Помоги проекту - поделись книгой:
– Тетя в соседней деревне живет.
– Хорошо, ты вот что, дочка, ты тут посиди. Ладно? И не бойся, мы управимся быстро.
К дому они подкрались вдоль сараев. Из хлева протяжно мычала корова. От другого отвечала еще одна. Или не доены, или есть хотят. Страдает скотинка. Между сараями и хлевом наткнулись на два трупа. Пожилых женщин просто прирезали…
Тут они разделились – сержант остался контролировать двор, а Семен обошел снаружи и затаился у туалета. Это место из домов не просматривалось. Но к крыльцу придется мимо окон идти.
Вдруг дверь распахнулась, и с крыльца скатился мужик, которого Семен видел накануне. Теперь он был в одной рубахе и штанах, которые на ходу расстегивал, семеня к туалету. Семен приник к стене сарая. Полицай схватился за веревочную петлю, служившую ручкой, но распахнуть створку не успел. Семен пережал рот, подбил ему ноги и упер клинок в шею.
– Тихо! – шепнул в ухо.
Послышались характерные звуки и гадостно запахло.
– Обделался, сука? – прошептал Семен, чуть отстраняясь, но усиливая нажим острия в шею.
– М-м-м…
– Не дергайся! Остальные в доме? Вместе сидят?
Полицай замычал, интенсивно кивая.
– Очень хорошо!
Клинок вошел в шею. Тело дернулось. Еще один звук из штанов…
– Погань! – сплюнул Семен, обтирая нож об рубаху. – Жил, как дерьмо, в дерьме и сдох.
Он маякнул сержанту. Пока тот пробирался к туалету, подкрался к дому и осторожно заглянул в окно. Точно – за столом сидит троица. Пьют, закусывают. Удивительная беспечность. Считают – они в немецком тылу, так управы нет?
Появился сержант, покосился на труп, поморщился.
– Все в доме, – сообщил ему Семен.
Прижимаясь к стене, прокрались до крыльца. У двери замерли. Сержант кивнул, и Семен взялся за ручку, быстро распахнул дверь и, пригнувшись, проскользнул в темные сени – тут никого.
На двери в горницу петли накладные, значит, она открывается в сени. У двери прислушались. Полицаи о чем-то спорят. Переглянулись, кивнули. Распахнули дверь и ворвались.
Стол стоял в «красном» углу, полицаи за ним изумленно уставились на вошедших. Два стакана с мутным самогоном и кружка у правого замерли на полпути.
– Не двигаться!
Правый выронил кружку, потянулся к винтовке у стены. Левый тоже дернулся.
Бах! Бах!
Выстрелы «вальтера» и нагана почти слились. Правый свалился у стены, оборвав оконную занавеску. Левый сполз под стол. Сидевший в центре побледнел, медленно поставил стакан на стол.
– Фамилия?! – рявкнул сержант.
– Першин… Иван…
– Смотри-ка, как сложилось! – хмыкнул Семен, обыскивая полицая. Изъял револьвер и винтовки убрал к двери. Еще подумал было девочку позвать. Пусть посмотрит в глаза убийце её родителей, да решил – не стоит. Через окно он увидел, что Антонина у тел родителей сидит. Плачет.
– Пытать будете? – спросил полицай.
Бледнота с него сошла. Смотрит угрюмо.
– Ты, сволочь, себя с нами не равняй! – сказал зло сержант. – Хотя просто убить тебя мало.
– На кол бы посадить, – процедил Семен. – Чтоб долго сдыхал.
Першин вновь побледнел, но быстро оправился и рванул рубаху:
– На, на, стреляй, сволочь краснопузая!
– Ишь, как запел, – усмехнулся сержант, – герой-дешевка!
– Сам к немцам пошел?
– Сам. Ненавижу вас всех.
– А причина? – спросил Семен. – Мне вот очень интересно узнать, за что?
– За отца, убитого активистами в тридцатом. За братьев, умерших в голод. За все отобранное добро! За…
– Добро, говоришь?! – перебил сержант, бросив быстрый взгляд на Семена. – А теперь чужой кровью плату берешь, сволочь?
– Да, кровью! – выкрикнул Першин. – Вашей, краснопузой. Всех бы вешал да расстреливал. Ненавижу!
– Хватит! – рявкнул Семен. – Вставай.
Першин схватил стакан и лихо отправил самогонку в рот. Одним глотком. Поставил, занюхал рукавом, начал вставать и неожиданно рванул стол вверх и от себя. Стол сбил с ног сержанта, а Семен успел отпрыгнуть к окнам. Першин надвигался на Семена. В правой руке держит нож.
– Давай! – ощерился Семен, вынимая трофейный клинок.
Он легко уклонился от взмаха, отбив руку и проводя своим клинком по низу живота полицая. Успел обратным движением полоснуть вдоль бока и отскочить. Першин развернулся, схватился за бок, посмотрел на окровавленную пятерню, взревел, кинулся на Семена. И упал через шаг. Завыл, путаясь в выпавших потрохах.
– Ненави-и-ижу-у… суки…
Начал ползти к Семену. Бах! Это в голову ему выстрелил сержант.
– Оплошал, Михайлович, – покачал головой он, – ой оплошал. Как же ты нож-то упустил?
– Нет, Савельич. Нож я намеренно оставил.
– Зачем? – изумился сержант.
– Чтоб нападение спровоцировать. Хотелось в схватке его зарезать. Да так, чтобы сдох больнее. Я ему дал шанс – забоялся бы за нож хвататься, просто пристрелил бы, а так… – Семен вздохнул, – война будет долгой, Миша. Еще успеем озвереть.
– Это выходит, я оплошал, от мучений его избавив? – хмыкнул сержант. – А откуда про долгую войну знаешь?
– А ты подумай, – сказал Семен. – Сам поди видел – сколько войск к фронту идет, и где этот фронт сейчас, ты тоже знаешь. Командирскую планшетку я у тебя видел.
– Да, тут ты прав… года четыре… – тут сержант осекся и сменил тему. – Надо уходить. А ну сюда еще полицаи явятся, да с немцами.
Из хлева вывели лошадь и запрягли в телегу. На телегу полицаев сложили убитых и накрыли.
Во вторую телегу натащили провизии. Часть сложили в свои ранцы и мешки. Остальное девчонка тетке отвезет. Сама Антонина быстро собрала свои вещи и теперь ждала у телег, пока красноармейцы оттаскивали трупы полицаев в близлежащий овраг. Жаль, до болота далеко, утопить бы их там…
Через полчаса две телеги с привязанными к ним коровами уходили в глубину леса.
Глава 2
На столе лист с записями в квадратиках, от которых тянутся стрелочки. Схема выстраивалась сложная. Вроде каждый элемент с фактами вполне логичен, даже совместно с другими фактами. А возьми все вместе – не сходится. Понятно, что чего-то не хватает. Того, что скрепит всю схему, сделает понятней, логичней. Маленького винтика, но важного и незаменимого. Именно его не хватает. Где искать этот фактор?
Старший майор гипнотизирует лист, пытаясь понять направление поиска, и вдруг замечает, что нарисованная им схема неожиданно обрела контур знака вопроса. Символично. И понизу выстроились вопросительные знаки. Некоторые дополнены восклицательным…
Всю ночь Судоплатов просматривал документы. Читал копии записей, сверял со сводками. Пытался анализировать. Строил схемы, но все упиралось в один большой вопрос – как? Как свести все факторы в логичную схему?
Кто может владеть такой информацией – предположить можно. Об источнике тоже варианты имеются. Но как можно знать точно, что все произойдет именно так, а не иначе? Достоверно известно время и дата передачи обеих тетрадей. Как объяснить точные действия противника, описанные в тетрадях после известной даты? Провидец какой-то писал, но это мистика и не вариант. В какой-то коварный план немцев тоже не верилось, смысл теряется. Тогда что?
Старший майор каждый раз возвращался к стенограмме беседы с лейтенантом Денисовым. «Резеда тетрадь мне передал около десяти двадцать седьмого…» Двое суток прошло, как лейтенант добрался до особого отдела армии. Как пояснил лейтенант, после подрыва моста, вместе с отделением сержанта, пару часов держали оборону, пока немцы не организовали артиллерийский обстрел и авианалет. Пока добирались до своих, Денисов никому тетрадь не показывал, гранату и бутылку не вынимал, что подтверждают опросы бойцов отделения сержанта Давыдова. Капитан Жаринов, начальник особого отдела, организовал эвакуацию…
С тетрадью от Маевского немного сложнее – имеется рапорт капитана Перепелкина и стенограмма краткой беседы с бригадным комиссаром Серебровским. Краткой из-за тяжелого ранения, врачи не дали много вопросов задать. Но комиссар утверждал, что Перепелкин передал документ лично, а сама тетрадь получена тоже двадцать седьмого в восемь утра.
Судоплатов нарисовал очередной знак вопроса, добавил пару восклицательных, подавил очередной зевок, потер лицо и продолжил рассуждать. Передача тетрадей случилась почти в одно время, но в разных местах. В обоих случаях фигуранты погибли. Были ли знакомы Резеда и Маевский – выясняется. Эксперты-графологи дали предварительные выводы – тетради написаны разными людьми. Причем людьми с высшим образованием, а в случае с Маевским двумя минимум. Кроме медицинского, технология производства, а еще военное, кроме того, предположительно, филологическое. С последним предположением пока вопрос – но с привлечением специалистов МУРа, решится. И еще одно, что объединяет обе тетради – псевдоним «Феникс». Почему неизвестный источник выбрал такой позывной? По полноте и методу передачи больше «Сирин» подходит. Хотя в мифологии Судоплатов был не силен.
Наконец старший майор не выдержал – глаза буквально слипались. На часах пятый час доходит, а в восемь совещание у наркома. Меркулов сообщил, что как раз доставят третью тетрадь от Феникса. Если успеют, то сделают копии для анализа, а исходник направят на экспертизу. Судоплатов устроился на кушетке и закрыл глаза. Пара часиков имеется. Выспаться не выспишься, но хоть бодрее будешь…
Недолгий сон прибавил бодрости. После умывания небольшой завтрак – чай с печеньем и к наркому.
Перед дверью стоял Меркулов. Вид имел бодрый.
– Глаза красные, Павел Анатольевич, – сказал, поздоровавшись, комиссар третьего ранга. – Поспал ли?
– Удалось вздремнуть пару часов. Работал бы и работал – что не документ, то вопросов ворох.
– И много вопросов наработал?
– Целый сундучок, точнее большой сундук.
– А ключика к сундуку не подобрал? – хмыкнул Меркулов. – Я тоже всю ночь голову ломал, но ребус не раскусил. Ничего, может, с третьим «посланием» намеки на источник найдутся.
Комиссар третьего ранга глянул на часы.
– Пора, – сказал он и открыл дверь.
В приемной сидело трое – два капитана госбезопасности и пехотный майор, но Судоплатову был знаком только один – капитан госбезопасности Лукин. Меркулов, очевидно, знал обоих, так как кивнув Лукину, он шагнул ко второму капитану. Тот тоже вскочил.
– Иван! – и Меркулов крепко пожал тому руку. – Какими судьбами?
– Служебными, Всеволод Николаевич, служебными! – радостно сообщил капитан.
– Знакомься, Павел Анатольевич, это мой давний друг – Иван Савельевич Горянников.
Но знакомству помешал секретарь, пригласивший всех, кроме пехотного майора, пройти к наркому.
– Проходите, товарищи, садитесь, – сказал Берия.
Судоплатов сел рядом с Меркуловым, напротив сели Лукин и Горянников. Перед каждым лежали папки с документами.
– Для начала хочу представить капитана госбезопасности Горянникова Ивана Савельевича, – сказал Берия. – Есть мнение, направить его для работы в вашу группу, товарищ Судоплатов.
Старший майор кивнул.
– Тогда начнем, товарищи, – нарком раскрыл папку. – Итак, на повестке сообщения от неизвестного источника под псевдонимом «Феникс». На данный момент имеется три послания от этого источника. С первыми двумя вы ознакомлены. Перед вами папки с копиями, снятыми с тетради, переданной капитаном Жуковым, командиром разведбатальона. Прошу просмотреть листы с первого по девятый номер.
Некоторое время все читали, перебирая листы, лишь Лукин просто сидел. Судоплатов понял, что именно он доставил третью тетрадь и с её содержанием знаком.
– Прежде чем высказывать предположения по информации из третьей тетради, – сказал нарком, когда все закончили чтение, – товарищ Меркулов, доложит по первым двум.
Комиссар ГБ третьего ранга поднялся.
– Начну с тетради Маевского. Передана утром 27 июня лично в руки командующему генерал-майору Степанову Александру Михайловичу. Содержит общую информацию по всем фронтам на несколько дней – с 27 по 30 июня. В ней имеются данные о противостоящих силах противника, количестве личного состава и техники, звания и ФИО командующих от полка и выше. Кроме того, имеется описание так называемого плана «Барбаросса», или директивы номер 21. Отдельно от этой информации имеется описание технологии производства лекарства с названием
– Тетрадь Резеды тоже передана утром 27 июня, – продолжил комиссар ГБ третьего ранга. – Содержит аналогичные сведения, что в тетради Маевского, включая описание директивы номер 21. Там же описание признаков подделки наших документов и сведения о батальоне «Брандербург-800». Обе тетради объединяют – дата и время передачи и наиболее полные сведения о силах вермахта в местах передачи. Объединяет стиль написания. И самое основное, обе тетради подписаны одним псевдонимом – «Феникс». Доподлинно известно, что в обеих тетрадях после передачи ничего не изменялось и не дописывалось.
– И последнее, – Меркулов сделал паузу, – все сведения из тетради тщательно проверялись. На девяносто процентов имеются подтверждения. У меня всё.
– Хорошо, товарищ Меркулов, – кивнул Берия, – садитесь. Теперь вы, товарищ Лукин. Начните с… вашего приезда в дивизию.
Лукин поднялся и начал доклад:
– Утром 27 июня мы прибыли в расположение дивизии. Для выполнения приказа была необходимость в усилении, так как после боя группа потеряла почти весь состав. С этим вопросом я обратился к полковнику Скоробогатову. Командир дивизии пошел мне навстречу и выделил командира разведбатальона Жукова с бойцами. Кроме него в группу я взял майора Крамаренко, командира сто сорок девятого разведбата. В штабе дивизии мне передали трофейную карту с документами оберст-лейтенанта Йохана Ритгена, которого захватил капитан Жуков, вместе с картами он передал пояснительную записку в тетради. Я успел прочитать только первые листы, которые содержали описание действий противника. Отметил – краткость, точность и вполне разумные выводы с пояснениями, согласно трофейной карте. Далее читать времени не было. В Зельву как раз вошли немцы, и группе пришлось поторопиться. К спецвагону направились майор Крамаренко и капитан Жуков, имеющие опыт минирования. При закладке зарядов произошло столкновение с противником, и капитан Жуков был тяжело ранен. Он остался, чтобы подорвать заряд, и обеспечил уничтожение спецвагона. Вернувшийся Крамаренко передал слова капитана Жукова, дословно – Феникс возродится. Как случилась возможность, я просмотрел тетрадь подробнее и обнаружил там этот псевдоним. По опросам сослуживцев, характеризующих капитана Жукова с положительной стороны, подтверждаю – тетрадь написана лично капитаном. Большинство его уцелевших бойцов видели, как он работал над записями. Писал не задумываясь, от чего можно предположить – четкое знание изложенной информации.
– По содержанию тетради. Подробные действия противника в районе Гродно и общие по фронтам. Исходя из доклада товарища комиссара третьего ранга, эти данные тоже можно считать подтвержденными. Так же, как и в других тетрадях, имеется директива номер двадцать один, именуемая план «Барбаросса». Общие положения так называемого «плана Ост», некоторые иные рекомендации. Особый интерес представляет рекомендация по противовоздушной обороне городов, особенно по городу Горький.
– Лист номер одиннадцать, – сказал Берия, прерывая Лукина, – прочитайте, товарищи. Особое внимание на последний абзац.
Судоплатов нашел нужный лист и принялся читать.
После прочтения Лукин посмотрел на наркома, Меркулов задумался, а Судоплатов и Горянников принялись что-то интенсивно черкать на листочках. Ясно, что необходимо провести жесткие мероприятия по выявлению вражеской агентуры. Насторожило другое.
– Какова дальность немецких бомбардировщиков? – спросил комиссар ГБ третьего ранга.
– Максимальная – до трех тысяч, – ответил Горянников. – Но это общая дальность без груза. Точка возврата – полторы тысячи. С бомбовой загрузкой гораздо меньше, плюс время на бомбометание. Выходит что-то около семиста-восьмиста километров.
Поделиться книгой: