Элвис исчезает

Афанасий Рогин

Элвис исчезает

Визитная карточка шефа Дюпона оказала магическое воздействие — меня и Шурочку тут же провели в зал для VIP-персон.

— Дубровский, в Тулоне ты какая-то важная птица? — Мы удобно расположились за столиком. — Только приехали, а у тебя уже все схвачено.

— Нет, просто Дюпон задолжал мне романтический ужин. А вот и он сам к нам спешит.

— Безмерно рад нашей встрече, месье Дюбуа! Не ошибся? — Шеф протянул мне руку.

— Ну и память у вас, месье Дюпон! А ведь времени-то прошло немало, — изумился я, и мы обменялись рукопожатиями.

— Это не сложнее, чем держать вот тут рецепты тысяч и тысяч различных блюд. — Шеф постучал указательным пальцем по лбу. — Две тысячи одиннадцатый год, в День Святого Жана я подарил вам свою визитку, а я не раздаю их, кому попало. В том году был прекрасный урожай гаме, рекомендую напомнить о нем сомелье. Могу я узнать кулинарные предпочтения мадам?

— Мадемуазель, — поправила Шурочка и стрельнула глазками в мою сторону. — Если честно, я специально проголодалась и готова съесть слона, так что в гастрономическом смысле я целиком ваша.

— Уверяю, мадемуазель не будет разочарована! — расплылся в улыбке Дюпон и водрузил на столик узкую корзинку с румяной булкой длиной метра полтора. — Перемен предстоит множество, булки может и не хватить.

— Уже в предвкушении, где я могу припудрить носик?

Едва Александра удалилась, я отложил меню в сторону.

— Полностью полагаюсь на ваш выбор, месье Дюпон. — Я похлопал по оттопыренному карману пиджака, сопроводив действие многозначительным взглядом. — Могу я скоренько пошептаться с сомелье? Хочу попросить его об одной вещи.

— Конечно, конечно! — понимающе закивал шеф.

По возвращении мы обнаружили, что наш столик преобразился: сервировка дополнилась огромным серебряным канделябром с горящими свечами в центре стола в окружении трех блюд с ароматными пиццами, фруктовой, грибной и рыбной с анчоусами. Официант перенес на наши тарелки по кусочку каждой и удалился. Сомелье лично наполнил бокалы вином и пожелал приятного аппетита.

— У-у, мы должны это все съесть? — разочаровано протянула Шурочка, пригубив вино и поддев вилкой кусочек пиццы. — Тогда под остальные блюда просто не останется места в желудке. Плюс эта длиннющая булка, про которую намекнул шеф.

— Нет, — рассмеялся я. — Достаточно осилить хотя бы один треугольничек от каждой пиццы, бортики не в счет. Блюд будет предостаточно, но каждого понемножку. Булка тут по другой причине: после каждой перемены отщипываешь кусок и протираешь им тарелку под следующее блюдо. Подозреваю, что Дюпон таким образом экономит на мытье посуды. Кстати, я считаю, что именно здесь и с этой самой пиццы с анчоусами началась моя карьера, как частного детектива.

— Ух ты! Расскажи, Дубровский! Ну, пожалуйста!

* * *

А почему бы и нет? Времени у нас предостаточно.

Каких только профессий мне не довелось перепробовать после переезда во Францию! Найти хорошую работу в Париже с видом на жительство проблематично, поэтому пришлось поработать грузчиком, аниматором и даже мойщиком окон. Однако же мне несказанно повезло: Мишель Папен — инспектор полиции и мой хороший друг подсказал, что мэр Тулона решил поставить эксперимент и набрать в резерв местной полиции лиц, которые проживают во Франции не менее трех лет. Тулон — живописный город на Лазурном берегу. Работа непыльная, в основном бумажная рутина, но всего лишь за треть зарплаты обычного полицейского. Тем не менее, я ухватился за возможность обжиться на новом месте и после окончания ускоренных рекрутских курсов рванул на поезде в Прованс.

Получив подъемные и стандартное удостоверение полицейского резервиста в комиссариате Тулона, я прибыл к месту будущей службы, а именно в полицейский участок в Старом городе на Алжирской улице.

Инспектор Галлон, вдоволь посмеявшись над моим удостоверением, придерживая руками трясущееся, увесистое брюшко, пообещал подыскать мне работенку попроще, с которой справится любой недотепа.

— Есть у меня маленькая, но хорошая квартирка. Проблема в том, что освободится она к только к уикэнду. Найдешь, где перекантоваться? А в понедельник на службу.

Моим временным пристанищем стал отель Император, для трех звезд название чересчур помпезное. Меня подкупило удачное местоположение в пешей доступности от порта, ратуши и набережной со множеством кафешек. Ресторан 'Дюпон' с домашней кухней располагался во флигеле здания, туда я и зашел перекусить.

— Гарсон, мы с братом заказывали с собой пиццу с анчоусами, ведь так?

Двое парней лет двадцати, похожих друг на друга как две капли воды, играли в возмущение так неестественно, что даже самый захудалый театральный критик, и тот скривился бы от фальши. Однако же официант терпеливо выслушивал претензии, переводя взгляд с одного брата на другого.

— Так, месье.

— Почему же в половине пиццы они напрочь отсутствуют?

— Полагаю, что они уплыли в другую половину, месье, которую вы уже съели.

— Зовите шефа, или кто тут главный? — злобно прошипел один из близнецов, а другой швырнул коробку с недоеденной пиццей на пол. — Иначе мы все тут разнесем к чертям!

— Главный здесь я, моя фамилия Дюпон, — спокойно отреагировал шеф. — Надеюсь, что месье устроят две аналогичных пиццы в качестве комплимента и извинений?

— Устроят, — сразу успокоились братья, — Только желательно побыстрее.

— Ожидайте, — Шеф переключил внимание на меня. — Месье желает отобедать?

— Месье просто жаждет!

— Пойдемте, — Шеф взял меня под локоток, — я вас провожу.

Кухня с местным колоритом пришлась мне по вкусу. Нигде ранее мне не попадался буйабес столь наваристый, с таким насыщенным вкусом и грамотно приправленный специями. Я выхлебал бульон до последней капли и приступил к поеданию рыбного ассорти под бокал белого вина.

Близнецы однако же не спешили ретироваться и, устроившись за свободным столиком, не торопясь поглощали содержимое двух подаренных коробок. Когда я уже заканчивал с провансальским даубе — рагу из говядины с вином, чесноком и травами, братья, набив рты остатками пиццы, удалились вслед за хмурым мужчиной в широкополой соломенной шляпе.

Оказалось, что в ресторан можно попасть прямо из холла отеля. Поднявшись к себе на второй этаж, я услышал из соседнего номера родную речь, щедро сдобренную матерком, осторожно постучался и приоткрыл дверь.

— Извините, что вторгаюсь…

— Убирайтесь, оставьте меня в покое!

Мужчина, тот самый из ресторана, прервал меня на полуслове, а с полувзгляда было видно, что он расстроен не на шутку.

— Как пожелаете. Если что, я в соседнем номере.

После сытного обеда и дальней дороги меня сморил сон. Из цепких объятий Морфея меня вырвала горничная — молоденькая улыбчивая азиатка. Чтобы не путаться под ногами во время уборки номера, я прошвырнулся по окрестностям и притулился в тенечке под навесом в одном из прибрежных кафе. Мальчуган, скорее всего родственник кого-то из персонала, поставил передо мной вожделенный бокал ледяного пива: что еще лучше всего помогает переносить эту невыносимую жару?

— Вы позволите?

От неожиданности я чуть не поперхнулся соломкой из вяленой сардинки. Сосед-грубиян, не ожидая приглашения, тяжело плюхнулся на скамью напротив меня и промокнул носовым платком вспотевший лоб. На вид лет пятьдесят с хвостиком, всколоченные светлые волосы, с пробивающейся сединой, выражение отчаяния на гладко выбритом лице заставило меня слегка поумерить пыл.

— Вы что, следили за мной? — как можно мягче осведомился я.

— У меня были на то причины. Да и синдром Туретта, будь он неладен: когда нервы на взводе, матюки так и лезут наружу. Извините, что был настолько невежлив с вами.

— Принято. Но от меня-то вам что надо?

— Вы ведь из местных, да?

— Четвертый год как, но какое это имеет значение?

— Дело в том, что мой номер обокрали три дня назад, а в полиции кроме французского ни бельмеса, — развел руками мужчина. — Моя фамилия Блинов. Профессор Блинов Петр Петрович.

— Придуриваются. Французский полицейский рвет жилы лишь до тех пор, пока не получит статус госслужащего, это дает право на хорошую пенсию. Лишиться статуса можно из-за жадности или по глупости.

— Жадность — это коррупция, вымогательство, как я понимаю. А что значит по глупости? — заинтересовался Блинов. — Когда полицейский плохо выполняет свою работу по причине отсутствия мозгов?

— С точностью наоборот. Чрезмерное служебное рвение и неуемная инициатива чреваты нарушением буквы закона. Отступишь хоть на йоту, и плакала твоя пенсия. А так как саботаж и леность ненаказуемы, то проще и безопасней всего высиживать свои яйца не вставая со стула. Именно по этой причине полицейских во Франции, особенно в Провансе, недолюбливают, а полиция платит населению той же монетой.

— Но откуда вы все это знаете?

— Я с сегодняшнего дня и сам в какой-то степени полиция, таких называют 'полиция по скидке'. — Я предъявил мужчине свое новенькое удостоверение. — У вас пропало что-то ценное?

— Не то слово! Они похитили моего питомца Элвиса!

— Какое-то экзотическое животное? — удивился я.

— Уникальное! Лабораторная мышь! — огорошил меня Блинов.

— Хм… Я вам советую, профессор, не соваться больше в полицию. Накличете себе неприятностей.

— Но почему?

— Штраф за проживание в отеле с животными нешуточный, а у вас еще и крыса. Полицейские ухватятся за это, будьте уверены.

— Что же мне делать?

— Понятия не имею, но могу дать зацепку. Слушайте внимательно и не оглядывайтесь. Столик у вас за спиной, за ним два молодца с одинаковыми лицами. Вы следили за мной, а они, похоже, за вами хвостом.

— Кто они такие? — Блинов весь подобрался и надел солнцезащитные очки.

— Отлучитесь в комнату для мальчиков, по дороге попытайтесь их рассмотреть. Только аккуратно, не спалитесь.

Профессор чуть было не провалил дело: проходя мимо братьев, Петр Петрович чуть притормозил и приподнял очки. Близнецы в свою очередь пялились в окно на полуодетых красоток и не обратили внимания на телодвижения Блинова, но мальчишка-гарсон воспользовался моментом и ловко выудил мобильный телефон из стоящей возле столика братьев сумки.

— Гарсон! — Я подозвал мальчугана и залпом допил оставшееся в бокале пиво. — Пиво повтори, пожалуйста.

— Один момент!

— Погоди, не убегай, — Я украдкой засветил корочки. — Знаешь, у кого ты подрезал мобильник?

— Он на полу валялся. Не докажете!

— Эти двое из тех продажных фликов, что кошмарят здешний фастфуд и мелкий бизнес, в твоих интересах помочь мне их прижать.

— И что? — вылупился пацан.

— Оставляй пока мобилу мне и беги за пивом, телефон надо будет вернуть, так же незаметно, как ты его и умыкнул. Понял?

— Понял! — с неприкрытым азартом отозвался парнишка. — Это уже совсем другое дело!

Кому я позвонил? Конечно же себе, номер телефона этих ребятишек мне не помешает! Чутье — не последняя вещь в работе частного детектива, я уже тогда начал задумываться, а не избрать ли мне эту стезю.

Вернувшийся Блинов покачал головой: близнецов он видел впервые в жизни.

— Печально. А чем ваша крыса так уникальна? Редкая порода?

— Мышь, — поправил Блинов. — Это две большие разницы. Дело в том, что я приехал во Францию на конференцию микробиологов, чтобы сообщить о своем открытии. Моя специализация — клонирование живых организмов, а Элвис — клон. Единственный в своем роде бессмертный клон.

— Бессмертный? Тогда, кроме вашего брата ученого, Элвис никому не интересен. Ищите ворюгу среди себе подобных, не ошибетесь.

— Скорее всего так оно и есть. Я конечно предпринял кое-какие шаги в этом направлении, но увы… недалеко продвинулся. — Профессор одарил меня взглядом преданного пса. — Вот если бы человек, вроде вас, со знанием языка и местных заморочек согласился…

— Лесть вам не поможет, Петр Петрович, — прервал я страстный монолог Блинова.

— Финансовая составляющая может стать залогом нашего сотрудничества? — Похоже профессор умел разбираться в людях и нащупал-таки мою больную мозоль. — Я конечно не олигарх, но далеко не бедствую.

— Смотря, в каком размере.

— Пропорционально оказанной помощи, — робкая улыбка заиграла на устах Блинова.

— Включаете заднюю?

— Просто не привык разбрасываться деньгами. Так вы согласны? Не бойтесь, не обижу.

— Согласен, но у меня осталось лишь пять дней, уже четыре с половиной. Рассказывайте, что вам удалось надыбать.

— Не здесь же! Допивайте пиво и после ужина приходите ко мне в номер. Там я устрою вам целую презентацию.

Близнецы предсказуемо увязались за профессором, но мальчуган успел на бегу запихнуть телефон в боковой карман сумки и, улыбнувшись, показал мне большой палец. Я отсалютовал пацану и, конечно же, не поскупился на чаевые в счет будущего гонорара.

К презентации профессор подготовился основательно: на стене висел рулонный экран, на который с помощью проектора транслировалось изображение.

— Для начала хочу показать видео моего выступления на конференции в Париже, чтобы ввести вас в курс дела, так сказать. Спикер Станислав Рыхлицкий поначалу был одним из подозреваемых, но позже я отмел его кандидатуру.

— Валяйте, — Я щелкнул шариковой ручкой и открыл блокнот для заметок на первой странице.

Видеоролик начинался с титров 'Париж. Конференция микробиологов'.

— Уважаемые коллеги! Я крайне негативно отношусь ко всему, что попахивает шарлатанством, — подавив смешок, Рыхлицкий обратился к присутствующим. — Но, как спикер, я нахожусь под давлением организаторов и вынужден предоставить слово профессору Блинову.

К трибуне приблизился Петр Петрович и взял в руки микрофон.

— Да, число шарлатанов в нашей среде заметно умножилось, раз сам Станислав Рыхлицкий признается в этом.

— Господин Блинов! — повысил голос спикер. — Не находите, что ваши слова прозвучали несколько недвусмысленно?

— Разве? — притворно изумился профессор. — Каждый услышал то, что подсказало его эго. Не будем задерживать собравшихся неуместными пикировками. Я могу продолжать?

— Продолжайте, — сквозь зубы процедил Рыхлицкий.