Помоги проекту - поделись книгой:
Доказательством этой версии служит чучело Барри, которое находится в музее Сен-Бернарского монастыря.
Сейчас мы вряд ли узнаем, какая версия соответствует действительности, какая — нет. Но разве в этом дело? Важно, что Барри — и не он один — спасал людей, служил им, и люди в благодарность поставили ему памятник.
Памятник Барри — это памятник собакам, верным своему долгу. Можно рассказать и о тысячах других собак, беззаветно служащих людям. Можно рассказать (и они тоже достойны памятников) о знаменитом Топуше, охранявшем стада овец в горах Грузии и за свою жизнь отбившем атаки по крайней мере сотни волков. Можно рассказать о Боссаре, прославившемся тем, что однажды, когда во время сильного ливня от стада отбилась тысяча овец и пастухи считали их погибшими, он самостоятельно привел этих овец через три дня к людям.
Можно было бы поставить памятник и собакам одного из колхозов Калмыкии. Четыреста овец потерялись в степи во время мартовского бурана. Поиски их не дали результатов. И все-таки через три месяца овцы нашлись. Все это время их пасли и охраняли четыре собаки, оставшиеся со стадом. Сами псы голодали, перебивались случайно пойманными мышами и сусликами, однако спасли не только овец, но и появившихся в это время ягнят.
Памятник Барри — это символический памятник собакам, исполнившим свой долг. И этот памятник не единственный.
В одном из парков Нью-Йорка на мраморном постаменте стоит бронзовый пес с оборванными постромками. Второй подобный памятник стоит в городке Ном на Аляске. Оба памятника — собаке по имени Бальт.
В начале нынешнего века в Номе началась эпидемия, грозившая погубить всех детей города. Нужна была вакцина. Срочно, немедленно. В Номе ее не было. А до ближайшего населенного пункта, где имелась вакцина, не менее трехсот километров. За вакциной отправился владелец лучшей в городе собачьей упряжки. До населенного пункта добрались благополучно. Но когда упряжка отправилась обратно, началась пурга. Собаки, напрягая все силы, шли сквозь пургу двести километров. Однако последние сто километров они уже не могли преодолеть. И одна за другой, обессиленные, ложились в снег, взглядом прося прощения у хозяина. И только вожак Бальт не сдался. Тогда хозяин выпряг Бальта и прикрепил к его ошейнику пакет с лекарствами. Другого выхода не было. И пес будто понял это.
Человек уже не думал о себе: он знал, что не выберется из снежного плена. Он думал только о собаке: доберется ли Бальт до Нома, пройдет ли оставшиеся сто километров?
Человек еще старался ползти по снегу, но сил уже не было. Иногда ему казалось, что слышен скрип полозьев и собачий лай, но он понимал: это галлюцинация. И когда горячий собачий язык коснулся его лица, он тоже был уверен, что это всего лишь бред. Но что-то слишком реальный бред… С трудом открыв глаза, человек увидал Бальта. Откуда? Вернулся, не найдя дороги? А где же лекарство? Потерял? Но к лежащему на снегу уже спешили люди. Они объяснили все: Бальт доставил в поселок лекарство. Однако, едва с него сняли ошейник, пес выскочил на улицу и стал лаять, звать людей, требовать, чтоб они следовали за ним. Да, он был обессилен, да, его лапы кровоточили… Но какое все это имело значение, если там, в снегу, погибает хозяин? И он привел людей к замерзающему человеку!
Памятники ставят героям. Бальт был героем. Одной из героических ездовых собак. Трудно этим собакам. Им приходится спать на снегу, питаться мороженой рыбой, работать часто по многу часов, пробиваясь сквозь пургу, тащить тяжело груженные сани по снегу, по жесткому насту, который ранит лапы. Но они работают верно и преданно, будто понимают, что человеку без них будет плохо. И сейчас, несмотря на самый совершенный транспорт, на Севере не обойтись без ездовых собак. В школах Гренландии существует обязательное обучение езде на собаках. Японские ученые в городе Осака тоже поставили памятник ездовым собакам, которых вынуждены были покинуть на одной из зимовок. Они вернулись на эту зимовку через год. И какова же была радость ученых, когда их восторженно встретили живые и невредимые собаки! Собаки выжили в неимоверно трудных условиях.
Выжили! А памятник стоит. И очень хорошо! Ведь этот памятник всем ездовым собакам. Недаром же во время торжественного обеда, который был устроен Королевским географическим обществом в Лондоне в честь Руала Амундсена, председатель закончил свою речь такими словами: «Позвольте поэтому предложить прокричать троекратное «ура» в честь собак!»
Это на них, на ездовых собаках, во время Великой Отечественной войны вожатый санитарной упряжки Золотов под огнем противника вывез три тысячи раненых. Только за три месяца наступательных боев 10-й армии в 1944 году на собаках было вывезено 13 500 раненых, причем раненых вывозили из таких мест, куда не мог подойти ни один транспорт.
Забирая раненых с передовой, собаки на обратном пути доставляли на передовую боеприпасы.
Впрочем, во время войны собаки были не только надежным транспортом. Среди 60 тысяч собак, участвовавших в боевых действиях нашей армии, были и санитары и связисты.
Выдающийся советский писатель И. Г. Эренбург — во время войны военный корреспондент — вспоминает о многих героических собаках-связистах. В частности, он рассказал, как под городом Вереей четырнадцать собак поддерживали связь с гвардейским полком, оказавшимся в тылу врага. Овчарка Аста, несшая донесение, от которого зависела судьба полка, была смертельно ранена. Но, истекая кровью, сумела все-таки доползти до цели и доставить донесение.
Бывший командир 37-го отдельного батальона собак — миноискателей и истребителей танков — подполковник в отставке известный советский кинолог А. Мозовер рассказывает, что лишь одна собака Норка в труднейших условиях и в короткий срок доставила 2398 боевых донесений, а пес, по кличке Рекс. — 1649.
Огромную роль играли собаки во время разминирования городов и сел. Были собаки, на счету которых имелось по нескольку тысяч найденных мин. Благодаря своему исключительному чутью собаки безошибочно отыскивали мины, даже если они были в деревянных корпусах и поэтому их не мог обнаружить ни один миноискатель. Собаки разминировали около 3 тысяч городов и населенных пунктов, в том числе такие города, как Киев, Одесса, Новгород, Варшава, Будапешт, Прага, Вена, Берлин, обнаружив в этих и других городах около 4 миллионов мин. Причем благодаря собакам разминирование велось не только более тщательно, но и в 20 раз быстрее.
И рядом с собаками породистыми, обладательницами роскошных родословных, честно и беззаветно трудились беспородные дворняжки. И они были прекрасными санитарами, связистами, миноискателями.
Собакам, трудившимся на войне, памятника пока нет, но памятник им — сотни тысяч спасенных человеческих жизней!
Другим собакам-труженицам памятники установлены. Один из них на территории Берлинского зоопарка. Это памятник собаке-поводырю. Тот, кто видел, как осторожно ведет собака слепого человека, как обходит все препятствия, как реагирует на светофоры, как двигается только там, где может пройти человек (лазы, щели, подворотни, куда может полезть другая собака, для нее не существуют), тот поймет, что она заслужила памятник!
Есть еще один памятник собаке — не менее знаменитый, чем памятник прославленному Барри.
Этот памятник установлен в Ленинграде, на территории Института экспериментальной медицины.
Иван Петрович Павлов много лет мечтал о памятнике собаке — верному помощнику в его работе. Он очень внимательно просматривал проекты памятников, сам утвердил один из них и, когда в 1935 году памятник был открыт, с гордостью показывал его ученым разных стран, приехавшим на XV Международный конгресс физиологов в Ленинград.
На пьедестале памятника — надписи, сочиненные самим Павловым. «Пусть собака, помощник и друг человека с доисторических времен, приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтоб это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства» — гласит одна надпись.
И другая: «Собака, благодаря ее давнему расположению к человеку, ее догадливости, терпенью и послушанью, служит, даже с заметной радостью, многие годы, а иногда и всю жизнь, экспериментатору».
Эти слова относятся не только к павловским собакам, которые помогли Ивану Петровичу создать учение о рефлексах. Это относится и к сотням тысяч других собак, которые служили и служат науке, служат прогрессу.
Это относится и к собакам-космонавтам, проложившим путь в космос.
Собакам поставлены памятники за подвиги, за службу, за преданность, за выполнение долга…
Собаки по-прежнему несут караульную службу, пасут стада, охраняют границу. Но они успешно осваивают и «новые профессии». Например, собаки «служат» в городском хозяйстве — обходят линии газопровода: они чувствуют малейшую утечку газа и немедленно сообщают об этом сопровождающим.
Впервые собаки-«газовщики» были использованы в ГДР, затем появились и в нашей стране. Работники Таллингаза, где усиленно трудятся собаки, очень довольны своими четвероногими сотрудниками: ну какой анализатор обнаружит незначительную утечку газа на глубине свыше метра, да еще под толстым слоем асфальта? А восточноевропейская овчарка Деро, состоящая в штате Таллингаза, обнаружила несколько утечек. На Деро можно положиться: под ее наблюдением почти шестикилометровая газовая магистраль, проходящая под 23 улицами города, и на всей магистрали всегда полный порядок. Впрочем, такой же порядок и на других магистралях, которые контролируют коллеги Деро — восточноевропейская овчарка Динго и доберман Верро.
Острота обоняния собак натолкнула людей на мысль использовать четвероногих друзей в геологоразведке. Результаты опытов превзошли все ожидания. Одной из первых знаменитых собак-«рудознатцев» стала немецкая овчарка Лари. Она начала разыскивать полезные ископаемые в 1962 году, а уже в 1966 она и ее хозяин П. Матссон были удостоены премии Государственного совета Финляндии.
Лари действительно работал успешно. Например, на площади в 3 квадратных километра он отыскал 1330 образцов, представляющих практический интерес, в то время как на этом же участке специалисты-геологи обнаружили лишь 270.
В нашей стране к поискам полезных ископаемых собак стали привлекать (по инициативе профессора Ю. А. Васильева) сравнительно недавно. Но уже сейчас на счету наших четвероногих геологов десятки открытых ими месторождений меди и ртути, никеля и железа.
Конечно, помогает собакам работать их великолепное чутье. Американский физиолог Нейхаус установил, что к запаху неорганических веществ собака чувствительнее человека в тысячи раз, а к органическим — в миллионы!
Да, эта особенность в первую очередь помогает им обнаруживать полезные ископаемые, находящиеся на глубине нескольких метров. (А восточноевропейская овчарка Карат установила рекорд — нашла руду на глубине 12 метров!)
Однако не только чутье делает собак прекрасными специалистами — старательность, дисциплинированность, заинтересованность в работе, добросовестность помогают собакам работать в геологоразведке, помогают им осваивать и другие профессии, даже включаться в поиски потерпевших аварию самолетов. Собаке надевают небольшой радиопередатчик на спину и посылают на поиски самолета. Обнаружив его — а искать собака будет и день, и два, и неделю, — она начинает лаять, звук передается по радио, засекаются координаты, и спасательная служба приходит точно к месту.
Будет ли поставлен памятник этим собакам, не знаю. Но уже сейчас есть один памятник, который поставлен всем собакам. Мне кажется, его можно было бы назвать «памятником в честь собачьего сердца».
Этот памятник стоит на станции Шабуя, недалеко от Токио. Впервые он был поставлен до войны в память о собаке Хачико, которая ежедневно провожала своего хозяина, уезжавшего в Токио на работу, и ежедневно в определенное время встречала его. Хозяин заболел и умер в одной из токийских больниц. Но Хачико не мог смириться с этим. Ежедневно приходил пес к определенному времени на станцию и оставался там до последнего поезда в надежде, что хозяин когда-нибудь приедет. Так продолжалось десять лет, до того дня, когда пес трагически погиб на этой станции. В газетах появилось сообщение о верном псе, и тогда по всей Японии начался сбор денег на памятник верному Хачико.
Памятник был сооружен, но во время войны разрушен. Однако едва кончилась война, как по всей Японии начался сбор средств на новый памятник собаке. И памятник был сооружен вторично.
Это памятник не только Хачико, это памятник всем верным и преданным собакам: и знаменитому Фраму — собаке Георгия Седова, отказавшейся покинуть могилу хозяина и умершей на этой могиле; и менее знаменитому, но не менее преданному шотландскому терьеру Бобби из Грейфрайерса, прожившему несколько лет на могиле хозяина, и Соколу — борзой, увезенной за сотни километров от дома, но через несколько недель неведомо как разыскавшей дорогу и вернувшейся к своему хозяину; и сеттеру, о котором рассказал писатель Б. Ря-бинин. Во время войны собака была увезена фашистами, а хозяева ее брошены в концентрационный лагерь. Однако собака не только разыскала их, хотя находилась довольно далеко, но время от времени приносила умирающим от голода кое-какую еду и этим спасла ребенка. Это памятник Верному из Подмосковья, за четырнадцать лет не пропустившему ни одного поезда в ожидании хозяина-машиниста, убитого фашистской бомбой, и собаке из Варны, которая ежедневно с рассвета до заката в воде у берега ожидала возвращения пропавшего без вести хозяина-рыбака. И тысячам других — породных и беспородных, красивых и некрасивых, совершивших подвиги и не совершивших, но в любую минуту готовых их совершить, это памятник собакам, единственным существам, как говорил Ч. Дарвин, «любящим нас больше, чем самих себя».
Еще один самый верный
Кони и великое изобретение человека
О том, как человек впервые покорил лошадь, написано немало книг. Есть и кинофильмы, где показывается, как человек стал хозяином лошади. Конечно, и рассказывается в книгах и показывается в кино это по-разному, но суть всегда одна: дикие лошади пасутся в степи или в прериях, к ним подкрадываются люди, накидывают на шею лассо или веревку, затем самый ловкий вскакивает на спину пойманной лошади. Она отчаянно сопротивляется: встает на задние ноги, мчится во весь опор, делает все, чтоб сбросить седока. Иногда это ей удается, иногда — нет, но в любом случае через некоторое время она покоряется человеку и спокойно дает себя взнуздать и оседлать.
Мнение, что человек приручил и подчинил себе лошадь, сумев взобраться ей на спину и удержаться там, долгое время господствовало и среди ученых, хотя уже более ста лет назад они знали: прежде чем сесть верхом на лошадь, человек ее сначала запряг, а прежде чем запрягать, он ее ел. И разрыв между этими этапами был очень и очень большой.
Первобытный человек не делал различия между парнокопытными и непарнокопытными: мясо диких быков, оленей и лошадей с одинаковым успехом годилось для еды. Причем в некоторых местах лошадям, очевидно, даже отдавалось предпочтение. Например, племена, жившие на территории теперешней Франции, явно больше другого мяса любили конину: при раскопках «кухонных куч» в области Солютрэ было найдено более 10 тысяч лошадиных скелетов.
Конечно, наши далекие предки не могли знать, что конина хорошо усваивается организмом, так как конский жир плавится при более низкой температуре, чем жир других животных. (Конский — при температуре 30–35 градусов, в то время как бараний и говяжий — при 44–51 градусе.) Конечно, этого не могли знать и люди позднейших эпох, любимым блюдом которых была конина.
Впрочем, во многих странах, особенно в странах Азии и Африки, до сих пор употребляют в пищу конское мясо. В нашей стране примерно 25 миллионов человек — представители разных национальностей — и сейчас предпочитают это мясо говядине.
Конина пользовалась популярностью в Европе вплоть до XVII века. В это время здесь еще бродили табуны диких лошадей, повреждая посевы, и некоторые города содержали специальных стрелков, чтоб уничтожать этих лошадей. Мясо же их шло в пищу, хотя христианская церковь и запрещала употребление конины. Еще в 732 году папа Григорий III писал настоятелю одного из монастырей: «Ты позволил некоторым есть мясо диких лошадей, а большинству и мясо от домашних. Отныне же, святейший брат, отнюдь не дозволяй этого».
Неизвестно, внял ли приказу папы Бонифаций — настоятель, которому было адресовано это послание, но известно, что и много позже монахи продолжали употреблять в пищу мясо лошадей. Во всяком случае, как писал один из крупнейших знатоков истории домашних животных Ф. Кепен, еще в 1000 году настоятель Сен-Галленского монастыря в Швейцарии Эккегард выпустил книгу застольных молитв, среди которых была и такая: «Да будет вкусно вам мясо дикого коня под знаменем креста».
Однако значение лошади как «мясного животного» уже отошло на задний план за много веков до книги Эккегарда. Человек нашел лошади другое применение.
Но этому предшествовало очень важное для человечества событие — изобретение колеса.
Поделиться книгой: