Братство: Возрождение

— Это и наш корабль, и наши жизни, сэр. И ваша тоже. Поэтому вам, сэр, не стоит идти на абордаж.

— А что стоит? Сидеть в кресле на попе ровно и пиво пить? Пока другие, мои — заметьте — мои люди, будут рисковать? Жвалг — ты же майором был? И что — отсиживался в тылу? Пока твои товарищи воевали? Что — парней раненых не вытаскивал из-под огня?

— Вытаскивал. Не сравнивайте, сэр. Я — врач, вытаскивать и лечить раненых — мой долг. Вы — командир — и ваш долг сделать так, чтобы у меня работы было меньше. А не оказаться на койке в моём лазарете, где от вас толку никакого не будет. И не надо никому ничего доказывать, сэр. В вашей личной смелости и так никто не сомневается.

— Сэм. Он прав, подошедший ко мне Жбан положил руку на моё плечо: — Твоё дело — планировать и всех дрючить — чтобы планы выполнялись. Его — раненых спасать. Моё — курс прокладывать, Мраку — факелы сбивать, ты же тот транспорт прихватить с собой хочешь, да?

Я молча кивнул.

— Ну вот. А в абордаж ходить — много ума не надо, особенно, если у нас с этой защитой твоей всё срастётся. Вот Шнек и сходит.

— Жбан… — старпом недобро покосился на штурмана: — Ща в жбан огребёшь!

— А что — много надо? Ума, а? Наш капитан защиту тебе даст, иди себе по коридору, сабелькой помахивай… Чего тут сложного? Или тебе, — он издевательски хохотнул: — И это сложно?

— Так! Всё! — я хлопнул ладонью по столу: — Отставить базар! Задания всем ясны? Ну тогда чего ждём — вперёд, за работу!

Последним мою каюту покинул Жвалг и он не преминул оставить за собой последнее слово:

— И всё же, сэр, я жду вас в лазарете — диагностику мы проведём вне вашего желания.

Глава 2

Пространство станции Фита. Территория Империи

Наш катер неподвижно висел в пространстве, отдалившись от Станции Фита на три тысячи километров. С такого расстояния она была не видна глазу, несмотря на то, что после того как Империя приняла её в свои объятья, мощность и количество прожекторов, и так, в большом количестве рассыпанных по её поверхности, увеличилась, наверное, раза в четыре. Признаюсь — когда мы подошли к ней, я, поначалу, решил, что Жбан напутал и привёл нас к какой-то звезде, так ярко она сверкала в черноте пространства.

На борту катера, кроме меня, был только Док, сумевший убедительно доказать Совету, что именно его, в отличии от других, участие в экспедиции имеет смысл — в конце концов только он мог, по его словам, определить уязвимые места обитаемых на планете тварей. Мнение Шнека, разумно полагавшего, что в другой реальности его познания в биологии нашей вселенной, вряд ли будут применимы, Док и слушать не хотел, упирая на то, что у остальных и таких знаний нет.

Меня, как капитана, тоже, поначалу отпускать не хотели, но угрозы стереть дневник Жерга, упирание на уже имеющийся опыт путешествий в другой реальности и клятвенные обещания быть паинькой и не рисковать, сделали своё дело.

К экспедиции мы готовились основательно — если к высадке на поверхность планеты иной вселенной, можно вообще подготовиться. Около двери в шлюз были сложены различные палки, щупы и контейнеры, в общем всё, что могло бы нам пригодиться в затаскивании образцов чужого мира на борт катера — самим нам выходить из него запретили строго настрого, грозя коллективными карами в случае нарушения. Шнек, призвав на помощь Деда, даже камеры установил — и, если к их размещению снаружи, я отнёсся спокойно, то к тем, что он расставил внутри кабины — нет. Но переубедить его мне не удалось — обиженный тем, что его не взяли, старпом не шёл ни на какие компромиссы, сохраняя обиженно недовольное выражение лица — как у ребёнка, которого привели к неработающей карусели.

— Ну что, сэр? — Док, сидевший в кресле пилота, как оказалось — пилотировал он вполне прилично, развернулся ко мне: — Начнём? Я, вроде, морально готов, — он добродушно улыбнулся и взмахнул рукой, подражая какому-то киношному герою: — Вперёд, сэр! К неведомому!

— Как скажешь, — пожал я плечами, нажимая кнопку гиперпривода.

То, что Жвалг храбрился, было видно невооружённым глазом даже такому посредственному психологу, как я. А я? А мне было пофиг. Перегорел — слишком много сил ушло на планировку этого мероприятия и сейчас я не испытывал никакого воодушевления от предстоящего. Усталость — да. Любопытство — немного. Страх? А чего, простите, бояться? Жерг был тут, и, причём — один. Побывал, забрал пару чешуек и вернулся. А мы чем хуже? В общем, я рассматривал эту экспедицию как самый обычный перелёт — и не более того.

Чернота пространства послушно сменилась серостью гипера, которая, повинуясь движению рукояти тяги, уж простите, но я так буду её называть, начала наливаться бордовыми тонами, чуть позже уступившими место вернувшейся назад черноте, но это уже была тьма другой реальности.

— Всё, Док, — убедившись, что рукоять немного не дошла до верхнего ограничителя, я повернулся к своему спутнику: — Мы на месте.

— Знаешь, Сэм, — Жвалг встал, и, подойдя к боковому иллюминатору, прижался лбом к стеклу: — Я себе это как-то по-другому представлял. Более… Ну, торжественнее, что ли. Со спецэффектами разными. А тут… — отлипнув от стекла он повернулся ко мне: — Буднично и неинтересно. Если бы сам не видел перехода — решил бы, что это развод.

— Это сейчас так, буднично. — Я защёлкал тумблерами двигательного модуля: — А вот первый раз, когда от крейсера удирал, страху натерпелся.

Пошевелив джоем, я заставил катер описать дугу и довольный зрелищем дёрнувшихся, поплывших в сторону звёзд, улыбнулся — пока всё шло по плану.

— Ну что, Док, — перекинув три из четырёх тумблеров назад, что обеспечивало нам самый малый ход, я приглашающее махнул ему рукой, указывая на его пульт: — Я нас сюда доставил — теперь твоя очередь работать — планету ищи, где-то здесь она быть должна.

Для поиска планеты наш штурман, которому не повезло оказаться на борту катера, приспособил совмещённый с детектором масс, телескоп. Где он нарыл это оборудование и, тем более — как, на каких принципах это всё работало, я и понятия не имел. Мне было достаточно того, что оно работало — перед вылетом мы прогнали тесты — в нашем измерении. Там всё работало — антенна, больше похожая на дуршлаг, которую инженеры Деда разместили сразу за кабиной, сделала всего два оборота, после чего замерла как охотничья собака, учуявшая добычу, вот только в роли добычи тут оказалась планета, вокруг которой наматывала круги база Фита.

Вот и сейчас — стоило антенне совершить пару оборотов, как на планшете, соединённом с основным пультом жгутом проводов, высветилась стрелка, указывающая направление на, невидимую глазу, планету. Док отнёсся к этому как к само собой разумеющемуся, в отличии от меня — головой-то я понимал, что основополагающие физические законы здесь должны были работать, но вот сердцем в это поверить было сложно — особенно после того, как я сам, своими глазами наблюдал Допплеровский эффект, когда вёл катер на встречу с нашим эсминцем.

— Сэр, — Жвалг снова перешёл на официальный тон: — Курс сорок два, определяю дистанцию…

Пока он возился с дальномером, наводя его на планету — её я пока не видел, некогда было — движение в этой реальности давалось кораблю с трудом, будто нас окружала не пустота, а густое масло, хотя… Кто его знает — что там на самом деле было, там — за бортом, то есть.

— На курсе, — отрапортовал я ему спустя полторы минуты, наконец положив нос корабля на нужную отметку бортового компаса, нулевой отметкой для которого служила местная звезда, как самый простой и наглядный ориентир, что здесь, что в нашем пространстве.

— Сэр? — вопросительно-тревожные нотки в его голосе заставили меня напрячься и я, на всякий случай отщёлкнул единственный активный тумблер в положение выкл., отчего наш катер неподвижно завис в пустоте: — Чего, Жвалг?

— Дистанция, сэр. Она гуляет?!

— Это как?

— Сами посмотрите — только что было шесть мегаметров, а сейчас четыре… Ой, нет — восемь!

— Что за бред? — я вылез из своего кресла и подошёл к нему. Я был готов согласиться, если бы она сокращалась — пусть рывками, как если бы мы неслись к планете скачками, но — увеличение?! Как это возможно?

— Вот, — он постучал пальцем по экрану планшета — там, ниже стрелки, указывавшей прямо по курсу, смаргивала строка цифр, определявших дистанцию до цели нашей экспедиции, и — да, цифры эти постоянно менялись. Восемь сменилась двойкой, двойка — пятёркой, а последняя, продержавшись на экране добрых десять секунд, уступила своё место единице, отчего я бросил взгляд вперёд, ожидая увидеть надвигавшуюся на нас поверхность планеты, обещавшую поставить точку — сделать её из нас на своей поверхности, завершая этим наше путешествие. Но, к моему облегчению, впереди была только чернота, слабо расцвеченная редкими звёздами.

— Может дальномер врёт?

— Мы его тестировали перед вылетом, сэр!

— Но планета же прыгать взад-вперёд не может?!

— Не может, сэр! Но — прыгает. Или мы — прыгаем.

Я покосился в иллюминатор, сквозь который нашу рубку щедро заливали лучи местного светила — и оно, в отличии от планеты, висело в пространстве неподвижно. Ну или мы прыгали синхронно с ним. Относительно неподвижной планеты. Тьфу! Вот же бред в голову лезет!

— Док, а что телескоп говорит?

— Телескоп? — врач озабоченно посмотрел на меня: — Говорит? Вы в порядке, сэр?

— Нет! Чёрт! Я — в порядке. Я не это хотел сказать! Говорит… Тьфу! — я выдохнул: — Ты на планету смотрел? В. Телескоп? Смотрел?

— Нет, сэр.

— Так посмотри — прыгает она или нет, делов-то! Ты её — наблюдаешь?

— Эээ… — он приник к окулярам — работы по подготовке вылета велись в спешке и вывести изображение на тот же планшет мы просто не успели: — Да, сэр. Вижу.

— Дистанция? Ну, на глаз?

— Сэм, — он оторвался от телескопа и повернулся ко мне: — Я тебе что? Глаз-алмаз с дальномером? С монетку она, вот, — согнув большой и указательный пальцы он обозначил диаметр мелкой монеты.

— Три — четыре мегаметра, — уверенно заявил я. Конечно, расстояние до планеты могло быть как больше озвученного, так и меньше — её размеры были неизвестны, но я решил, что для Дока и так сойдёт — главное было показать, что всё под контролем.

— Начинаю движение, — не дав ему задуматься над моими словами произнёс я: — Следи, что бы она прямо по курсу была. Ща приблизимся, притормозим, выберем площадку и сядем.

— Без дальномера?

— Ага! — щёлкая тумблерами кивнул я: — Я так сто раз делал, фигня!

— Странно, что вы, сэр, всё ещё живы, — покачал он головой и снова прилип к окулярам.

К планете я вёл катер по широкой дуге, перейдя на неё, как только наша цель стала видна невооружённым глазом. Дальномер продолжал нести всякий бред и ориентироваться на его показания было бы верхом безрассудства.

Тёмный шар медленно рос, оставаясь справа от нас и я осторожно шевелил джоем, стремясь направить катер по касательной к его поверхности, так, чтобы мы вышли на его дневную сторону. Не могу сказать, что ночная сторона была совсем уж мёртвой — кое где тёмный диск озаряли короткие вспышки то белого, то желто-оранжевого цвета, что наводило на мысли о бушующих в атмосфере грозах и извержениях местных вулканов. Первый вариант, впрочем, вызвал бурную дискуссию между Доком и мной — оставленный в нашем мире планетоид был простым мёртвым булыжником, с полным отсутствием чего-либо интересного — ни руд, ни минералов там не было. Атмосферы там тоже, как вы понимаете, не было.

А тут… Молнии, вулканы…

Ещё больше вопросов возникло, когда до поверхности оставалось менее тысячи километров, то есть — менее одного мегаметра. На такой дистанции дальномер резко взялся за ум, прекратив путаться в своих показаниях и теперь отщёлкивал медленно сокращавшуюся до поверхности дистанцию, не пугая нас своими скачками.

Первое, что мы увидели, выскочив на освещённую сторону — были облака. Самые обычные — белые и пушистые. С высоты в семь сотен километров было хорошо видно их скопление, расположившееся вокруг одного из горных пиков, сдвоенным клыком возвышавшегося над равнинной поверхностью планеты. По нашей дружной оценке, этот не-то зуб, не то коготь, поднимался километров так на двести, однозначно доминируя над в общем-то равнинной поверхностью.

Казалось бы — ну, облака — чего такого-то?

Но — на фоне пронзительно чёрного неба, вкупе с показаниями газоанализатора, клявшегося, что между нашим бортом и поверхностью нет ни одной молекулы газа, любого газа, эти мягкие на вид образования, воспринимались, мягко говоря — необычно.

— Может и он тоже, того? — Жвалг постучал пальцем по экрану газоанализатора, но его шкала так и осталась мёртвой: — Не могут же быть облака и — отсутствовать атмосфера, а Сэм?

— Да хрен его знает, — пожал плечами я: — Мы же не дома — тут… — не договорив я мотнул головой, продолжая плавный спуск к поверхности.

С высоты в пять сотен километров уже можно было разобрать её детали, ничем особым не отличавшиеся от множества таких же виденных мною раньше. Обычная, навевающая зевоту, бурая равнина. Кратеры, каньоны и небольшие, с острыми пиками, горы. Скука — если не обращать внимания на зуб с облаками, на который, выбрав его в качестве ориентира, я и рулил.

— Может к нему? — Док показал рукой на загадочное образование, но я отрицательно покачал головой, хотя, буду честен — любопытство внутри меня просто требовало лететь к тем облакам.

— Не, мы на разведке. Сейчас сядем, осмотримся, свезёт — попробуем камней набрать и домой.

— Сэм! Ну неужто тебе не интересно?

— Очень, — кивнул я, разглядывая пейзаж прямо по курсу. Мы уже спустились до полутора сотен и теперь могли разобрать больше деталей, но оптимизма они не вызывали: — Видишь? Вон те тёмные точки?

— Да, а что это? Похоже на камни.

— Камни и есть. И, что для нас хреново — их много. Как садиться-то будем, а, Док?

Чёрные точки, успевшие к этому моменту, вырасти и превратиться из безобидных с высоты оспин, в огромные булыжники, каждый из которых был сравним с нашим катером, густо усеивали всю поверхность под нами и рисковать посадкой корабля между ними я не хотел. Управлялся катер всё так же вяло, с задержкой реагируя на движения джоя, так что, садиться в опасной близости от острых на даже на глаз граней, я попросту боялся. А не рассчитаю? Впилимся бортом — и что? Нет уж…

— Сэм, — отлипший от окуляров телескопа Док, потянул меня за рукав, одновременно указывая куда-то влево: — Вон там, левее градусов сорок, горочку видишь? Там чисто, давай на ней высадимся?

Не могу сказать, что его открытие вызвало у меня прилив энтузиазма. Мысленно я уже прикидывал маршрут подъёма в космос, или что тут есть, с последующим возвращением домой.

А что?

Данных — набрали, планету — нашли, даже до… — я скосил глаза на дальномер, до полусотни ка-мэ спустились.

Чего судьбу искушать?

Но в Жвалга явно вселился дух пионера-первопроходца.

— Сэм… Так… Теперь прямо, со снижением. Вот, отлично! Чуть левее, ага! Вот так! — командовал он, уставившись одним глазом в телескоп: — Чуть притормози, ага… Ага… И правее, чёрт! Сэм! Ты что — не видишь?

— Не вижу, — пробурчал я, и это было правдой.

С моего места — штатного места штурмана, открывался отличный вид во все стороны — во все, кроме как вниз. В принципе — верно, сажать корабль дело пилота и — именно его кресло обеспечивало прекрасный обзор по всем четырём сторонам.

— Не видишь… — протянул он, на миг оторвавшись от созерцания поверхности впереди и покосившись на меня: — Не видишь… Так. Слушай меня! — отодвинув ставший не нужным телескоп — мы медленно ползли на высоте пары километров, он принялся командовать, перегнувшись, для лучшего обзора через пилотскую консоль.

В принципе, я бы тоже мог перегнуться через свой пульт и рулить, опираясь на увиденное.

Но!

Вы пробовали управлять кораблём не то что стоя, а вообще — согнувшись вдвое? Нет? И не советую. Чревато для здоровья и в обычном пространстве, а уж при посадке на неизвестную и неподготовленную площадку и вовсе, гарантированный способ самоубиться.

— Сейчас немного левее… Ещё, еще… — Жвалг бросал мне команды практически лёжа животом на пульте, благо ему-то рулить не надо было: — Хорошо… Хорошо… Притормози. Еще медленнее, Сэм! Медленнее… Ага. Вот так. Начинай снижение. — покосившись на оживший альтиметр он объявил: — До поверхности полсотни метров, давай потихоньку.

Я молча пожал плечами и начал опускать катер вниз, стараясь делать это максимально медленно и плавно.

— Чуть вперёд и правее, Сэм. Там бугорок какой-то, лучше его обойти, да?

— Ты командуешь, — меланхолично ответил я, работая на образ тупого исполнителя: — Гробанёмся — ты виноват.

— А сядем? — он бросил на меня короткий взгляд.

— Сядем успешно — я молодец. Я же рулю.

— Ну ты и… — начал было он, но тут же оборвал себя: — Потом! Давай ещё правее и…