Его сын

Что может так подействовать на мужчину? Что может так его выбить из колеи? При условии, что это нечто не является чем-то негативным?

Так-так…

Центр, проблемы со здоровьем, незамутненное ощущение счастья, режим и диета, ужас Вейдера, осознавшего гибель жены…

Она была беременна.

Дитя.

У его ученика должен был родиться ребенок.

Палпатин заскрипел зубами, обуздывая пытающуюся выйти из-под контроля Силу, взметнувшуюся черным смерчем.

Ребенок!

Дитя Вейдера!

Глаза засияли сверхновыми, алое кольцо, окружившее радужку, расползлось кровавыми росчерками на белки.

Бестолковое существо! Почему не сказал?! Боялся?! Идиот!!!

Дитя Избранного! Да он бы пылинки с него сдувал, это же…

Кулаки с хрустом сжались, кресло стало медленно осыпаться мелкими крупинками.

Когда он прилетел на помощь, Падме уже кто-то увез. Буквально пара часов — и он почувствовал ее гибель, недаром когда-то поставил на эту идиотку что-то вроде маячка, сообщавшего, жива эта дура или откинула копыта.

Ситх в сердцах треснул по подлокотнику, краем сознания отмечая, как тот рассыпался трухой. Встав из разваливающегося на глазах кресла, Палпатин заходил по помещению, пытаясь обуздать рвущиеся из-под контроля эмоции.

Беременна!

Она была беременна!

Император резко повернулся к ученику, изображающему бревно, и, подойдя ближе, осторожно вошел в его разум, аккуратно, едва заметными касаниями, перебирая воспоминания. Сделать это было легко, Вейдер, в шоке от содеянного, вытащил глубоко скрытое на поверхность, не успев вновь спрятать свои мысли под щитами, прежде чем провалиться в беспамятство.

Яркие картинки-вспышки закружились безумным хороводом перед мысленным взором ситха, показывая наглядно, что он не всеведущ и допустил огромный просчет, который теперь неизвестно во что выльется.

… - Эни! Я беременна…

… - Можно… послушать?

… - Роды уже скоро…

… Робкое касание Силой находящегося внутри сокровища и… ответное!

Нерожденное дитя отозвалось на силу своего отца! Отозвалось!

Хотелось выть в голос от осознания потери. Вылетевший из стерильной комнаты Палпатин промчался в зал для тренировок и дал себе волю, спустив с цепи ярость и жуткую злобу.

Стены задрожали, стоящие по периметру дроиды затряслись, падая на пол и разваливаясь на части. Зал заполнила Сила, темная, бурлящая, как горный поток, неистовая, рвущая на части все, что находилось в помещении. Ситх орал от ярости, сжимая кулаки, бесясь от невозможности что-то изменить.

Его просчет. Его недосмотр!

Он — Мастер.

Как он мог не заметить?!

Обломки дроидов закрутились в воздухе, подхваченные смерчем Силы. Ситх резко свел руки вместе, выдыхая и успокаиваясь. Еще секунду назад закручивающаяся бешеным водоворотом энергия успокоилась, вновь превратившись в безмятежный на первый взгляд океан.

Вот только никто не видит населяющих его чудовищ…

Палпатин потер ладонями лицо, сосредотачиваясь. Вопросов возникло еще больше. Почему он не почувствовал? Ведь дитя явно было одаренным… да, оно еще не родилось… расстояние и тот факт, что Сила ребенка еще спала? И почувствовать ее мог только тот, в ком текла такая же кровь? Ведь кровные связи самые прочные, их разорвать практически невозможно…

Император шел по коридору, низко надвинув капюшон, сопровождаемый отрядом Алых гвардейцев.

Какая потеря…

Веками перед одаренными, невзирая на их направленность, стояла проблема. Ученики. Казалось бы, что проще? Женись или выйди замуж и произведи на свет того, кто пойдет за тобой с самого первого мгновения жизни. Так просто! И так неосуществимо!

Никто не мог гарантировать, что родившееся дитя унаследует дар своего родителя или родителей. Никто! Дети не наследовали того, что делало разумных — одаренными. Почему? Ответа не было. Сила могла проснуться у внука, правнука или не проявиться никогда! Была только одна раса, у которой с этим не было проблем — древние ситхи. Только они создавали семьи с почти гарантированным результатом, хотя и у них рождались неодаренные дети. Почему?

Веками над этой проблемой бились лучшие умы, но к разгадке так и не приблизились. Именно поэтому до сих пор и ситхи, и джедаи обшаривали галактику, просеивая ее сквозь частое сито, выискивая тех, в ком есть хоть крупица дара. А этот дар был крайне редок… капля на океан.

И осознание потери заставляло скрежетать зубами и идти прочь от непутевого болвана, оборвавшего по глупости и банальной ревности, из-за неумения держать себя в руках, жизнь того, кто смог бы стать достойным…

Запершись в кабинете, Палпатин сгорбился, уставившись в пространство.

Такая возможность!

Истинное чудо… А чудо, как хорошо всем известно, не повторяется.

Да как мог его ученик хоть на миг подумать о том, что он причинит его ребенку — одаренному ребенку — вред? Он бы воспитал его как родного… терпеливо огранил, как невероятную драгоценность, вырастил, лелея и передав все свои знания, понимая, что растит свое продолжение… Он ведь уже не молод. Да, он на пике своей формы, но…

Вейдер.

Сидиус сжал кулак, намечая план действий. Он сам виноват, не уследив за аппрентисом. Что ж… теперь он будет держать его в титановых рукавицах, пресекая дурные мысли и выкорчевывая слабости и нехорошие наклонности. За безбашенным Скайуокером глаз да глаз нужен…

Значит, теперь он будет следить за ним в оба.

* * *

Лежащий в колыбели младенец недовольно орал, размахивая ручками. Он чувствовал, что что-то вокруг него неправильно, но не понимал, что именно, и не мог это изменить. С каждым днем все сильнее наливающиеся фамильной синевой глаза гневно смотрели на пытающуюся его успокоить Беру, не обращая на женщину никакого внимания.

Она не чувствовалась родной, ее кровь не откликалась на его отчаянный призыв, разбивающийся о невидимый барьер, отсекающий дитя от остальной галактики.

Женщина, баюкающая его на руках, была доброй, нежной и теплой, она кормила его, укачивала, ласкала, отвлекая от самого себя, она была хорошей матерью.

Но у нее был один недостаток, перечеркивающий для малыша все ее достоинства.

Она была чужой.

* * *

Бейл держал на поднятых к небу руках недоуменно рассматривающую происходящее карими глазками дочь, демонстрируя ее Миру и придворным.

— Принцесса Лея Органа!

Утомленная Лея спала, прижавшись к широкой груди мужчины, а вице-король довольно прижимал к себе свое сокровище, благодаря Силу за предоставленный ею шанс. Падме… как он мечтал когда-то повести ее к алтарю! Если бы неприступная набуанка дала ему хоть шанс, хоть один намек на то, что она не против… Но она выбрала этого… джедая!

И что он сделал? И сам погиб, и жену в могилу свел!

Лея завозилась, реагируя на эмоции приемного отца, и мужчина принялся осторожно качать ее на руках. Лея… маленькое сокровище. Пусть он упустил шанс завоевать ее мать, но это дитя — все равно что его собственное. Он воспитает ее, как подобает, она ни в чем не будет знать нужды, она вырастет в любви и обожании.

Его дочь.

И пусть только попробует кто причинить ей вред…

* * *

Кеноби задумчиво осматривал свое новое место жительства. По уровню комфорта пещера не дотягивала, и очень сильно, даже до самых замызганных ночлежек, которые встречались на жизненном пути джедая. Ничего… ему много не надо, а если немного поработать ручками и Силой, правда, очень осторожно, то будет совсем даже ничего.

Тепло, сухо и рядом с Ларсами. То, что надо.

Люка нельзя выпускать из поля зрения. Одаренное дитя — сокровище, за которое разразится война, особенно если кто-то узнает о происхождении малыша. Орден, хоть и считается уничтоженным, не истреблен до конца. Остались в живых многие, и не все они сплотились вокруг Йоды. Отнюдь не все.

Гибель сотен джедаев всколыхнула в выживших очень многое, подняв на поверхность глубоко спрятанные страхи и сомнения, взбаламутив сознания, как шторм на море, выволакивая на поверхность все самое тайное и… неприемлемое Орденом. Кеноби было известно, что некоторые уже пали на Темную сторону.

Если они узнают… кто откажется от такого рычага давления, как сын Дарта Вейдера? Ведь в отличие от обывателей, одаренные прекрасно знали, кто виновник произошедшей трагедии.

Сидиус… Палпатин.

Вейдер… Скайуокер.

И поэтому он будет сидеть на этой занюханной планете, прикрывая Люка от поисков кого бы то ни было.

Он — их надежда.

Только их.

=== Глава 1. Вспомнить всё ===

Татуин.

Четыре года спустя.

То, что что-то во всем происходящем не так, он понял не сразу. Далеко не сразу.

Он, конечно, слышал, что бывают случаи осознанного перерождения, когда душа прекрасно помнит свою предыдущую жизнь, вот только ему не повезло попасть в число этих избранных счастливчиков.

Да и уровень развития, скажем откровенно, до святого не дотягивал. Очень сильно не дотягивал. Грешки, мелкие, но все же, желания и устремления… в общем, не монах из далекого Тибета и совсем не йог из Индии.

Совсем нет.

Для него все началось с проблесков.

И именно это его и спасло.

* * *

Беру нахмурилась, внимательно следя за малышом, сосредоточенно ковыряющим отверткой в каком-то хламе, оставшемся от попыток ее мужа починить очередного, купленного на распродаже джав, дроида.

Маленький светловолосый мальчик смешно хмурил бровки, увлеченно тыкая инструментом в разворошенное нутро «ведра с гайками», сопя и ерзая от нетерпения. Неожиданно он застыл, замерев как статуя. Вихрастая голова поднялась, глаза недоуменно обвели помещение, дроида, наткнулись на женщину…

Беру могла поклясться, что на мгновение в голубых, невероятно чистых и ярких глазах мелькнула паника и… в следующее мгновение малыш вновь принялся потрошить лежащую перед ним кучу металлолома.

Женщина вздохнула, мучительно раздумывая. Эти странные приступы, как она их про себя называла, начались примерно два года назад. В день рождения ее воспитанника. Мальчик восхищенно пялился на поставленный перед ним торт, стискивая кулачки в ожидании, когда дядя зажжет, наконец, свечи.

Оуэн щелкнул зажигалкой, Беру подбодрила малыша, набравшего полную грудь воздуха, словно он должен был задуть не две, а двести две свечи по меньшей мере, и тут это произошло в первый раз.

Взгляд изготовившегося тушить свечки мальчика стал… осознанным.

Словно на краткий миг ребенка отодвинули в сторону и из его глаз выглянул кто-то гораздо более взрослый. Кто-то… чужой. Чужак озадаченно моргнул, уставившись на торт, и… в следующее мгновение малыш выдохнул и радостно захлопал в ладоши.

У Беру затряслись руки.

Она весь день наблюдала за воспитанником, ища подтверждение своим неясным страхам и смутным опасениям, но все было как обычно, и она успокоилась. Мужу Беру ничего не сказала. Доказательств не было, а волновать его зря… не стоило.

* * *

Вспышки… ему казалось, что он спит, видя странный, фантастический фильм, и все никак не может проснуться. Тело не подчинялось, а личность была разделена на «Я-взрослый» и «Я-ребенок». Странное ощущение, словно ты — оператор, управляющий куклой, или центральный компьютер, передающий информацию второстепенному…

…Или зритель, попавший в фильм. С эффектом полного присутствия.

Впервые он смог «проснуться» в два года. Неожиданно сон стал реальным, пусть и всего на пару мгновений!

Он смотрел на стоящий перед ним маленький торт, на котором гордо возвышались две свечки, которые вот-вот должен был зажечь высокий крупный шатен, и в голове вдруг заметался миллион мыслей. Кто он? Где он? Что происходит?

Всего пара мгновений, но этого хватило, чтобы загадать желание и отдать команду телу. Свечки погасли, как и сознание, ловя рассыпающуюся на части мысль.

Хочу вспомнить. Все.

Следующая вспышка произошла через полгода. Он бегал возле дома, в наступающих сумерках, окутывающих облегченно вздыхающее небо, и неожиданно поймал себя на мысли, что это — не его мир.

Другой.

Еще через месяц все повторилось. И еще через месяц… и через неделю. Сознание ребенка расширялось, раздвигая свои границы, впитывая понемногу начинающие просачиваться сквозь все увеличивающиеся бреши в окружающем его барьере знания. Он словно рос, медленно, неторопливо, но уверенно увеличивая себя во всех направлениях.

Личность-осколок, управлявшая все это время телом, и основная личность, спящая до поры до времени, начали сливаться, смешиваясь и перетекая друг в друга.