— У него был подобный источник. Я писал как бы о смерти жены и о моем чувстве вины. Дело не в преступлении, совершенном во время провала памяти, вызванного алкоголем. Что такое провал памяти? Я имею в виду, до какой степени это механизм психологической защиты? Вот вопросы, которые я пытался поднять.
— Этот рассказ был написан для покойного Терри Карра, для антологии, которую он планировал. Он так и не смог продать эту антологию и где-то через год вернул рассказы авторам. А потом Стю Шифф взял рассказ для своей антологии «Смерть».
—
— По-моему, у «Плэйбоя» были с этим трудности^ Продажа шла довольно плохо. Я помню, что я так и не получил процентов с продажи!
—
— Наверно будет, в каком-нибудь сборнике ужасов, в котором я буду печататься в будущем. «Скрим Пресс» хочет издать книгу моих рассказов ужасов; в ней будут и «Жуткие фантазии», вместе и «Создателем пуговиц» и несколькими другими рассказами, которые более-менее редко переиздавались.
—
— Я пишу длинную новеллу или повесть «Мышелов спускается вниз»; это самое главное. Также надеюсь закончить еще один рассказ из серии «Война перемен», что-то типа непосредственного продолжения «Великого времени» и «Никакой серьезной магии». Я уже написал около ста страниц этого рассказа; я работал над ним в 1963 г., и мне еще придется написать столько же или даже еще больше. Называется это «Кровавый обряд», действие происходит в Риме во времена Юлия Цезаря и приурочено к датам жизни Цезаря.
Это вот пара. У меня есть еще задумки для пары «кошачьих» рассказов, про кота Гаммича, которые я также надеюсь написать.
—
— У меня есть кое-какие политические заботы, хотя я не очень активный в политике человек. У меня все еще очень либеральные политические взгляды. Я озабочен тем, как заканчивается правление Рейгана, особенно в Центральной Америке — ну, Вы знаете, Никарагуа, контрас и все такое. Я пытаюсь идти в ногу со временем.
Кстати, в том, что касается моего физического состояния, в последний год у меня стало ухудшаться зрение. Скоро я должен буду — время еще не назначено точно — перенести операцию от катаракты — имплантацию хрусталика. По крайней мере, я надеюсь на это. Из-за этого я почти ничего не читаю. Надеюсь, мое зрение восстановится, так как подобные операции в большинстве своем проходят очень успешно. По крайней мере тут я чувствую полную уверенность.
ЗЛО ВСТРЕЧАЕТСЯ В ЛАНКМАРЕ
Тихо, как призраки, два вора проскользнули в распахнутые настежь двери лавки «Дженго — торговец драгоценностями», осторожно обошли труп угодившего в ловушку стража-леопарда и, нырнув в черную пелену ланкмарского тумана, устремились на восток по улице Толстосумов.
На восток идти было безопаснее, так как к западу, на углу Серебряной и Толстосумов денно и нощно шмыгали по мостовой подошвы сапог неподкупной стражи. Стражники пялили зенки в темноту и звенели своими тяжелыми алебардами.
Но высокий Спевис, кандидат в мастера своего дела, и толстый остроглазый Фиссиф, общепризнанный специалист по надувательству, особого беспокойства не испытывали. Все шло как по маслу: у каждого в кошельке лежал кисет, а в нем драгоценности самого отменного качества Грабители сняли сливки, оставив молоко нетронутым, поскольку лавочник Дженго должен был оправиться от налета и продолжать дело, пока не обрастет новым жирком. Самого же Дженго налетчики оставили в лавке валяться без сознания, съездив ему пару раз по морде. Таков закон воровской Гильдии: если ты не законченный кретин, то никогда не убивай курочку, которая несет золотые яйца.
Воры спешили домой. Не к жене, не к детям или родственникам, а прямиком в Дом Воров — обитель и убежище всемогущего союза, который стал ворам и отцом и матерью одновременно.
Грабители беззаботно топали по тротуару. Несмотря на то, что из всего оружия у них имелось при себе лишь по традиционному воровскому ножу с серебряной рукояткой, удачливые налетчики могли не беспокоиться о своей безопасности. Их бесценное здоровье охраняли трое наемных убийц, нанятых на один вечер. Один из них крался впереди в роли наблюдателя, двое других маячили сзади, прикрывая тылы. А на тот случай, если наемники по какой-нибудь причине проколются, у воров про запас было еще кое-что. Рядом со Спевисом и Фиссифом вдоль стен беззвучно кралось маленькое существо, представлявшее собой странный гибрид, этакую дикую смесь крысы, кота и собаки.
Правда, этот последний страж не внушал особого доверия. Уж больно трусливо он прячется в тени домов да поджимает хвост. Фиссиф даже позволил себе украдкой прошептать на ухо Спевису:
— Черт меня подери, если мне нравится этот дружок, как бы усердно он нас не охранял. Плохо, что Кровус купился и позволил себя завлечь колдуну с дурной репутацией, и...
— Закрой помойку! — еще тише прошипел Спевис.
Фиссиф повиновался и, пожав плечами, продолжал свой путь, внимательно поглядывая по сторонам.
У поворота на Золотую улицу, как раз прямо по курсу, над мостовой нависал двухэтажный переход; соединявший два дома в единое целое. Это было творение архитектора Роккермаса и скульптора Сла-арга. Здания украшали огромные картины-барельефы и невероятно толстые колонны самых причудливых форм. Горожане использовали колонны, действуя явно не из любви к прекрасному, и благородный мрамор был сплошь облеплен разнокалиберными бумажками объявлений, плакатиков и прочей чепухи.
Разведчик-наемник тихо свистнул, сообщая, что дорога свободна, никаких засад и, вообще, ничего подозрительного.
Но несмотря на сигнал разведчика, Фиссиф почувствовал себя как-то неуютно на этой темной улице рядом с громоздким творением Роккермаса и Слаарга. По правде говоря, толстый вор был чересчур осторожным и даже трусливым. Поэтому теперь он пристально вглядывался, осматривая на предмет подвоха каждый выступ и каждую каменную завитушку.
Бот рядом темнеют три большие ниши, в которых замерли гипсовые статуи в рост человека. Ланкмарские туманы потрудились на славу, и, некогда белые и чистые, статуи давно уже стали грязно-серыми и блеклыми. Фиссиф приметил их, когда шел к Дженго. Теперь же ему показалось, что первая справа статуя чуть изменилась. Скульптура — человек среднего роста в плаще с капюшоном, скрещенные руки на груди, застывший взгляд, устремленный в пустоту. Статуя по-прежнему оставалась темно-серой — плащ, капюшон, лицо, но черты лица как будто заострились. Еще она казалась не столь уж изъеденной временем и, Фиссиф мог поклясться, — статуя стала ниже ростом.
Больше того, — обломки штукатурки на мостовой. Раньше их не было. Фиссиф попытался вспомнить, не слышал ли он грохота, когда орудовал с приятелем у ювелира. Да, слышал. Воображение тут же нарисовало вору картинку, как кто-то спихивает вниз на него и Спевиса одну из статуй. На первой, так сказать, поставили опыт, а потом заменили почти аналогичной.
Что ж, когда они со Спевисом подойдут поближе, надо будет смотреть в оба, тогда, может, он увидит, как одна из статуй падает. Но следует ли в этом случае спасать Спевиса? Есть над чем раскинуть мозгой...
Настороженным взглядом вор продолжал шарить по портикам и колоннадам, которые располагались в самых причудливых сочетаниях и формах. Видать, у этих Роккермаса и Слаарга шайба была явно не на месте...
Фиссифу показалось, что колонн явно прибавилось. Он не мог точно сказать, какой из колонн раньше не было, но уже не сомневался: тут что-то не так.
В довершение ко всему, Фиссиф заметил ряд новых деталей в подозрительной скульптуре. Она, хотя и стала ниже, теперь стояла более прямо, тогда как хмурое выражение лица, этакую философскую задумчивость, сменила нахальная маска самодовольства.
Но ни одна из статуй не упала, когда Фиссиф со Спевисом вступили в тень под каменным переходом. Произошло нечто иное.
Одна из колонн подмигнула Фиссифу.
Серый Мышелов — а это был именно он — ожил в правой нише. Он сбросил личину статуи, ухватился за карниз и, неслышно перепрыгнув на плоскую крышу, пересек ее как раз вовремя, чтобы увидеть двух налетчиков, появившихся из-под каменного перехода.
Без колебаний Мышелов прыгнул вниз. Гибкое тело слетело с крыши, как выпущенная из арбалета стрела.
Налетчики только то и успели, что Спевис выхватил нож, а Фиссиф заорал дурным голосом. Сапоги из крысиной кожи обрушились на плечи толстяка. Это было все равно, что спрыгнуть на большую пуховую перину. Не успела голова налетчика удариться о булыжник с глухим «бум», как Мышелов уже стоял ка ногах с мечом в руке, готовый сразиться хоть с самим чертом.
Но сражаться оказалось не с кем. Колонна, странным образом научившаяся подмигивать прохожим, выскочила вперед, таща за собой объемистое одеяние. Большой капюшон был откинут, открывая юное лицо и спутанные пряди волос. Из длинных, свободных рукавов, служивших верхней частью колонны, показались крепкие, загорелые руки. Одна из них нанесла Спевису быстрый и точный удар в подбородок. Глаза Спевиса вылезли из орбит, как у жабы, на которую наступила лошадь, он хрюкнул и мешком свалился на мостовую.
Фиссиф сомневался не напрасно. Мраморная колонна преподнесла небольшой сюрприз, оказавшись человеком по прозвищу Фафхрд...
Ожившие произведения искусства стояли не шевелясь, разглядывая друг друга. У их ног скрючились тела налетчиков.
Фафхрд первым нарушил молчание:
— Похоже, мы здесь по одному и тому же делу.
— Похоже? На что это похоже, я не знаю, но стоим мы на одной дорожке! — резко ответил Мышелов, пожирая взглядом своего нового потенциального противника, который был на голову выше валяющегося без чувств Спевиса.
— Мудрено сказано! — дружелюбно заметил Фафхрд. — Приятно видеть в сопернике цивилизованного человека...
— Цивилизованного? — с подозрением переспросил Мышелов, еще крепче сжимая рукоять меча.
— Ага! — улыбнулся Фафхрд.
Его взгляд скользнул по кошельку одного из налетчиков, затем он отыскал кошель другого. Фафхрд лукаво сощурился и предложил кратко и доходчиво:
— Пополам?
Секунду поколебавшись, Серый вложил оружие в ножны и кивнул:
— Договорились.
Встав на колени, он принялся отвязывать Драгоценную ношу с пояса Фиссифа.
Склонившись над своей долей добычи, Фафхрд как бы между прочим заметил:
— Этото хорек, который был с ними, где он?
— Хорек? — отозвался Мышелов. — Скорее уж это мартышка!
— Мартышка... — задумался Фафхрд. — Маленькая тропическая обезьянка... Но мне показалось...
Бесшумная, стремительная атака из темноты застала поделыциков если не врасплох, то, по крайней мере, была той маленькой радостью, какую испытывает молоденькая кокетка, случайно наступившая на коровью лепеху своей изящной туфелькой.
Трое наемников-убийц ревностно кинулись на защиту своих измордованных хозяев, выставив для широкого обозрения блестящие клинки, будучи полностью уверены, что уличные шакалы-дилетанты наделают в штаны и разбегутся, едва завидев мечи профессиональных отрывателей голов. Однако каково было их разочарование, когда Фафхрд и Мышелов проворно вскочили и, встав спина к спине, бесстрашно встретили нападающих.
Мышелов с легкостью парировал удар своего противника. Клинок наемника проколол пустоту в том месте, где, по логике вещей, еще секунду назад должна была быть грудь Мышелова. Серый нанес ответный удар. Убийца быстро отступил, ставя клинком глухую защиту, как бы показывая, что он тоже не лыком шит и не собирается уступать какому-то уличному оборванцу. Серый ударил еще раз. Наемник опять блокировал удар и сам сделал стремительный выпад. Острие длинного узкого лезвия Мышелова прервало эту атаку с деликатностью принцессы, отвечающей реверансом на любезный поклон кавалера. Клинок рванулся немного вверх и вперед, прошел между пластин защитной куртки наемника, скользнул между ребер и вышел из спины с такой легкостью, будто сталь резала бисквитное пирожное.
Тем временем Фафхрд вовсю орудовал своим длинным и тяжелым мечом, отражая нападение сразу двух наемных убийц.
Того, кто налетел первым, здоровяк Фафхрд одним- точным ударом напрочь лишил половины черепа. Однако вплотную заняться вторым наемником, который уже целил клинком в бок, Фафхрд не успел.
Серый Мышелов явно не стремился к разнообразию фехтовальной техники. Он тупо уложил соперника Фафхрда прямым выпадом в спину.
Драться было больше не с кем.
Фафхрд вытер правую пятерню об одежду и протянул ее Мышелову, который, стянув серую перчатку, пожал руку напарнику.
В полном молчании они снова опустились на колени и закончили обирать воров.
Мышелов вытащил из-за пазухи сухую чистую тряпицу, стер с лица хитрую смесь пепла с мелом и маслом, делающую кожу темной, и взглядом указал напарнику на восток. Фафхрд кивнул, и подельщики направились в ту же сторону, куда еще недавно так спешили Спевис и Фиссиф со своим эскортом.
Выйдя на Золотую улицу, напарники огляделись и по предложению Фафхрда двинулись дальше по улице Толстосумов.
— Моя женщина поджидает меня в «Золотой Миноге», — объяснил Фафхрд.
— Прихватим ее и отправимся домой к моей- — предложил Мышелов.
— Домой? — переспросил Фафхрд.
— В Тусклый переулок, '— объяснил Серый.
— Это там, где «Серебряный Угорь»?
— Да, сразу за ним. Кстати, можно будет вместе выпить.
— Кувшинчик — другой я с удовольствием опрокину. После работы заправиться не помешает.
— Верно! А я тебе помогу.
Они прошли несколько кварталов. Вдруг Фафхрд остановился и, пристально вглядываясь в своего нового товарища, заявил:
— Черт возьми, мы ведь встречались уже!
В ответ Мышелов усмехнулся:
— Побережье Холодных Гор, если мне память не изменяет.
— Точно! Тогда я был юнгой на пиратском корабле.
— А я учеником чародея.
Фафхрд вновь вытер свою здоровенную лапу об одежду и с явным удовольствием пожал Мышелову руку:
— Меня зовут Фафхрд!
— Серый Мышелов, — заявил тот слегка вызывающе, как бы предупреждая, что любая насмешка над его прозвищем чревата тяжелыми последствиями для организма наглеца. Потом спросил, наклоняя голову, чтобы лучше расслышать ответ
— Может быть, я идиот, но скажи внятно, как звучит твое имя? Фафхрад... Фофхрыд». Фыфхруд..
— Только Фафхрд! И никак иначе!
— Понял...
Они отправились дальше.
— Послушай, Мышелов, — заметил Фафхрд, — я рад, что этой ночью тебе удалось пристукнуть парочку крыс.
— Верно, — Мышелов выпятил грудь и горделиво откинул голову. Затем комично продудел в нос и, полусмеясь, признался: — Ты и сам с легкостью справился бы со вторым. Я украл его у тебя, чтобы показать прыть и сноровку в деле фехтования. Кроме того, я завелся. А это может случиться с каждым.
Фафхрд хмыкнул:
— И это ты говоришь мне? У меня внутри тоже не ручейки журчали..
Когда они пересекали улицу Сводников, Фафхрд осторожно спросил:
— А что твой колдун». Научил тебя чему-нибудь, или как?..
Мышелов ничего не ответил. Только еще выше задрал голову, выгнув губы в презрительной усмешке. Но про себя подумал:
«Что такого особенного я нашел в этой груде мяса, которая шагает рядом со мной? Почему ему удалось развеять мою вечную угрюмость, черт подери? Наверное, я как родился дураком, так им и помру...»
Серый не подозревал, что подобные мысли крутятся сейчас в голове у Фафхрда. Тот всю свою жизнь не доверял людям маленького роста, зная, что его собственные габариты вызывают у них зависть. Но этот малый, этот Серый Мышелов, явно составлял исключение из правил.
«Разрази меня гром, но мне хочется, чтоб этот коротышка понравился моей Влане„.»
На углу улицы Потаскушек горел фонарь, — широкий, составленный Из нескольких спиралей конус. Его свет с трудом пробивался сквозь черную завесу ночного тумана. Другой такой же фонарь висел над дверью таверны. В желтом круге света под фонарем стояла женщина, роскошная красотка в черном бархатном платье, красных чулках и с кинжалом в серебряных ножнах на поясе.
Это была Влана.