Зацепка

- Капитан! Диспетчер запрашивает, стартуем ли мы по расписанию.

- Стартуем, - сказал Свен. - Готовить корабль.

И положил трубку.

Рт'крыс залился пунцовым окрасим. У венериан это все равно что у землян - приподнятые брови.

- И так и так скверно, черт бы побрал все на свете! проговорил Свен. - Спасибо, что дал хоть какой-то совет. Теперь примусь за Форбса.

- А кстати, - остановил капитана Рт'крыс, - он-то к какой расе принадлежит?

- Кто именно?

- Новенький, тот, с кем не желает служить Форбс.

- Я почем знаю? - неожиданно взорвался Свен. По-твоему, мне на мостике только и дел, что зазубривать расовую принадлежность новеньких?

- А ведь это может иметь решающее значение.

- С какой стати? Допустим, Форбсу не угодно служить с монголом или с пакистанцем, ньюйоркцем или марсианином. Велика ли разница, на какой именно расе зациклился больной, незрелый мозг?

- Всего наилучшего, капитан Свен, - пожелал Рт'крыс вдогонку.

Представ на мостике перед капитаном, Джеймс Форбс откозырял, хотя на корабле у Свена подобные формальности не соблюдались. Радист вытянулся по стойке "смирно". Это был высокий стройный юноша с взъерошенной шевелюрой и фарфорово-белой, усыпанной веснушками кожей. Все черты его лица свидетельствовали о податливости, уступчивости, обходительности. Решительно все... кроме глаз темно-синих, глядящих в упор на собеседника.

Свен растерялся, не зная, с чего начать. Но первым заговорил Форбс.

- Сэр, - сказал он. - С вашего позволения, мне здорово неудобно перед вами. Вы хороший капитан, сэр, лучше не бывает, да и с командой я сдружился. Теперь я себя чувствую как последний негодяй.

- Так, может, одумаешься? - В голосе Свена послышались слабые нотки надежды.

- Хотел бы я одуматься, сэр, право же, хотел. Да мне для вас головы не жаль, капитан, вообще ничего на свете не жаль.

- Ни к чему мне твоя голова. Мне надо только, чтобы ты сработался с новичком.

- А вот это как раз не в моих силах, - грустно произнес Форбс.

- Это еще почему, пропади все пропадом? - взревел капитан, напрочь позабыв о своем намерении проявить себя тонким психологом.

- Да вам просто не понять нашу душу, душу ребят вроде меня, выходцев из Горной Джорджии, - пояснил Форбс. - Так уж мне блаженной памяти папочка заповедал. Бедняга в гробу перевернется, если я нарушу его последнюю волю.

Свен проглотил рвущуюся на язык многоэтажную брань и сказал:

- Тебе ведь самому ясно, в какое положение ты меня ставишь. Что же ты теперь предлагаешь?

- Только одно, сэр. Мы с Ангкой вместе спишемся с корабля. Лучше уж нехватка рук, капитан, чем недружная команда, сэр.

- Как, и Ангка туда же? Постой! Он-то против кого настроен?

- Ни против кого, сэр. Просто мы с ним закадычные друзья, вот уж пять лет скоро, как повстречались на грузовике "Стелла". Теперь мы с ним неразлучны: куда один, туда и другой.

На пульте управления у Свена вспыхнул красный огонек знак того, что корабль готов к старту. Свен не обратил на это никакого внимания.

- Не могу же я остаться без вас обоих, - сказал Свен. Форбс, ты почему отказываешься служить с новичком?

- По расовым мотивам, сэр, - коротко ответил Форбс.

- Слушай меня внимательно. Ты служил под моим началом, а ведь я - швед. Разве тебя это не смущало?

- Нисколько, сэр.

- Судовой врач у нас - палестинец. Штурман и вовсе с Венеры. Механик - китаец. В команде собраны русские, меланезийцы, ньюйоркцы, африканцы - всякой твари по паре. Все расы, вероисповедания и цвета кожи. С ними-то ты уживался?

- Ясное дело, уживался. Нас, уроженцев Горной Джорджии, - с раннего детства готовят к тому, чтоб мы уживались с любыми расами. Это у нас в крови. Так мой папаша уверял. Но служить с Блейком я, хоть убейте, не стану.

- Кто это - Блейк?

- Да новенький, сэр.

- Откуда же он родом? - насторожился Свен.

- Из Горной Джорджии.

На миг оторопевшему Свену почудилось, будто он ослышался. Он вытаращил глаза на Форбса - тот, оробев, ел капитана глазами.

- Из гористой части штата Джорджия?

- Так точно, сэр. Кажется, откуда-то неподалеку от моих краев.

- А он белый, этот Блейк?

- Само собой, сэр. Белый англо-шотландского происхождения, точь-в-точь как я.

У Свена возникло ощущение, будто он осваивает неведомый мир, - мир, с каким не доводилось сталкиваться ни одному цивилизованному человеку. Капитан с изумлением обнаружил, что на Земле попадаются обычаи куда диковиннее, чем где-либо в Галактике. И попросил Форбса:

- Расскажи-ка мне о ваших обычаях.

- А я-то думал, про нас, выходцев из Горной Джорджии, все досконально известно, сэр. В наших краях принято по достижении двадцати лет уходить из отчего дома и больше домой не возвращаться. Обычай велит нам работать бок о бок с представителями любой расы, жить бок о бок с представителями любой расы... кроме нашей.

- Вот как, - обронил Свен.

- Новичок-то, Блейк, тоже из Горной Джорджии. Ему бы сперва проглядеть судовой реестр, а уж после наниматься на корабль. На самом-то деле он один кругом виноват, и если ему плевать на вековой обычай, то я тут ни при чем.

- Но почему же все-таки вам запрещено служить с земляками? - не отставал Свен.

- Неизвестно, сэр. Так уж повелось от отца к сыну, с незапамятных времен.

Свен пристально посмотрел на радиста: в капитанском мозгу забрезжила догадка.

- Форбс, ты можешь словами передать, как относишься к чернокожим?

- Могу, сэр.

- Так передай.

- В общем, сэр, по всей Горной Джорджии считается, что чернокожий для белого - лучший друг. Я ничего не говорю, белые совсем не против китайцев, марсиан и прочих, но вот у чернокожих с белыми как-то особенно лихо все выходит...

- Давай-давай, - подбодрил Свен.

- Да ведь это трудно толком объяснить, сэр. Просто-напросто... словом, чернокожий и белый как-то особенно удачно друг к другу притираются, входят в зацепление, словно хорошие шестерни. Между чернокожим и белым какая-то особая слаженность.

- А знаешь, - мягко проговорил Свен, - ведь когда-то, давным-давно, твои предки считали чернокожих неполноценным народом. Издавали всякие законы, по которым чернокожему категорически воспрещалось общаться с белым. И продолжали в таком же духе еще долго после того, как во всем остальном мире с этим предрассудком было покончено. Вплоть до Злосчастного Испытания.

- Это ложь, сэр! - вспыхнул Форбс. - Простите, я не обвиняю во лжи вас лично, сэр, но ведь это неправда. У нас в Джорджии всегда...

- Могу доказать; так утверждают книги по истории и антропологии. В библиотеке у нас тоже найдутся кое-какие, если только тебе не лень покопаться!

- Уж янки понапишут!

- Там есть и книги, написанные южанами. Все это правда, Форбс, но стыдиться здесь нечего. Просвещение приходит к людям долгими и мучительными путями. Твои предки обладали многими достоинствами, ты вправе ими гордиться!

- Но если все было так, как вы объясняете, - нерешительно произнес Форбс, - отчего же все переменилось?

- Вот об этом как раз можно прочитать в одном исследовании по антропологии. Ты ведь знаешь, что после Злосчастного Испытания ядерного оружия над Джорджией выпали обильные радиоактивные осадки?

- Так точно, сэр.

- Но ты едва ли знаешь, что в ту пору лучевая болезнь стала с особой беспощадностью косить население так называемого "Черного Пояса". Да, жертвами болезни становились и многие белые. Но вот чернокожие в той части штата вымерли почти начисто.

- Этого я не знал, - покаянно прошептал Форбс.

- Уж поверь мне на слово, до Испытания случалось всякое и расовые бунты, и линчевания, и взаимная неприязнь между белыми и чернокожими. Но вдруг чернокожих не стало: их истребила лучевая болезнь. В результате у белых, особенно в малых населенных пунктах, появилось нестерпимое чувство вины. А самые суеверные из белых терзались мучительными угрызениями совести из-за массового вымирания чернокожих. Для таких белых вся цепь событий явилась тяжелым ударом, ведь люди- то они были религиозные.

- Какая им разница, если они ненавидели чернокожих?

- В том-то и дело, что вовсе не ненавидели! Опасались смешанных браков, экономической конкуренции, изменений в общественной иерархии. Однако о ненависти и речи не было. Напротив. В ту пору твои земляки утверждали (и при этом нисколько не кривили душой), будто куда лучше иметь дело с негром, чем с "либералом"-северянином. Отсюда вытекало множество конфликтов.

Форбс кивнул в напряженной задумчивости.

- В изоляте - в сообществе вроде того, где ты родился, тогда же возник обычай трудиться вдали от дома, с представителями любой расы, кроме земляков. Здесь всему подоплекой комплекс вины.

По веснушчатым щекам Форбса градом катился пот.

- Прямо не верится, - пробормотал радист.

- Форбс, разве я тебе хоть раз в жизни солгал?

- Никак нет, сэр.

- Значит, поверишь, если я поклянусь, что все рассказанное мною - правда?

- По... постараюсь, капитан Свен.

- Теперь ты знаешь, откуда пошел обычай. Будешь служить с Блейком?

- Навряд ли у меня получится.

- А ты попробуй.

Прикусив губу, Форбс беспокойно заерзал.

- Попробую, капитан. Не знаю, выйдет ли, но попробую. И сделаю это ради вас и ради своих товарищей, а не из-за того, что вы мне тут наговорили.

- Постарайся, - сказал Свен. - Больше от тебя ничего не требуется.

Форбс кивнул и поспешно спустился с мостика. Тотчас же Свен сообщил диспетчеру, что готов стартовать.

Внизу, в кубрике, Форбса познакомили с новичком по фамилии Блейк. Долговязому черноволосому новичку было там явно не по себе.

- Здорово, - сказал Блейк.

- Здорово, - откликнулся Форбс.

Каждый робко шевельнул ладонью, словно намереваясь обменяться рукопожатием, но ни тот, ни другой не довершили жеста.

- Я из-под Помпеи, - заявил Форбс.

- А я из Альмиры.

- Почти что соседи, - убито сказал Форбс.

- Это уж точно, - согласился Блейк.

Наступило молчание. После долгих раздумий Форбс простонал:

- Не могу я, ну никак не могу. - И двинулся было прочь из кубрика. Но вдруг остановился и, обернувшись, выпалил: - А ты чистокровный белый?

- Да нет, не так чтоб уж очень чистокровный, - степенно ответил Блейк. - По матери я на одну восьмую индеец племени чероки.

- Ты чероки, это точно?

- Он самый, не сомневайся.

- Так бы сразу и говорил! Знал я одного чероки из Альтахачи, его звали Том Сидящий Медвежонок. Ты ему случайно не родня?

- Едва ли, - признался Блейк. - У меня-то в жизни не бывало знакомых чероки.

- Да мне что, мне без разницы. Надо было сразу объяснить людям, что ты чероки. Идем, покажу тебе твою койку.