Помоги проекту - поделись книгой:
Сколько лет назад и где это произошло, неизвестно. Но известно, что были времена (как странно это может показаться современному человеку), когда люди не знали колеса. А перевозка тяжестей? Или их тогда не было? Нет, тяжести были, и их перемещали с места на место. Да, именно перемещали, а не возили. Сначала просто волокли, тянули по земле. Тянули золы и коровы, тянули люди. Потом эти тяжести — допустим, огромные камни — стали класть на специальные полозья вроде лыж. От трения о землю полозья нагревались, часто даже загорались. Тогда специальные люди стали поливать водой землю перед полозьями.
И вот однажды кому-то пришло в голову положить под груз вместо полозьев-лыж круглые бревна. Наверное, и сам этот человек не знал, что в тот момент он совершил грандиозное открытие — изобрел колесо. Дальнейшее было уж делом техники: люди усовершенствовали это бревно — уменьшили длину, доведя ее до минимума, и увеличили диаметр. Потом кто-то догадался соединить два кружка осью. А кто-то додумался приладить к оси площадку. И появилась колесница. Она, конечно, очень отличалась от тех, которые мы привыкли видеть на рисунках. Люди еще не додумались заменить сплошное колесо ободом и спицами (это произойдет еще очень не скоро!), еще не догадались соединить подвижно дышло и ось для того, чтоб повозка могла круто поворачивать (это люди сделают лишь в конце XV века), но колесница уже была!
И вот тут-то около этой колесницы и нашла свое место лошадь. Да и то не сразу. Какое-то время тяжелые, скрипучие и громоздкие повозки (известно, например, что в Туркмении колеса делались в 2–2,5 метра высотой) таскали коровы, быки или ослы. Но вскоре они уступили место лошадям.
С этого момента и начинается, пожалуй, настоящая история второго (после собаки), самого верного друга человека. С этого момента человек всерьез и навсегда начинает заниматься лошадью.
Кони и колесницы
Ученые сейчас не могут сказать точно, когда началось коневодство. Очевидно, первый этап — первоначальное одомашнивание — начался примерно 5–6 тысячелетий назад у кочевых народов, населявших территории теперешней южной Сибири, Монголии, Казахстана. Более определенно известно, что уже примерно 4000 лет назад домашние лошади были в Малой Азии и Месопотамии. И не просто были — известно, что в XIV веке до н. э. в Месопотамии уже имелось письменное руководство по выращиванию лошадей, причем настолько, видимо, серьезное, что английские коневоды до сих пор придерживаются принципов, изложенных в этой самой старой из дошедших до нас книг по коневодству. Однако и в Месопотамии, как считают ученые, лошади могли появиться уже одомашненными.
Во всяком случае, хетты называли их «ослами гор».
За 2 тысячи лет до нашей эры на древних памятниках Востока уже встречаются изображения лошадей, запряженных в колесницы. Именно запряженных, а не оседланных! О том, что в те времена люди не ездили верхом, свидетельствуют и дошедшие до нас хеттские письменные трактаты по коневодству.
В древних книгах иранцев (примерно 3 тысячелетия до нашей эры) также упоминаются лишь кони в колесницах. Безусловно, если бы к тому времени уже существовала кавалерия, это нашло бы свое отражение и в письменных и в изобразительных памятниках: ведь кони, точнее, боевые колесницы были решающей силой в войнах в течение всего второго тысячелетия до нашей эры.
Считается, что раньше всего коневодство возникло на территории Ирана и сопредельных с ним стран, а позже всего — в Аравии, ставшей впоследствии родиной классического коневодства, у тех самых арабов, которые вывели удивительных лошадей. Во всяком случае, в клинописи, относящейся к 733 году до н. э. и сообщающей о богатствах, вывезенных завоевателями из Аравии (30 тысяч верблюдов, 20 тысяч голов рогатого скота и т. д.), нет упоминания о лошадях; нет упоминания о них и в более поздних письменных памятниках, не говорит о них и Плиний (первый век до нашей эры). А древнегреческий историк Геродот даже подчеркивает, что у арабов лошадей не было: арабы, входившие в полчища Ксеркса, сражались на верблюдах.
Коневодство возникло в Аравии чуть ли не накануне новой эры, а расцвет его начался лишь с VII века. Именно тогда появились лошади, о которых сказано в одной из арабских рукописей: «Не говори, что это мой конь, скажи, что это мой сын. Он бежит быстрее бури, быстрее взгляда. Он чист, как золото… В темноте разглядит он волосок; он может настигнуть газель; он говорит орлу: «Я мчусь, как ты»… Он так легок, что мог бы танцевать на груди твоей любимой, не оцарапав ее. Бег его так ровен и покоен, что на всем скаку на спине его ты можешь выпить чашку кофе, не пролив ни капли».
Начав разводить коней, арабы делали все, чтобы вырастить быстрых и сильных, выносливых и послушных лошадей. (Даже уздечки арабы вымачивали в соленой воде, чтоб лошадь легче и безболезненней привыкала к ней.) Одновременно начался культ лошади в Аравии.
Однако задолго до того, как арабы вообще узнали о лошадях, культ этих животных уже процветал в Египте.
В Египет лошади попали лет за 1600 до нашей эры. По одним предположениям, они попали туда из Азии, по другим — были завезены племенами гиксосов, живших в долине Нила. Но так или иначе, «ослы с востока», как называли лошадей в Египте, сразу же стали высокочтимыми животными: их упряжь и колесницы украшались золотом и драгоценными камнями, при дворе упряжью любимых лошадей ведали наследники правителя, а кучер был очень важной фигурой.
Высокопочитаемой была лошадь (как, впрочем, очень многие животные) и в Индии. Бог войны, считалось в Индии, имел туловище лошади, и поэтому в особых, исключительных случаях ему приносилась в жертву лошадь. И приносил ее собственноручно правитель страны.
В Японии при храмах держали белых лошадей, которые принимали участие в религиозных празднествах.
Священные лошади были и у персов, а затем появились и у славян, которые, кстати, долгое время не знали слова «лошадь». (Воины князя Игоря, во всяком случае, очень удивились бы, узнав, что они едут на лошадях.) В русский язык слово «лошадь» пришло поздно, лет 700–800 назад, из тюркских языков: конь в тюркских языках — «алаш». У славян сначала отпала буква «а», а затем «лаш» превратилось в слово «лошадь» и стало употребляться наравне с принятым до тех пор словом «конь».
У древних германцев тоже были священные белые лошади. Но германцы держали их не при храмах, а в конюшнях, так как верили, что эти лошади могут отгонять нечистую силу — такая дана им власть от богов. А чтоб боги не рассердились, на белых лошадях запрещалось ездить верхом.
Но, пожалуй, нигде так не любили в те времена лошадей, как в Древней Греции.
Греки, очевидно, узнали лошадей гораздо раньше, чем арабы, и, возможно, несколько позже, чем египтяне. Во всяком случае, герои Троянской войны сражались уже на колесницах, а разрушение Трои, как считают ученые, произошло в 1184 году до нашей эры. Ну и конечно, не будь у греков лошадей, не мог бы появиться и знаменитый «Троянский конь». Однако «возвышение» лошадей в Греции произошло чуть позднее, хотя и до этого они были посвящены одному из главных богов — богу морей и всех вод Посейдону.
Конечно, странно, что сухопутное животное посвящено богу вод, однако греки считали: лошади — морского происхождения. Доказательства? Пожалуйста. Во-первых, бег лошадиных табунов очень похож на стремительный бег волн; во-вторых, лошади, как известно, предпочитают более влажные луга с сочной травой (опять же вода!); в-третьих — и это «доподлинно» было известно грекам! — бог Посейдон имел кличку Гиппий, то есть конный, и получил он ее за то, что разъезжает на четверке впряженных в колесницу коней с рыбьими хвостами. Вот почему Посейдон считался покровителем коней и коневодства, и именно к нему, как утверждает легенда, и обратился юноша Пелоп. Пелоп очень хотел жениться на красавице Гипподамии, но для того, чтоб получить на это право, нужно было стать победителем в состязании колесниц.
Посейдон посочувствовал юноше — подарил ему золотую колесницу и крылатых коней. Тот, конечно, выиграл состязание, и в честь этого события, как утверждают греки, был сооружен в Олимпии гипподром (ипподром) — «место бега лошадей», и с первых же Олимпийских игр (первая достоверная запись о них относится к 776 году до нашей эры) конные состязания стали неотъемлемой частью этих празднеств.
Соревнования колесничих происходили на ипподроме, который представлял собой прямоугольную беговую дорожку с одним закругленным концом. На этом закруглении был врыт поворотный столб, вокруг которого соревнующиеся должны были повернуть двенадцать раз. Насколько это было сложно и опасно, можно судить хотя бы по дошедшим до нас описаниям соревнований 462 года до н. э. На этих соревнованиях из сорока участников лишь один не получил увечий.
Со временем в Олимпийских играх наряду с колесничими стали принимать участие и всадники, причем от них требовалось не только быстро прийти к финишу, но еще и на полном ходу вскакивать на лошадь и соскакивать с нее, перескакивать с одной лошади на другую.
Победитель награждался почетным треножником и деньгами, увенчивался венком.
Естественно, что конники своей победой, а зрители прекрасным зрелищем во многом были обязаны лошадям. И естественно, что греки не только почитали лошадей, но и всячески старались усовершенствовать их. Известно, например, что отец Александра Македонского, Филипп, приказал привести с Дона 20 тысяч скифских кобыл для улучшения породы лошадей, имевшихся в Греции.
Когда на смену греческой культуре пришла римская, увлечение конными состязаниями (а вместе с ними и лошадьми) не только не прошло, а стало еще большим. Здесь победители конных соревнований получали колоссальные награды (15 больших кошельков, наполненных золотыми монетами, дорогие одежды), в честь них воздвигались статуи из мрамора и бронзы. Сохранились изображения, рассказывающие о чествовании лошадей-победителей; известно, что любимец императора Калигулы жеребец Инцитат ел и пил только из золотой и серебряной посуды, а накануне соревнований у конюшни Инцитата дежурили специальные солдаты, следившие за тем, чтоб никто не потревожил знаменитую лошадь.
Император так любил своего коня, что «сделал» его даже «сенатором». Облачив коня в сенаторскую мантию, Калигула посадил его рядом с самыми знатными патрициями Рима, и он «обсуждал» новые законы, решал судьбы страны.
Римляне платили огромные деньги за лошадей, привезенных из других стран, превратили все поля в Сицилии в пастбища. Правда, это не отразилось на благосостоянии римских богачей, в руках которых были сосредоточены все конные состязания: объединенные в специальные общества, они выгодно перепродавали коней и колесницы, хороших возниц и всадников (если это были рабы). Каждое общество имело своих «болельщиков», приверженцев, именовавшихся «белыми», «голубыми», «красными» и «зелеными» — по цвету одежд возниц. Со временем все население Рима разделилось на четыре враждующих лагеря, а затем эти партии «болельщиков» превратились в политические партии, активно участвовавшие в делах государства.
Греческие и римские конные соревнования, безусловно, сыграли огромную роль в развитии коневодства. Греки настолько разработали теорию ухода за лошадьми, что, как писал в 1913 году крупный специалист по домашним животным Э. А. Богданов, «и теперь мы не более осведомлены (в вопросах ухода. — Ю. Д.), чем то было у специалистов греков в половине первого тысячелетия до н. э.». Однако увлеченные соревнованиями греки, а особенно римляне не очень заботились о развитии кавалерии, хотя и имели специальных военных лошадей. (Кроме военных, римляне выделяли еще и беговых, извозных и племенных.) И поэтому, как заметил один из знатоков лошадей, римские кавалеристы были скорее «пехотой, посаженной на лошадей».
Напротив, германцы, разгромившие в IV веке Рим, были отличными кавалеристами. Презирая поначалу даже попоны, которыми римляне и греки покрывали спины лошадей, они тем не менее стали изобретателями седел (эти седла имели вид двух плоских дощечек, укрепленных на спине лошади и покрытых звериной шкурой) и стремян (три палочки, связанные в виде треугольника). Однако лошади у них были менее совершенны (впрочем, может быть, более выносливы?), чем у греков, римлян, персов, арабов.
Но еще раньше германцев (в IX–VIII веках до н. э.) прекрасно использовали в военном деле лошадей ассирийцы. Скотоводы и охотники, ассирийцы побеждали врагов не только благодаря своей отваге и воинственности, но и благодаря прекрасной организованности войск, в особенности кавалерии.
В войсках ассирийцев, кроме тяжелой и легкой пехоты, имелись боевые колесницы парной запряжки и всадники, которых было примерно в два раза больше, чем колесниц.
Сражение обычно начинали колесницы, на каждой из которых было по два воина. Эти «танки» древних ставили своей задачей прорвать фронт противника. В прорыв устремлялась пехота, а следом шла уже конница, которая помогала пехоте и преследовала убегающего противника.
Таким образом, ассирийцы, не изобретая, по сути дела, ничего нового, а лишь иначе используя лошадей, почти всегда побеждали противника.
Колесницы были и у древних египтян.
И появление этих колесниц сыграло большую роль в истории Египта, помогло ему значительно расширить границы. А о том, как в Египте использовалась колесничая конница, рассказал нам один из расшифрованных древнеегипетских текстов: «Тутмос, двигавшийся в первых рядах своей армии, имел время построить ее в боевой порядок. Вперед был выдвинут отряд лучников. Позади расположилась пехота, за нею — 500 отборных колесниц, запряженных быстрыми как ветер лошадьми. Они предназначались для погони». Таким образом, у египтян колесницы предназначались лишь для погони. (У ассирийцев в погоню шли всадники, которых, очевидно, в египетском войске не было.)
Но и колесницы, видимо, очень помогли им в борьбе со своими соседями.
Итак, лошадь была запряжена. Это — величайшее событие в истории человечества. Потом, примерно через два тысячелетия, человек сел на лошадь верхом. Когда произошло первое, когда второе событие, мы можем лишь предполагать. Но они значительно изменили не только судьбы отдельных народов, но и всего человечества в целом.
Слава графа Орлова
Люди знают теперь около ста пород лошадей, самых разнообразных и по своим качествам и по внешнему виду. Есть и высокие — едва дотянешься, если захочешь погладить по голове; есть и крошечные — меньше овчарки. Есть легкие и быстрые как ветер, а есть медлительные, но мощные, как десятитонный грузовик. Все это «дело рук человеческих»: люди заботливо отбирали и выращивали нужных лошадей, скрещивали с другими породами, добивались не только красоты, но и нужных качеств.
Человеку не всюду могли служить одни и те же породы лошадей. И человек вывел породы, наиболее приспособленные к жизни в тех или иных условиях. Так, например, в Центральной и Малой Азии были выведены лошади верхового типа. Потомки их — знаменитые ахалтекинские и арабские скакуны.
В сухих степях были выведены дончаки и казахские, калмыцкие, башкирские и бурятские лошади — выносливые, не боящиеся невзгод.
Трудно в горах без лошади. Но помочь человеку там может не всякая лошадь, а лишь такая, которая пройдет по узкой тропинке, не испугается пропасти, преодолеет крутой подъем, да к тому же осторожно пронесет на себе всадника или поклажу. И человек вывел таких лошадей. В горах Средней Азии это — киргизская, локайская, кара-баирская, на Кавказе — мингрельская, азербайджанская, кабардинская, в Карпатах — гуцульская.
Но все эти качества ни к чему там, где глубокие снега и суровые морозы. Там нужны сильные и выносливые, хотя и неказистые лошадки вятской, нарымской, якутской пород.
Эти качества воспитал и развил в лошадях человек. Однако «исходным материалом», как говорят биологи, то есть дикими лошадьми, которых человек превратил в домашних, современных, были лошади не одной какой-нибудь породы, а тоже разных. И одомашнивание лошадей на земле происходило не только в разное время, но и в разных местах. Так, в Азии уже успешно шло не только одомашнивание, но и выведение новых пород, тогда как в Европе люди еще и не приступали к одомашниванию. А когда приручили лошадей, не скоро занялись отбором, селекцией, выведением новых пород. И долго здесь, как говорили в народе, лошадь «возила и воду и воеводу». Вот почему германцы, разгромившие Римскую империю, сражались на лошадях, уступавших многим другим породам.
Европейцы хоть и стали гораздо позже заниматься выведением новых пород, но и они внесли немалый вклад в коневодство. Именно в Европе появились самые сильные и выносливые лошади. И произошло это сравнительно недавно, лет пятьсот — шестьсот назад. Это были времена, когда рыцарские полки под предлогом «освобождения гроба господня» отправлялись в далекие страны Азии и Африки, чтоб огнем и мечом искоренить мусульманскую веру, а заодно (и главным образом для этого!) разбогатеть. Рыцари были одеты в доспехи, на голове шлем, в руках копье и щит. Это облачение весило килограммов 150–200, к тому же нередко и лошадь одевали в панцирь. А если учесть, что дорога была очень длинная — какая же требовалась для этого лошадь?
Монахи — вдохновители кровавых крестовых походов — позаботились и об этом: они скупали крупных, сильных лошадей и выращивали их на монастырских землях. Потомство этих лошадей было уже все в родителей, а среди потомства монахи отбирали наиболее рослых и могучих и снабжали ими рыцарей.
Но крестовые походы кончились, уцелевшие рыцари сбросили свои доспехи, а новым поколениям воинов они уже не требовались: появилось огнестрельное оружие. И снова в кавалерию стали отбирать быстрых и ловких коней. Потомки рыцарских лошадей, могучие великаны-тихоходы, занялись самым мирным трудом — земледелием.
К этому времени в Европе уже было несколько конных заводов. Однако выращивали на этих заводах, как правило, «аргамаков» — верховых лошадей, привезенных из Азии. Но вот в Бельгии возник необычный конный завод. Для этого завода отбирали очень рослых, хотя и медлительных лошадей. Через какое-то время в Бельгии появилась новая порода лошадей-тяжеловозов. По имени провинции, где находился завод, — Брабанс — лошадей этих назвали брабансонами.
Потом тяжеловозов вывели в Англии — шайров и клейдесдалей, во Франции — першеронов, в России — битюгов (по имени реки Битюг близ Воронежа, где выращивались эти лошади).
Так в Европе появились новые породы лошадей, быстро завоевавших славу во всем мире. Конечно, им не угнаться за арабскими скакунами, они не пройдут по горным кручам, как кабардинские или азербайджанские кони. Но какая лошадь свезет груз в 16 тонн? А вот жеребец Жребий, выращенный на Починковском заводе Смоленской области, в 1954 году потянул такой груз. И Атласный, выращенный в Гаврилово-Посаде Владимирской области, тоже потянул такой же груз. А их рекорды перекрыл Рассол, потянувший груз в 20 тонн. Рассола обошел его «земляк» Ливень, тоже выращенный на Починковском заводе: он потянул 22 тонны. Но и это не предел: Форс в 1959 году повез груз, весивший 23 тонны!
Европе коневодство обязано появлением лошадей-тяжеловозов, и лучшие, самые сильные в мире тяжеловозы выращены в нашей стране. И не только тяжеловозы.
Граф Алексей Орлов был флотоводцем. Во время русско-турецкой войны за участие в решающей битве под Чесмой ему было присвоено звание Орлова-Чесменского, он был осыпан царскими милостями, современники прославляли его на все лады. И тем не менее вряд ли граф-флотоводец остался бы в памяти потомков и вряд ли кто-нибудь, кроме военных историков, занимающихся именно этим периодом, помнил бы о нем, если бы не одно обстоятельство, сохранившее на долгие годы имя Орлова. Обстоятельство это следующее: в одном из морских сражений русские моряки захватили корабль, на котором находились приближенные турецкого паши. Корабль русские оставили у себя, а пленных Орлов распорядился отправить на родину.
Турецкий паша не остался в долгу. То ли он откуда-то знал, что Орлов — владелец самого большого в Европе конного завода, где содержалось около трех тысяч отборных лошадей, то ли знал, как высоко ценятся породистые лошади в России, неизвестно, но так или иначе за своих приближенных паша прислал Орлову подарок — двенадцать лошадей. Все лошади были как на подбор, но одна, белая, особенно выделялась. Одиннадцать лошадей Орлов распорядился отправить в Россию на кораблях, а эту белую, которую он назвал Сметанкой, приказал вести сушей.
Много стран, много тысяч километров прошел Сметанка за два года, прежде чем попасть под Воронеж в имение своего нового хозяина. Много раз по дороге знатные и богатые ценители лошадей пытались купить у графа Сметанку. Но Орлов и слышать не хотел о продаже, хотя за Сметанку давали 80 тысяч рублей золотом: такую цену не назначали ни за одну лошадь в мире.
Но недолго прожил Сметанка в имении Орлова — через несколько лет конь заболел и умер. Остались его сыновья. От сына Сметанки Полкана появился удивительный жеребенок, получивший имя Барс, очень походивший на своего деда Сметанку. От него и от других сыновей и внуков Сметанки появилась знаменитая порода рысаков, фактически выведенная крепостным графа В. Я. Шишкиным, но прославившая имя Алексея Орлова — рысаки эти стали называться орловскими.
Отличаются они многими качествами.
Они красивы, легки и быстры как верховые. Но верховые плохо идут в упряжи. Хорошо идущие в упряжи тяжеловозы, как известно, тихоходы. А вот орловские рысаки и быстры, и сильны, и красивы! Недаром же сейчас эта порода — одна из самых популярных не только в нашей стране, но и во многих странах: потомки Сметанки живут и в Америке, и в Англии, и во Франции, и в Болгарии, и в Норвегии, и в Швеции.
Сердце и мотор
Поделиться книгой: