Помоги проекту - поделись книгой:
Алло, милиция? Часть 3
Пролог. Глава 1
Пролог
Фары пяти автомобилей рассекли октябрьскую ночь. Взревели моторы. С натужным рёвом и хрустом переключаемых передач, отбрасывая за корму град мелких камней, вперёд рванули пять авто, в разные годы — гордость советского автопрома. Это были ГАЗ-21, ГАЗ-24, а также «копейка», «трёшка» и «шестёрка» из гниющего семейства «жигулей». Правда, кроме двадцать первой «волги», все были в сравнительно приличном состоянии.
Водители, имевшие опыт гонок на стадионе, умело вводили машины в занос. Камни из-под задних колёс разбивали включённые фары, оставляли трещины на лобовых стёклах, но никого из ездоков это, похоже, не волновало.
На тёмной трибуне, под навесом, сидели немногочисленные зрители, человек двенадцать или тринадцать. Один из них держал рацию.
— Порядок? Приём.
Оба поста доложили: всё тихо. От микрорайона «Зелёный Луг» стадион отделяли две лесополосы, до ближайших домов — около километра. С противоположной стороны, в направлении Копища, чернели лишь хибары обречённого на снос частного сектора, уже необитаемые и без единого огонька.
Днём здесь кипела жизнь, юные рисковые парни носились на кроссовых мотоциклах, переделанных из дорожных, в наивной уверенности, что им не суждено свернуть шею. Парень с рацией строго запретил трогать боксы с мотоциклетной техникой, закрытые на массивные, но очень примитивные замки.
— Третий круг, сейчас начнётся, — громко объявил он. — Все сделали ставки?
На четвёртом витке ровный строй машин сломался, «шестёрка», как самая скоростная и вырвавшаяся вперёд, резко притормозила, пропустив остальные «жигули», и ударила в заднее колесо «копейку». Её развернуло, в дверь со всего маху влетела более новая «волга», старушка двадцать первая впечатала ей в зад.
Через три или четыре круга измятые тачки едва сохранили способность к передвижению. У них горело, в лучшем случае, по одной фаре. Стёкла высыпались. Часть потеряла дверцы. Крышки капота и багажника подпрыгивали и колотили по кузову.
На трибуне стоял рёв. Болельщики кричали водителям что-то подбадривавшее, но те, естественно, ничего не смогли бы услышать.
Победила ветеранша, описавшая круг почёта, когда остальные железяки бессильно замерли, уже не в силах тронуться с места. Водители собрались у трибуны, обладатель рации включил фонарик. Нижняя часть лица у него была замотана шарфом, голову укрыл капюшон.
— Сделавшие ставки на старую «волжанку», подходите. Вы выиграли.
Он раздал пачки денег.
Проигравшие, а таких большинство, не сильно расстраивались. Один попросил разрешения привести в следующий раз друга, чем вызвал приступ ярости распорядителя. Тот, сунув рацию в карман, схватил зрителя за куртку и встряхнул.
— Кому ты ещё разболтал? Колись, сучий сын! Грохну нахер!
— Никому! — струхнул тот. — Уверен, он бы захотел…
— Забудь! Или твой труп найдут в одной из этих тарантасов. Разъезжаемся.
Стадион «Заря» опустел. На нём осталась лишь пятёрка вдребезги разбитых машин, ещё вчера составлявших предмет гордости хозяев.
1
К 10 ноября Элеонора расстаралась. Приготовила праздничный стол к Дню советской милиции, да такой, что, наверно, не снился даже шефу полиции Нью-Йорка по случаю юбилея его департамента. Накрасилась и оделась. Не так, чтобы шлюшно, в традициях прежнего «Вераса», но ярко, со вкусом. Соблазнительно до чёртиков.
Не упрекнула Егора, что задержался на пару часов. Лейтенант первого года службы в райотделе внутренних дел, он в каждой дырке затычка. Опоздания к ужину составляли скорее норму, чем исключение.
— Прости, дорогая! — он снял фуражку и очень осторожно поцеловал подругу самыми кончиками губ, чтоб не размазать дорогую помаду, легонько приобнял, не прижимая к сырой шинели. — Ты восхитительна! Аж робею. Не смею и думать, чтоб тебя облапать-потискать, не говоря уж о помять.
— Будешь хорошо себя вести, позволю и помять!
Лейтенант стянул с шеи белый шарфик, атрибут парадной формы по поводу главного милицейского праздника года, и, накинув его на Элеонору, притянул к себе.
— Что понимается под хорошим поведением?
— Съесть и скушать всё, что я тебе наготовила! Ух ты… Не пахнет спиртным!
— Да, дорогая. Как всегда, разрушаю коллектив. Не остался на бурную пьянку с коллегами по ментовскому цеху.
В туфлях с высоченными каблуками Элеонора была выше партнёра в обычных ботинках, напоминавших милицейские, но только от германской фирмы «Саламандер». Знала, что Егор не комплексует. Скорее, это его заводит.
— Небось, уже напихался салатиков оливье, что настрогали жёны ментов?
Посмеиваясь, новоиспечённый следователь скинул форму и переоблачился в адидасовский спортивный костюм. Приобняв Элеонору за спину, неожиданно перехватил второй рукой под бёдра, поднял и закружил.
— На тебя и на твои салатики сил хватит!
От резкого движения задрался подол шикарного тёмно-синего вечернего платья, оголив коленки в дорогих чулках. Элеонора, девочка понятливая, тут же обвила парня руками, заодно облегчив ему ношу: при её гренадёрском росте она кое-что весила.
Егор не стал демонстрировать физическую мощь и опустился на стул, усадив девушку на колени. Та не разжала объятий и вонзилась ему в губы, совершенно не сберегая идеальный помадный рисунок. Всё равно её нужно удалить салфеткой перед едой и интимной частью праздника, а теперь ещё и с лица своего друга, с удовольствием перепачкавшегося.
Потом они ужинали при свечах. Элеонора хотела запустить праздничный концерт по телевизору, но по двум каналам транслировалась скукотища, по первому — одно лишь «Лебединое озеро». Поэтому щёлкнула клавишей магнитофона, привезённого из гастролей с «Песнярами» по Никарагуа. Столовая наполнилась голосом Джо Дассена.
— Не будет концерта, — прокомментировал Егор, поднимая бокал с шампанским. — Выпьем, не чокаясь.
— Кто умер? Неужели сам Джо Дассен?
— Он тоже. Но давно, пару лет назад. И из-за него точно не гоняли бы «Лебединое озеро», — он выдержал паузу и обрушил главную новость: — Брежнев ушёл на покой в загробное Политбюро. Завтра сообщат.
— Твои друзья из КГБ…
Егор не стал уточнять, что гораздо раньше сам просветил «друга» Сазонова о грядущей кончине генсека. Сейчас прогноз сбылся. Но Элеонора, как и все остальные в 1982 году, была не в курсе про попаданца из 2022 года.
— У нас длинные уши, всё слышат. И длинные руки. К сожалению, дарлинг, для нас с тобой это плохая новость. Многое придётся менять.
— Что⁈ — она так и не выпила за упокой души Брежнева.
— Схему в «Верасе». И вообще, тебе предстоит перевод в другой торг. На более ответственную работу. Но! Дела переносятся на завтра. Как и всенародный траур. М-м-м… Как вкусно! Ты — моя прелесть.
Элеонора, естественно, не читала Толкина, но даже если бы слышала про «Властелина колец», пропустила бы «моя прелесть» мимо ушей. От кандидатки в любовницы богача, с неизбежным мордобоем по выходным, она совершила головокружительную карьеру до респектабельной торговой дамы. Понятное дело, девушка привыкла к положению и совершенно не желала его менять. Соответственно, сидела в напряжении — прямая, словно проглотила ручку от швабры.
— Его-ор… Что с нами будет?
— Как что? Будем жить честно. На зарплату. И делать куда более серьёзные деньги. С нищебродством пора кончать. Я всё подготовил в общих чертах. Осталось реализовать.
— Когда это успел?
Он промокнул рот салфеткой и довольно потянулся.
— Завёл полезные связи в Грузии на гастролях с «Песнярами». Пару недель назад, ты помнишь, исчезал на выходные, прилетел с гранатами, мандаринами и новой кожаной курткой.
— Думала, обычную взятку получил…
— Ну что ты, моё сокровище. Должность лейтенантская, маленькая для взяток. Нет, летал рейсом Минск-Тбилиси и на следующий день обратно. Анекдот знаешь? Летит Ту-154, встаёт пассажир с автоматом, говорит: «самолёт поворачивает в Стамбул», исчезает в пилотской кабине. За ним топает грузин и тут же возвращается, вытирая окровавленный кинжал. «Вах, какой Стамбул, слушай! У меня гваздыки вянут!» Короче, тот, из анекдота, абсолютно прав, со скоропортом не связываемся. А по джинсе и коже увеличиваем оборот. «Верас» мал для таких дел. Пойдешь заведующей в салон «Счастье» на Ленинском проспекте.
Перевод в двухэтажный промтоварный магазин, к тому же снабжаемый сверхдефицитными шмотками и ювелиркой для новобрачных, для сотрудницы «Вераса» был что для моряка — с портового буксира на капитанский мостик крейсера. Для приличия Элеонора попыталась показать характер.
— Всё сам решил, у меня не спросил?
— Дарлинг! Мы же договорились. Сегодня — праздник, День милиции. Его и следователи отмечают, имеющие к милиции боковое отношение. И даже вы, товарищи торгаши, празднуете, хоть милиция обязана сажать. Траур и дела — завтра, завтра.
За это время отзвучал «Люксембургский сад», заиграло «Если б не было тебя». Егор отодвинул тарелку и шагнул к барышне, протянув руку.
— Сейчас даже смущён, что не в костюме и не при галстуке, моя королева. Но, поверь, галстук уже надоел в милицейской форме. Позволишь пригласить тебя на танец?
Он сластолюбиво заглянул в разрез платья, вверху доходящий едва ли не до развилки и, перебивая Дассена, промурлыкал:
Всё ещё ошарашенная грядущей неизвестностью, Элеонора повиновалась. Положила пальцы на плечо Егора, прижалась и принялась покачиваться с ним в такт музыке.
Столовая, объединённая из двух комнат и кухни, вместила бы десяток танцующих дуэтов. Новый хозяин максимально следовал принципу — никаких клетушек, только большие пространства, оттого ремонт обошёлся дороже — из-за сноса несущих стен и переделки опор кровли. Никаких ковров, гарнитуров-стенок с хрустальными витринами, только компактные полки и встроенные шкафчики. Аккуратный дощатый пол натурального цвета был покрыт импортным яхтенным лаком — подарок «Песнярам» из Риги. Оттого вместо кухоньки да смежных комнатёнок пара получила обширный зал, где прекрасно чувствовала себя и вдвоём, без приглашения посторонних.
— Хорошо быть с мужчиной, который сам принимает решения и за них отвечает. Я — вся твоя, мой господин!
Двигаясь, она принялась тереться о кавалера, ощущая его предсказуемую реакцию. А потом наступило ожидаемое и желаемое продолжение. За полгода общения, в том числе — месяцы постоянной совместной жизни, острота ощущений не притупилась. Егор просто ревел от восторга и страсти, в то же время старался быть предупредительным и нежным, понимая, что накачанными лапищами спортсмена запросто оставит синяки на нежном теле. А утром, каким бы уставшим не казался с вечера, поднимался затемно и убегал в ноябрьские сумерки, нарезая круги по Сельхозпосёлку. Хотя бы пару раз в неделю отправлялся на «Динамо», возвращаясь с ссадинами и кровоподтёками, но вполне довольный. Что парадоксально, после тренировок бывал ещё более страстным и настойчивым в постели, искренне расстраиваясь, когда начинались «красные дни», и он засыпал, всего лишь крепко обняв большое тело подруги…
Элеонора спрашивала себя: любит ли её Егор?
Голову на отсечение, абсолютное большинство мужиков говорит своим женщинам «люблю», не испытывая подобных чувств и, тем более, не проявляя столько заботы и нежности.
Спросить напрямую не считала возможным.
Во всяком случае, при Егоре у неё ни разу не возникало поползновений вспомнить «шлюшные» годы в нархозе, где слыла девочкой без комплексов.
Разумеется, обещание перемен взволновало. Но уверенный тон и явная продуманность дальнейших действий несколько успокоили.
«Что не делается, то всё делается к лучшему», — сказала Элеонора сама и себе и уснула, чувствуя крепкую мужскую ладонь на левой груди.
Она не знала, что в прежнем теле образца 2022 года московский студент Евстигнеев среднего достатка и мечтать не мог оказаться в койке со столь роскошной женщиной. «Кадиллака», смокинга и солидного банковского счёта не имел. Юзаная отцовская «Хонда» уже не особо котировалась как крутая тачка, здесь унылая жигулёвская «пятёрка» производила куда большее впечатление. Пусть прошло больше десяти месяцев с попаданства в прошлое, ничего не забыл и не переставал ценить плюсы нового для себя существования.
х х х
Запланированные перемены наталкивались на чрезвычайную занятость. Точь-в-точь как корабль в шторм о рифы. Начальник отделения Сахарец, словно в отместку, завалил уголовными делами по самое немогу. В производстве следователя Евстигнеева их скопилось двадцать четыре: квартирные кражи, кражи из подвалов, запасных колёс и магнитол в стоящих «без присмотра» автомобилей, как будто хозяева денно и нощно, не отвлекаясь, обязаны были сторожить свою собственность, чтобы покусившиеся на неё не могли создать новых проблем милиции.
Примерно треть из них составляли дела об укрытых преступлениях, возбуждённые прокуратурой Первомайского района с отменой сыщицкого постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.
— Пан капитан! Спорим, вам не хватит фантазии для работы в уголовном розыске.
Вильнёв, его сосед по 57-му кабинету на третьем этаже здания РОВД на Инструментальном переулке, по должности — заместитель начальника отделения, с интересом вскинул голову, оторвавшись от своей писанины. На «слабо» он ловился с изумительной лёгкостью.
— Трави!
— Лёха Давидович отличился. Знаете остатки деревеньки напротив «Востока-1»?
Из прежней жизни, после 2000-го года, Егор смутно помнил показанное ему минчанами помпезное здание Национальной библиотеки. Там — ресторан, буфеты, обзорная площадка, зрительный зал, конференц-зал, огромные холлы. Возможно, даже книжки какие-то имеются. В этой реальности место, резервированное под будущий памятник величия незалежной Беларуси, занимал запущенный яблоневый сад, подпираемый остатками деревни, предназначенной под снос. По этой причине дома не ремонтировались, а сюда приезжали съёмочные группы «Беларусьфильма», благо недалеко, снимать на натуре быт белорусских селян под «панскiм прыгнётам», потому что за сотню лет мало что поменялось. Важно было только отогнать ржавого «Москвича» подальше да чтоб в кадр не попали телеантенны на крышах.
Естественно, Вильнёв прекрасно знал этот музей под открытым небом.
— Короче, поступило заявление о краже гусей. Рядом протекает канал. Лёха Давидович приложил к материалам проверки географическую справку. Читаю: «Канал впадает в реку Свислочь, Свислочь — в реку Березину, Березина — в Днепр, тот — в Чёрное море. Учитывая, что принятыми мерами розыска обнаружить гусей, сплывших по течению в Чёрное море, не представилось возможным, в возбуждении уголовного дела отказать». Шеф! А если бы нашли гусей, то возбудились бы? Зоофилы…
— Нашёл чем удивить, — буркнул Вильнёв, стараясь сдержать улыбку. — Ты бы знал, что в сельских местностях творится. Там стандартная формулировка, что на стенах сараев или досках забора обнаружены следы зубов диких зверей. Корова пропала? Значит, волк унёс.
М-да. Наверно, если сопрут авиалайнер, сыщик, обслуживающий аэропорт, выведет недрогнувшей рукой: «Так как самолёт, самопроизвольно улетевший на автопилоте в неизвестном направлении, принятыми мерами розыска обнаружить не представилось возможным…»
— Оперативная группа, на выезд! — прервал фантазии голос из потолочного матюгальника. Так репродуктор называли все без исключения сотрудники, потому что звучащий по нему голос из дежурной части, даже если сообщал что-то нейтральное, обретал интонацию «ппц тебе, салага».
— Первое самостоятельное дежурство? — вспомнил Вильнёв. — Ну, гляди. Надежуришь очередной глухарь — Сахарец тебе же его торжественно вручит. Да, не забудь: по любому вопросу, даже самому дебильному, немедленно набирай меня. Никакой самодеятельности. Вкурил?
— Так точно, пан капитан.
Егор прихватил папку с заботливо заготовленными бланками процессуальных документов и, одевшись, потрусил вниз к дежурке, оказавшись первым, потому что эксперт и сыщик на пару минут опоздали.
— Егорушка! — медовым голосом начал майор, восседающий за стеклом в «аквариуме». — Вижу, ты на своей ласточке приехал. Скатай на Калиновского, а? В УАЗе совсем бензина мало.
— У меня тоже, — с аналогичной интонацией ответил умудрённый опытом лейтенант. — В баке — только впритык до дома доехать, там канистра припасена. Дай талон на десять литров, едем. Или проще на троллейбусе?
Поделиться книгой: