Мечи против Колдовства: [Роман, новеллы]

Фафхрд представил ей своего приятеля. Мышелов поздоровался с почти подобострастной любезностью, и Влана, внимательно оглядев нового знакомого, одарила его улыбкой. О такой улыбке говорят — «на пробу...»

Фафхрд, с довольной ухмылкой, извлек из складок одежды маленький кисет и неторопливо развязал кожаный шнурок. Луч света отразился от причудливых граней драгоценных камней. Да, у старины Дженго неплохой вкус, воры прихватили из его лавки отменные образцы ювелирного искусства.

Увидев все это великолепие, Влана хлопнула в ладоши, обняла Фафхрда й расцеловала. Здоровяк Северянин чуть не лопался от распиравшей его гордости.

Как только Влана поумерила свой пыл, Фафхрд объявил:

— Послушай-ка, дорогая. Я пойду куплю кувшинчик вина, надо отметить нашу встречу. А Мышелов пока расскажет тебе, как мы обстряпали сегодняшнее дельце...

Не прошло и пяти минут, как Фафхрд появился на пороге «Золотой Миноги», левой рукой прижимая к груди четыре кувшина, а правой вытирая мокрые губы.

Влана нахмурилась, но Северянин улыбнулся ей, а Мышелов, не теряя времени, подхватил один из кувшинов, распечатал и сделал изрядный глоток.

Они отправились дальше на восток по улице Толстосумов. Фафхрд решил, что его подруга хмурится из-за перспективы очутиться на дурацкой мужской пирушке. Мышелов, осознав всю деликатность момента, чуть опередил своих спутников.

Наконец, его фигура превратилась в мутное пятно в мареве тумана. Влана зло прошептала:

— Вы избили двух членов воровской Гильдии и не перерезали им глотки?

— Мы убили трех бандитов, — оправдывался Фафхрд.

— Я не ссорилась с братством Убийц, а только с Гильдией Воров. И ты мне поклялся при первой возможности».

— Влана! Не мог же я, в конце концов, позволить думать своему новому приятелю, что перед ним воришка-любитель, этакий кровожадный сопляк, страдающий в придачу истерией...

— И отдал ему часть добычи?

— А ты хотела бы наоборот? Он, может статься, жизнь мне спас!

— Твой друг заявил мне, между прочим, что не моргнув глазом перерезал бы ворам глотки, если б знал, что я этого так хочу.

— Он всего лишь подыгрывал тебе, — буркнул Фафхрд.

— Может быть. Но ты знал и не...

— Разрази меня гром, а не заткнуться ли тебе?!

Влана одарила Северянина полным ярости взглядом и зло рассмеялась, хотя губы ее дрожали, словно она собиралась заплакать. Однако девушка быстро овладела собой и заулыбалась дружелюбнее.

— Прости меня, дорогой, — попросила она как можно ласковее, — ты, наверное, думаешь, что я схожу с ума». Временами я и сама начинаю в это верить...

— Ничего я такого не думаю, — спокойно бросил Фафхрд. — Вспомни-ка лучше о мешочке, полном разноцветных камушков. Славная добыча! — Фафхрд широко улыбнулся. — Смочи себе горло вином и успокойся. И будь мила с нашими новыми друзьями. Сегодня я хочу повеселиться от души!

Влана кивнула и в знак согласия прижалась к широкому плечу Фафхрда. Они поспешили нагнать маячивший впереди силуэт.

Мышелов свернул налево, провел их полквартала на север по Дешевой улице, а затем снова свернул на узкую улочку, ведущую на восток.

Черный туман сгустился.

— Тусклый переулок, — объяснил Мышелов.

Фафхрд кивнул, он знал это место.

А Влана заметила;

— Тусклый — слишком слабо сказано. Для сегодняшней ночи он чересчур светлый. — Она нервно засмеялась, потом приглушенно закашляла. — Будь проклят этот ланкмарский туман! Не город, а сущий ад!

— Что поделаешь... Великая Соленая Топь близко, — пояснил Фафхрд.

Объяснение было абсолютно верным. Расположившись в низине между болотом, рекой Хлал и южными зелеными полями, соединенными с рекой многочисленными каналами, Ланкмар был местом средоточия густых туманов, этакой обителью тяжелых, зловонных испарений. Не удивительно, что горожане своей традиционной одеждой считали черную тогу. Правда, старики болтали, что когда-то любимыми цветами Ланкмара были белый и светло-коричневый. Однако туман, густой и липкий, заползал в каждую щелку, цеплялся за каждый выступ, и светлые одеяния горожан быстро превращались в бурые лохмотья. Возникла необходимость в бесчисленной армии прачек. Поэтому тридцатый Правитель Ланкмара издал указ об изменении цвета одежды...

На полпути к Каретной улице из темноты вынырнула таверна. Над дверью вместо вывески висела какая-то нелепая загогулина, нечто вроде металлического креста.

Они прошли мимо обитой кожей двери, в ноздри ударила волна винного перегара и вонь нещадно чадащих факелов.

Сразу за «Серебряным Угрем» Мышелов свернул в темный проулок, начинавшийся у восточной стены таверны. Им пришлось идти гуськом, держась как можно ближе друг к другу, нащупывая дорогу и рискуя оступиться на скользкой, разбитой мостовой.

— Идите аккуратнее, — напомнил Мышелов. — Здесь попадаются лужи, бывают такие глубокие, как внутреннее море.

Проулок стал шире. Слабый свет фонаря, прорываясь сквозь туман, позволял лишь с большим трудом различить контуры стоящих вокруг зданий. Справа поднималась глухая высокая стена, слева, прилепившись вплотную к «Серебряному Угрю», стоял дом из потемневшего кирпича и старого, черного дерева. Фафхрду и Влане на первый взгляд дом показался заброшенным, но, приглядевшись повнимательней, они увидели, что на четвертом этаже, прямо под ветхой кровлей, из трех тщательно занавешенных окон пробиваются слабые полоски света.

Позади дома тянулся еще один узкий, темный проулок.

— Это Аллея Костей, — объяснил Мышелов тоном, не терпящим возражения и, тем более, насмешек. — А рядом — Навозная улица».

— Да, запах оправдывает название, — хмыкнула Влана.

Подойдя вплотную к старому, обветшалому зданию, Влана и Фафхрд разглядели длинную деревянную лестницу без перил. Она вела прямиком на освещенный чердак. Мышелов взял у Фафхрда кувшины с вином и проворно полез наверх.

— Идите за мной, — крикнул он оставшимся внизу приятелям. — Надеюсь, ступени еще не до конца прогнили. Это касается тебя, Северянин! Так что идите по одному.

Фафхрд мягко подтолкнул Влану вперед. Девушка осторожно полезла туда, где в дверях, из которых лился поток желтого света, стоял Мышелов, небрежно опираясь на большую пустотелую подставку для фонаря, прочно вделанного в каменную стену.

Добравшись благополучно до желтого квадрата открытой двери, Влана перевела дух и почему-то глупо хихикнула. Мышелов посторонился, и девушка вошла в дом.

Фафхрд начал восхождение, стараясь держаться как можно ближе к стене, готовый в любой момент вцепиться в какой-нибудь выступ или трещину, чтоб не шмякнуться вниз и не опозориться перед новыми знакомыми.

Где-то на полпути Северянин, к своему неподдельному ужасу, услышал характерный звук ломающегося гнилого дерева. С максимальной осторожностью Фафхрд оперся коленом на следующую ступеньку и тихо выругался,

— Не трусь, кувшины в безопасности, — засмеялся сверху Серый Мышелов.

Оставшуюся часть пути Фафхрд проделал на четвереньках и выпрямился только тогда, когда достиг цели. А потом...

Потом он едва не задохнулся от изумления

Наверное, так чувствует себя ювелир, взяв невзрачное, дешевое колечко и вдруг обнаружив, что в грошовую медную оправу вставлен бриллиант чистейшей воды».

Богатые драпировки с мерцающим золотым и серебряным шитьем покрывали все стены, за исключением тех мест, где располагались окна. Однако и оконные проемы не миновала щедрая рука Фортуны, и они были украшены узорчатыми золотыми ставнями. Низкий потолок был искусно отделан темной тканью, так Что создавалось впечатление, будто над головой купол какого-нибудь храма. Нашитые на темную ткань золотые блестки были похожи на звезды в ночном небе. Повсюду лежали большие пуховые подушки, стояли низкие столы с подсвечниками. На полках вдоль стен были аккуратно разложены запасные свечи, свитки пергамента, кувшины, бутылочки, шкатулки чудесной ювелирной работы. Возле большого зеркала на дамском столике заманчиво переливались драгоценности. Рядом с камином умелой рукой была пристроена небольшая железная печка, тут же высилась пирамида тонких факелов, лежали куски черного угля.

На низком помосте напротив камина находилось крытое расшитым покрывалом ложе. Там сидела худенькая, бледная девушка в платье из фиолетового шелка, перетянутого на талии тонкой серебряной цепочкой. Ноги девушки украшали чудесные тапочки из белого меха снежной змеи. Серебряные заколки придерживали черные волосы, собранные в высокую прическу. Довершал наряд роскошный меховой палантин.

Слегка подавшись вперед, девушка протянула Влане угловато-грациозным жестом узкую белую руку. Влана опустилась перед незнакомкой на колени, осторожно взяла протянутую руку и поцеловала.

Фафхрд в душе порадовался, увидев, как его подруга с успехом исполняет свою роль в совершенно необычной, хотя и восхитительной обстановке. Потом взгляд его скользнул по аппетитным ножкам Вланы. И только тогда Северянин заметил, что весь пол в комнате устлан толстыми многоцветными коврами самого отменного качества. Крепкий палец Северянина уперся в грудь Мышелова.

— Ты — Похититель Ковров! — прогремел Фафхрд. — Ковровый Мошенник! И Свечной Корсар в придачу, — продолжил Фафхрд, имея в виду серию таинственных краж, рассказы о которых были у всех на устах, когда Северянин вместе с Вланой месяц назад приехали в Ланкмар.

Мышелов посмотрел на бесстрастное лицо Фафхрда, потом внезапно расплылся в улыбке, глаза его превратились в щелочки. Он протанцевал по комнате в каком-то нелепом, диком танце, оказался за спиной Северянина и ловко стащил с плеч Фафхрда его широкое одеяние с большим капюшоном и длинными рукавами, то самое, что незадачливые грабители из Дома Воров приняли за архитектурное излишество Роккермаса и Слаарга.

Тем временем девушка в фиолетовом платье жестом пригласила Влану сесть рядом. Подруга Фафхрда пристроилась на роскошном, просторном ложе, и девушки принялись тихо беседовать, причем в беседе доминировал голос Вланы„.

Мышелов тоже снял свой серый плащ и положил его рядом с одеждой Северянина. Потом приятели отстегнули мечи. Без оружия и громоздкого одеяния они сразу превратились в юнцов, с гладкими, еще не знавшими бритвы, лицами. У Фафхрда оказалась густая, огненно-рыжая шевелюра, у Мышелова — черная челка. Один носил коричневую кожаную куртку, другой — короткую тунику из плотной, серой материи.

Приятели улыбнулись друг другу. То, что они вдруг из доблестных вояк превратились в безусых юнцов, привело их в явное замешательство. Мышелов кашлянул, прочищая горло, слегка поклонился, глянул недоверчиво на ухмыляющегося Северянина, повел рукой в сторону роскошного ложа и произнес явно заранее заготовленную речь:

— Фафхрд, мой добрый друг, позволь представить тебе мою принцессу. Ивриан, любовь моя, прошу тебя отнестись к Фафхрду благосклонно, ибо не далее, как сегодня вечером мы сражались спина к спине и одержали победу.

Фафхрд шагнул вперед, тряхнул шапкой своих рыжих волос и преклонил колено перед Ивриан, точно так же, как это делала Влана.

На этот раз тонкая белая ручка протянулась увереннее, но, коснувшись ее, Фафхрд обнаружил, что девушка дрожит. Он принял руку с такой осторожностью, словно она была соткана из тончайших шелковых нитей. Северянин, едва коснулся ее губами и застенчиво пробормотал нечто нечленораздельное и невразумительное, что должно было по всей видимости означать изысканные комплименты.

Однако Фафхрд не заметил, что Серый Мышелов нервничает ничуть не меньше своей подруги, а может быть и больше, моля изо всех сил, чтоб Ивриан не переусердствовала в своей роли принцессы и не отпугнула гостей, а также не разревелась, не бросилась бы к нему или не убежала бы в соседнюю комнату. Ведь Фафхрд и Влана были первыми, кого он привел в роскошное, свитое им для своей возлюбленной аристократки, гнездышка Да, Северянин и его подруга были первыми. Если, конечно, не считать пары влюбленных пташек, что резвились в золоченой клетке возле камина..

Несмотря на всю свою проницательность, Мышелов и помыслить не мог, что именно его чарующее, но такое нелепое обхождение делало Ивриан похожей на куклу, хотя всего лишь месяца четыре назад эта отважная девушка сбежала из дома вместе с Мышеловом, предварительно вытащив Серого из камеры пыток..

Но теперь, когда Ивриан наконец-то заулыбалась, Мышелов с облегчением вздохнул, достал два серебряных кубка и бутылку с темным вином. Затем откупорил принесенные из таверны кувшины, перелил их содержимое в четыре сверкающих графина и поставил на стол.

Еще раз кашлянув, Мышелов проговорил:

— За мою самую крупную, в Ланкмаре, кражу! За добычу, которой мне волей-неволей пришлось поделиться, — он кивнул в сторону Фафхрда, — с этим огромным, длинноволосым, неотесанным варваром! — И он опрокинул в глотку кубок.

Северянин тоже хлебнул вина и ответил:

— За самого хвастливого, жеманного и циничного малыша, с которым мне когда-либо приходилось делить добычу!

Мышелов вновь наполнил кубки. Затем сел рядом с Ивриан и высыпал ей прямо на колени драгоценности, взятые у Фиссифа. Камни засверкали, заискрились разноцветными огоньками.

Увидев эту маленькую, рукотворную радугу, Ивриан вздрогнула й отпрянула назад, едва не сбросив драгоценности на пол. Но Влана мягким жестом взяла ее за руку и стала что-то нашептывать на ухо аристократочке. Фафхрд понял, что затеяла Влана, и она, видимо, действовала правильно, так как Ивриан то и дело кивала одобрительно, а потом и сама зашептала что-то в ответ. По просьбе Ивриан, Влана достала с полки голубую шкатулку, и девушки вдвоем переложили туда драгоценности.

Потягивая помаленьку винцо, Фафхрд чувствовал, как смущение и скованность оставляют его. Он принялся внимательно разглядывать чудесные хоромы Мышелова. Слезы времени и гниения, скрытые за внешней роскошью и лоском, теперь не ускользнули от цепкого взгляда Северянина.

Черное, прогнившее дерево тут и там выглядывало из-под ковров. Потолок просел. По расшитой золотом драпировке спешил по своим делам большущий таракан. Ночной туман проникал сквозь шторы, оставляя на дорогой материи грязные разводы. Часть кирпичей, из которых был сложен камин, исчезла, другие крошились от времени.»

Мышелов разводил в железной печке огонь. Возился он до тех пор, пока пламя весело не загудело, тогда Мышелов аккуратно прикрыл дверцу печурки и, довольный, прошелся по комнате.

Словно читая мысли Фафхрда, Мышелов взял несколько свечей и вставил их в подсвечники, мимоходом пристукнув обнаглевшего таракана. Затем оц заткнул самые большие щели в окнах полосками шелка и бросил на Северянина внимательный взгляд, так, словно тот собирался сказать что-то нехорошее о кукольном домике принцессы.

Но Северянин счел за благо промолчать, и Мышелов, улыбаясь, поднял кубок.

— За Фафхрда!

Молодых людей охватило желание быть предельно искренними друг с другом.

Мышелов счел возможным пояснить:

— Отец Ивриан был герцогом. Мне пришлось убить его. Он был необычайно жестоким человеком, даже со своей дочерью обходился чересчур круто. Однако ж, был, как никак, герцогом, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что Ивриан совершенно не способна сама о себе позаботиться. Я могу гордиться. Я обеспечил ее лучше, чем папаша-герцог со всеми его слугами.

Подавив колкое замечание, Фафхрд кивнул и заметил дружелюбно:

— Кажется, ты выкрал себе уютное местечко. Под стать самому повелителю Ланкмара Овартамортису. Или, даже, Королю Королей из Тисилинилита.

Влана обратилась к приятелям хрипловатым контральто:

— Мышелов, твоя принцесса хотела бы послушать о приключениях этой ночи И не могли бы мы еще выпить?

Ивриан добавила:

— Да, Мышелов, пожалуйста.

Серый глянул на Фафхрда, ища поддержки; Северянин кивнул одобрительно. Мышелов нацедил девушкам вина. Его оказалось мало, и Серый открыл другой кувшинчик, а поразмыслив, откупорил еще два, поставив один подле ложа, другой возле растянувшегося на полу в блаженной позе Фафхрда, а третий взяв себе.

Ивриан с тревогой, широко открыв глаза, глядела на это предвестие грядущей пьянки. Влана взирала на приготовления Мышелова с неприязнью, но не было сказано ни слова.

Серый принялся рассказывать историю о похищении сокровищ. Он дотошно описывал каждый эпизод, разыгрывал в лицах диалоги и монологи, и лишь в одном месте чуть приукрасил историю, заявив, что попугай-хорек, прежде чем удрать, попытался выцарапать ему глаза.

Мышелова прерывали лишь дважды.

Когда он сказал:

— И тогда, крутанувшись и поднырнув, я обнажил свой Скальпель.»

Фафхрд перебил:

— Так значит у твоего меча есть прозвище?.

Мышелов горделиво выпрямился и ответствовал:

— Да! Представь себе! А свой кинжал я называю Кошачий Коготь. Может, у кого-то здесь есть возражения? Или кому-то это покажется наивным?

Фафхрд усмехнулся:

— Вовсе нет. Лично я величаю свой меч Серым Прутиком. Любое оружие в какой-то мере живое, разумное и достойно имени. Продолжай..

А когда Мышелов упомянул о твари неопределенной породы, что была вместе с ворами (и, кстати сказать, пыталась выцарапать Серому глаза), Ивриан побледнела и пролепетала дрожащим голосом:

— Мышелов! Это напоминает мне о колдовстве ведьм!