Продолжение Василиска [СИ]

- Тебе скажу, - кузен неожиданно схватил его за руку и зашептал на ухо, - я здоров! Но если я скажу об этом врачам, они тут же отправят меня в Россию. Поэтому всякий раз на осмотре я нахожу у себя какое-то недомогание и они меня лечат!

- Но зачем?

- Затем что я не хочу возвращаться! Даже в Маньчжурии я в лучшем случае буду плесневеть в каком-нибудь штабе. А я хочу отомстить, я хочу схватиться с этими узкоглазыми обезьянами в бою! Чтобы слышать, как хрустят их кости под клинком! И я клянусь тебе памятью брата, что пока не сделаю это, не будет мне покоя!

Говоря это, Борис приходил во все большее возбуждение, глаза его горели неукротимым огнем, перекосившийся рот дергался и Алеша чувствовал себя рядом с ним довольно неуютно.

- Ну а пока я побуду здесь, - внезапно совершенно успокоился тот. - Кстати, а здесь весьма недурные дамы. Я, право, даже не ожидал. Они милы, обходительны, ну кроме одной. Есть тут такая, мадемуазель Валеева, сущая мегера, но красоты невероятной. Хочешь, познакомлю?

- Думаю в другой раз, - пробормотал сбитый с толку перепадами настроения родственника Алеша. - Прости Боря, мне пора.

- Уже уходишь? - почти безразлично отозвался он, - ну и ладно. Ты заходи, тут ужасно скучно.

-------------------

*Чакчиры. - гусарские штаны.

Поскольку Прохор ухитрился накануне неведомо где простудиться, а Архипыч застрял на броненосце, выполнять роль кучера пришлось Ваньке. Пока великий князь был в госпитале, парень сидел на козлах и предавался мечтам. Проделанный им вместе с хозяином поход и участие в сражении переполнило его осознанием собственной значимости. Правда, сражение он провел вместе с другими вестовыми в лазарете, помогая фельдшерам перевязывать раненых и ничего толком не видел. Несносный Архипыч пообещал надрать ему уши, если он высунет нос на палубу, а сам ушел вместе с Алексеем Михайловичем и по слухам даже стал к штурвалу, когда все в рубке погибли. Теперь старику, наверное, дадут еще один крест, а на что он ему? Нет, Архипыч конечно герой, но Ванька наверняка справился бы у штурвала ничуть не хуже и тогда бы крестом наградили его. Ну, ничего, теперь у Алешки, как за глаза звали его все слуги, свой броненосец и будут еще бои, в которых он себя и проявит. Будет и на его улице праздник, а на груди крест! Приободрив себя этими мыслями, кофишенк огляделся и заметил старого знакомого - гимназиста, которого он как-то видел на Ляотешане. Тот вышел из госпиталя погруженный в свои мысли и собирался куда-то бежать, но не тут то было.

- Не пыли стрюцкий, - поприветствовал его с козлов Ванька, - а то коней распугаешь.

Гимназист остановился и внимательно посмотрел на глядящего с чувством полного превосходства парня.

- Выгнали? - ехидно поинтересовался он у Ваньки.

- Откуда выгнали? - не понял тот.

- Ну, с флота, - охотно пояснил ему Сережа, - ты же теперь в извозчики подался? Тогда тебе надо форму сменить, а то, что за извозчик в бескозырке. Тебе теперь цилиндр надо лаковый, да кушак красный и бляху с номером!

- Да ты что такое говоришь, - изумился парень, да я... да ты знаешь кто я такой?

- Кофе ты подаешь господам! - отрезал Сережа, - моряк липовый.

- Что ты сказал? А ну как повтори!

- И повторю!

- Только попробуй!

- И попробую!

Через минуту они схватили друг дружку за грудки, и какое-то время, потолкавшись, сцепились по настоящему и принялись кататься по земле, отчаянно мутузя кулаками. Ванька был старше, на голову выше и сильнее, но гимназист ни за что не хотел уступить и отчаянно сопротивлялся. Наконец, кофишенку удалось взять верх и, оседлав противника, выкрутить тому руку.

- Сдавайся, - потребовал он.

- Еще чего!

- Землей накормлю, - посулил он побежденному.

- Что это здесь происходит? - раздался над драчунами строгий голос.

- Ай, тетенька пусти, - заверещал Ванька схватившей его за ухо женщине в одежде сестры милосердия.

- Гадкие мальчишки! - заявила им она и тут же схватила за ухо и второго, - как вы смеете драться подле госпиталя?

- Мила пусти, он первый начал!

- Как бы не так, это ты первый...

- Ничего не хочу слышать! Кругом война, каждый день умирают люди, а вы нашли себе развлечение - драку! Хороши нечего сказать!

- Тетенька пусти!

- Мила!

- Боюсь, я должен присоединиться к данным мольбам, мадемуазель. - Громко сказал не без интереса наблюдавший за расправой великий князь. - Мне надо ехать, а если вы оторвете ухо моему кучеру, его придется оставить здесь. Кроме того, ваш племянник, как я успел заметить, весьма достойный молодой человек и ему будет крайне затруднительно писать письма раненым, лишившись слуха. Кстати, могу я узнать, чем вызвана ваша к ним немилость?

- Эти гадкие мальчишки, устроили безобразную драку! - ответила девушка, едва к ней вернулось самообладание.

- Действительно, серьезная провинность, - покачал головой Алеша, - а можно узнать кто зачинщик?

- Я... я не знаю.

- И вы решили наказать обоих? Прелестно! Прямо как наш ротный командир в корпусе. Тот тоже никогда не утруждал себя разбирательствами и наказывал всех скопом, полагая, что таким образом воспитывает в нас товарищество.

- Но не наказывала я их, Просто попыталась разнять...

- Понятно, - кивнул великий князь и обернулся к своему слуге, - Иван, что случилось?

- Ничего, Алексей Михайлович, - пробубнил тот.

- То есть ты сидел на козлах, никого не трогал, и тут на тебя напали?

Увидев, что кофишенк насупившись молчит, Алеша продолжил:

- А может этот мальчик переодетый хунхуз и хотел нашу коляску угнать?

- Я не хунхуз, - изумленно воскликнул Сережа, - и коляска мне ваша не нужна!

- Значит, он напал на тебя? - обернулся к нему великий князь, - тогда его надо отдать под суд за нападение.

- Не надо никого отдавать под суд, - насупился гимназист, - я сказал ему, что он не настоящий моряк. Я первый начал.

- Вот как? А ты знаешь Иван, пожалуй, что Сережа прав. Настоящие военные моряки должны статских защищать, а не драться с ними. Пожалуй, рано я тебя на корабль взял, надо на кухню к отцу вернуть.

- Алексей Михайлович, - взмолился от открывшейся перспективы парень, - ваше высокоблагородие, дозвольте доложить. Я виноватый! Дразнил я его стрюцким... Простите, Христа ради, только не прогоняйте!

- Замечательно, то не было ни одного виноватого, то сразу двое. Что будем делать, Людмила Сергеевна?

- Мальчики, как вам не стыдно? - укоризненно сказала им сестра милосердия, - устроили драку из-за такого пустяка.

- Мила, я больше не буду, - повинился Сережа.

- Разумеется, не будешь! Вот скажу маменьке...

- Мила, не надо!

- Людмила Сергеевна, - тихонько обратился к девушке Алеша, - а может действительно не надо? Коль скоро наши архаровцы виноваты оба, то и наказать их надо одинаково, а у моего Ваньки только отец. Сирота он. К тому же зачем волновать милейшую Капитолину Сергеевну?

- Хорошо, но только в том случае если вы пообещаете не наказывать бедного мальчика.

- Клянусь!

- Вы смеетесь?

- Нисколько... Ну, разве что немного. Просто ваша расправа была так молниеносна и неожиданна... я даже понять ничего не успел, а вы уже их за ухо.

- Поработайте с мое в школе и не такому научитесь!

- О, сочувствую вашим ученикам...

- Вы опять?

- Ну, простите. Мне пора и... спасибо вам.

- За что, спасибо?

- За раненых, за уход за ними...

- Это моя работа.

- Честь имею!

- Прощайте.

Ванька снова занял место на козлах, а Алеша устроился на сиденье. Мальчишка тряхнул поводьями, и экипаж тронулся. Едва они проехали несколько саженей, великий князь обернулся и встретился с Людмилой глазами. "Какая славная девушка" - подумал он.

Иван тем временем сосредоточено правил лошадьми, наконец, не выдержав, он обернулся и попросил:

- Алексей Михайлович...

- Чего тебе?

- Архипычу не говорите!

- О как, а отца, как я погляжу, ты совсем не боишься?

- Батюшка простит, вы тоже, а вот Архипыч тот спуску не даст.

- Это верно... Ладно, что я зверь какой, не скажу.

- Благодарствую!

- Архипычу, говорю, не скажу. Я только Прохору по секрету, а уж он всем до сведения доведет!

- Алексей Михайлович, помилосердствуйте!

Если бы раньше Алеше кто-нибудь рассказал, что став командиром большого броненосца он будет бывать на нем лишь урывками, он бы не поверил. Быть морским офицером, дневать и ночевать на корабле, и служить в таком качестве отечеству было пределом его юношеских мечтаний. Увы, реальность оказалась такова, что великому князю пришлось разрываться между кораблем и Дальним, где у него скопилась куча дел, отдавая явное предпочтение городу и порту. Пока он отсутствовал, там завершили переборку еще два миноносца из второго отряда. Теперь поднаторевшим в ремонте мастеровым предстояла переборка пришедших с Балтики "невок". Проделавшие немалый путь и побывавшие в бою миноносцы порядком поизносили свои механизмы и нуждались в ремонте. Руководить городом, портом и мастерскими с мостика "Осляби" не получалось и Алеша, в очередной раз передав бразды правления лейтенанту Саблину отправился на берег. На вокзале Дальнего его ожидал сюрприз: на одном из запасных путей стояли две железнодорожные платформы с установленными на них орудиями. Рядом с ними, улыбаясь во весь рот, стоял полковник Меллер.

- Приветствую ваше императорское высочество, - обратился он к великому князю. - Вот, извольте видеть, я свою часть уговора выполнил. Пушки на платформе у вас есть.

- Здравствуйте, Александр Петрович, вижу-вижу. Ну, что я могу сказать, молодцы. А пушки откуда?

- Шестидюймовка с безвременно утопшего "Бобра", а девятифунтовая с "Разбойника". Обстрел, как и обещал, круговой. Правда, для первой необходимы домкраты, но они ставятся за десять минут. Мы проверяли.

- Стрельбой испытывали?

- Увы, нет!

- Отчего так?

- Начальство на себя такую ответственность взять отказалось, так что без вашего на то соизволения, никак нельзя-с!

- Ну и ладно, зато понаблюдаю за опытами лично. Думаю, сегодня же и испытаем оба орудия.

- А что третье не будете? - лукаво усмехнулся Меллер.

- А что есть и третье?

- Как не быть! Да какое, сто двадцатимиллиметровое Армстронга, конфетка, а не пушка!

- Но откуда?

- Детективная история, Алексей Михайлович. Крестница то ваша, "Ицукусима" совсем не глубоко затонула. Обратились за разрешением провести на ней водолазные работы, так начальство не одобрило-с! А работы, против обыкновения начали не дожидаясь соизволения... в общем кормовое орудие и пару десятков снарядов сняли, а как запрет пришел, так и приуныли. Самовольство, он того, наказуемо! Ну и отдали нам от греха, дескать, знать не знаем, видеть не видывали никакой пушки.

- А ведь там их еще десяток... - задумчиво протянул Алеша.

- Да просто Клондайк! Ну, так что?

- Обязательно испытаем, - решительно заявил великий князь, - и не только пушку!

Закончив с Меллером, молодой, но грозный начальник порта двинулся было дальше, но его тут же перехватил новый проситель. Им оказался лейтенант Рощаковский, с которым они были шапочно знакомы. Именно ему Алеша сдавал башню на броненосце "Полтава" после недолгого командования в памятном бою 27 января.

- Здравия желаю вашему императорскому высочеству!

- И вам не хворать, Михаил Сергеевич, что привело вас в наши палестины?