Суровые испытания тайги

Закончив расчистку просеки, рабочие вернулись к костру, и старший рабочий подойдя к вареву, проверил, что же приготовлено. Зайдя сзади бригадира, ударом топора отрубил ему голову. Удар был так силен, что карандаш в руке Титкова глубоко пронзил листы журнала измерений.

Второй рабочий испугался и хотел бежать, но убийца пригрозил расправиться и с ним, если он только скажет кому-нибудь о совершенном или если попытается уйти. Душегуб заставил парня собрать рюкзаки и они двинулись в деревню, другого пути из тайги и не было.

Пришли поздно на квартиру, где останавливались раньше и легли спать. Лежали долго, молча стерегли друг друга. Юноша после страшного убийства не мог даже сомкнуть глаза. Убийца уснул, этим воспользовался рабочий и убежал к жене Титкова и с ней отправились в сельсовет. Собрали мужиков, но бандит, проснувшись, увидел, что нет напарника — сбежал. Положение становилось очень опасным. Связались по радиостанции с базой партии, приехал начальник партии П.П. Кузнецов. Организовали специальную бригаду из охотников с собаками.

Кто-то из местных жителей видел убийцу в лесных зарослях с ружьём, он за это время раздобыл где-то оружие. Охотники рассчитывали только на собак. С таким жестоким убийцей встречаться было очень опасно, он страшнее даже самого разъярённого медведя. На окраине деревни он залез в избу, собрал все продукты и забрал ружьё, теперь он был вооружен двумя ружьями. От этой избы собаки взяли след и началось преследование. Собаки и охотники местность свою знали прекрасно. Настигнуть вооруженного зверюгу удалось на берегу реки. Свора разъярённых собак набросилась на убийцу, он даже не успел воспользоваться ружьями.

С пойманным убийцей поехали на гору, на место преступления.

Накануне, когда бандит с парнем шли в деревню, они увидели возвращавшегося Аркадия, старший хотел расправиться и с ним, но парень, плача, уговорил не делать этого. Тогда рабочие спрятались в зарослях и переждали его продвижение.

На вершине горы у потухшего костра приехавшие увидели залитого кровью убитого А.И. Титкова, его даже ничем не прикрыли, но сына там не оказалось. Возникла новая проблема, куда мог исчезнуть Аркадий. Появились разные догадки и версии. Начались новые поиски. Большинство придерживалось версии, что сын увидел обезглавленного отца, потерял рассудок и пошёл куда глаза глядят. Следственная комиссия занялась расследованием убийства А.И. Титкова, а поисковая группа приступила к обследованию близлежащей местности.

Жена, увидев обезглавленного, лежащего в крови мужа, потеряла сознание, она очнулась через сутки, узнав об исчезновении старшего сына, она вновь отключилась. Шли дни, похоронили на залесённой горе старшего топографа Александра Ивановича Титкова, а Аркадия найти не могли, в такой залесённой местности трудно обнаружить человека.

В деревне появилась лошадь с завьюченными продуктами, которую Аркадий вёл в бригаду, после этого поиски стали вести более интенсивно. Наконец сына нашли в долине совсем другой реки. Он был уставшим и обессиленным. Оказывается, всё началось в тот день, когда он возвращался в бригаду, ведя за повод завьюченную лошадь. Проходя вброд через небольшой ручей, лошадь вдруг резко захрапела, бросилась в сторону, вырвавшись, она устремилась по берегу ручья и вскоре исчезла в зарослях. Юноша бросился вдогонку за лошадью, вначале между стволов деревьев, а затем её не стало. Первый день Аркадий бежал и шел по её следам, но потом следы потерялись.

Лошадь вырвалась и сделала такой резкий трюк: или она почувствовала поблизости медведя или её ужалил шмель. Долго гнавшись за лошадью, Аркадий заблудился, несколько раз поднимался на вершины гор, залезал на деревья, пытаясь найти свою бригаду. Потом он решил пойти в деревню и понял, что заблудился окончательно. Продуктов никаких не было. Обнаружили его охотники с помощью собак.

Сын не знал о гибели отца, очевидно, судьба так распорядилась и не допустила встречи сына с убитым отцом.

Убийцу вскоре осудили, приговорили к высшей мере наказания, он уже ранее был судим и оказался матёрым преступником.

Юным туристам из Нижнеудинска мы ответили и подробно описали о трагической гибели первопроходца, который занимался мирным трудом, создавая топографические карты на неизведанный регион предгорий Восточных Саян, и одинокой могиле, в которой захоронен старший топограф Александр Иванович Титков.

Работа в Казахстане

В период всеобщего картографирования территории нашей страны в масштабе 1:25 000 на полевых процессах занято было значительное количество женщин. Недавно поделилась своими воспоминаниями топограф Тамара Георгиевна Фёдорова. Молодым специалистом она приехала в отряд № 50 Новосибирского предприятия. Начальник отряда О.А. Дроздов предложил ей работу в камеральной бригаде, но Тамара настояла, чтобы отправили её на полевые процессы. Широкоплечий, огромного роста начальник отряда, глядя на щупленькую небольшого роста девушку, долго думал, в каком регионе можно дать поработать топографу, но не в тайгу же её посылать, там ведь нужны не только профессиональные знания, но и физическая подготовленность. Дроздов предложил поехать Тамаре в Казахстан.

База партии находилась в г. Джамбуле, а работы пришлось выполнять в 150 км от базы партии по реке Талас и в пустыне Муюнкум.

Тамара выросла в Сибири, поэтому здесь ей всё казалось необычным. Из Джамбула выехали на автомашине с начальником партии. Проехали большую часть пути, наступало вечернее время, в Сибири сумерки длятся очень долго, а здесь темнота наступила мгновенно. Пришлось остановиться на ночлег на поляне на берегу реки. Перекусили, что у кого имелось, затем вытащили спальные мешки, легли на землю поверх спальников из-за сильной жары, укрывшись вкладышами.

Проснулись среди ночи оттого, что кто-то бегает по телу, колется и кусается. Включили фары у машины, оказалось, это ёжики. Их было огромнейшее количество. Они съели все продукты, которые остались от ужина, а потом продолжили поиски на людях.

С рассветом стали укладывать вещи. Начальник партии, заталкивая свои вещи в рюкзак, засунул туда руку и тут же отдернул её с визгом. Оказывается, его укусил скорпион, он оказался очень крупным. Все долго рассматривали это паукообразное страшилище, его ногощупальцы вооружены клещами, а на конце брюшка удалось рассмотреть ядовитое крючкообразное жало. Укус оказался очень болезненным. Руку смазали спиртом и обработали йодом, боль прошла. После этого перетрясли все рюкзаки, но больше ночных пришельцев не обнаружили. Конечно, скорпион очень сильно всех напугал, особенно Тамару, ведь страшилище было величиною почти с её ладонь и она слышала, что их яд сильно опасен.

Начальник партии довез бригаду до места работы, дал все указания, а сам уехал с другой бригадой дальше. Тамара со своей бригадой начала обживаться. На следующий день приступили к работе, втроём пошли отыскивать пирамиду, по документации знак должен быть высотою семь метров, выстроен из деревянных деталей. Но в этой пустыне, где нет деревень и ни одного кустика, конечно, знак не сохранился, удалось отыскать центр. На месте пирамиды установили веху, сделанную из камыша, увязанного в длинный пучок. Через пару дней пригнали лошадей для передвижения. Начались жаркие дни. Стали страдать от жары и очень хотелось пить. Впоследствии местные жители научили Тамару как воздержаться от жажды. Нужно утром покушать плотно и желательно солененького, а потом выпить очень много горячего чаю. Холодную воду пить не нужно. Вскоре привыкли к такой диете и проблемы с жаждой закончились.

Однажды увидели вдали озеро и срочно направились к нему, но когда стали приближаться, то быстренько разочаровались — это оказались такыры. Белая солончаковая поверхность, испещрённая трещинами, была похожа на красивый паркет, без единого стебелька и кустика. Эта глинистая плоская поверхность весной заливается водой, а затем вода испаряется и безжизненная поверхность сохраняется с глянцевым отражением весь год. На обратном пути к стоянке на небе появились облака, радовались дождю. Вдруг подул шквалистый ветер, небо потемнело, упало несколько капель дождя, а затем посыпал крупный град величиной с голубиное яйцо, но он быстро закончился, наставив девушкам огромное количество синяков. Солнце выглянуло, и все быстро обсохли и стали считать, у кого синяков больше.

Через несколько дней пришлось перебазироваться на территорию барханных песков Муюнкума. В первую очередь начали обследовать центры пунктов триангуляции, зная, что наружные знаки не сохранились. Поднялись на самую высокую горку из сыпучего песка, кругом осмотрели и обнаружили, что монолит пункта триангуляции выдуло ветром и он лежит в низине, присыпанный песком, хотя был закопан на глубину два метра. Здесь удалось увидеть пески разновидностью от ровных, бугристых, грядовых, ячеистых до барханных, при постоянных ветрах конфигурация их меняется и они перемещаются на большие расстояния. Был такой случай, когда геодезическую пирамиду переместило ветром на десятки метров. Различных ползучих пауков, а здесь их разновидность огромная, в песчаных местах меньше. Скапливаются они в основном ближе к обжитым местам.

Однажды днём решили отдохнуть в период самой жаркой поры, натянули брезентовый тент, сделав небольшую тень и улеглись. Когда проснулись, увидели на тенте чёрную каракуртиху с многочисленным потомством, она, очевидно, тоже отдыхала, постарались аккуратно избавиться от такого опаснейшего соседства. Местные жители рассказывали, что каракурт очень ядовитый паук, особенно он опасен в весенний период. Усы самки смертельны не только для человека, но и для лошади. Эти науки на людей не нападают, но если их потревожить, можно получить дозу смертельного яда, такие случаи у местных жителей происходят с детьми. Среди пауков самыми распространёнными являются фаланги, их здесь можно увидеть каждый день. Величиной они иногда достигают со спичечный коробок. Это ночные хищники, укус их очень болезненный, но не опасен, они питаются в основном падалью. Их укусы в бригаде испытали все, после укуса на теле остаётся обожженная полоса. Она заражает трупным ядом. Но а змей в этих местах видимо-невидимо. Они здесь постоянные коренные жители. Их можно обнаружить в рюкзаке, о спальном мешке, в коробках среди продуктов, утром у потухшего костра в оставленном ведре, сковороде или кастрюле. Вначале шарахались с визгом от их постоянного присутствия, но со временем привыкли.

Как-то раз в процессе полевых измерений к бригаде подъехал казах верхом на лошади, очевидно, пастух. Топографы угостили его сахаром — это у них считалось самым лучшим угощением. Затем дали ему посмотреть в объектив теодолита, его радостные эмоции действовали на всех членов бригады. Пастух пригласил вечером топографов в гости на махан — казахское кушанье из мяса. Так установилась тёплая дружба с этой казахской семьёй, а затем и со всеми жителями маленькой деревушки. Они оказались очень добрыми, душевными людьми. В случае каких-либо проблем все сразу приходили в бригаду и предлагали свои услуги. В один из вечеров повариха бригады Надя нечаянно наступила на змею, та, конечно, ее ужалила. Тамара обратилась к местным жителям, они подняли всю деревню, привезли из соседнего аула дряхленькую лекариху, пояснив, что она вылечивает любые змеиные укусы и, действительно, она сумела остановить проникновение яда в организм девушки. Лекариха три дня жила в деревне и каждый день поила какими-то лекарственными снадобьями, а к укусанной ранке прикладывала тампоны с ядовыводящими травами.

Тамара, вглядываясь в испещрённое глубокими морщинами загорелое дочерна лицо целительницы, поинтересовалась её возрастом. «Голубушка, я на семьдесят лет старше тебя» — ответила казашка. «Неужели Вам девяносто два года?» — усомнилась Тамара. Лекариха положительно кивнула головой. После этого топограф задумалась, каким образом она узнала про мой возраст. Стала расспрашивать у пастуха, а он ответил, что лекариха владеет проницательностью и знает всё наперед. Тамара хотела задать ещё какой-то вопрос, но увидела, что целительница закрыла глаза и сосредоточенно шепчет, нагнувшись над змеиным укусом.

Чем дольше работала неискушенная в жизни Тамара в Казахстане, тем больше восхищалась добротой местных жителей, их отзывчивостью, душевным расположением, стремлением сделать топографам приятное, оказать помощь в любую минуту.

Чёрный камень

Мы с начальником партии Василием Фёдоровичем Колесняком летели на вертолёте, обследуя новый участок работ для следующего года. День был солнечный, во все стороны просматривались бескрайние массивы горной тундры. Вершины плоских гор усыпаны гигантскими россыпями обомшелых камней. Чётко выделялись массивные плешины светло-зелёного цвета с голубым оттенком ягеля. Берега многочисленных озёр и рек покрыты густыми зарослями лиственниц и кустарников. Для диких оленей здесь раздолье, много кормов и рядом прекрасные лесные укрытия и соответственно уютно в этих условиях живётся волкам и другим лесным обитателям. На озёрах скопилось огромное количество перелётных птиц, они вереницами перелетали с одного озера на другое, готовясь лететь в далёкие южные края. И, конечно, в многочисленных водоёмах изобилие разной рыбы.

Наша цель облёта состояла в том, чтобы в первом приближении осмотреть регион, подобрать удобные места для строительства новых баз партий. Главным условием было: возможные посадки для гидросамолетов в летний период; в зимний — самолётов малой авиации в лыжном варианте и, конечно, должна быть вертолётная площадка, кроме того требовалось наличие строевого леса и ряд других условий.

Вдруг на берегу озера мы увидели каркас чума. Нас это заинтересовало. Крутой склон не позволил вертолёту приземлиться рядом, пришлось посадить вертолёт за полтора километра, на берегу реки. Мы с начальником партии отправились к заброшенному чуму, а лётчики быстренько стали забрасывать блёсны в реку, начиняя крючки различными обманками, даже похожих на мышей. Густой мелкий кустарник создавал неудобства в движении, но мы продолжали идти, приближаясь к одиночному остову. Нас интересовало, что могли здесь люди делать? На сотни километров нет ни единого населённого пункта, даже нет на объекте ни одной избушки, и вдруг каркас.

Страшное зрелище предстало перед нами. Конический остов, сделанный из жердей лиственниц, оказался очень древним. Оленьи шкуры, которыми когда-то был покрыт чум, содрало и разнесло ветром по всей тундре. Среди истлевших шкур валялись человеческие скелеты больших и малых размеров, здесь же мы увидели совсем маленький череп человеческой головы. Разбросана скудная изржавевшая посуда. По сохранившемся остаткам различных предметов трудно было установить, когда эта трагедия произошла. Больше всего нас волновало, с чем это связано? Что могло подействовать, чтобы в один момент погибли сразу несколько человек в одном чуме, даже дети. Загадочный чум не давал нам покоя, обошли кругом, спустились к берегу озера, обнаружили старые пни, очевидно, люди рубили жерди на каркас чума. Недалеко от чума, в зарослях кустарника, удалось найти остатки изгнивших нарт, поэтому появилась версия, что трагическое событие произошло в зимний период. Мы молча всматривались в оставшийся каркас, выполнявший роль надгробного памятника, в останки человеческих скелетов, которые вызывали чувство скорби, сострадания, тяжёлой беды, на душе становилось жутко. В это время над нами пролетал караван курлыкающих журавлей, они с тревогой, грустью и унынием извещали о прощальном отлёте со своей родины, наводя на нас тоску, которой мы были уже переполнены.

В этот момент у вертолёта послышались ружейные выстрелы. Мы озабоченно переглянулись. Загадочные выстрелы продолжались. Насторожившись, мы отправились в сторону вертолёта. Шли молча, строя различные догадки, уверяя себя, что с медведем не могло быть встречи, они сейчас уже забиваются в густые заросли перед зимней спячкой, накопили достаточно жировых запасов, в этот период они становятся спокойными и всякая агрессивность у них исчезает. Наступило оружейное затишье. Вскоре стрельба возобновилась. Мы ускорили шаг, хотя становилось страшновато. Мы спустились к лесу и решили к вертолёту подойти со стороны леса и вначале из-за деревьев рассмотреть, что делается у вертолёта.

Вертолёт на стоянке находился в одиночестве. Стрельба продолжалась на берегу реки. Мы по лесным зарослям стали пробираться вниз по склону. Подойдя к берегу, сквозь деревья, увидели двух членов экипажа, а прилетело трое. Совсем непонятно было, чем они занимаются. Мы постарались приблизиться к ним. Командир вертолёта сидел верхом на подпрыгивающем человеке, а второй пилот бегал вокруг него с ружьём, пытаясь сделать очередной выстрел в лежащего. Мы приподнялись и с криком отправились к экипажу, чтобы не попасть под случайный их выстрел.

Подойдя вплотную, мы сразу разобрались в ситуации. Оказывается, командир сидел верхом на вытащенном на берег таймене, который, как впоследствии при взвешивании выяснилось, весил пятьдесят пять килограммов. Для того чтобы вытащить его на берег, им пришлось много раз стрелять в него, боялись, что оборвёт леску и уплывёт. Кроме этого тайменя, они поймали ещё несколько штук, но те были по пятнадцать-двадцать килограммов каждая.

Бортмеханик ушёл вниз по течению, никак не мог подтянуть к берегу тайменя, старался его измучить, но не получилось. Рыбина порвала леску и уплыла в свои глубокие просторы. Мне никогда не приходилось видеть столько много рыбы гигантских размеров, пойманной на леску.

Вечером мы пригласили нашего экспедиционного любимца эвенкийского старца Топтогыра. Нам хотелось рассказать и узнать его мнение о скелетах в бывшем чуме в далёкой горной тундре. Мы рассказывали, а эвенк спокойно, молча слушал нас, посасывая свою замусоленную трубку, не перебивая и не задавая нам вопросов. Он сидел, словно мумия. Его узкие глаза совсем сощурились. Мы закончили говорить. Наступила длительная пауза. Потом Топтогыр вымолвил: «Однако тунгусы помер от чёрного камня, много тунгус помер от чёрного камня». Старец начал нас пытать, находили мы в чуме или около него чёрные камни. Я вспомнил, что мне под сапог попал плоский чёрный камень величиною с утюг, я его пнул в сторону, удивившись, что камень очень уж чёрный.

Топтогыр прояснил нам причину, от чего погибли люди в том далёком чуме. Я сразу же вспомнил, как в Игарке мне с Л.А. Кашиным на мерзлотной станции рассказывали эпопею массовой гибели эвенкийского народа от угара каменного угля. Старшее поколение местных аборигенов называют себя тунгусами, так их называли во все давние времена. Они приспособлены выживать в чумах даже в самые лютые морозы. Обычно посреди чума горит костёр, обложенный камнями. Дым поднимается и улетучивается в отверстие. Когда нагреваются камни и прогорают дрова в костре, остаются раскалённые угли в кострище, дающие тепло, в этот период верхнее отверстие затыкают специальной затычкой, сделанной на длинном шесте. Всё тепло сосредотачивается в чуме, в котором обычно жили большими семьями. Тепло сохранялось до самого утра даже в самые трескучие морозы.

Однажды тунгусы наткнулись на каменный уголь, называя его чёрным камнем, и удивились, что чёрный камень горит и даёт много жару, а не знали, что он выделяет ядовитый угарный газ. Нельзя было затыкать верхнее отверстие в чуме, пока угли окончательно не сгорят. Стали гибнуть семьи, иногда в суровые зимние морозы погибали целые стойбища. Наступило время, когда тунгусы отказались от чёрного камня и вновь стали использовать дрова, которые в основном готовятся из местной лиственницы.

Чёрные камни унесли много жизней у северных народов, поэтому аборигены даже не хотят вести разговор о чёрном камне.

Утопленное золото

Мне удалось в очередной раз прилететь в заполярный посёлок Таймыр, приютившийся на крутом юго-западном берегу огромного Хантайского озера. Природа здесь на крайнем севере очень суровая, из огромного разнообразия лесных пород в этих краях выживает кое-как лиственница и только по береговой части вокруг озера, а выше в горах они не растут. Там начинается горная тундра с серой замшелой каменистой поверхностью. Такая унылая однообразная серость распространяется на сотни километров до самого побережья Ледовитого океана.

Вечером ко мне пожаловал мой давний знакомый эвенк Топтогыр. В летний период он работал в наших бригадах каюром на оленях. Его преклонный возраст виден был в его седых длинных волосах, глубоких морщинах на обветренном лице, редкой бородёнке и, конечно, в его изношенной одежде. При работе в тундре с оленями равных ему не было: он не только превосходный знаток в обращении с оленями, но он обладает большими знаниями о всей окружающей местности, владеет каким то непонятным чутьём, интуицией. За многие годы спасал не один раз наших начинающих геодезистов и топографов, которые попадали в сложную ситуацию сурового заполярного режима жизни.

По натуре Топтогыр очень молчаливый, он мог часами сидеть рядом, не вымолвив ни единого слова. Бывали моменты, когда разговор касался каких-то случаев из его жизни в молодые годы, он увлекался и изливал любопытные истории. В этот раз он спросил меня: «Ваш курчавый Володя почему долго к нам не приезжай?». Я понял, о ком он спрашивает. Рассказал эвенку, что Володя уволился и живёт теперь на побережье Чёрного моря. Старик вдруг вымолвил: «Однако золото он забрал». От этих слов я опешил и стал расспрашивать эвенка. Абориген рассказал любопытную историю.

Эта эпопея началась давно, тогда тридцатилетний Топтогыр уже слыл опытным каюром — проводником. Эти качества ему перешли по наследству от деда и отца. Тогда приехали в посёлок два инженера, отец с сыном из Ленинграда. Они занимались поисками золота в горах Путорана. Топтогыр проработал с оленями у них всё лето в должности проводника. Они прекрасно ему платили. На следующий год они вновь появились и опять с Топтогыром уехали на оленях на всё лето в горы Путорана. В тот год они нашли золото у подножья гор, на берегу безымянного ручья, и начали его добывать. Задержались до глубокой осени. Решили возвращаться по снегу на оленьих нартовых упряжках. Готовясь к морозам, проводник соорудил чум. Утеплил его, в нём коротали длинные ночи.

Дождавшись устойчивого снежного покрова, когда озёра и реки сковало надёжным льдом, оленьи упряжки отправились в далёкий маршрут, в сторону Хантайского озера. На первой упряжке ехал проводник, за ним следовал отец с добытым богатством, на нартах последней упряжки находился сын. Упряжки были надёжные. В нартах запряжены по четыре оленя. Имелось ещё два запасных оленя. Ехали по снегу быстро. Легко давались оленям отрезки маршрута, когда путь пролегал по рекам и озёрам. Проезжали по льду одного озера, вдруг нарты Топтогыра начали проваливаться, но олени успели выскочить и эвенк даже не успел промокнуть. Следовавшая упряжка со старшим изыскателем попала в полынью. Проводник успел соскочить со своих саней и начал вытаскивать из воды своего начальника. Олени скользили, падали на колени. Инженер крепко уцепился за нарты и его удалось быстро вытащить из воды. Упряжка сына благополучно свернула в сторону и оказалась вне опасности.

Сын помогал отцу раздеваться. Мороз сковывал мокрую одежду. Каюр разжигал костёр. Сын тоже разделся и часть своей тёплой одежды отдал отцу. Топтогыр кипятил чай и горячим отваром отпаивал перепуганного, дрожащего от холода изыскателя. Проводник собрал оленьи шкуры со своих нарт и завернул в них руководителя, заставляя пить горячий чай, затем предложил быстро бегать вокруг костра. Топтогыр понимал, что инженер не прогревается, багровый цвет лица указывал на опасное состояние здоровья. Тогда Топтогыр заколол оленя, нацедил из него кружку горячей крови и заставил инженера выпить, долго он сопротивлялся, подкатывало рвотное состояние, но эвенк настоял опустошить кружку. После этой дозы лицо инженера стало приобретать нормальный цвет.

Согревшись и восстановив свои силы, отец приказал проводнику соорудить на берегу чум и сообщил, что пока багаж со дна озера не будет поднят, они будут жить здесь. В первые минуты этой трагедии у сына появлялась страсть раздеться и нырнуть, но отец категорически запретил. Весь груз вместе с золотом оказались подо льдом, на дне озера. Началась монотонная работа по выуживанию золота. Каюр вырубал и сооружал различные рогатулины, крючки из лиственниц. Изыскатели привязывали их к верёвкам и забрасывали в воду. На второй день удалось зацепить оленью шкуру, которая находилась в процессе езды на нартах. Инженеры воспряли духом и начали поиски более энергично. Использовали хорей — это длинная тонкая гибкая палка, которой управляют оленями в упряжке. Хорей немного толще, чем рыболовное удилище. Глубина озера в этом месте достигала от трех до пяти метров. Иногда крючки цеплялись, но срывались, и вновь начинали забрасывать верёвки с крючками. Шли дни безрезультатных поисков. Погода начинала портиться, подул северный ветер, позёмка срывала снег и уносила, спрессовывая глубокие забои. У отца появился кашель, стала подниматься температура. Требовалось лечение. Изыскатели решили поиски отложить на лето.

Каюр запряг оленей в упряжки и вновь отправились в путь. Предстояло проехать на нартах более двухсот километров. Дни северные в этот период очень короткие, передвигались только в светлое время. Иногда приходилось преодолевать глубокие сугробы, олени быстро уставали, поэтому езда затягивалась. Наконец добрались до посёлка. Погода установилась морозная, поэтому ленинградцам удалось улететь сравнительно быстро.

С наступлением лета в посёлок приехал сын с другом. Они с Топтогыром на оленях отправились к заветному озеру. Из Ленинграда парни привезли резиновую лодку, алюминиевые раздвижные трубки, специальные крюки, капроновые верёвки, крючки-самоловы и снаряжение для подводного ныряния и плавания под водой. Передвигались до озера пешком, а всё оборудование, снаряжение, продукты было завьючено на оленях. Северные олени слабые, они могут перевозить вьюки весом до тридцати килограммов. Добрались до заброшенного в осеннее-зимний период чума нормально.

Каюр занимался выпасом оленей, ремонтом чума, а юноши сразу же приступили к поискам золота. Накачали резиновую лодку и начали использовать все свои привезённые приспособления. Самым эффективным устройством оказался металлический стержень, изготовленный в виде морского якоря с тремя острыми крюками. С помощью этого устройства вытаскивали несколько раз клочки от оленьей шкуры. Обрывки одежды, которая находилась на нартах, клочья верёвок, снаряжение для подводного плавания не нашло применения из-за илистого дна. Притом нужно было бы начинать с подводного ныряния, т.к. бороздя крючьями, жердями, подняли со дна ил, который ещё не улегся окончательно от весенних водостоков.

Поиски затягивались. Через неделю зацепили и вытащили страшную находку. Череп человеческой головы. Каюр объяснил, что в этом месте значит постоянно сохраняется полынья, возможно бьют горячие ключи и когда-то давным-давно в полынью влетел на оленях какой-то проезжий, потому что перед этим вытащили оленьи рога, которые пролежали на дне не один десяток лет. Парни были крайне изумлены этой страшной находкой. Однажды вытащили остаток от древних национальных унтов, затем вытянули полозья от нарт.

Две недели юноши провели на озере и никаких результатов не добились, у них заканчивался отпуск. Поэтому пришлось завершать поиски и возвращаться обратно. Добытое золото в горах Путорана было захоронено на безымянном озере.

Три года назад Топтогыр работал с оленями каюром в бригаде нашего геодезиста Володи и совпало, что топографо-геодезические работы осуществлялись в тех местах, где четверть века назад каюр был свидетелем тех событий и даже сохранились останки от чума. Эвенк рассказал об этом бригадиру Володе. Геодезист загорелся идеей поиска золота. Тем более, он увлекался подводным плаванием. Володя с очередным месячным отчётом полетел в Игарку и приобрёл ласты, маску и прочее оборудование. Возвратившись, бригадир отправил своего помощника на неделю в горы с рабочими и каюром выполнять несложные измерения, а сам остался на берегу озера под предлогом, что скопилось много камеральных работ. Через неделю бригада возвратилась, Володя рассказал эвенку, что ничего не удалось увидеть на дне озера из-за мутных илистых осадков, но старый Топтогыр заметил на берегу обрывки ремешков с пряжками от сумки, в которой когда-то находилось золото. Вскоре с этого места перебрались на другое озеро и про это все забыли.

После сообщения Топтогыра я стал анализировать, как развивались события. Володя, сдав осенью полевые материалы, взял очередной пуск, как и большинство полевиков, и уехал отдыхать на побережье Чёрного моря. Затем прислал заявление на увольнение и в экспедиции больше не появлялся. С некоторыми работниками он переписывался. Кто-то из друзей заезжал к нему в гости. В прибрежной полосе Чёрного моря Володя купил прекрасный особняк с садом. Женился на одной из наших девушек, которая работала картографом в экспедиции. Устроился на работу землемером в местной организации, купил прекрасную машину и яхту. Очевидно, геодезист всё таки воспользовался тем утопленным золотом и устроил себе спокойную жизнь на побережье Чёрного моря.

Разбойники на приисках

Мы с Егорычем вдвоём верхом на лошадях из Нижнеудинска выехали в юго-западном направлении по тропе, проложенной по берегу реки Каменка. Нам за месяц предстояло проделать маршрут в пятьсот километров, обследовать реки Большая Бирюса, Малая Бирюса от их слияния до истоков, отдешифрировать на аэрофотоснимках населённые пункты, отдельные строения, тропы, броды через реки с указанием характеристик и изучить лесотаксационные данные всего этого таёжного массива. Наше доскональное обследование началось в посёлке Усть-Яга, который расположен по правому берегу реки Бирюса. Усть-Яга сравнительно большое таёжное село. Никаких дорог к селу нет, даже нет вертолётной площадки. Густой лес подступает к самым домам и баням. Имеется вьючная тропа до Нижнеудинска, проложенная по таёжным массивам на расстояние 80 километров.

В таёжную глубь через десять километров по тропе, через перевал мы выехали в маленькую деревню Баландино, которая разместилась на берегу реки Большая Бирюса. В этой деревне у Егорыча нашёлся знакомый рыбак, который когда-то очень умело ковал лошадей, он нам предоставил комнату, и мы три дня здесь жили. Я успел обследовать за это время окружающую местность, закрепил всё на фотоснимках и теперь нам предстоял очень сложный, далёкий маршрут вверх по течению реки Большая Бирюса. Там, далеко в истоках, в залесённых массивах появился целый каскад деревень золотодобытчиков, некоторые из них уже отнесены в разряд нежилых, но их ещё не нанесли на карты.

Б Баландино нам рассказали местные жители про огромное количество страшных разбоев, происходящих на таёжной тропе, куда нам предстояло идти и обследовать массив до самых ледниковых перевалов. Егорыч десять лет назад ходил по этой тропе, в то время никаких проблем не было. Он тогда всю зиму прожил в посёлке Покровском. С тех пор всё изменилось. Дело в том, что в истоках реки Большая Бирюса обосновалось семь посёлков, в которых люди занимались только добычей золота. Дорог к этим сёлам нет, кругом тайга. Вскоре запасы драгоценного металла стали иссякать, добыча становилась нерентабельной. Большинство людей начали переезжать на другие прииски. Оставались одинокие, престарелые и больные. Егорыч рассказал, что в посёлке Покровском оставалось тогда четыре семьи, два престарелых человека — это Коля-китаец, Паша-кореец, радист Сергей и вдова Анисья, у которой трагически погибли муж с сыном. Так получилось, что Егорыч вначале помог Анисье заготовить дрова на зиму, а зима здесь очень длинная и морозная, затем занялся утеплением дома, так и не успел выбраться из посёлка до снегопада, и пришлось зимовать у Анисьи. Во всех остальных соседних сёлах складывалась подобная ситуация. Оставшиеся люди потихоньку мыли золото на пропитание. Обычно золотодобытчики накапливали определённый запас этого металла и уходили из тайги в родные места, прощаясь с приисками, с учётом, что на первый период их жизни намытого золота вполне было достаточно.

До Нижнеудинска путь очень длинный, требовалось много дней пройти по таёжным тропам, поэтому уходить старались хотя бы по два человека, но были и одиночки.

В этот период и начали действовать таёжные грабители. Разбойники орудовали нахально и дерзко. Они изощрялись в выдумках. Так, в двадцати километрах от Баландино долго действовали разбойники на берегу Большой Бирюсы на тропе, где на противоположном берегу с давних времён сохранилась охотничья избушка. В этой избушке на летний сезон поселился жить мальчуган. У него имелась на берегу лодка-долблёнка, на которой он подрабатывал, переправляя путников через реку. Бирюса в этом месте широкая и сравнительно быстрая. Обычно золотоискателей мальчуган за определённую плату усаживал в лодку и плыл на противоположный берег. На середине реки лодочник имитировал, что волна захлёстывает в лодку, специально разворачивая боковой частью на бегущую волну, и лодка перевёртывалась. Он хватал лодку и помогал тонувшим выйти из воды. На противоположном берегу у него имелся просторный шалаш. Он быстро разводил костёр, все раздевались и сушили свою одежду. В это время внезапно появлялись вооруженные бандиты. Лодочник хватал свои вещи, бежал на берег, садился в лодку и уплывал в свою избушку, выполнив свою гадкую миссию. У раздетых старателей разбойники забирали всё золото и уходили в лес.

Плачущие золотоискатели появлялись в Баландино. Жители сочувствовали им, обычно кормили их, давали продуктов на дорогу, и они уходили нищенствовать в Нижнеудинск.

Одно время разбойники промышляли вблизи другой избушки, которая расположена в 20 километрах ниже по течению Большой Бирюсы от посёлка Миричун. Там тропа упирается в высокий скальный утёс, приходится переходить реку и через три километра тропа вновь возвращается на прежний берег. И здесь, у выхода из воды, из-за скалы набрасывались грабители. Притом у них существовала какая-то тайная сигнализация. Засады они часто меняли. Некоторые обнищавшиеся старатели возвращались обратно на прииски. Многие годы бандюги держали в страхе всех золотодобытчиков.

Был случай, когда разбойники отобрали золото и избили пожилого осетина. Он решил выследить их обиталище. Ему удалось незаметно проследовать за ними. Жили они недалеко от главной тропы в прекрасном доме. Он приблизился совсем близко, и вдруг его обнаружили собаки. Он пытался бежать, разбойники начали целиться, но жалко было им собак. В это время из дома выскочила тёмноволосая женщина. На вид она была цыганской или кавказской национальности. Взглянув на престарелого осетина, она приказала отпустить его. В Баландино осетинец клялся, что он вернётся с друзьями и уничтожит эту банду, но остался ли он в живых, так как от собачьих укусов началась гангрена.

Местные жители нас отговаривали от этого страшного маршрута, уповая, что некоторые вообще не добрались до деревни, остались растерзанными в тайге. В живых оставались только те, кто безропотно расставался с золотом, но таких было мало. У нас не было выбора, мы должны обследовать именно этот регион, такая наша работа. Я утешил себя, что разбойники нападают на людей, которые несут золото, а мы едем в ту сторону, вот при возвращении можем попасть под их разбой. Знакомый рыбак Егорыча выделил нам в маршрут двух прекрасных собак, в тайге это самая главная гарантия от всех бед.

По рассказам местных жителей, большинство локальных участков, где бесчинствовали разбойники, нам были известны, поэтому, подъезжая к ним, мы вели себя очень осмотрительно и осторожно. Первым на нашем пути был шалаш на берегу реки, где происходила обираловка. Мы полагались на чутьё собак. Они вели себя спокойно. Егорыч разломал шалаш и все его атрибуты уложил в кострище, затем в кустах обнаружил лодку-долблёнку, и мы переправились на противоположный берег, а лошади преодолели реку вплавь. В избушке Егорыч собрал вещи юного лодочника, связал их и повесил на дерево. Егорыч объяснил, что разбойники должны понять, что находятся под пристальным надзором и тогда они исчезнут с этих мест. Моё мнение было другим, я полагал, что этим Должна заняться милиция, но Егорыч пояснил, что искатели добывают золото нелегально, поэтому заявлять в милицию не будут, да и милиция Не сможет в лесных дебрях справиться с разбойниками.

Следующая избушка оказалась тоже пустой, но, пройдя несколько метров, Егорыч вдруг остановился. Он обнаружил леску, изготовленную из волос конского хвоста, натянутую через тропу. Обычно так устраивают самострелы. Противоположный конец привёл к крутому берегу вблизи избушки. К нему было привязано небольшое старенькое ведёрко, наполненное пустыми гильзами от охотничьего ружья. Рассчитано было на то, что человек задевал ногами леску, ведро громыхало, давая знать разбойникам о приближении очередной жертвы. В данный период бандитов на дежурстве не было, поэтому леска была отведена в сторону. Егор снял ведро и прикрепил его на дверь избушки.

Наш маршрут продолжался. Я обследовал тропу, броды, избушки, реки, впадающие в них ручьи, лесные массивы и всё это отражал на аэроснимках. Егорыч долго присматривался к скалам, про которые ему подробно разъясняли в последней деревне, затем поднялся на скалистую вершину и разгадал замысел разбойников. Они использовали нашу геодезическую пирамиду в качестве своего наблюдательного пункта. С неё прекрасно виден первичный брод через реку. Бандиты, увидев людей, пересекающих вброд реку, спускались и у скального утёса встречали старателей. По всем признакам они здесь обитали длительное время. Пристанище оказалось удачным. Рядом с пирамидой сооружен капитальный шалаш. В нём имелись даже раскладные кровати и спальные мешки. Егорыч уничтожил шалаш, разорвал спальные мешки, а раскладушки сбросил с обрыва.

Наши собаки подозрительно начали лаять, но не очень напористо. Мы отправились к ним, осторожно пробираясь между стволами деревьев. Совсем недалеко от тропы собаки обнаружили избушку, а лаяли они на чёрную кошку, которая сидела на подоконнике небольшого окна и через стекло поглядывала на лающих собак. Егорыч сжал свою старенькую берданку, я взвёл пистолет ТТ, и мы стали открывать дверь. В избе, кроме кошки, никого не было. Кошка выскочила и мигом оказалась на дереве. В избе было жарко, в печке тлели угли. На нарах разбросанные вещи, на столе валялись патроны. Самодельные пули, войлочные пыжи, а в банке светлячки — это светящиеся в темноте жучки. Егорыч сразу же сделал вывод, что разбойники ушли на ночную охоту на солончаки. Мы оставили дверь открытой настежь, подперев её палкой, а на стол положили чистый лист бумаги без всякой записи. Егорыч объяснил, что пусть для них это будет таинственной загадкой. Мы торопливо начали уходить. В тот день мы уехали от этой избушки на очень большое расстояние. Передвигались до самой темноты. Собаки наши были спокойны, поэтому мы расположились на ночлег.

Наконец мы добрались до посёлка Покровского. Егорыч зашагал в дому Анисьи, а он оказался пустым. Обошли всю деревню, в ней никто не жил, хотя по всем признакам чувствовалось, что люди здесь бывают часто. Мы остановились в доме, в котором сохранились окна, двери и печь. Утром я пошёл по посёлку, стал вычерчивать схему расположение домов, а Егорыч с собаками отправился в распадок, где когда-то происходила промышленная добыча золота, надеясь, что там кто-то из старых жильцов появится на промывку золота, хотелось узнать о судьбе Анисьи. Среди груды песков, больших куч камней копошился сгорбленный старатель. Собаки набросились на него. Он поднял руки вверх, и Егорыч узнал — это был Коля-китаец. Вскоре и китаец вспомнил Егорыча и схватил его в объятия. Коля подумал, что нагрянули бандиты. Китаец рассказал страшные истории, которые творили разбойники.

После консервации прииска, оставшиеся жители проживали в посёлке. Через некоторое время стали наведываться разбойники, отбирать золото. Радист сообщил руководству по связи, что в посёлке появляются бандиты, избивают жителей. Просил прислать милицию. Никакой реакции не последовало. Люди поняли, что руководство и бандиты повязаны одним узлом, защиты и пощады искать бесполезно. Жители посёлка начали уходить и прятаться в лес. Строили там избушки и переселялись туда жить. Зимой некоторые возвращались, но не все. В зимний период снег глубокий и разбойникам в посёлок не добраться.

Анисья тоже соорудила себе избушку, ей все помогали, но она построила близко от посёлка. В очередной раз бандиты нагрянули в посёлок, а жителей в нём не оказалось. Они начали рыскать вокруг деревни. С помощью собак наткнулись на избушку Анисьи. Стали требовать золото. Она объяснила, что похоронила мужа и сына, которые погибли трагически, а мыть золото у неё не хватает сил и здоровья, думала, что разжалобит пришельцев. Они начали требовать, чтобы она показала, где проживают остальные жители. Затем стали перетряхивать её скудные вещи. Анисья пояснила, что теперь она занимается охотой, рассчитывая, что они отстанут от неё. Они набросились на собольи и беличьи шкурки, стали делить между собой. Она умоляла вернуть пушнину, иначе умрёт с голоду. Разбойники надавали ей подзатыльников и стали избивать, требуя сказать, в каких распадках проживают остальные. Схватив стоявшую в углу избушки мелкокалиберку, они удалились.

Обозленная, униженная Анисья поднялась с пола, схватила спрятанную под нарами охотничью винтовку, выползла из избушки и застрелила бандитов.

Услышав стрельбу, сбежались старатели и увидели трупы извергов. Анисья рассказала своим сельчанам о её действиях. Жители утащили трупы на кладбище и закопали их. Это событие на Анисью сильно подействовало. Она стала замкнутой, а вскоре сошла с ума. Её увезли в посёлок Миричун к фельдшеру. Впоследствии её на лошадях отправили в Нижнеудинск и поселили в дом умалишённых.

Через год появились другие, более дерзкие разбойники, не давая спокойно жить старым таёжным людям. Нам предстояло обследовать все избушки и нанести их на новую карту. Китаец предупредил нас, что это проделать будет очень опасно. Люди напуганы бандитизмом, могут подумать, что эти карты делаются для разбойников. У всех имеется оружие и все прекрасно им владеют. За любым деревом, а иногда и на его вершине может скрываться человек, подстерегая зверя и, конечно, он не промахнётся, увидев подозрительных людей, шастающих по тайге, высматривающих и выискивающих тропы, избушки. Для жителей это непонятно, у них появляется сомнение и недоверие, учитывая постоянные разбойничьи нападения. Китаец всё-таки рассказал, в каких распадках имеются избушки и кто в них проживает.

Кроме этого посёлка в истоках реки Большой Бирюсы построились ещё шесть подобных деревень, удалены они друг от друга всего на три-пять километров. Последний посёлок Хорой построился в дремучем ущелье у самых вершин Саянских хребтов, здесь тоже некоторые старатели скрывались в избушках, уединённых в густых зарослях дикой девственной тайги, многие из них обзавелись собаками.

В посёлке Хорой мы подъехали к крайнему дому и услышали очень громкий детский рёв. Следующие два дома оказались нежилыми, даже не было рам и дверей. Егорыч развернул свою лошадь, и я последовал за ним к первому дому. Рёв не унимался. Мы решили зайти в дом. Привязали лошадей к столбику, на котором висел умывальник. Дверь оказалась незапертой. Через кухню прошли в комнату. В доме никого не было. У стены стояла широкая кровать, с неё свешивался ревущий младенец, привязанный на длинное полотенце. Очевидно, родители куда-то отлучились, оставив малыша спящим, для подстраховки привязали его, чтобы он не упал на пол. Зависший ребёнок ревел неустанно и чрезвычайно громко. Егорыч схватил малютку, и плач прекратился, но через некоторое время младенец вновь начал плакать.

На столе стоял маленький пузырёк с соской, наполненный на половину молоком. Я подал Егорычу бутылочку, он сунул соску в ревущий рот, и ревун замолчал, громко чмокая своими пухленькими губками. Вскоре молоко закончилось, и дитя вновь начало плакать. В это время в комнату влетела высокая стройная женщина. Она подскочила к малышу, оголила грудь, он ухватился губами за сосок и умолк.

Мы объяснили, кто мы, зачем сюда приехали и что зашли на раздирающий младенческий плач. Женщина поблагодарила нас, напоила чаем и предложила переночевать в этом доме, имеется отдельный вход, что там хорошо сохранилась квартира. В ней жил её сожитель, но разочаровался в поисках золота, всё бросил и ушёл из тайги навсегда, поэтому они расстались. Женщина вынуждена целыми днями на приисках мыть золото, оставляя малышку на весь день одну, а сегодня на работе пришлось задержаться.

К концу подходил полевой сезон. В тайге повеяло осенью. Участились дожди. Обследование наше затягивалось, я понял, что в сроки нам не уложиться. Непредвиденным оказалось то обстоятельство, что появилось большое количество новых отдельных строений во многих распадках. Некоторые затаившиеся избушки очень трудно было разыскать в таёжных зарослях в отличие от охотничьих, которые всегда располагаются у тропы и на берегу реки или ручья. Тратилось много времени для обнаружения появившихся избушек. Мне никогда не приходилось сталкиваться с таким количеством разных неожиданностей, которые пришлось увидеть здесь, в Присаянье.

Как-то раз мы продвигались по берегу безымянного ручья. Никаких признаков тропы не просматривалось, Егорыч, вглядываясь в траву, стал утверждать, что здесь постоянно ходят люди, но таким образом, чтобы не образовать тропу. Егорыч много лет работал проводником, поэтому считался прекрасным следопытом. Неожиданно наши собаки своим беззлобным тявканьем дали знать, что столкнулись с чем-то необычным. Мы устремились к ним. Среди деревьев показалась избушка, но подхода к ней не было. Огорожена кругом капроновой рыбацкой сеткой на расстоянии метров пять. Егорыч осторожно обошёл вокруг и разгадал тайну, показав мне на верхнюю натянутую веревку. Рыбаки называют её тетивой, которая увешана опустошёнными спаренными консервными банками. Стоит дотронуться до сетки, банки начинали бренчать. Эти звуки сигнализировали, что кто-то появился посторонний. Егорыч обнаружил лаз под сеткой с противоположной стороны. Избушка оказалась на замке. Нам и не хотелось, чтобы нас видели. Мы нанесли избушку на аэроснимок и уехали.

В следующей лощине мы тоже наткнулись на избушку и хозяин тоже отсутствовал, очевидно, мыл золото. Люди успевали мыть золото, пока не наступила зима. Обычно занимались этим ремеслом с тёмной и до тёмной. Избушка не закрывалась, как и большинство. Егорыч обнаружил в избушке занимательное устройство. Под столом, который располагался у противоположной стены от двери, имелся лаз, по которому была возможность вылезти из избы. Хозяин изнутри закрывал дверь на крючок, если кто-то начинал стучать в дверь, то хозяин мог удалиться через лаз и уйти в лес или вступить в бой, в зависимости от обстоятельств.

Я высказал своё удивление, что искатели добывают золото, а избушки не замыкают, ведь бандиты могут спокойно без хозяев разыскать ценный металл и забрать его. Егорыч когда-то занимался этим промыслом и пояснил, что золото старатели хранят в лесу под корнями деревьев, в дуплах, в пнях, в норах, даже в птичьих гнёздах. В избушки золото люди никогда не заносят.

Я этом же логу мы обнаружили ещё одну избушку. Странным оказалось, что к ней сооружен тротуарчик из колотых дощечек. Егорыч встал на колени и начал тщательно рассматривать драньё, прибитое к поперечным прокладинам. Затем вытащил пучок берестяной коры из-под дранки и показал мне, разгадав секрет тротуара. Используя берестяную кору, житель сумел сделать пешеходную дорожку чрезвычайно скрипучей. Если кто-то вступал на тротуар, происходил громкий скрип, сразу же начинала лаять собака, сигнализируя о появлении пришельца. Мы и не стали беспокоить хозяина, отдешифрировали избушку и уехали дальше.

Мы заканчивали обследование этого таёжного региона и возвращались по реке Малой Бирюсе. Как-то раз решили заночевать на берегу реки. На моей старой схематической карте была нанесена река, тропа и избушка. Мне требовалось проделать уточнения. Я предложил Егорычу заночевать вблизи охотничьей избы, которая значилась на карте. На аэроснимках просматривалась небольшая полянка, которую можно использовать для пастбища лошадей. Мы подъехали к избушке, а она исчезла — сгорела. По косвенным признакам можно было предположить, что в ней сгорел её житель. По заключению Егорыча, стены сгорели, затем задернованный потолок рухнул и загасил пожарище, не дав распространиться огню в лес. Самое страшное увидели мы у входа в избушку. Лежала обгоревшая цепь, один её конец закреплён за обуглевшую собачью конуру, а другой находился у входа в избушку на шее собачьего скелета. Неизвестно, отчего наступила её смерть, или от огненного удушья или от голода, если она осталась живой после пожара. Егорыч собрал скелет на брезент и мы захоронили останки недалеко от сгоревшей избушки. А избушку с карты пришлось убрать, как несуществующую.

Свой маршрут мы закончили в деревне Баландино. Жители из списка живых нас уже вычеркнули. Оказалось неделю назад в деревню пришли из Нижнеудинска обездоленные золотодобытчики. Всех их летом ограбили разбойники. Их собралось четверо. У одного имелся брат, который возвратился со своей дрессированной собакой со службы в погранвойсках. Пять вооруженных человек с собакой, переночевали в Баландино и отправились к бандитам. Ориентировочно они знали их затаившийся в лесу дом.

К вечеру группа возвратилась. Обездоленные люди поведали, что у дома их встретили воющие собаки: разбойники, их было четверо, двое мужчин, женщина и мальчик, лежали угоревшими на топчанах. Очевидно, после очередного обильного застолья — это видно было по остаткам на столе, улеглись спать, закрыв печную трубу, и все угорели. Трупы уже разлагались, поэтому находиться в доме было невозможно. Золото за весь день найти не удалось, но своё оружие обнаружили и забрали. Ещё нашли пистолеты в свертке с экспедиционной одеждой. Деревенские посчитали, что это наше и оружие, и одежда, поэтому занесли нас в число погибших. И когда мы появились в деревне, жители нас назвали воскресшими.

Казырская партия

Как-то раз ко мне в кабинет забегают три незнакомца и начинают наперебой спрашивать про дом на берегу реки. Я в то время работал начальником экспедиции. Мне совсем было непонятно, чем они интересуются и кто эти люди? Высокая тёмноволосая девушка перебивала своим звонким голосом седовласого мужчину, который, жестикулируя руками, объяснял подробности отъезда его дочери из Ленинграда. Третий, небольшого роста, коренастый, пытался вступить в разговор и пояснить их появление в экспедиции.

— Как вас зовут? — обратился я к красноречивой смуглянке. — Лора, — ответила она, — а в институте меня звали — Лорка-тараторка. Про себя я подумал: вполне «уместно». Они все постоянно смотрят на часы, я понял, что люди очень спешат. И всё-таки я их усадил и обратился к седовласому, коротко изложить цель их визита в экспедицию.

Он объяснил, что его дочь Катя со своим другом Колей — а Коля — это мой сын, — вклинился коренастый, — сейчас находятся на Казырской базе партии. Я усомнился, пожав плечами, в таком однозначном утверждении, зная, что на Казыре есть и геологические базы партий. Моё недоумение рассказчик развеял сразу, объяснив, что об этом ему сказал начальник Абаканского авиаотряда В.Ф. Брындиков. Три недели нелётная погода, поэтому они не могут туда попасть. Я сразу связался по телефону с Брындиковым. С ним мы были знакомы давно. Он объяснил мне, что девушка рассказала ему, что оставили больную с парнем на базе партии. Когда она перечислила все приметы в доме, то начальник отряда сразу догадался, кто хозяева этой базы. Брындиков сказал, что завтра будет хорошая погода, он решил лететь сам и пригласил меня. Договорились вылететь в десять часов утра.

После телефонного разговора я рассказал гостям, что завтра летим все вместе. Они обрадовались. Я пригласил рабочего Виктора и объяснил, что он тоже летит на Казыр, чтобы взял со склада шесть пар широких лыж, шесть полушубков, валенки и лопаты. Парень обрадовался и помчался организовывать сборы. Лора после ухода рабочего сказала, что она где-то этого молодого человека видела. Я объяснил, что вполне возможно, так как он приехал тоже из Ленинграда, бросил учёбу в институте, поссорился с родителями и сбежал. Вот уже год прекрасно работает, хорошо зарабатывает, летом занимался работами в Казырской базе партии и всё там знает.

Затем я позвал водителя и отправил его поужинать, объяснив, что через час увезёт гостей в Абакан, в гостиницу. После этого я пригласил главного инженера С.Д. Любивого, и нам принесли чай. Я попросил рассказать, как же люди в морозный декабрьский период попали на нашу Казырскую базу партии.

Оказывается, Катя с Колей и Лора с Артёмом, который улетел в Ленинград, в последние дни у них с Лорой произошли некоторые разногласия, во время учёбы в институте увлеклись туризмом. В летний период сплавлялись по многим рекам Сибири. Мечтали пройти на плоту по Казырскому маршруту, где погибли А. Кошурников, К. Стофато, А. Журавлёв в октябре 1942 года. А. Кошурников замёрз третьего ноября. Упоминая фамилии этих изыскателей, Лора процитировала первую фразу из книги В.А. Чивилихина «Серебряные рельсы»:

«Эх, Казыр, Казыр, злая непутёвая река! Мало людей прошло по твоим берегам от истока до устья, и ни один человек ещё не пробился через все твои шиверы и пороги. О чём бормочет твоя говорливая вода? Что ты рассказываешь, Казыр, — единственный свидетель и недобрый участник трагедии, о которой вот уже много лет помнят тысячи сибиряков…»

После этих слов в кабинете наступила гробовая тишина. Затем продолжила Лора. Мечту побывать именно в октябре туристам удалось осуществить после окончания института.