Татьяна Ларина как объект психиатрии

Но сколько бы я ни убеждала себя в этом, я всегда чувствовала, что на самом деле эта, казалось бы, искренняя и глубоко духовная девушка вызывала во мне сначала скуку, а потом и неприязнь. Я слушала, как вокруг раздается восторженный хор дифирамбов - отовсюду! Школа, книги, журналы, опера, документальные фильмы, монографии - всё вокруг старательно убеждало меня в том, что Татьяна Ларина - это идеал, и я так же старательно повторяла это, заученно и тоскливо. И долгое время мне даже казалось, что я тоже верю в это, действительно верю - как все. Но никакого желания читать про нее статьи, смотреть оперу, слушать восторженные упоминания о ней не возникало.

Странно, думала я. Вот ведь княжна Марья из "Войны и мира" - тоже хороший человек, тоже искренняя и глубоко духовная девушка, а вот поди ж ты - вспоминаю о ней с нежностью, с радостью вспоминаю, и когда перечитываю роман, всегда жду ее с нетерпеливой приязнью и никогда не скучаю от общения с ней. Почему же такая разница? И в ком проблема - в ней или во мне?

Помнится, в последний раз, когда я пыталась ответить себе на этот вопрос, я вяло махнула рукой, уже готовая равнодушно признать, что большинство не может ошибаться, и что раз большинство признает Татьяну Ларину за идеал, значит, так оно и есть. Но тут ко мне подошел юноша по имени Дима...

Рассказ про Диму

Я стояла возле машины и ждала, когда освободится автослесарь и посмотрит, почему моя машина так странно себя ведет. И тут ко мне подошел молодой человек и сказал, что Иванов зовет его на рыбалку. Я несколько удивилась, но, поскольку было скучно, заметила, что для рыбалки еще холодновато. Молодой человек оживленно закивал: "Иванов тоже говорит, что лучше купить новый спиннинг, а то старый уже никуда не годится". Я опять удивилась и на всякий случай ничего не стала говорить. Молодой человек этого явно не заметил и с удовольствием продолжил:

- Иванов сказал, что на следующий год он продаст свою моторную лодку.

- Почему?

- Деньги нужны. Хочет новую машину покупать.

- Какую?

- Уазик. Иванов говорит, классная тачка. Я тоже себе возьму.

- А сейчас у вас какая машина?

Лицо моего собеседника изобразило удивление.

- "Москвич", - сказал он, - как у Иванова.

- Сломалась? - я кивнула в сторону автомастерской.

- Нет, крыло надо менять. Не вписался в поворот.

И молодой человек поведал мне историю с поворотом, из которой выходило, что машиной он владеет мастерски и в любых условиях, что он любит экспериментировать на сложных участках, на собственном опыте постигая возможности автомобиля и способы выхода из экстремальных обстоятельств.

Я подумала, что он врет, но позже это оказалось чистой правдой. Он действительно виртуозно экспериментировал на сложных участках дороги - нисколько не заботясь о том, что своим удовольствием от экспериментов постоянно создает аварийную угрозу другим водителям...

Понятия не имею, почему он стал приходить ко мне в гости. Впрочем, вру - знаю. Просто мне стало неловко, что, досыта наслушавшись про неведомого мне Иванова, я мысленно окрестила его "малость чокнутым", из чувства вины тут же пригласив в гости в качестве компенсации и тщательно уверяя себя, что "мне показалось"...

И он стал приходить и рассказывать про Иванова. А заодно и про девушек, которые не хотят выходить за него замуж. И я даже знала почему. Нет, их отпугивал вовсе не призрак Иванова, о котором лично я даже боялась спросить кто это, - их очень быстро ошарашивал тот факт, что рот у Димы не закрывался. Но и это было бы еще полбеды, если бы не его странная манера на любое произнесенное кем-то слово отвечать бурным каскадом его собственных и при этом чрезвычайно обрывочных ассоциаций, причем без всяких объяснений - по типу таинственного Иванова.

Во всем остальном он был вполне милым молодым человеком. И еще очень долго мои друзья, встречаясь с Димой, с удивлением смотрели на меня - дескать, а не преувеличиваю ли я, дескать, нормальный парень, дескать, все мы со странностями, чего уж тут.

И вот так они посматривали на меня ровно до той поры, пока ровно два вопроса не начинали пульсировать в их мозгу кровавыми точками: кто такой Иванов и почему девушки не хотят выходить замуж за Диму?.. 

*

Психическое нездоровье Татьяны Лариной буквально бросается в глаза. Во-первых, у нее все время бледное лицо - и это живя в деревне! Надо было очень постараться, чтобы в деревне превратить себя вот в такое бледное существо с полным отсутствием румянца ("ни красотой сестры своей, ни свежестью ее румяной не привлекла б она очей").

В деревню всегда отправляли больных людей - на поправку, на здоровую еду, на здоровую жизнь, на здоровый воздух. Сам деревенский образ жизни, деревенская природа всегда способствовали оздоровлению. И когда больным людям в деревне становилось лучше, на их щеках обязательно появлялся румянец - признак возвращающегося здоровья, хорошего самочувствия.

Тут же - совершенно обратный случай. Вполне себе деревенская девушка чахнет день ото дня. Стало быть, либо она неизлечимо больна физически и скоро должна умереть (чего в романе не происходит), либо она тяжело больна в психическом смысле, и это очень похоже на правду.

Какой нормальный, психически здоровый ребенок будет сутками сидеть в четырех стенах и при этом упорно избегать свежего воздуха и оздоровляющих подвижных игр на этом воздухе? Никакой. Нормальный, психически здоровый ребенок будет с удовольствием бегать и прыгать, играть со сверстниками, и домой его будет очень трудно загнать.

Как же ведет себя Татьяна? С точностью наоборот. Чего стоит одна только фраза о ней - "играть и прыгать не хотела и часто целый день одна сидела молча у окна". Вы сами-то сможете хотя бы один день (при этом целый день!) просидеть - просидеть ведь день! - и при этом просидеть молча, рта не раскрыв, да еще и в полном одиночестве при этом? Да ведь у вас от длительного сидения затекут ноги, заломит спину, припечет задницу, а от длительного молчания в полном одиночестве вас запросто начнут посещать видения - где же и от чего же тут может быть удовольствие? Думаю, что такой день вы, как и всякий психически здоровый человек, вспоминали бы как жестокую пытку. А вот Татьяна так проводила дни - часто. Это во-вторых.

В-третьих, заметьте: вот так проводя свои дни - добровольно и с удовольствием - "играть и прыгать не хотела". То есть не была лишена этой возможности, а просто - не хотела! Почему же она не хотела играть и прыгать? В романе дается ответ:

Когда же няня собирала

Для Ольги на широкий луг

Всех маленьких ее подруг,

Она в горелки не играла,

Ей скучен был и звонкий смех,

И шум их ветреных утех.

"Ей скучен был..." Я бы еще поверила в это, если бы Татьяна была действительно чем-то занята - если бы она хотя бы собирала коллекцию бабочек, или была бы увлечена кулинарией, или в ней пропадал бы да хоть талант парикмахера! То есть если бы она имела склонность ну хоть к какому-нибудь занятию, которое забирало бы у нее все свободное время и ради которого она бы с радостью отказалась от естественных для своего возраста полезных развивающих игр. Тогда можно было бы сказать, что иное занятие ей скучно. Потому что интересно что-то другое. Но ничего этого в Татьяне нет и в помине. Никакого хобби, никакого созидательного интереса, никакого развивающего личность увлечения. Пустота.

Впрочем, одно занятие у нее все-таки есть - чтение любовных романов. А с появлением в деревне Онегина это занятие, к сожалению, получит наконец и свое практическое воплощение - я говорю о том самом нездоровом, вычитанном из романов, сплошь искусственном мечтании Татьяны о принце, о женихе, о суженом, когда это мечтание, разросшись как опухоль, всосало в себя настоящую жизнь, а потом и подменило ее собой, неизбежно превратив реального Онегина в голове Татьяны в героя из книг.

Мечтание Татьяны настолько маниакально, навязчиво и неотступно, настолько в связи с этим травматично для психики (и без того откровенно неустойчивой), что лучше бы этого занятия не было вовсе.

Тем не менее оно есть - и именно это маниакальное мечтание как раз и заставляет ее жадно бросаться на все это чтиво, а потом впадать в тот самый сидячий ступор молчаливого суточного глядения в окно в полном одиночестве - снова и снова проживая литературные события как свои собственные. Это в-четвертых.

В-пятых, помимо бледности лица, склонности к одиночеству и молчаливости Татьяна обладает еще и такими неприятными чертами характера, как дикость и боязливость (откуда этот навязчивый страх? чего и кого бояться в деревне, в своей семье?), полная некоммуникабельность, неконтактность, неласковость ("Она ласкаться не умела к отцу, ни к матери своей") и при этом постоянный печальный вид ("Дика, печальна, молчалива, как лань лесная боязлива").

Умудриться впасть в боязливость и некоммуникабельность не где-нибудь, а в деревне, столь располагающей к открытости, общению и доверчивости, - на такое способен не каждый. Жизнь в деревне такова, что о печали и думать некогда. Жизнь в деревне - это нескончаемая работа и хлопоты по хозяйству. Вот почему деревенские жители даже и не знакомы с такой распространенной среди бездельников болезнью - депрессией.

Конечно, депрессия случается и по другим причинам, весьма серьезным и далеким от безделья, но в данном случае таких причин не наблюдается - у Татьяны никто из сердечно близких людей не умер, ее никто не бросил и не предал, у нее целы руки и ноги, и т.д. Тем не менее без всяких на то причин у Татьяны неизменно печальный вид - явный признак депрессивного синдрома, верного спутника психических отклонений.

Добавьте сюда стойкое нежелание радоваться ("ей скучен был" чужой "звонкий смех"), категорическое отсутствие интереса к столь важным развивающим детским играм - "но куклы даже в эти годы Татьяна в руки не брала", "в толпе детей играть и прыгать не хотела", а также не менее странную задумчивость чуть ли не с колыбели - и получится впечатляющая картина явной патологии личности.

Неудивительно, что "она в семье своей родной казалась девочкой чужой". Да, такое иногда случается и со здоровыми детьми - когда ребенок с детства увлечен каким-то созидательным действом, когда в ребенке активно формируется будущий кто-то - ботаник, астроном, художник, писатель, путешественник, кораблестроитель и т.д.

Но в Татьяне, увы, ничто, кроме психической болезни, не формируется. Ни из ума, ни из сердца этой девушки так ничего и не выходит, одни только книжные схемы.

И наконец в-шестых, еще один подозрительный синдром - та самая чрезмерная задумчивость Татьяны. Я бы еще поняла, если бы эта задумчивость явилась плодом неуемного чтения пустых любовных романов - так нет же, задумчивость является в мир чуть ли не вместе с младенцем, то есть в крайне раннем возрасте Татьяны - "задумчивость, ее подруга от самых колыбельных дней, теченье сельского досуга мечтами украшала ей".

И откуда, повторяю, здесь взялся досуг? Почему в семье Татьяны больше ни у кого нет никакого досуга, все заняты делом, и только одной Татьяне никакого дела не находится?

В тексте дважды упоминается, к примеру, что у Ольги была по крайней мере одна домашняя обязанность - готовить чай ("прикажут Ольге чай готовить", "разлитый Ольгиной рукою, по чашкам темною струею уже душистый чай бежал"). 

Про домашние обязанности Татьяны - ни слова. 

Зато сказано, что она сутками сидит и смотрит в окно ("и часто целый день одна сидела молча у окна") и что у нее "изнеженные пальцы", которые "не знали игл".

5. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ОНЕГИНЫМ

Какой только ерунды не наговорено про первую встречу Татьяны с Онегиным! Каких только обвинительных речей в его адрес и восторженных возгласов в адрес Татьяны не раздалось со всех сторон!

Более всех поразил меня Достоевский: "Онегин совсем даже не узнал Татьяну, когда встретил ее в первый раз, в глуши, в скромном образе чистой, невинной девушки, так оробевшей пред ним с первого разу. Он не сумел отличить в бедной девочке законченности и совершенства..."

Если Татьяна и была чистой, невинной девушкой, то исключительно в биологическом понимании и ничуть не меньше Ольги и прочих девушек из, так сказать, благополучных семей. Никакого достоинства - никакого особенного достоинства - тут нет. Как нет тут и никакого совершенства.

Какое вообще может быть совершенство в вечной бледности, некоммуникабельности, боязливости, дикости, молчаливости, безрадостности и бесконечном сиденье у окна? Где же тут "тип положительной красоты", по выражению Достоевского? И как можно было такой патологический тип назвать "апофеозой русской женщины", как это сделал, явно не подумав, Федор Михайлович?

Но мне интересен другой вопрос: была ли Татьяна по выражению Достоевского, действительно оробевшей перед Онегиным? Нет. Никакой робости - той самой, девичьей, происходящей от девичьей стыдливости и скромности, - не было в ней ни на грамм.

Что же было? Давайте посмотрим.

*

Итак, Онегин, вступив в права наследства и поначалу развлекаясь новизной своего положения, позволял себе пренебрегать добрососедскими отношениями и скрываться из дома каждый раз, когда соседи пытались нанести ему визит. Такое поведение Онегина было найдено оскорбительным (и совершенно заслуженно), в итоге ездить к нему перестали. В результате интерес к сельскому хозяйству быстро себя исчерпал, отношения с соседями были испорчены - скучища наступила смертная.

И тут в деревню приехал Ленский. От скуки они подружились. Но вот беда - для общения у Ленского есть не только Онегин, Ленский вхож ко всем, его всюду и с удовольствием принимают. И он уделяет Онегину лишь часть времени. А у Онегина - благодаря его высокомерию и презрению к людям - остался только один Ленский. Они не равны - Ленский, который, по мнению Онегина, хуже него, оказался в лучшем положении. И изменить это положение в свою пользу Онегин самостоятельно не может - хотя уже и хочет, уже не прочь бы и сам поехать к кому-нибудь с визитом, пусть даже все эти соседи и представляются ему туповатой деревенщиной, да испорченные по глупости отношения не дают ему это сделать.

Мы застаем их в тот момент, когда Ленский явно торопится проститься с Онегиным - ему пора в гости. Общение с Онегиным не представляет для него такой ценности, как встреча с какими-то другими людьми, ради которых он с нетерпением готов оставить друга. И такое происходит уже не в первый раз. И Онегин завидует ему - что Ленскому есть с кем общаться, что Ленскому интересно с кем-то общаться помимо Онегина.

Почему я так думаю? Потому что эта зависть видна по их диалогу. Сначала - при виде торопящегося Ленского - Онегин с некоторым ироническим презрением и снисходительностью в адрес друга восклицает: "Куда? Уж эти мне поэты!", а потом как бы совершенно без интереса, как бы всего лишь из простого любопытства спрашивает: "Я не держу тебя; но где ты свои проводишь вечера?" И, получив ответ ("У Лариных"), начинает всячески издеваться над Лариными, то ли пытаясь этим подбодрить себя в своем незавидном, ставшем обузой одиночестве, то ли надеясь, что Ленский, смущенный издевками в адрес этих людей, устыдиться и не пойдет. Хотя, казалось бы, тебе-то какое дело? Вот как выглядит этот диалог:

-- У Лариных. -- "Вот это чудно.

Помилуй! и тебе не трудно

Там каждый вечер убивать?"

-- Нимало. -- "Не могу понять.

Отселе вижу, что такое:

Во-первых (слушай, прав ли я?),

Простая, русская семья,

К гостям усердие большое,

Варенье, вечный разговор

Про дождь, про лен, про скотный двор..."

- Я тут еще беды не вижу.

"Да скука, вот беда, мой друг".

- Я модный свет ваш ненавижу;

Милее мне домашний круг,

Где я могу... - "Опять эклога!

Да полно, милый, ради бога.

Однако Ленский на провокацию не ведется и стоит на своем. И тогда Онегин, уставший от тоски в одиночестве, заражается желанием Ленского. Однако напроситься в компанию к нему напрямую не хочет (еще бы, после всех-то разговоров о собственном превосходстве над другими людьми и невозможности найти никого достойного своей особы!).

В итоге, ощутив внезапный приступ желания поехать вместе с Ленским, но при этом не желая признаваться ему в этом, Онегин делает вид, что ему как бы вдруг, как бы внезапно пришла в голову идея поехать к Лариным вместе. И как бы исключительно для того, чтобы увидеть предмет обожания друга. И что он вовсе не признает всех этих помещиков достойными себя, а просто хочет, как и обычно, позабавиться насмешливым разглядыванием пассии друга: 

- "Ну что ж? ты едешь: очень жаль.

Ах, слушай, Ленский; да нельзя ль

Увидеть мне Филлиду эту,

Предмет и мыслей, и пера,

И слез, и рифм et cetera?..

Представь меня". - Ты шутишь. - "Нету".

- Я рад. - "Когда же?" - Хоть сейчас.

Они с охотой примут нас.

Итак, "Когда же?" - с нетерпением спрашивает Онегин, всласть поерничав (в попытках сохранить реноме) и мечтая только том, чтобы это ерничанье не помешало Ленскому взять его с собой.

Далее автор, пропустив сцену визита, показывает нам Онегина и Ленского уже возвращающихся от Лариных. Онегин зевает и, по замечанию Ленского, скучает "как-то больше". И ему действительно скучно. Ларины не произвели на него абсолютно никакого впечатления. Разве что хозяйка хоть и проста, "но очень милая старушка".

А вот дальше, после шутливых опасений по поводу брусничной воды ("Боюсь: брусничная вода мне не наделала б вреда"), Онегин задает совершенно идиотский вопрос: "Скажи: которая Татьяна?" Но простодушный Ленский странности вопроса не замечает и доверчиво объясняет: "Да та, которая, грустна и молчалива, как Светлана, вошла и села у окна". После чего получает от Онегина странный ответ:

 "Неужто ты влюблен в меньшую?"

-- А что? -- "Я выбрал бы другую,

Когда б я был, как ты, поэт.

В чертах у Ольги жизни нет". 

Вот как. У хмурой, беспричинно боязливой, вечно бледной бездельницы-нелюдимки, сутками сидящей у окна, жизнь в чертах, стало быть, обнаружена, а у румяной и веселой - ни грамма жизни. Как такое может быть?

Можно, конечно, очень долго уверять, что Онегин говорил про отпечаток в чертах Татьяны жизни духовной или какой-нибудь напряженной внутренней жизни, и что, дескать, именно духовной (внутренней) жизни он и не увидел в чертах румяной Ольги, а в чертах бледной Татьяны увидел.

Однако для таких уверений нет никаких причин, поскольку никакой духовной или напряженной внутренней жизни в Татьяне просто неоткуда было взяться - нельзя же назвать духовной жизнью бесконечное сидение у окна или вообразить напряженной внутренней жизнью периодическое появление на балконе ("Она любила на балконе предупреждать зари восход"). Тем более что духовная или напряженная внутренняя жизнь обязательно к чему-нибудь да приводит - к созиданию, к переменам, к открытию, к катарсису наконец. А ведь ничего такого и близко не происходит с Татьяной.

Да и с чего бы произойти? Для духовной или напряженной внутренней жизни требуется соответствующая пища - но можно ли назвать такой пищей чтение бульварной литературы? А ведь это единственное занятие Татьяны.

Так что ни о каких духовных исканиях, ни о каких напряженных внутренних раздумьях и поисках Татьяны не может и речи быть. Если только Онегину эти духовные искания в унылом облике Татьяны искренне не привиделись. Если только он сам не выдал желаемое за действительное.

Вот такое вполне могло быть - вспомните, сколько раз вы сами попадались в такую же ловушку, расставленную вашим же интеллектом...

Рассказ про Риту

Удивительно, как многогранны способы самообмана. Однажды ко мне пришла девушка поговорить о своих литературных произведениях. Она сочинила роман. И я его честно прочитала. Роман был скучный. И я бы не стала его читать, если бы не лесть, на которую я попалась. Девушка заглядывала мне в глаза и была щедра на комплименты в мой адрес. При этом весьма грязно и как бы вскользь отозвалась об одной своей знакомой, которая бегала к ней в больницу едва ли не каждый день с домашними супами и котлетками - писательница ничего не имела против ее заботы, но вот саму эту женщину считала недостойной себя, недостаточно умной и слишком простой. И я отметила в ее словах эту мерзость, но уговорила себя, что скорее всего это случайность, что девушка на самом деле вовсе не та неблагодарная свинья, как мне показалось, а трепетная романтичная особа - как должно было следовать из ее комплиментов в мой адрес. Это был первый самообман.

Я стала говорить о ее романе. Выглядело это так:

- Вот посмотри, - говорила я, - вот здесь у тебя герой делает то-то и то-то, а через абзац выясняется, то он не мог этого сделать ни при каких обстоятельствах. Как это называется?

- Непроработанный образ! - радостно восклицала девушка.

- Правильно, - изумлялась я девушкиному уму. - А вот здесь ты написала "этот бездушный робот", но про роботов так нельзя говорить. Что же вышло?

- Глупость! - радовалась девушка.

- Правильно, - снова изумлялась я тому, как, оказывается, умна эта девушка, ну прямо не по годам.

Пересказывая нашу беседу подруге, я рассыпалась в восторгах по части интеллектуальных способностей моей визитерши. Однако подруга скептически заметила:

- В чем же проявился ее ум? Ты же сама все ей сначала объяснила, разжевала и привела доказательства. А она только кивала и соглашалась. Разве ты этого не заметила?

И я ахнула. Девушка-то, оказывается, и впрямь только выглядела умной, всего-то и делая что вовремя поддакивая чужим словам.

*

Однако подобный самообман мог бы с Онегиным случиться, если бы Татьяна произнесла хоть слово или дала бы повод для какого-нибудь события, в котором как раз и раскрылась бы ее богатая внутренняя жизнь. Если бы их встреча обнаружила хоть какой-нибудь смысл, способный дать пищу для самообмана. Но Татьяна молчала. Она даже и сидела все это время в отдалении - у окна. Причем только и делала что сидела.

Но тогда что могло заставить его дать Татьяне такую характеристику? Как могло получиться, что Ольга, которая "всегда как утро весела" и на щеках которой всегда румянец, которая так любила в детстве "играть и прыгать", - как могло получиться, что эта улыбчивая, со здоровой психикой девушка оказалась в глазах Онегина хуже, чем девушка мрачная, некоммуникабельная, боязливая, печальная, бледная, молчаливая, дикая? Кому может понравиться такая нездоровая девушка? И главное - чем? Ерунда какая-то, ей-богу.

Да, с позиции здравого смысла - ерунда. И опасная ерунда, способная вызвать нездоровое желание подражать этой нездоровой девушке, которую все вокруг почему-то называют идеалом. Но если с позиции здравого смысла это ерунда, то почему же Онегин все-таки высказывает это ложное утверждение?

Но давайте подумаем, о какой такой жизни идет здесь речь? И какова собственная жизнь Онегина? Скука смертная, порожденная духовной ленью, - вот какова его жизнь. И однажды духовная лень Онегина, тысячекратно усиленная бездельем, превратится в порок. Любой же наш недостаток, грозящий перерасти в порок, делает нас не только уязвимыми для чужого порока или болезни, но и полностью готовыми поддаться их воздействию.

Рассказ про друга 

Один мой друг, устав от психически здоровых женщин, с которыми ему стало нестерпимо скучно - и в этой скуке он винил, разумеется, не себя, а других, дескать это другие не способны наполнить его жизнь интересом и смыслом, - стал мечтать встретить девушку, способную на безрассудства, что называется - с огоньком. "С чертовщинкой", по его выражению.

Я, к тому времени панически бежавшая от всех, в ком наблюдалась та самая чертовщинка, возражала ему, что женщина с чертовщинкой - это либо алкоголичка, либо шизофреничка, третьего не дано, и что безрассудные поступки хороши только издали, а добровольная жизнь с безрассудным человеком - это всего лишь один из способов самоубийства, и что лучше бы покопаться в себе и выяснить наконец, пока не поздно, почему психически здоровые люди наводят на него такую скуку и сон. И даже пыталась привести в пример собственный печальный опыт.

Но, разумеется, мой друг меня не услышал. И разумеется, женщина с чертовщинкой очень быстро нашлась. То, что она оказалась алкоголичкой с давно съехавшей крышей, мой друг понял очень быстро. И очень быстро всерьез испугался за свою жизнь...

*

Безделье и духовная лень - вот что превращает в смерть наше существованье с ошибочным поиском избавленья от этого на стороне. Вот почему появление человека, способного произвести сильное внешнее колебание, для Онегина не могло пройти незамеченным.

Однако подобные колебания производят исключительно разрушительные, губительные воздействия. И никакого отношения к настоящей любви такие колебания не имеют - любовь всегда умиротворяет, а не разрушает. Однако именно поэтому именно такого человека он непременно и должен был почувствовать.

Но пока - только почувствовать. Психическая болезнь Татьяны еще не вошла в свою силу, развитие ее недуга еще не получило той формы, которая окажется способной воздействовать на порок Онегина. Да и самого порока пока еще нет - духовная лень Онегина находится пока в последней стадии недостатка. Правда, осталось недолго - всего пару-тройку лет.

Кроме того, любая губительная страсть - это выбор самоубийцы, человека, мечтающего, но при этом и боящегося умереть. И тогда он выбирает способ медленного самоубийства, будь то обжорство, алкоголизм, страсть или любой другой объект для разрушительной зависимости.

Онегин выбрал то оружие для самоубийства, к которому у него всегда была склонность, которое он хорошо знал - "науку страсти нежной".

Однако для самоубийства - при всей его подспудной желанности - нужен внешний толчок. Нужно спровоцированное обстоятельствами длительное, незаживающее чувство вины, которое будет заставлять искать наказания и казни. Таким внешним толчком станет для Онегина убийство Ленского - убийство друга, о чем он так и не сможет забыть, чего так и не сможет себе простить.

Но пока еще ничего не случилось - нет ни чувства вины, ни порока. Еще нет ничего, что однажды окончательно подготовит его психику к потрясению и подсознательному желанию умереть - именно это он и назовет любовью. Я же назову это страстью - эмоциональной болезнью, которая, как и всякая болезнь, разрушает и убивает, поскольку вызывает в прямом смысле слова наркотическую зависимость от объекта своих чувств.

Проще говоря, время для Онегина еще не пришло, а потому ничто не мешает ему спокойно уехать от Лариных и через несколько дней забыть о Татьяне.

6. "СКАЖИ: КОТОРАЯ ТАТЬЯНА?"