Пан Самоходик и загадки Фромборка

— Ну как? Не удалось? — сказал он мне вместо приветствия. — Вы сидели в кафе, потягивая кофе, и в то же время загадочная дама продала куратору брактеат Яксы. Вы же даже не почуяли духов этой дамы, не говоря о том, что не напали на ее след.

Я улыбнулся, Что еще больше разозлило Марчака.

— И вы еще такой самоуверенный — проворчал он.

— И все же вы ошибаетесь — возразил я.

— Что? Я ошибаюсь? Всю эту вчерашнюю историю мне уже сообщил по телефону куратор музея Лодзи.

— Он сказал вам, с кем я сидел в кафе?

— Нет.

— Жаль. Потому что эта информация все объясняет. В кафе "Гоноратка" я встретил… Вальдемара Батура.

— Батуру? Директор, казалось, не верил своим ушам.

— Ну, да. Я уверен, что это он, через посредников, продал нашим музеям бесценные экземпляры монет. Поэтому поиски таинственной дамы уже действительно не имеют смысла.

— Батура… — задумчиво пробормотал Марчак. Как и я, он хорошо знал ловкость, интеллект и знания Вальдека Батуры. В свое время наши пути пересеклись в старом особняке, где хранились коллекции польских масонов. Директор Марчак тогда принимал участие в схватке с Батурой и понимал, что он опасный противник.

— Откуда у него эти монеты? — размышлял Марчак вслух. — Голову бы дал на отсечение, что он заработал их нечестным путем. Черт! Такие монеты нельзя найти на улице! Вы должны объяснить эту загадку! — директор ударил ладонью по столу и покраснел. — Я подозреваю, что за этим скрывается, какое-то преступление. Мы не можем позволить Вальдемару Батуре обмануть нас.

— Именно так, пан директор — сказал я. — Поэтому, пожалуйста, отправьте меня в Фромборк.

Марчак посмотрел на меня с большим удивлением.

— В Фромборк? Там уже действует Пьетрушек…

— Там и кроется ответ на нашу загадку, — ответил я.

Директор Марчак сердито размахивать руками.

— Где угодно, но не там. Ни в коем случае. Вы не думаете, что я не догадываюсь о ваших целях? Вы завидуете успехам пана Пьетрушека. Нет, дорогой, пан Томаш! Фромборк не имеет со всем этим ничего общего. Скорее я отправлю вас в служебную командировку в Патагонию. Что будет думать Пьетрушек? Что я ему не доверяю!

— И все же мне нужно поехать в Фромборк — упрямо повторил я.

А потом я набил трубку и долго ее разжигал, ожидая, когда директор Марчак совладеет со своим гневом и даст мне спокойно убедить его.

Произошло это через некоторое время. Лицо директора потеряло красный цвет, только глаза его все еще сердито смотрели на меня. Таким же был его голос.

— Я слушаю вас… — сказал он очень тихо, но зловеще.

Я выпустил клуб дыма и сказал:

— Начнем с урока арифметики, пан директор…

— Только без шуточек, — директор снова ударил ладонью по столу.

— Это серьезное дело — предупредил я. И вытащил из кармана письмо от Баськи. — Итак, пан директор, коллега Пьетрушек нашел в Фромборке первый тайник полковника Кенига. По данным самого Кенига в гробнице он спрятал двенадцать картин. Сколько картин нашел Пьетрушек?

— Двенадцать, — ответил с любопытством директор Марчак.

— Кениг, спрятал в тайнике четыре иконы. Сколько икон нашел Пьетрушек?

— Четыре.

— Кениг спрятал тринадцать скульптур. Сколько скульптур нашел Пьетрушек?

— Тринадцать… — ответил Марчак, пожимая на этот раз плечами.

— Две золотые церковные дароносицы спрятал Кениг и две нашел в гробнице коллега Пьетрушек. Кроме того, Кениг является спрятал в гробнице в сто пятьдесят монет. Сколько монет нашел коллега Пьетрушек?

— Сто пятьдесят штук.

— Нет, господин директор. Нужно вычесть три немецких пфеннига, которые не имеют никакой ценности. Остаются сто сорок семь польских монет.

— Допустим, что это так. И что выходит из этого?

— В последние дни сколько монет было продано нашим музеям таинственным "некто"?

Директор Марчак протянул руку и начал перечислять, загибая пальцы.

— Денарий Мешко I — одна монета, денарий "Gnezdun civitas" — две монеты. Брактеат Яксы — три монеты. Три — подтвердил он.

— Ровно такого числа не хватает до ста пятидесяти. Потому что столько монет должно было быть в тайнике Кенига! — заявил я торжествующе.

Директор Марчак лукаво прищурился.

— Ты забыл о дукате Локетека, который нам тоже предложили купить. А это четвертая монета. Что-то не соответствует вашему счету.

На этот раз я пожал плечами.

— Это был умный ход, чтобы скрыть это число: три. Второго экземпляра золотого дуката Локетека нет. Если бы у кого-то действительно была такая монета, он бы не позвонил вам, а предложил бы купить какому-то конкретному музею. Я дам вам голову на отсечение, что о продаже этого дуката больше не позвонят. Поэтому давайте остановимся только на фактах. Все дело в том, что нам были проданы три ценных экземпляра польских монет. Эти три монеты были похищены из тайника в Фромборке.

Директор Марчак посмотрел на меня, как на сумасшедшего, затем он ударил кулаком по столу.

— Что это за шутки, пан Томаш? — В могиле находилось сто пятьдесят монет, а не сто сорок семь. Сто пятьдесят, вы меня слышите?

— Сто сорок семь, — ответил я.

— Сто пятьдесят! — сказал Марчак.

— Сто сорок семь, — возразил я вежливо.

— Сто пятьдесят! — крикнул директор Марчак.

Его лицо снова побагровело.

Я почувствовал, что, если повторю еще раз "сто сорок семь", он прикажет мне выйти из его кабинета.

Я тяжело вздохнул, открыл страницу моей записной книжки и нарисовал большой крест.

— Разрешите мне, пан директор, задать вам одну загадку?

На мгновение он просто не онемел от гнева, но сумел овладеть собой.

До моих ушей донесся его зловещий шепот:

— Я очень занятый человек, и я прихожу на работу не для того, чтобы слушать загадки моих подчиненных.

— Правильно, пан директор, — вежливо согласился я. "Но сделайте исключение на этот раз. Вот загадка: когда-то жил богатый человек, чья жена умерла. Он поставил на ее могиле великолепный памятник с крестом, украшенным бриллиантами. Вот как выглядел этот крест, именно так на нем были установлены бриллианты.

— Богач беспокоился о бриллиантах — продолжал я. — Поэтому каждый день приходил на могилу и считал их. Каким образом? Снизу вверх — одиннадцать бриллиантов. Снизу до правого плеча — одиннадцать бриллиантов. Снизу к левому плечу — одиннадцать бриллиантов. Не так ли, пан директор? Вы проверили?

Заинтригованный директор Марчак концом пера пересчитал бриллианты на кресте.

— Верно. С каждой стороны выходят по одиннадцать.

— Жил один ловкий вор. Он нахально украл два бриллианта, но богач никогда не узнал об этом. Как и прежде, каждый день приходил на могилу и считал бриллианты. Снизу вверх — одиннадцать. Снизу через правое плечо — одиннадцать, через левое плечо — тоже одиннадцать. Число бриллиантов совпадало, но два бриллианта были украдены.

— Но это же бред! — покачал головой директор Марчак. — Не может быть одиннадцати, когда, как утверждаете вы, вор украл два бриллианта.

— Пожалуйста. Вот то, что сделал вор. Украл по одному бриллианту из левого и правого плеча. А первый бриллиант сверху переместил вниз креста. Вот так:

— Пожалуйста, пересчитайте их, пан директор. Снизу вверх — одиннадцать. Снизу через правое плечо — одиннадцать. И также через левое плечо. Однако два бриллианта были похищены.

Марчак всплеснул руками.

— Чудесная загадка. Сегодня же покажу ее моему сыну.

Но через миг его лицо стало серьезным.

— Простите, но что общего имеет эта загадка с нашей работой?

Я скромно опустил глаза.

— Я забыл добавить, пан директор, что вора зовут Вальдемар Батура, а богача — пан Марчак.

Я думал, что директор будет страшно ругаться на меня, но он неожиданно отреагировал по-другому. Он сказал деловито:

— Будьте любезны, более подробно, коллега.

Я объяснил ему:

— Полковник Кениг спрятал своем тайнике сто пятьдесят монет. Я утверждаю, что три монеты были украдены, но, как бы вы их не считали, выходит, что нашли сто пятьдесят, и все в порядке.

— Я прошу доказательства, — проворчал директор.

— Полковник Кениг был грабитель, но не дебил. Какой смысл имеет для него, прятать три немецких пфеннига? Он спрятал сто пятьдесят бесценных польских монет, а нашли только сто сорок семь.

— Нашли сто пятьдесят монет — простонал директор.

— Итак, вы все еще хотите, оставаться в роли того богатого человеке, который, как бы не считал, все выходит одиннадцать? Кто-то украл три бесценные монеты, а на их место подложил бесполезные пфенниги. И эти три монеты были сразу же предложены нашим музеям.

Директор Марчак несколько раз глубоко втянул в себя воздух. Я знал, что с этого момента наш разговор приобретет очень конкретный характер. Директор Марчак был умный человек. Не хватало ему только детективной жилки, но для этих случаев были мы — я и Пьетрушек. Мудрость его заключалась в том, что, если ему представить убедительные аргументы, не цеплялся упорно за свое мнение, а если его убедить, то он позволял нам действовать самостоятельно, неся при этом ответственность за наши поражения, а их мы не допускали.

— Вы подозреваете коллегу Пьетрушека? — спросил он. — Неужели вы думаете, что это он подменил бесценные экземпляры на бесполезные пфенниги?

— Нет, пан директор. Пьетрушек очень честный человек. Может быть, моя профессиональная зависть заставляет меня видеть, что ему не хватает детективного таланта, но его честность я никогда не подвергал сомнению. Мне кажется, что кто-то его опередил. Открыл могилу до него и взял три самых ценных экземпляра из коллекции монет, а на их место положил пфенниги.

— Почему не украл картину? Или какую-либо икону? Дароносицу или статую. Из тех, что были в тайнике?

Я ответил ему:

— Вор сохраняет количество предметов, найденных в тайнике, в соответствии с количеством, указанным в плане, оставленным Кенигом. Ему пришлось бы заменить одну картинку другой, икону с другой иконой, дароносицу с другой дароносицей. Кстати, вы знаете, как сложно незаметно продать картину Вичульковского или Мальчевского. Каждая картина известного художника имеет долгую историю, которую нельзя стереть. И вор, с которым мы имеем дело, — это человек, который не хочет вступать в конфликт с милицией. Если он ворует, то таким образом, что невозможно доказать кражу. Вот почему я утверждаю, что мы снова имеем дело с Вальдемаром Батурой.

— А почему он взял только три монеты, а не всю коллекцию?

— А что бы он делал с коллекцией? Все дело незамедлительно выйдет наружу. Мы бы заметили, что сто пятьдесят монет пропали без следа. И Батура, пожалуйста, помните, что это человек, который может довольствоваться меньшей добычей, просто чтобы не дать возможности доказать его преступление. Взяв три самых драгоценных экземпляра и положив бесполезные пфенниги, он рассчитывал, что никто не обратит внимания на кражу, и он сможет спокойно избавиться от монет. Он настолько самоуверен, что предложил их в музеи, и, что тут говорить, заработал почти сто тысяч злотых. Но игра, пан директор, идет на еще большую ставку. На второй и третий тайник.

Я достал из кармана письмо из Фромборка, взглянул на него и продолжил:

— Во втором тайнике Кенига должны находиться: четыре миниатюры, фарфор, двенадцать подсвечников и пять чаш… Если вы хотите, совершить кражу, которая не должна быть замеченной, то есть по системе подмена на одной ценной вещи другой, менее ценной, что бы стало вашей добычей?

Директор долго думал, размышляя вслух:

— Вряд ли можно поменять миниатюры, потому что где взять их на замену? Затея с фарфором тоже, наверное, не простая в реализации. Проще всего заменить подсвечники и чаши.

— Так точно, пан директор. Но подсвечники, скорее всего, отпадают, потому что они, как правило, были из серебра. Так что останутся только чаши. Можно предположить, что Кениг спрятал очень ценные литургические чаши, золотые, усыпанные драгоценными камнями. Что будет, если во втором тайнике Кенига Пьетрушек найдет пять серебряных чаш?

— Я был бы удивлен, что Кениг спрятал такие малоценные вещи…

— Но у вас не будет никаких особых подозрений, не так ли? — сказал я. — И найти серебряные чаши не сложно. Их можно найти в антикварных магазинах по относительно низкой цене. Достаточно заменить ими золотые, и вот большой улов.

— А третий тайник? — спросил Марчак.

Я снова взглянул на письмо Баши.

— Батура не украдет ни митру, ни ковчег с мощами. Но в этом тайнике есть десять рубинов. Нет ничего проще, чем положить поддельные рубины на их место. В ювелирных магазинах нетрудно найти такие камни. И после того, как мы найдем третий тайник, мы обнаружим, что Кенига кто-то обманул…

Наступила минута молчания. Директор Марчак размышлял про себя, обдумывая мои рассуждения.

А я еще добавил: