспоминается такой: однажды мне пришлось верхом на лошади в таёжных просторах Тувы ехать по тропе. Маршрут мой пролегал к охотничьим избушкам, их нужно было нанести на карту. В первые два дня я медленно ехал, держа в руках аэроснимки, опознавая местность, а на третий день, выполнив дешифрирование, я быстро стал возвращаться по той же тропе. Немного проехав, я обнаружил на тропе огромную испражнённую медвежью кучу, с которой теплился пар, вначале я подумал, что это освободила свой кишечник корова, но вспомнил, что здесь за сотни километров нет деревень и коров. Меня охватила настороженность, я ускорил свое возвращение, поняв, что медведь неотступно следовал за мной. Дальше я стал присматриваться к тропе и видел постоянно ясно выделяющиеся медвежьи следы, особенно их хорошо было видно при пересечении ручьёв на илистых и песчаных берегах.

Каждый медведь имеет свои владения, и их он обозначает своеобразными метками. Медведь становится на задние лапы перед деревом и когтями передних лап обдирает кору со стволов деревьев. Такие метки в виде ободранной коры на высоте около двух метров мне приходилось видеть в тайге очень часто, даже на тропах.

Из наблюдений я убедился, что у медведя очень развито обоняние, даже лучше, чем у собак, но зрение гораздо хуже собачьего. Агрессивность у медведя появляется при причинении ему травмы или если похитили у него медвежат или уничтожили их. Не выдерживает медведь насильственного изгнания его из берлоги, такие случаи бывают при строительстве новых дорог, возведении буровых скважин в тайге, лесовырубках. Медведь после выселения его остается без зимнего пристанища, превращаясь в шатуна и, если ему удается загрызть человека, он становится людоедом, такой медведь очень опасен. Раздраженность и неуровновешанная вспыльчивость в медвежьей родове появляется во время их свадеб. Один год был у медведей Сибири очень холодным — это 1964 год, когда два года подряд повсеместно в Саянах и на Алтае были неурожайными на кедровые орехи и ягоды. Голодные, истощённые, обозлённые медведи выходили даже в деревни, нападали на домашний скот и порою на людей.

Малочисленные топографо-геодезические бригады обычно очень спокойно и тихо пробираются по тайге, поэтому встречи с медведями неизбежны для каждой бригады. И.И. Серова вспоминает, как начинала работать в дальневосточной тайге. Передвигались пешком с одного пункта триангуляции на другой, при подъёме на высокую гору часто останавливались, рюкзаки очень тяжёлые, все заливались потом. До вершины оставалось совсем немного, подул ветерок, решили передохнуть подольше. Сидели молча, расслабившись на склоне среди густых деревьев. Неожиданно подошёл медведь и долго всматривался своими маленькими глазками в сидящих людей. Все словно окаменели. Затем топтыгин развернулся и исчез восвояси.

Подобный случай был у С.М. Рыбакова, который 25 лет проработал на Дальнем Востоке. Много за четверть века случалось встречаться с медведями, но запомнился первый самый мирный. Долго пришлось подниматься пешком на высоченную гору. На спинах спальные мешки, палатки, инструменты, продукты. Наконец достигли вершины, обливаясь потом, уселись отдыхать, практически лежали, упёршись спинами в огромные рюкзаки. Вдруг послышался какой-то треск. К бригаде подошла медведица с двумя пестунами. Все замерли. Медведица какое-то время вглядывалась в лежащих, очевидно, её обуяло любопытство, что они безучастно лежат среди деревьев. Потом медведица повернулась и увела своих младших питомцев в заросли. Только после её ухода все опомнились, что у них имелся карабин и ружьё, все оказались словно заколдованными.

Ю.Л. Мокроусов более двух десятков лет проработал в магаданском регионе. Однажды отправил бригаду за продуктами, а сам, усевшись на скатанные спальные мешки у палатки, занимался оформлением материалов. Вдруг Юрий услышал треск, вскочил и увидел за палаткой медведя. Бросился бежать к пункту триангуляции, который находился в двадцати метрах от палатки. Мигом взобрался по лестнице на знак. Испуг оказался таким сильным, что инженер залез на самый верх, уцепившись за визирный цилиндр. Медведь весь день пробыл на горе, а Мокроусов на вершине знака. По расчётам бригадира, его сподвижники давно должны возвратиться. Он уже стал сомневаться, что они, возможно, тоже где-нибудь попали в подобную засаду, но у них был карабин, и один рабочий слыл хорошим охотником. К вечеру появилась бригада, услышав приближение людей, медведь удалился. Бригада обнаружила своего начальника в обнимку с визирным цилиндром на двадцатиметровой высоте. Вначале подумали, что у бригадира в период двухдневного, одиночества произошло какое-то помешательство, но когда Юрий спустился и рассказал о случившемся, все увидели вокруг знака медвежьи следы и тогда начали стрелять из карабина в сторону исчезновения медведя. А задержалась бригада на полдня из-за того, что проходя мимо огромного озера под названием Джека Лондона, расположенного в горах, решили искупаться и заодно порыбачить. За два часа наловили целое ведро рыбы.

Редко, но всё-таки были случаи, когда медведь недружелюбно относился к экспедиционным пришельцам. Это произошло в том же Магаданском диком крае. Медведю по каким-то соображениям не понравилась установленная палатка, в которой находилось всё имущество бригады начинающегося инженера А.В. Батурина. Андрей с бригадой улетел на вертолёте на соседний пункт триангуляции, в палатке никого не осталось. Поздно вечером бригаду вертолёт доставил в свой лагерь, но экипаж увидел, что палатка разодрана, на поляне валялись разорванные спальные мешки, все вещи оказались среди кустов, продукты и посуда были рассыпаны по траве.

На небольшой поляне возвышался разъяренный медведь, стоявший на задних лапах с раскрытой зубастой пастью. Экипаж понял, что бригаду здесь на ночлег оставлять нельзя. Медведь настроен был очень агрессивно, а оружие осталось в палатке, и где оно и в каком состоянии — не известно. Медведь не уходил, тогда экипаж принял решение рассчитаться с топтыгиным за его бандитское нападение. Это хорошо, что в палатке не было людей, неизвестно, каковы могли быть последствия. Всем был в памяти происшедший случай, когда медведь задрал в палатке всю бригаду инженера Г. Жданова, его жену, которая работала помощником, и рабочего, хотя у них было оружие и собака.

Вертолёт резко стал спускаться, зависая над грозным зверюгой, а он не уходил, тогда вертолёт начал колёсами придавливать топтыгина к земле и в конце концов раздавил таёжного богатыря. Всю ночь Андрею с рабочими пришлось заниматься разделкой медведя. Постоянно жгли костёр. Требовалось хорошее освещение. Да и опыта в бригаде ни у кого не было. Вначале ободрали шкуру, а затем взялись за мясо.

Вот так закончилась экспедиционная эпопея у Андрея в Магаданском предприятии.

Небесные пришельцы

Мы с Тюлюшем, моим постоянным таёжным спутником, завьючили лошадей и отправились в бригаду, которая занималась топографическими работами в густозалесённых предгорьях Саянских хребтов. Продвигались очень медленно, троп в этих местах не было, поэтому выискивали проходы между стволами деревьев, обходя густые заросли и завалы упавших деревьев. Взмыленные лошади судорожно взмахивали головами, отбиваясь хвостами и ногами от назойливых слепней, комаров, жалящих шершней и укусов разъедающих мокриц. От жгучих солнечных лучей в лесных зарослях становилось душно и жарко. С большими трудностями переносили все эти тяготы наши вспотевшие тяжелонагруженные лошади.

Тюлюшу приходилось бывать в этих распадках несколько лет назад, он пытался здесь охотиться, но пушного зверя оказалось мало, поэтому больше ему приходить сюда не доводилось. Он пытался мне рассказать про какой-то загадочный скелет, который ему удалось обнаружить у ручья в этих местах, но вразумительно он ничего так и не пояснил. Тюлюш с лошадью шёл впереди, а я следовал за ним, ведя свою лошадь, стараясь не терять его из вида, и вспоминал его рассказ про таинственный скелет.

В тот раз Тюлюш шёл по таёжным зарослям один, его сопровождали Два верных пса. Неожиданно собаки начали скулить, разрывая лапами землю. Охотник приблизился к ним и увидел скопление костей и вскоре в траве обнаружил череп человеческой головы. Долго осматривал Тюлюш местность, пытаясь разгадать, как этого человека сюда занесло.

Вблизи удалось обнаружить плоскую фляжку с остатками спирта, какие-то металлические пряжки с кончиками изгнивших ремней, резиновую подошву с крупным протекторным рисунком, мелкие обрывки капроновой тесьмы и другие мелкие предметы.

Троп и избушек в ближайшей округе нет. Охотников абориген всех знал, сюда никто из них не наведовался.

В тот раз Тюлюш собрал все останки костей, упаковал в берёзовую кору, вырыл на обрыве ручья могилу и захоронил по-человечески. Над могилой установил крест из лиственницы, и теперь хотелось бывалому проводнику показать мне могилу захоронения загадочного горемычного человека. Я чувствовал, что Тюлюш прибавляет шаги, значит, мы приближаемся к захороненному праху.

Наконец проводник остановился. На всхолмленном крутом берегу ручья, среди тёмно-зелёных зарослей возвышался крест грубо изготовленный топором бывалого таёжного аборигена. Мы остановились у одинокой таёжной могилы, поклонились, молча постояли и решили заночевать поблизости на просторной поляне на берегу большого ручья, от которого веяло прохладой горной холодной воды.

Расседлав лошадей, я занялся костром, а Тюлюш стал ходить вокруг могилы, затем удалился в заросли, хотел восстановить гибель одинокого странника. Он пытался разгадать тайну появления здесь человека. Таинственное проникновение в эти таёжные дебри странника не могло произойти случайно без целей и тем более поблизости не сохранилось признаков жилья и даже нет пней для сооружения избушки. Всё это побудило таёжника заняться обследованием местности ещё раз, хотя прошло уже много лет с тех пор, как он обнаружил человеческие останки. В тот вечер так и не удалось выявить каких-либо улик. С наступлением темноты Тюлюш возвратился к костру.

Наступила вечерняя прохлада, исчезла насекомая мразь, лошади с большим рвением щипали траву. Тюлюш к гнусу относился вполне спокойно, а лошадей они сильно раздражали. В дневной жаркий период у лошадей брюшная их часть постоянно бывала покрыта махровым покрывалом впившихся комаров и большой разновидностью кровососущих насекомых.

В знойные дни обычно насекомые у лошадей искусывают в кровь уши, губы, вокруг глаз и очень болезненно лошади переносят нападение шершней.

Тюлюш оказался большим знатоком в вопросах кровососущих и жалящих тварей. Он поведал, что кровожадных самцов не бывает, самцы питаются зеленью, а самки у комаров, мокриц, москитов питаются кровью. Они свободно прокалывают толстую кожу и высасывают кровь, измываясь над беззащитными лошадьми, поэтому Тюлюш время от времени своей увесистой ладонью проводит по брюшной части лошадей, в ответ лошади своими огромными глазами с благодарностью смотрят в сторону защитника.

В период прохладных сумерков лошади успевают с интенсивной жадностью поедать травку, позванивая колокольчиками, привязанными на шеях, сигнализируя о своём местонахождении.

Утром, когда чуть-чуть стало светать, мы отправились в маршрут, решив воспользоваться свежей утренней прохладой. Через два километра я заметил в траве разноцветные истрепанные матерчатые клочки. Мы сразу остановили лошадей и занялись обследованием местности. Истлевшие лоскутки оказались разбросанными на огромной площади. Это нас заинтриговало, мы с любопытством собирали и рассматривали многочисленные цветные полоски.

Вдруг Тюлюш увидел на кроне огромного тёмно-зелёного кедра светлые запутанные верёвки. Это были парашютные стропы, а цветные тряпочки — это остатки от купола парашюта. У нас появилась версия, что на парашюте приземлился какой-то пришелец, очевидно, упал на кроны деревьев, а затем, по всей вероятности, оборвался и неудачно оказался на земле. Смог доползти до ручья, и там его жизнь закончилась. Кто был этот человек, никто никогда не сможет узнать и на каком воздухоплавателе он прилетел и откуда?

Удручённые догадками о загадочном парашютисте, мы молча отправились продолжать свой маршрут.

Пройдя с километр, мой напарник вдруг резко остановился, показывая мне на конусообразный столб высотою около двух метров, который возвышался на небольшой полянке среди густых невысоких кустарников голубики. Мы направились к рукотворному сооружению. Подойдя ближе, мы поняли, что это могила, но надписей на столбе никаких не обнаружили. Расчистили от травы и кустарников надгробный холмик и нашли искорёженную, покрытую ржавчиной радиостанцию неизвестного производства, по габаритам она была очень компактной. Других каких-либо предметов не было. Надгробный столб был обработан очень грубо, очевидно, небольшим топориком.

Тюлюш намеревался раскопать могилу и выяснить, кто в ней захоронен, но я запретил это делать ему категорически. Мы обшарили всю поляну, но никаких признаков человеческого пребывания не нашли, кроме двух маленьких ржавых баночек из-под каких-то, очевидно, консервов. Мы взяли своих лошадей за поводья и отправились в свой далёкий маршрут, думая о судьбе этих двух странников. Версия о загадочном парашютисте у нас с Тюлюшем была почти отработана, и мы пришли к единому мнению, но теперь всё усугубилось встречей с могилой. Значит, их первоначально было двое.

Маршрут наш длился более недели, и каждый вечер у костра мы вновь пытались восстановить картину о погибших. Очевидно, первый погиб, а второй, похоронив его, решил пробраться к шоссейному тракту, который проложен через Саяны, по нему постоянно едут большегрузные автомашины в Туву и в Монголию, но и второму по каким-то причинам не удалось добраться до дороги, до которой нужно было преодолеть через горные хребты расстояние в тридцать километров.

Так и осталась неразгаданной тайна о небесных пришельцах.

Надина избушка

Каждый раз прилетая в Тофаларию, я познавал всё новые и новые уклады жизни людей, проживающих в этом далёком, горном регионе Восточных Саян. Некоторые учёные доказывают, что черты лица тофов похожи на североамериканских индейцев. В давние времена тофы носили платья, изготовленные из птичьих перьев, проживали в юртах, сооруженных из бересты. Поклонялись шаману. Уклад жизни тофов очень своеобразен. В те времена приезжающему гостю хозяин юрты передавал на ночь свою жену. Численность тофов колеблется в пределах пятисот человек. Они занимаются охотой, некоторые тофаларки стреляют из оружия более метко, чем мужчины. Тофы разводят оленей, которые считаются самыми крупными в мире. Здешние леса богаты различными зверями и птицами, а в горных реках много рыбы.

Очередной мой прилёт был связан с ускорением отправки бригад в тайгу из посёлка Верхние Гутары. Самолётом Ан-2 мы отправили из Абакана все бригады, теперь предстояло арендовать оленей и отправить бригады с завьюченными оленями на место работы. Нескольким бригадам предстояло работать пешком, они ожидали вертолёта, который должен увезти топографов в горы. Вечерами экспедиционные работники уходили на танцы, которые проходили в небольшом местном клубе. В летний период в посёлок съезжались на каникулы студенты, которые учились в разных городах, хотя по окончании учёбы редко кто возвращался в Тофаларию, даже на востребованные специальности, такие, как зоотехник, фельдшер, учитель. Все наши экспедиционные работники жили в палатках, установленных на краю взлётной полосы аэродрома. Партия располагалась в доме, в центре посёлка.

Как-то раз в дневное время забегают в помещение топограф Алексей с перепуганным побелевшим рабочим Михаилом и показывают нам с начальником партии простреленный накомарник, который находился на голове Михаила. Кое-как мы их успокоили и попросили подробно рассказать, что произошло. Они наперебой стали говорить, что сидели на лежащих у забора брёвнах, которые навалены недалеко от базы партии. Очевидно, когда-то хотели сроить дом, но потом стройка не состоялась, и огромная куча возвышалась уже много лет. Бригадир Алексей со своим рабочим сидели в ожидании оленей, которых в тот день должны им пригнать со стойбища. День был прекрасный, палящее весеннее солнце входило в свои права, становилось жарко, юноши сняли с себя куртки и сидели, вглядываясь в сторону леса, где с часу на час должен показаться караван оленей. Неожиданно просвистела пуля над головой рабочего, прострелив его накомарник. Выстрел был осуществлён из мелкокалиберной винтовки. Михаил находился на волоске от смерти. Он даже стал заикаться после этого. Выслушав, мы отправились к председателю колхоза А.И. Щёкицу. Он прожил в Тофаларии много лет, вначале работал продавцом в магазине, потом его избрали председателем колхоза. Он прекрасно знал всех жителей и за много лет изучил местные законы.

Александр Иванович стал расспрашивать, с кем рабочий успел познакомиться за четыре дня, чтобы установить причину снайперской стрельбы. Абориген доказывал, что тофы могут такое сделать только за обиду или в отместку за какие-то недостойные дела. Рабочий отнекивался, поясняя, что не вступал ни в какие переговоры с местными парнями. Председатель высказал свои соображения и объяснил, что это могла быть девушка, они стреляют здесь не хуже мужчин. Михаил, встрепенувшись, начал рассказывать, заикаясь, о том, что в первый день приезда познакомился на танцах с девушкой Надей, она студентка ветеринарного техникума, приехала в родные края на каникулы из г. Иркутска. С этой девушкой гулял два вечера, а вчера с танцев ушёл провожать другую. Щёкин спросил: «Ты с Надей имел близкие отношения?» Рабочий покраснел, понурил голову и ничего не ответил.

Председателю всё стало ясно, он рассказал, что тофаларки, сравнительно доступные в половом отношении, но очень ревностно переносят измену. Надежда, когда училась в школе, прославилась своими снайперскими способностями. Во время охоты она стреляла белке в глаз, чтобы не испортить шкурку. Этот выстрел она сделала предупредительный, может последовать и худшее. Щёкин заявил, что Надя по своей натуре непредсказуема, за обиду может пойти на крайние меры.

Михаил заплакал и попросил его отпустить с этой Тофаларии. В тот же день самолетом рабочий был выдворен домой. Услышав всё это, топограф одобрительно отнёсся к действиям девушки. Вечером Алексей встретился с Надей и уговорил её поработать в его бригаде. Она оказалась очень смышленой, быстро освоила процессы вычислительных работ и стала работать у Алексея помощником. Девушка выросла в тайге, поэтому экспедиционная жизнь ей была не в тягость, она легко переносила длительные маршруты, умело разводила костёр даже в дождливую погоду, часто баловала свежим мясом бригаду, застрелив рябчиков, куропатку, глухаря, зайца или кабаргу. Однажды бригада с караваном навьюченных оленей продвигалась по залесённой тропе, проложенной по берегу реки Ужур. Предстояло осуществить большой маршрут, подняться в горы, где нет совсем деревьев, а только скалы и огромное количество высокогорных озёр, в которых изобилие рыбы, и из этих озёр вытекает река Ужур, а на запад из озёр берёт своё начало легендарная река Казыр. В маршруте Надя часто останавливалась, вглядывалась в кроны деревьев, становилась задумчивой, порою очень грустной. Что-то её тревожило, она впала в какие-то печальные воспоминания. Вскоре тропу преградила охотничья избушка. Надя первой бросилась в неё, хотя обычно в таёжные избушки заходят с большой осторожностью. Остановка затягивалась, олени отбивались от назойливых комаров и слепней. Алексей направился в избушку, которая выглядела очень дряхлой. Надя сидела на нарах, облокотившись руками на самодельный столик. Её слегка раскосые огромные глаза были мокрыми.

Надя уговорила бригадира заночевать у избушки, объяснив, что это её изба, в этих местах прошло детство, местные охотники называют «Надина избушка». Поздно вечером, когда все в палатках улеглись спать, Надя погружённая в размышления, сидела у костра. На ближней лужайке позвякивали колокольчики, привязанные на шеях оленей, в костре потрескивали дрова, из палатки доносилось похрапывание оленевода. Алексей молча подсел к Надежде, стараясь не бередить её тяжёлые воспоминания. Наде захотелось рассказать о своей детской жизни и она рассказала Алексею.

В их семье было трое детей, в тот трагический год, когда им сообщили, что на охоте погиб отец, Наде исполнилось двенадцать лет, она осталась старшей, мать сильно болела. Отец всё надеялся, что в семье появится сын, ему помощник, а рождались девочки, поэтому после окончания первого класса отец забрал Надюшку на лето в свою охотничью избушку. Девочка помогала очищать капканы, ловушки, варила обеды, затем отец стал учить дочь охотничьему ремеслу. Прикрепит к стволу кедра кусочек бересты и учит целиться и стрелять из мелкокалиберки, называемой здесь «мелкашкой». Обычно отмерит двадцать метров от дерева, вручит девочке коробку патронов и уходит в лес осматривать места для установления ловушек и капканов в осенний период. Надежде нравилось снайперское ремесло, и у неё эго хорошо получалось. Затем отец научил стрелять дочь в бурундуков, но самое главное попадать зверьку в глаз, чтобы не портить меховые качества шкурки. Каждое лето Надя удалялась с отцом в распадок реки Ужур.

В двенадцать лет, оставшись без отца, Надежде все эти навыки очень пригодились, особенно снайперское мастерство. Вскоре умерла мать, в какой-то степени помогали родственники, хотя у них тоже было много детей. Надежде пришлось в тайге добывать мясо, пушнину сдавала, а на деньги жила. Удавалось застрелить дикого оленя, иногда изюбра, в таких случаях мяса хватало надолго. В истоках реки Надя знала солончаки, на которых обязательно удавалось застрелить кабаргу или оленя, поэтому мясо в семье не переводилось.

В очередной раз Надя направилась в свою избушку. Шла по тропе, которую за многие годы досконально изучила. Подходя к броду через ручей, вдруг она увидела на противоположном берегу человека. Обычно в этот распадок никто никогда не заходил. Надя затаилась и начала рассматривать пришельца сквозь ветки, человек оказался совсем незнакомым, в своём посёлке она знала всех. Сухощавый незнакомец средних лет сидел на валёжине, вытирая пот с лица рукавом изношенной куртки. Рядом возвышалась куча связанных капканов и ловушек. На валёжине лежала старенькая холщовая котомка, в которой Надежда обычно носила за спиной мясо, но в последний раз мяса не было, поэтому сумку она оставила в избушке. Надя поняла, что незнакомец ограбил её избушку, поэтому она легкой походкой удалилась с тропы в заросли и постаралась незаметно приблизиться к мародёру со стороны зарослей, шорохи её передвижения заглушались шумом горной бурлящей реки.

Незнакомец поднялся с валёжины, подошёл к каменистому берегу реки, наклонившись, пригоршнями напился холодненькой воды, в это время просвистела пуля и вдребезги разбила стоящее у валёжины его ружьё. Пришелец понял, что стреляет очень матёрый стрелок из беззвучной мелкашки, мелкокалиберной винтовки. Он поспешно бросился уходить, прихватив наполненную котомку, пуля вновь просвистела у самых его рук, он отбросил сумку и бегом направился вброд через реку, стараясь скорее уйти из этой лощины. Надя знала, что нужно действовать незамеченной: если грабитель увидит, что с ним в единоборстве находится такая пигалица, хотя к тому времени девушке было уже пятнадцать лет, он осмелеет и может произойти самое страшное. Надежда решила преследовать его до следующей реки, впадающей в Ужур. Незнакомец шёл по тропе очень быстрыми шагами, иногда оглядываясь, бежал, сжимая в руке охотничий нож. Перейдя очередной брод, охотник убедился, что преследование закончилось, воткнул нож в лежащий замшелый ствол дерева и начал пить воду. Раздался щелчок мелкашки, и нож улетел в траву. Обезоруженный, обезумевший мародёр стремительно скрылся в зарослях, уходя по тропе в сторону посёлка Катышный.

Девушка убедилась, что грабитель исчез окончательно, возвратилась к своим вещам. В вещевой мешок пришелец загрузил все алюминиевые кружки, чашки из её избушки и стеклянные банки с мясом, которые хранились у Надежды в маленьком погребке, который делал ещё отец, вырыв под корневищем дерева яму в вечной мерзлоте для хранения продуктов. Грабитель отобрал все хорошие капканы, а неисправные оставил. Снайперское мастерство помогло Надежде избавиться от грабителя, и больше в Надиной избушке он не появлялся. После окончания школы Надя уехала учиться в техникум, а в летние каникулы приезжала и наведывалась в избушку. Почти до утра просидели Алексей с Надеждой у костра. Топограф с большим вниманием и удовольствием слушал ночную собеседницу и удивлялся, как она смогла выжить. За двадцать с небольшим лет эта хрупкая, очаровательная смуглянка испытала слишком много трудностей, хорошего в своей жизни она ничего не видела.

Утром караван оленей направился в горы, в Надиной избушке топографы пополнили запас продуктов, оставив банки с тушеным мясом, сгущенное молоко. Так делается всегда. В любой охотничьей таежной избушке странник может обогреться, напиться чая, перекусить и, если имеется возможность пополнить запасы — таков неписанный таёжный закон.

Через месяц бригада закончила полевые работы, обследовав высокогорную часть Восточных Саян, где зарождаются реки Казыр и Ужур. Возвращались в посёлок Верхние Гутары по реке Ужур. Заночевали вновь в Надиной избушке и оставили все оставшиеся продукты.

В посёлке Верхние Гутары экспедиционных работников уже никого не было, все закончили свои объёмы и уехали домой. Алексей с Надеждой пришли к председателю колхоза А.И. Щёкину, сдали оленей, оформили все документы и заявили, что они решили пожениться. У председателя на глаза навернулись слёзы от радости, он вытащил из сейфа бутылку шампанского, и они втроём выпили за молодых.

Гибель в день рождения

Геодезист Виктор Борисович в экспедиции занимался нивелирными измерениями. Прокладывал высокоточные нивелирные трассы по автомобильным дорогам, железнодорожным путям, по берегам крупных рек, иногда по таёжным тропам. Он был признан лучшим нивелировщиком в экспедиции, в соревнованиях завоёвывал первые призы. На производстве у него складывалось всё удачно, а в личной жизни не очень-то. Все друзья обзавелись семьями, а он всё ходил в холостяках. У Виктора не было и времени для личной жизни. Рано весной уезжал на полевые работы, возвращался глубокой осенью, а в зимний период приходилось выезжать в поле производить измерения через реки по льду, если они по трассе были в летний период шире ста метров, а таких перебросок за лето набиралось значительное количество.

Однажды Виктор в зимний период выполнял нивелирные измерения на реке Обь и в бригаде у него произошло трагическое происшествие, из-за которого он чуть не попал за решётку. В вечернее время стая волков набросилась и загрызла реечника. Это событие потрясло всё население в округе деревни Каргасок.

Геодезист работал в спокойном режиме, как обычно прокладывал нивелирную трассу на реке Обь по льду. Измерения в зимний период требуют больших подготовительных работ, тем более ширина реки в этих местах более одного километра, а зимние дни очень короткие, поэтому пришлось затратить несколько дней. Нивелировщик оставил переброску через Обь на последние дни. Вначале пришлось проделать измерения по льду на реке Кеть, она приближается к Оби у г. Колпашево, а затем параллельно протекает с Обью по долине более ста километров и впадает в Обь у посёлка Нарым. Кеть имеет ширину четыреста метров, а перед этим проделали измерения на реке Чулым, её ширина триста метров.

Бригада передвигалась на лошадях, запряженных в сани. Трое рабочих приехали с Виктором из экспедиции, а четверых он принял в местных сёлах. Погодные условия сдерживали продвижение. В периоды снегопада, сильных морозов и порывистых ветров измерения прекращали. Как-то раз проделали измерения у деревни Илвино и переехали ближе к Каргаску, начались вечерние сумерки, поэтому решили заночевать в одинокой избе, находящейся на берегу Оби, а утром предстояло заняться нивелирными измерениями. Реечник Владимир, держа лыжи в руках, а лыжи имелись для каждого, стал говорить бригадиру, что ему нужно срочно побывать сегодня в Каргаске, объяснив, что у невесты день рождения, его ждут и он обещал. До Каргаска чуть более десяти километров, тем более на этой же стороне Оби, переходить реку не нужно.

Бригадир стал возражать, доказывая, что начались сумерки, да и утром нужно заниматься работой очень ответственной. Володя скороговоркой выдал, что утром будет здесь, как штык, а на лыжах ему идти всего один час да и места он эти знает прекрасно, здесь вырос. Вступились и местные его дружки, объясняя, что никакой опасности нет. Виктор, не выдержав натиска, согласился. Реечник надел лыжи и помчался с большой скоростью. Все помахали ему в след и отправились топить печь, готовясь к ночлегу. Кадровые рабочие занимались с лошадьми, на одних санях возили прессованное в тюках сено и овёс для лошадей.

Утром начали заниматься подготовительными работами по переброске трассы через Обь, а реечника не было, у бригадира закрадывалась тревога, местные парни успокаивали. В обед нужно было начинать измерительные работы, но геодезист решил отправить в Каргасок парней для выяснения причины отсутствия Владимира, потому что он всегда был очень обязательным, его родители в Каргаске были уважаемые работники, отец занимал высокий пост. Володя прослужил два года в армии, готовился поступать учиться в институт.

Через два часа бригадир увидел, что рабочие возвращаются, подумал, что встретили Володю. Лошадь, запряжённая в сани, мчалась галопом с большой скоростью, геодезист приготовился отругать парней за то, что они издевательски обращаются с лошадью. По глубокому снегу гнать животное с такой скоростью нельзя.

Подъезжая, рабочие спрыгнули с саней и, перебивая друг друга, начали рассказывать. У младшего по возрасту текли по лицу слёзы, он плакал навзрыд. Геодезист понял, случилась большая беда. Оказалось, что стая волков напала на Владимира и растерзала его. Мигом запрягли лошадей, и все отправились к месту происшествия. Случилось это на половине пути. По следам было понятно, что Володю окружила огромная стая волков, по всем признакам, он отстреливался до упора, один волк валялся убитый, а другой, очевидно, оказался раненым и уполз в лес, оставив на снегу кровавую полосу.

Вместо дня рождения Владимир угодил на волчью свадьбу. По всему полю валялись руки, ноги. Кровожадные зверюги истерзали всё его тело, даже невозможно его опознать, только по косвенным признакам его одежды.

Бригадиру пришлось ехать в Каргасок сообщать о страшной трагедии родителям и невесте. Началось расследование, которое затянулось до весны, начали обвинять геодезиста, ему запретили выезжать из Каргаска. Бригадиру готовили срок заключения, спасли убедительные высказывания местных рабочих и притом у младшего рабочего по возрасту отец работал в следственных органах, поэтому справедливость в какой-то степени находила свое место. Невеста Володи переносила эту трагедию очень тяжело, она даже пыталась покончить жизнь самоубийством, но на всех судебных процессах она понимала, что бригадир не виноват в гибели её жениха, хотя были такие люди, которые пытались всю ответственность за гибель реечника отнести на геодезиста. Судьба свела Виктора с родителями невесты, которую звали Людмилой, они тоже находились в траурном состоянии, но были уверены, что бригадира под суд отдавать несправедливо, и они постоянно вступали в полемику, доказывая невиновность геодезиста.

Летом бригадиру пришлось продолжать нивелирную трассу по Оби до Нижневартовска, его продолжали вызывать на допросы в Каргасок, каждый раз писал новые объяснения. В экспедиции юрисконсультом работал выдающийся знаток юридических законов И.М. Рыбасов. Он приехал в Каргасок, разобрался со всеми делами, заведенными на бригадира, обвинил местные следственные органы в незнании законов и пригрозил их наказать за нанесённый моральный и материальный ущерб, что они срывают выполнение государственного задания, вызывая бригадира с полевых работ. Дело в том, что в те годы служба геодезии и картографии находилась в ведении Министерства внутренних дел. Дело было закрыто, и бригадира больше на допросы не вызывали.

Впоследствии Виктор и Людмила поженились.

Таёжные перегоны

Мой постоянный таёжный спутник Егорыч за свою долгую экспедиционную жизнь много раз занимался перегоном лошадей по дорогам и лесным тропам. Обычно весной ему приходилось перегонять лошадей из колхоза, в котором арендовали лошадей, до участка, где начинали полевые работы, а осенью, по окончании летнего сезона, угонял лошадей из тайги для сдачи в колхоз. При количестве лошадей до дюжины конюх справлялся один, а когда их было больше, то ему выделяли в помощь рабочего. В процессе таких перегонов происходило много различных приключений и непредвиденных случаев.

Как-то раз Егорыч перегонял лошадей вдвоём с опытным экспедиционным рабочим Петровичем Простакишиным. Гнали лошадей по грунтовым дорогам через деревни. Ночёвки организовывали поодаль от населенных пунктов, потому что у деревень обычно нет кормов для лошадей. На этот раз на ночлег расположились на берегу реки на большой поляне. Переночевали спокойно. Рано утром развели костёр, позавтракали, затем начали собирать лошадей, которые спокойно пощипывали травку. Монотонно позвякивал колокольчик, подавая знак о своём местонахождении, висевший на шее лошади, которая значилась, как одна из самых убегающих.

Егорыч вышел на поляну и ахнул. Его белой лошади по кличке Белянка не оказалось. Вечером Егорыч привязывал её на длинную верёвку. Конюх понял, что лошадь сбежала, но надеялся её быстро догнать. Лошадь ушла, выдрав кол, к которому была привязана. Егорыч рассчитывал, что кол зацепится где-нибудь за дерево и Белянка остановится. Белянка — любимая лошадь Егорыча, на которой он постоянно ездил, главный недостаток этой лошади в её лидерстве. Если она убежит, то за ней все лошади последуют, поэтому он её привязал, а остальных лошадей спутывал. Еще имелась каряя лошадь, она тоже могла увести своих сверстников, для этой цели Егорыч привязывал ей на шею колокольчик, по звону которого легко отслеживать её нахождение.

Раздосадованный конюх направился в сторону бренчащего звона и вдруг обнаружил, что колокольчик надет на шею совсем другой лошади, У которой была сбита до крови спина. Егорыч обратился к Петровичу, но тот заявил, что вечером занимался установкой палатки, костром, а к лошадям даже не подходил.

У Егорыча в голове восстановился вечерний их проезд через деревню, у которой обосновался цыганский табор. Он схватил свою старенькую берданку, оседлал лошадь и галопом помчался в деревню. К великому сожалению, табор исчез. Конюх поехал к конеферме, которая находилась на противоположной стороне деревни, там обычно бывали люди. В загоне Егорыч увидел своих двух лошадей. В это время цыгане выезжали из конюшни на гнедых лошадях. Егорыч окрикнул их, но они решили быстро умчаться, тогда Егорыч из своей берданки выстрелил им над головами. Цыгане спрыгнули с лошадей и убежали в лес. Оказалось, что цыгане приехали в конюшню и договорились с колхозным конюхом обменять лошадей. Наши лошади очень высокие, хорошо откормленные, поэтому конюх соблазнился. Егорыч забрал своих лошадей и уехал.

Возвращаясь, Егорыч вспомнил, что подобный случай у него в жизни уже был, но тогда его даже судили за утерю лошадей. Цыгане испокон веков занимались воровством лошадей — это их главное ремесло в жизни. В изощрённости выдумок при воровстве Егорыч убедился на личном примере. В тот раз Егорыч также перегонял лошадей по грунтовым, тележным дорогам, проезжая деревни. Лошадей было всего три. Остановился на ночлег на берегу реки, вдоль которого тянулись травянистые луга вперемешку с кустарником. Егорыч спутал двух лошадей, а самую ретивую привязал на верёвку. К такому методу его приучили с детства. Ночью он часто просыпался, но услышав бряканье колокольчика, привязанного на шею одной лошади, вновь засыпал. Утром отправился ловить лошадей, а их не оказалось. Привязанной лошади тоже не было. Колокольчик продолжал позвякивать.

Колокольчик оказался привязанным к кустику тальника, приютившемуся на самой кромке берега реки, к нему привязан был конец верёвки, а второй конец верёвки с палкой бултыхался в бурном течении реки, постоянно дёргая колокольчик, который продолжал издавать звуки. Егорыч понял, что ухищряться в таком воровстве могут только цыгане, прибегая к хитростям и приёмам. Расстроенный конюх отправился пешком по деревням в поисках лошадей, но найти их так и не удалось. Егорыча привлекли к судебной ответственности, начали судить, несколько раз суд откладывался. Цыган в это время поймали, они воровали в колхозе лошадей, и у них обнаружили лошадей, которых гнал Егорыч. На всех трёх лошадях на холках имелось клеймо, поэтому лошадей возвратили в колхоз, а судить Егорыча прекратили.

Однажды в разгар полевого сезона мне с бригадой пришлось переехать на новый объект. Требовалось срочно выполнить в тайге маркировочные работы перед аэрофотосъёмкой. Я с бригадой приехал в таёжную деревню и стал ожидать Егорыча, который перегонял лошадей со старого объекта. Ему требовалось пять дней для перегона по таёжным тропам, мы очень торопились, поэтому за это время закупили продукты, насушили сухарей. Конюх задерживался. Наконец он появился. На первой лошади сидел он, а на второй — заплаканный мальчик лет двенадцати четырнадцати. Увидев нас, мальчуган громко, судорожно зарыдал.

Егорыч рассказал, что первые три дня он ехал очень быстро, тем более, тропа ему знакомая, когда-то по ней проезжал. В конце третьего дня решил добраться до охотничьей избушки. В ней однажды приходилось ночевать, около неё имеются прекрасные луговые поляны для лошадей. Смеркалось, поэтому Егорыч торопился засветло добраться до заветной избушки. Подъезжая к избушке, конюх понял, что в ней кто-то живёт. В избушке, на нарах сидел исхудавший рыдающий мальчик, который сказал, что его зовут Юрой. На других нарах лежал труп его друга Коли, который скончался неделю назад. Изба пропиталась вонючим смрадом от разлагающегося трупа. Юру трясло, он заикался, не мог говорить, заливался слезами. Егорыч вывел его на свежий воздух, разжег костёр, вскипятил чай, сварил уху (днём удалось надёргать хариуса), накормил Юру, и он поведал Егорычу свою историю.

Три месяца назад они с другом Колей повздорили с родителями и сбежали из дома. Прихватили продуктов, спички, Коля сумел забрать ружьё с патронами отчима, ружьё-переломку, и упаковали в рюкзак. Мальчики ушли на железнодорожный вокзал, пробрались в товарный вагон и уехали, не зная куда. Ехали долго. Оказались в Сибири. На маленькой станции состав долго стоял, беженцы вылезли из вагона и отправились в тайгу. На окраине посёлка, в обветшалом домишке, увидели магазин. На имевшиеся деньги накупили печенья, сухарей, соли и пошли по тропе в лес. В лесу местами ещё сохранился снег. Шли долго. Набрели на охотничью избушку, которая оказалась очень удобной. В ней имелась печь и алюминиевая посуда, необходимая для проживания. Чувствовалось, что зимой здесь проживал охотник, а возможно, они были вдвоём. Под нарами хранилось значительное количество капканов, ловушек, петель. Бездомным сорванцам избушка очень понравилась, и они остались в ней жить.

Снег в лесных массивах начал постепенно стаивать, под ним сохранились листья изумрудного цвета с гроздьями брусничной ягоды, которые стали главным лакомством беженцев. Прозимовали под снежным покровом кедровые шишки. Юра с Колей собирали их в рюкзаки и стаскивали к избушке, здесь они обнаружили устройство для обработки шишек, которое быстро освоили и начали заготавливать орехи впрок. Удалось застрелить несколько зайцев и каких-то птиц. Приспособились ловить рыбу в реке. Научились готовить её и даже стали коптить рыбу, обнаружив в береговом обрыве коптилку. Больших проблем в питании не испытывали, надоедало однообразие. Хотя однажды наткнулись во влажном логу на черемшу, которая очень юнцам понравилась. Изучая вокруг местность, нашли озеро, в зарослях которого увидели гнёзда с утиными лицами. С каждого гнезда брали только половину.

Неожиданно заболел Коля, он жаловался на боли в правой области Живота. На второй день его стало тошнить, а затем появилась рвота. Юрий постоянно кипятил воду, настаивал брусничный сок и пытался этим вылечить друга. Боль с каждым днём усиливалась. Юра предлагал пойти по тропе в деревню, по которой требовалось идти три дня. Коля отказался наотрез, объясняя, что такое у него бывало и раньше, но потом всё проходило. Когда Коля стал бредить, то Юра решил его тащить на себе в посёлок, но схватив его на руки, понял, что ему не утащить друга, который был гораздо тяжелее его. В какой-то момент Коля замолчал и отключился. Юра его поднимал, усаживал, кричал, умолял не оставлять его одного, но друг уже был мёртв. После этого Юра несколько раз пытался броситься с обрыва реки — закончить жизнь самоубийством, но возвращался в избушку убедиться, думал, что друг оживёт.

Труп разлагался, кое-как Егорыч уговорил захоронить Колю на возвышенном берегу реки, недалеко от избушки. Проделать это оказалось очень сложно, не имея лопат. Егорыч соорудил гроб из бересты, содрав кору с огромной берёзы. После похорон Егорыч стал собираться к отъезду, но Юрий отказался от поездки. Вновь плакал приговаривая: «Что я скажу родителям Коли?» Егорыч не мог его оставить в таком невменяемом состоянии, зная, что через несколько дней он превратится тоже в труп, тем более, он не принимал никакой пищи, только пил чай, который конюх готовил из чаги.

Кое-как Егорычу удалось уговорить поехать с ним. Юра согласился с условием, что будет работать всё лето в экспедиции. Егорыч понимал, что Юра работать не сможет, он совсем физически ослаб, тощий, бледный и чувствовалось, что нервы у него находятся на пределе срыва после того, как он неделю прорыдал в одиночестве в избушке около трупа. В период поездки Егорыч выведал, откуда приехал Юра, и в деревне отправил телеграмму родителям.

Через два дня приехали отец и мать Юры. Егорыч их встретил и коротко рассказал обстановку и предупредил их, чтобы они отнеслись к сыну очень ласково. Первой в объятия с сыном бросилась мать. Они оба молча плакали, заливаясь слезами. В дверях стоял отец, из его глаз лились слёзы, он всхлиповал, вытирая мокрое лицо от слёз. Оказывается, Юрий у них был единственный ребёнок и они его очень любили и, конечно, баловали. У мальчика выработалось непростительное мальчишество, легкомыслие, особенно после прочтения некоторых книг появилось стремление к приключениям.

Родители ещё ничего не знали о Колиной судьбе. Маститый старец Егорыч взял на себя эту сложную миссию и рассказал. По его предположению, у Коли был приступ аппендицита, поэтому Юра не смог ничего сделать, требовалось хирургическое вмешательство.

Родители тоже поведали о своих бывших соседях, что отчим находится в тюрьме за какие-то проделки, а мать умерла. Она сильно заболела от переживания после бегства сына, а после ареста мужа она скончалась.

На следующий день верхом на лошадях отправились к избушке, где был захоронен Коля и соорудили ему памятник.

Через день Юра с родителями уехали домой, а мы направились в таёжный маршрут продолжать свою работу по обследованию очередного таёжного региона.

Одинокая могила

Однажды в нашу Минусинскую экспедицию поступило письмо от школьников г. Нижнеудинска, они писали, что в дни летних каникул ходили в туристический поход с целью изучения своего края. На одной залесённой вершине горы в верховьях реки Уда они обнаружили загадочную одинокую могилу. На памятнике сохранилась надпись: «Титков А.И. 1908—1946 гг.». Туристы просили сообщить им подробности гибели первопроходца для их музея. Они также написали, что недавно кто-то посетил могилу, расчистил все кустарники и прибил к стволу дерева свежую табличку с надписью: «Титков А.И. работал ст. топографом в отряде № 50, № 49».

Я в то время работал в должности начальника отряда № 50, поэтому очень заинтересовался этим письмом. Наши ветераны М.Г  Петренко, Е.А. Денисов и другие хорошо знали Титкова, вместе с ним работали девять лет в отряде, потом Титкова перевели в отряд № 49, где он и погиб. Школьникам в Нижнеудинск мы ответили и описали события, которые произошли на той горе, об этой страшной трагедии приходится писать даже с содроганием. Новую табличку повесили вблизи могилы, возможно, сыновья погибшего или коллеги, которые работали с ним в последнее время.

Александр Иванович Титков в 1946 году работал старшим топографом в отряде № 49, который базировался на станции Зима в Иркутской области. Бригада состояла из четырёх человек, два шестнадцатилетних парня, один из них сын бригадира Аркадий, и ещё один рабочий, который по возрасту много старше бригадира, его принимали на работу в должности конюха, он говорил, что много приходилось работать на лошадях и забот в бригаде в отношении лошадей не будет. Топографические работы бригада выполняла в верховьях реки Уда — это таёжная местность в предгорьях Восточных Саянских хребтов. Обычно бригадир с парнями уходил в горы на два-три дня, а конюх оставался с лошадьми у палаток.

Как-то раз бригада, спустившись с гор, увидела, что конюх спит, у потухшего костра валялась закопчённая консервная банка с остатками гущи из-под чая, бригадир догадался, что рабочий напился чифира, но самое главное — это отсутствие трёх лошадей. Осталась одна лошадь, которая была привязана на длинную верёвку, а три были спутанные, они убежали. Догнать их не смогли. Бригадир принял решение, что конюх будет работать со всеми на равных, а с лошадью рабочие будут оставаться по очереди.

Раз в неделю бригада переезжала, углубляясь вверх по реке на пять-десять километров. Основной груз навьючивали на лошадь, а оставшийся взваливали на свои плечи.

В тот роковой день поднялись с лошадью на вершину горы, где топографу предстояло проделать измерения с помощью теодолита. Оказалось, что в одну сторону нужно было прорубить просеку, чтобы увидеть триангуляционный знак на соседней вершине горы, такое встречалось почти каждый день. В тот день закончились продукты, поэтому Титков отправил сына на лошади в деревню за продуктами, там оставались его жена с младшим сыном и запас продуктов на весь полевой сезон. Рабочим поручил прорубать просеку. А сам начал заниматься у костра вычислениями и попутно готовил завтрак из оставшихся продуктов. Расчищая вершину горы от поросли и мешавших веток, старший по возрасту рабочий возмущался, что их голодных заставляют работать.