Помоги проекту - поделись книгой:
Одним из множества раздражающих качеств стрелы было то, что её голос звучал только у меня в голове. Мало того, что, разговаривая с ней, я выглядел как полный псих, так ещё и постоянно приходилось передавать её глупости друзьям.
— Всё ещё гуглит, — сказал я Гроуверу. — Возможно, о Стрела, ты могла бы воспользоваться булевыми операторами[1]. Попробуй «стрикс + победить».
— Я НЕ ЧИТЕР! — прогремела стрела. Потом помолчала, как раз столько времени, чтобы успеть напечатать «стрикс + победить». — СИХ ПТИЦ ОТПУГНУТ СВИНЫЕ ПОТРОХА. ИМЕЕШЬ ТАКОВЫЕ?
— Гроувер, — окликнул я, — нет ли у тебя свиных потрохов?
— Что? — он обернулся, чтобы посмотреть на меня, но, поскольку я был к нему прискотчен, мой нос едва разминулся с кирпичной стеной. — Откуда у меня потроха? Я вегетарианец!
Мэг забралась на пандус и догнала нас.
— Они почти прорвались, — сообщила она. — Я пробовала разные растения, пыталась призвать Персика…
Её голос дрогнул от отчаяния.
Она пыталась призвать своего персикового соратника с самого нашего появления в Лабиринте. Дух был весьма полезен в бою, но довольно избирательно относился к тому, когда и где появляться. Наверное, ему, как и помидорам, под землёй было не очень-то уютно.
— Что ещё, Стрела? — крикнул я. — Не только же свиные потроха их пугают!
— ПОГОДИ… ВНЕМЛИ! ВИЖУ, ЧТО ХОРОШО СЕМУ ПОСЛУЖАТ АРБУТУСЫ!
— Дар бутсы?.. — переспросил я.
Поздно.
Снизу раздались кровожадные вопли: стриксы прорвались сквозь томатную баррикаду и ворвались в комнату.
Глава 3
— ВОТ они! — крикнула Мэг.
Вот честно, когда хочешь поговорить о чём-то важном, так из неё слова не вытянешь. А когда мы оказываемся в явной опасности, она во всю глотку орёт: «Вот они!»
Гроувер ускорился и проявил недюжинную силу, скача вверх по пандусу с моим безвольным телом.
В моём положении, лицом назад, мне открывался великолепный вид на стриксов, вихрем вырывавшихся из теней. Их желтые глаза вспыхивали, как монетки в мутном фонтане. Десяток птиц? Больше? С учётом того, как мы намучились с одним стриксом, я был не в восторге от наших шансов против целой стаи, особенно на узком и скользком пандусе, где мы представляли собой такие заманчивые цели. Вряд ли Мэг смогла бы помочь всем этим тварям самоубиться о стену.
— Арбутус! — крикнул я. — Стрела сказала, что стриксов отпугивает какой-то арбутус!
— Это растение, — Гроувер хватал ртом воздух. — Кажется, я с ним когда-то встречался.
— Стрела, — спросил я, — что такое арбутус?
— СИЕ МНЕ НЕВЕДОМО! РОЖДЕНИЕ В РОЩЕ НЕ ДЕЛАЕТ МЕНЯ САДОВОДОМ!
Я с отвращением сунул стрелу обратно в колчан.
— Аполлон, прикрой меня, — Мэг сунула один из своих мечей в мою руку, затем покопалась в поясе садовника, нервно косясь на стриксов, поднимающихся всё выше.
Я не был уверен, каким образом, по мнению Мэг, я должен был ее прикрывать. Я был полный ноль по части фехтования, даже не будучи примотанным скотчем к спине сатира, а цели передо мной подразумевали проклятие тому, кто их убьет.
— Гроувер! — крикнула Мэг. — Мы можем узнать, что это за растение — арбутус?
Она разорвала первый попавшийся пакет и бросила семена в воздух. Те лопались, как зерна нагретого попкорна, превращаясь в бататы размером с гранату, с зелеными, покрытыми листвой стеблями. Затем они полетели вниз, навстречу стае стриксов, задев парочку и вызвав изумлённое кудахтанье, но птицы продолжали приближаться.
— Это клубни, — прохрипел Гроувер. — Я думаю, арбутус — фруктовое растение.
Разорвав второй пакетик семян, Мэг осыпала стриксов стремительно вырастающими кустами, усыпанными зелёными плодами. Птицы просто их облетели.
— Виноград? — спросил Гроувер.
— Крыжовник, — сказала Мэг.
— Ты уверена? Форма листьев…
— Гроувер! — прервал его я. — Давайте ограничимся военной ботаникой. Что такое… УТКА[2]!
Теперь, великодушный читатель, посуди сам. Спрашивал ли я о том, что такое утка? Разумеется, нет. Вопреки последующим жалобам Мэг, я пытался предупредить ее о том, что ближайший стрикс летит прямо ей в лицо.
Она не поняла мое предупреждение, в чем не было моей вины.
Я взмахнул одолженным скимитаром, пытаясь защитить свою юную подругу. Только моя никуда не годная меткость и быстрые рефлексы Мэг помешали мне ее обезглавить.
— Прекрати это! — крикнула она, отбив стрикса в сторону вторым клинком.
— Ты сказала «прикрой меня»! — запротестовал я.
— Я не имела в виду… — она вскрикнула от боли, пошатнувшись, когда на ее правом бедре появился кровавый порез.
А потом нас поглотила злобная буря когтей, клювов и чёрных крыльев. Мэг бешено размахивала скимитаром. Стрикс бросился мне в лицо, готовый выцарапать мне глаза, когда Гроувер сделал кое-что неожиданное: закричал.
«Ну и в чем здесь сюрприз?» — спросите вы. Когда вас облепили птицы, пожирающие внутренности, самое время кричать.
Верно. Но звук, исходивший изо рта сатира, не был обычным криком.
Он раскатился по комнате, как ударная волна бомбы, рассеивая птиц, сотрясая камни и внушая мне чувство холодного, необъяснимого страха.
Не будь я примотан скотчем к спине Гроувера, я бы сбежал. Я бы и с пандуса спрыгнул, лишь бы убраться от этого звука. Когда он раздался, я уронил меч Мэг и закрыл руками уши. Мэг, лёжа ничком на пандусе, окровавленная и, без сомнения, уже частично парализованная ядом стриксов, свернулась в клубок и спрятала голову в ладонях.
Стриксы улетели обратно вниз, в темноту.
Мое сердце бешено колотилось. Адреналин захлестывал меня. Мне пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем я снова смог говорить.
— Гроувер, — сказал я, — ты только что вызвал Панику?
Я не мог видеть его лицо, но чувствовал, что он дрожит. Он лёг на пандус и перекатился набок, так что я уставился в стену.
— Я не собирался, — голос Гроувера был хриплым. — Не делал этого несколько лет.
— П-паника? — спросила Мэг.
— Крик пропавшего бога Пана, — сказал я и от одного упоминания его имени загрустил.
Ах, как хорошо мы с богом природы проводили время в древности, как скакали и плясали в глуши! Скакал Пан первоклассно. Затем люди уничтожили большую часть дикой природы, и Пан растворился в небытии. Вы — люди. Вы лишаете нас, богов, всего хорошего.
— Никогда не слышал, чтобы кто-то кроме Пана использовал эту силу, — сказал я. — Как?
Гроувер издал звук — наполовину вздох, наполовину рыдание.
— Долгая история.
Мэг хмыкнула.
— Так или иначе, мы избавились от птиц.
Я услышал, как она разрывает ткань, вероятно, делая повязку для своей ноги.
— Ты парализована? — спросил я.
— Да, — пробормотала она. — Ниже талии.
Гроувер завертелся в нашей сбруе из скотча.
— Я по-прежнему в порядке, но обессилел. Птицы вернутся, и теперь я никак не смогу нести тебя вверх по пандусу.
Я не сомневался в его словах. Крик Пана мог напугать практически все, что угодно, но расходовал очень много магии. Каждый раз после его применения Пан засыпал на три дня.
Под нами по Лабиринту эхом разносились крики стриксов. Их верещание уже звучало так, словно испуганное «Летим отсюда!» сменялось на озадаченное: «Почему мы летим оттуда»?
Я попытался пошевелить ступнями. К моему удивлению, я теперь чувствовал пальцы ног в носках.
— Может кто-нибудь освободить меня? — спросил я. — Думаю, яд теряет силу.
Мэг, лежа, перепилила скимитаром скотч, обмотанный вокруг меня. Мы трое прижались спинами к стене — три вспотевших, унылых, жалких кусочка приманки для стриксов, ожидающие своей смерти. Под нами крики роковых птиц становились все громче. Скоро они вернутся, злые, как никогда. Над нами, на высоте около пятидесяти футов, едва видный в тусклом блеске мечей Мэг, наш пандус упирался в куполообразный кирпичный потолок.
— Вот вам и выход, — сказал Гроувер. — Я был уверен… Этот котлован так похож на…
Он тряхнул головой так, будто не мог сказать, на что надеялся.
— Я не собираюсь здесь умирать, — проворчала Мэг.
Её внешний вид говорил обратное. Костяшки её пальцев были в крови, а колени ободраны. Зелёное платье — подарок мамы Перси Джексона — выглядело, как видавшая виды когтеточка саблезубого тигра. Она оборвала леггинсы слева, чтобы остановить кровотечение на бедре, но ткань была уже мокрой насквозь.
Несмотря на это, её глаза вызывающе горели. Стразы по-прежнему сверкали на кончиках кошачьих очков. Я уже понял, что не стоит сбрасывать со счетов Мэг МакКэффри, пока её стразы всё ещё блестят.
Она порылась в своих пакетиках семян, вглядываясь в названия.
— Розы. Нарциссы. Кабачок. Морковка.
— Нет… — Гроувер стукнул себя кулаком по лбу. — Арбутус выглядит как… цветущее дерево. Проклятье, я должен это знать.
Я с пониманием отнёсся к его проблемам с памятью. Я должен был помнить много вещей: слабости стриксов, ближайший секретный выход из Лабиринта, личный номер Зевса, чтобы позвонить и умолять о спасении. Но мой разум был пуст. Ноги начали дрожать. Возможно, то был знак, что скоро я снова смогу ходить, но это не ободрило меня. Мне некуда было идти, разве только для того, чтобы выбрать, где умереть: наверху или внизу.
Мэг продолжала перебирать пакеты с семенами.
— Брюква, глицинии, пираканта, земляника…
— Земляника! — Гроувер крикнул так громко, что я принял это за очередной призыв паники. — Вот оно! Арбутус — это земляничное дерево!
Мэг нахмурилась.
— Земляника не растёт на деревьях. Она из рода Fragaria, семейство розовые.
— Да, да, я знаю! — Гроувер заламывал руки, будто он не мог выговорить эти слова достаточно быстро. — Арбутус из семейства вересковых, но…
— О чем вы двое говорите? — спросил я. Мне было интересно, не воспользовались ли они вай-фаем стрелы Додоны, чтобы посмотреть информацию на botany.com. — Мы вот-вот умрём, а вы спорите о родах растений?
— Fragaria достаточно близка, — настаивал Гроувер. — Плоды арбутуса выглядят как земляника. Вот почему он называется земляничным деревом. Однажды я встретил дриаду арбутуса. У нас завязался большой спор по этому поводу. Кроме того, я эксперт в выращивании ягод. Как и все сатиры в Лагере Полукровок!
Мэг с сомнением уставилась на пакет с семенами земляники.
— Даже не знаю.
И тут дюжина стриксов снова ринулась на нас снизу, яростно вопя хором в предвкушении возможности выпотрошить нас.
— ДАВАЙТЕ УЖЕ СВОЙ ФРЭГГЛ-РОК![3] — завопил я.
— Fragaria, — поправила Мэг.
— ДА КАКАЯ РАЗНИЦА!
Вместо того, чтобы бросить семена земляники в пустоту, Мэг разорвала пакет и рассыпала их вдоль края пандуса со сводящей с ума медлительностью.
— Поторопись, — я нащупал свой лук. — У нас секунд тридцать.
— Погоди, — Мэг высыпала последние семена.
— Пятнадцать секунд!
— Жди, — она отбросила пакетик и опустила ладони на семена, будто собираясь играть на клавишном инструменте (что, кстати, у неё не очень хорошо получается, несмотря на мои попытки научить её).
— Хорошо, — сказала она. — Давай.
Гроувер поднял свою флейту и начал играть неистовую версию «Strawberry Fields Forever» в трехдольном размере. Забыв про лук, я схватился за укулеле и начал подыгрывать. Я не знал, поможет ли это, но если мне предстояло быть разорванным на части, то, по крайней мере, я бы хотел сыграть Beatles перед этим.
Едва стриксы приготовились напасть, как семена взорвались, словно батарея фейерверков. Зелёные ленты выгнулись дугами, мостами перекинувшись через пустоту к противоположной стене и порождая новые лозы, похожие на струны гигантской лютни. Стриксы запросто пролетели бы между ними, но вместо этого они сошли с ума, сворачивая, чтобы избежать растений, и сталкиваясь друг с другом в воздухе.
Поделиться книгой: