Помоги проекту - поделись книгой:
Алан Дин Фостер
Метрогном
Чарли Димсдейл пялился на стоявшего перед ним человека. Даже при обычных обстоятельствах Чарли Димсдейл так или иначе пялился бы на стоявшего перед ним человека. Однако данная конфронтация имела место на самом нижнем уровне линии подземки «Пятьдесят вторая-стрит — Бронкс», то есть несколькими десятками метров ниже истерической суеты Манхэттена. Так что, можно сказать, эта встреча была предопределена самой судьбой, и на долю Чарли Димсдейла выпало пялиться на стоявшего перед ним человека. Человек перед Чарли Димсдейлом тянул на метр с кепкой, зато определенные места, вопреки всем пропорциям, чудовищно раздавались в ширину. Особенно голова, размерами куда больше, чем у обыкновенного человека. Самой выдающейся ее особенностью можно было назвать хобот… ну, разумеется, не хобот, а нос, которому сравнение с картошкой даже польстило бы. Эта выдающаяся выпуклость была окаймлена парой огромных угольно-черных глаз, скрытых под нависшими черными бровями, которыми мог бы гордиться медведь-кадьяк.[1] Громадные уши-лопухи формы и цвета сушеных абрикосов торчали параллельно полу, трепеща и подрагивая, словно два уродливых знамени. Зрелище весьма впечатляющее.
Макушка его была лысой и круглой, как донышко китайской пиалы. Правда, большая часть прикрыта ярко-красным беретом, залихватски заломленным к левому уху. Густые черные бачки напоминали огромных гусениц.
Слишком длинные для короткого торса руки заканчивались толстыми пальцами-обрубками, покрытыми густой порослью.
В дополнение к берету он носил двубортный пиджак в полоску, такие же брюки и начищенные до блеска черные полуботинки.
Случись подобная встреча в любой точке мира и будь на месте Димсдейла кто-нибудь, другой, этот «кто-нибудь» просто грохнулся бы в обморок. Однако Чарли Димсдейл всего лишь судорожно сглотнул й попятился.
В конце концов это Нью-Йорк, не так ли? Чего только не бывает в Нью-Йорке…
Человечек вызывающе подбоченился и с неприкрытым отвращением уставился на Чарли:
— Ну, хорошо меня рассмотрели? И что теперь собираетесь делать?
— Рассмотрел? Делать? Слушайте, мистер, я всего лишь… меня зовут Чарли Димсдейл. Я второй заместитель инспектора бюро технического обслуживания и ремонта станций при городской комиссии по вопросам метрополитена. Где-то здесь неисправен путь. Нам пришлось сделать три последовательных компьютерных изменения маршрута для трех различных составов. Я здесь, чтобы выяснить суть неисправности и попытаться ее ликвидировать, вот и все.
Чарли Димсдейл был довольно славным, хоть и ничем не примечательным молодым человеком. Он мог бы даже считаться привлекательным, если бы не совершенно неуместная застенчивость и дурацкие очки.
— Какой именно?
— Да той, что у вас за спиной.
— А… этой.
— Именно этой. Вряд ли здесь находится служебный вход, но…
— Не находится. Я действительно вышел из стены.
— Но это невозможно, — резонно возразил Чарли. — Можно подумать, люди только тем и занимаются, что проходят сквозь стены! Так просто не бывает. Даже мистер Броудхер не может проникать сквозь стены.
— В этом я не сомневаюсь.
— В таком случае, как вы смеете стоять здесь и утверждать, что проходите сквозь стены?
— Я не человек. Я гном. Точнее, метрогном.
— Вот как? В таком случае, полагаю, это вполне разумное объяснение.
И в этот момент Чарли, что совершенно непростительно для ньюйоркца, все-таки грохнулся в обморок.
Придя в себя, он обнаружил, что таращится прямо в угольно-черные, слабо мерцающие гляделки, и едва не потерял сознание во второй раз, но удивительно сильные руки помогли ему подняться.
— Прошу больше так не делать, — пробурчал гном. — Это очень грубо и к тому же действует на нервы собеседнику. Кроме того, вы могли удариться головой о рельсы и покалечиться.
— К-какие рельсы? — промямлил Чарли, все еще не собравший разбежавшиеся мысли.
— Стальные, сэр. Чарли огляделся:
— Вы правы. Я действительно мог покалечиться. Больше такого не повторится, — заверил он и, неодобрительно глядя на гнома, добавил: — Но и вы тоже хороши! Почему не исчезли? И вообще: никаких гномов не бывает! Даже в Нью-Йорке. Особенно в Нью-Йорке.
— Ха! — фыркнул гном, явно желая намекнуть, что среди присутствующих есть тип, у которого мозгов не больше, чем в черством, густо посыпанном солью крендельке. И Чарли без труда понял, у кого именно.
— Послушайте, — умоляюще пробормотал он, — вас просто не может быть!
— Интересное дело! Каким же образом я все-таки есть? — Гном протянул волосатую лапищу. — Меня зовут ван Гроот.
— Очень рад, — выдохнул Чарли, ошарашено пожимая протянутую ладонь.
Подумать только, вот он торчит на тридцатиметровой глубине посреди Манхэттена, обмениваясь рукопожатием с типом по имени ван Гроот, смахивающим на персонажа сказок братьев Гримм и одетым в костюм от «Брукс Бразерс».
Но Чарли своими глазами видел, как этот тип вылезает из стены!
Итак, можно предположить следующее.
Первое: все происходит на самом деле, и такие создания, как гномы, действительно существуют.
Второе: он надышался вредных выхлопных газов и утратил остроту восприятия.
В данную минуту он был склонен верить второму объяснению.
— Представляю, что вы должны испытывать, — сочувственно заметил ван Гроот. — Давайте пройдемся немного. Физическая нагрузка должна привести ваши мысли в порядок. Впрочем, это еще не доказано, что бы ни твердили психиатры.
— Разумеется, почему бы нет? Но погодите, сначала я должен найти и исправить заевшую стрелку.
— Какую именно?
— Четыреста шестьдесят третью. Проверка показала, что один из путей заблокирован, а уж потом компьютер автоматически…
— Знаю.
— Несколько альтернативных программ… Знаете? Откуда?
— Я ее и перевел.
— Но как вы сумели?!
— Ха! — сообщил ван Гроот, и Чарли понял, что не ему тягаться с этим созданием, обладающим на редкость точным мышлением.
— Ладно. Почему вы ее перевели?
— Она мешала бесперебойному движению шахтерских тачек.
— Но тут нет никаких ша… — Чарли осекся. — Понимаю. Она мешала вашим тачкам.
Ван Гроот одобрительно кивнул.
Они продолжали шагать, и Чарли приходилось семенить и подпрыгивать, чтобы не отстать от коротконогого, но энергичного и, по всей видимости, неутомимого гнома.
— Э… почему же ваши тачки не могли просто перебраться через стрелку?
— Потому что, — наставительно, как ребенку, объяснил гном, — металл постоянно шептал «закрыт, закрыт». Это расстраивало шахтеров. Они крайне чувствительны в подобных вопросах. А когда стрелка переведена в другую сторону, рельсы шепчут «открыт, открыт», и парням становится легче на душе.
— Но ведь это такая мелочь!..
— Именно, — подтвердил ван Гроот.
— И не слишком вежливое вашей стороны…
— А с чего это нам быть вежливыми? Или вы слышали, чтобы кто-то сказал: «Давайте начнем сбор пожертвований в пользу нуждающихся гномов?». Или существует Лига спасения гномов? Общество борьбы с жестоким обращением с гномами? Когда вы в последний раз слышали, чтобы кто-то сделал хоть что-нибудь дли гнома, любого гнома?
Ван Гроот постепенно накалялся. Уши хлопали, как белье на ветру, а бачки ощетинились и встали дыбом.
— Исследователи канареек и плодовой мушки могут получать правительственные субсидии, а мы? Все, чего мы просим: неоспоримые права на жизнь, свободу, каждодневные драки и выпивку!
Чарлз сообразил, что спорить бесполезно.
— Признаю, это действительно несправедливо, — кивнул он. Ван Гроот, похоже, немного успокоился.
— Но я все же буду крайне благодарен, если вы позволите мне перевести стрелку на прежнее место.
— Я же сказал, это весьма затруднительно. Вам, людям, ничего не объяснишь… Все же вы кажетесь таким славным… для человека, разумеется. И на редкость вежливым. Я, пожалуй, подумаю. Учтите, я ничего не обещаю.
— Вы весьма любезны.
Интересно, можно ли запросто болтать с гномами на отвлеченные темы?
— Прекрасная погода, не правда ли? — заметил Чарли. Кто-то вышвырнул банку из окна вагона, и Чарли подошел, чтобы убрать ее с путей.
— Не особенно.
— Я думал, ваш народец живет в Ирландии и подобных местах.
— Ирландия, мой близорукий друг, место холодное, мокрое, дождливое и полное психованных американских эмигрантов. Единственное, что там можно нарыть — огромное количество торфа. Как опытный шахтер могу со всей откровенностью сказать: сложно гордиться своей профессией, если все, что удается нарыть, это торф: Ты когда-нибудь видел колье из торфа? Королевскую диадему? И гранится он просто паршиво, можно сказать, хуже некуда. Ирландия! Знаешь, каково наше ремесло? Мы шахтеры и кузнецы.
— Почему?
— Глупее вопроса я еще не слышал.
— Простите.
— Воображаешь, будто мы уйдем из этого нового места и оставим его вам, людишкам? Когда ваши шумные, грязные, спесивые предки приплыли сюда на своем жалком суденышке, мы тоже были на борту. Просто не лезли на глаза. Не поверишь, но в Вэлли-Фордж,[2] рядом с Вашингтоном, тоже были гномы! И рядом с Джонсом в…
— Нет, это я понимаю, — поспешно заверил Чарли, — но думал, что вы предпочитаете сельскую идиллию.
— Совершенно верно. По крайней мере, большинство из нас. Но знаешь, как это бывает. Мир становится урбанистическим, следовательно, и мы должны меняться. Тебе и не снилось, какие родственнички имеются у меня в северной части штата! Все еще уверены, что живут в эпоху Вашингтона Ирвинга! Реакционеры!
Чарли безуспешно попытался представить гнома-реакционера. Не вышло. Просто в голове не укладывалось.
— И богатые месторождения драгоценных камней становится все труднее найти. Те, что на поверхности, превращаются в приманку для туристов. Да что там — в наше время не отыщешь порядочного пристанища для ночевки. Везде толкутся эти инженеры-нефтяники, делают замеры сейсмической активности, дырявят землю скважинами. Любой идиот скажет, что девяносто процентов тех мест, где они ищут нефть, абсолютно бесперспективны. Но разве им что-то вдолбишь? Ничему не хотят учиться. Просто кошмар какой-то! Ночь за ночью только и слышно: бум, бум, бум… Так что подземки теперь кажутся прямо-таки оазисом спокойствия.
— Вот это да! Хотите сказать, что ведете разработки прямо здесь, на Манхэттене?
— Под Манхэттеном. О, мы нашли немало превосходных местечек! Спустись чуть поглубже — и найдешь кучу гнезд с драгоценными камнями. Почитай-ка историю своего Нью-Йорка! Экскаваторы часто поднимают ковшами первосортные камни. Но никому в голову не приходит порыться в земле как следует, потому что поджимают сроки строительства очередного стеклянного саркофага, или пирамиды, или чего-то еще. Турмалины, бериллы, самые разные виды кварца покоятся в фундаменте многих знаменитых зданий. Более редкие, более ценные камни погребены внизу. Даже при этом Эмпайр Стейт Билдинг едва не стал рудником. Но мы добрались до бурильщика, который нашел алмазы.
Чарли сглотнул.
— А уж металлического лома хоть отбавляй. Мы куем из него скипетры и разные штучки. Ну, чтобы не потерять навыка. Сам понимаешь, вряд ли существует особый спрос на скипетры из кованого железа.
— Могу себе представить, — сочувственно кивнул Чарли.
— И все же не знаешь, когда тебе понадобится хороший скипетр. Или приличный Флэген-флейндж.
— Простите мое невежество…
— А чем я, по-твоему, занимаюсь последние полчаса?
— …но что такое Флэген-флейндж?
— О, обычно их используют, чтобы привлечь… впрочем, неважно. Кстати, насчет металлического лома и тому подобного: нас очень волнуют вопросы окружающей среды. Гномы ревностно заботятся об экологии.
— Вот как?
Чарлз мысленно проигрывал соответствующий сценарий. Результаты получались плачевные. Он видел себя докладывающим инспектору Броудхеру:
«Я исправил заевшую стрелку, сэр. Гномы отвели ее, потому что она мешала их рудничным тележкам. Но я прошу вас не наказывать их, потому что они заботятся об экологии».
«Хорошо, Димсдейл. Только успокойтесь и передохните. Все будет прекрасно». Ну да, как же.
— Но я думал… — Чарли дрожащей рукой махнул в сторону ван Гроота. — Да посмотрите вы на себя!
Гном последовал его совету.
— А чего ты ожидал? Зеленых листьев, кожаных штанов и шляпы с пером? — возмутился он. — Знаешь, Манхэттен — одно из немногих мест в мире, где можно незамеченным выскользнуть на поверхность и без лишнего шума смешаться с людьми? Разумеется, только по ночам. Ты уверен, что ни разу не видел никого из нас? Мы часто бываем на Таймс-сквер и в театральных районах.
Чарли задумчиво нахмурился. Странный силуэт здесь, отражение в витрине там! Кто бы заметил? В конце концов, это Нью-Йорк!
— Понимаю. А что, разве все городские гномы…
— Метрогномы, — терпеливо поправил ван Гроот.
— Разве все метрогномы так одеваются?
Поделиться книгой: