Привет от прабабушки

Сергей Фомин

Привет от прабабушки

Забуксовав всеми колесами, «Нива» остановилась посреди дороги и сразу немного отползла назад, под тяжестью своего веса скользя по грязи.

— Дальше лучше пешком, — сказал Артем и заглушил двигатель. — Иначе можем встрять тут капитально.

— Да даже если встрянем, если все получится, то я обратно хоть все сто пятьдесят километров до города на своих двоих пролечу по этой параше, — бодро ответил Андрей и улыбнулся.

Артем заглушил двигатель «Нивы», и друзья вышли из машины. До старого кладбища, располагавшегося на небольшой возвышенности, оставалось метров пятьсот. Поздняя осень превратила остаток грунтовой дороги в направление. Стояла спокойная безветренная погода, и лишь изредка в воздухе проносились маленькие, едва сформировавшиеся снежинки. Зима была совсем близко.

— Плохо, что мы тут как на ладони, — заметил Андрей и осмотрелся.

Заброшенная дорога пролегала посреди большого поля, и лишь вдалеке, по краям на горизонте, виднелась тонкая полоска леса. Машина остановилась прямо посередине поля и была явно видна со всех сторон.

— Без разницы, как мы тут, это старое кладбище, сюда никто не ходит. Да и село давно вымерло, и вообще, нам не на кладбище, — напомнил Артем.

Они осмотрелись и подошли к багажнику.

— Предлагаю пока взять только ломы, кирки и лопаты. Если понадобится что-то еще — вернемся, а может, пока копаемся, подморозит, и сможем подъехать ближе, — сказал Артем.

— Так может, сразу все-таки попробуем подъехать? Это же, блин, «Нива». Неужели не выедем? — предложил Андрей, который явно рассчитывал на быстрое приключение «туда и обратно».

— А если завязнем и за помощью идти придется, ты как все вот это вот объяснять собираешься? — ответил Артем и развел руками. — Бери ломы, я возьму лопаты, в конце концов надо найти еще то место…

Друзья взвалили инструменты на плечи и пошли по направлению чуть правее кладбища, постепенно отдаляясь от дороги. Поле было давно заброшено и успело порасти кустарниками и молодыми деревьями.

— Постой, давай вернемся на дорогу и пройдем по краю кладбища. Я так не вспомню, где именно то место, мы ведь, когда ее хоронили, не по полю шли, — сказал Артем и, не дожидаясь ответа, пошел по направлению к дороге.

Собственно, согласия Андрея и не требовалось. Только Артем знал место, где была похоронена его прабабушка. Для задуманного ему, собственно, и напарник-то не был нужен, но, пожалуй, не хватало самого главного — смелости. Вернувшись на дорогу, друзья продолжили путь до погоста и, дойдя до первых могил, свернули направо и пошли по краю кладбища.

— Сейчас вокруг немного, и где-то справа, через поле, должна быть небольшая роща в овраге, — сказал Артем.

— Давай отдохнем, — предложил Андрей. — Я уже этим железом все плечи себе отдавил.

Присесть здесь было явно некуда, они осмотрелись и направились к ближайшей могиле с высокой каменной плитой. Побросав лопаты и прочие инструменты на землю приятели сели рядом.

— Так почему все-таки ее на кладбище не похоронили-то? — спросил Андрей, как будто продолжая какой-то оборванный ранее разговор.

Пока Артем раздумывал, как сменить тему в этот раз, над кладбищем, разрушив тишину и громко каркая, пролетела стая ворон. Одна из птиц отделилась от стаи и уселась на ветку, в паре десятков метров от друзей, громко каркнула и начала внимательно рассматривать Артема.

— Не ругайся, не сюда мы, — сказал он, глядя на ворону, как будто отвечая на ее подозрения.

Птица, крутя головой, внимательно осмотрела их обоих, громко каркнула, хлопнула крыльями и полетела вслед за стаей. Артем встал, отряхнулся от снега, успевшего собраться на одежде, и начал собирать лопаты, разбросанные по земле.

— Батюшка запретил, — соврал Артем, не глядя на Андрея. — Место кончилось на кладбище. Пойдем, скоро темнеть начнет.

Взвалив на плечи инструменты, они двинулись дальше. Артем соврал, что не помнил, где была похоронена его прабабушка. Он хорошо запомнил эти места, так отчетливо врезавшиеся в детскую память. По этой же дороге они шли, когда несли гроб в сторону кладбища. Примерно в этом же месте мужики, несшие гроб, устроили привал и чуть не подрались, решая, где копать могилу. А через двести метров будет большой камень, где они увидели одинокую рощу и где и решили в итоге похоронить прабабушку. Артем хорошо помнил это чувство — чувство неправильности происходящего. Похороны прабабушки были первыми похоронами в его жизни, но, между тем, его не покидало чувство, что происходить все это должно совсем не так.

Дойдя до большого камня, приятели свернули в поле и двинулись к роще.

— Слушай, а не поздновато мы вообще сюда приперлись? Успеем до темноты-то? — засомневался Андрей.

Артем остановился и недовольно посмотрел на него.

— В смысле «успеем до темноты»? Я же тебе сразу сказал, что мы тут до утра, скорее всего.

— Да до какого утра, ты че? Могилу за шесть часов максимум копают, мы вдвоем за столько же не справимся, что ли? К вечеру в город вернемся.

— Андрей, ты дурак? Ты давно последний раз что-то глубже, чем на штык, копал? Это профессиональные могильщики за шесть часов копают, они это каждый день делают. А мы с тобой — два калеки, повезет, если к полуночи осилим, — с презрением сказал Артем.

— Да сам дурак! Ты толком ничего не объяснил даже! Я думал, ты, как всегда, перестраховываешься! Ты вечно два дня готовишься, пять минут делаешь.

— Так, может быть, я потому пять минут и делаю, потому что два дня готовлюсь? — злобно парировал Артем. — Может быть, если бы у нас обоих был такой подход, мы бы не разоряли могилу моей прабабки, чтобы долг отдать?!

Они оба замолчали и отвернулись друг от друга, почувствовав себя виноватыми. Андрей — потому что больше винил себя в произошедшем недавно инциденте, из-за которого они оказались тут; он был благодарен товарищу за то, что тот предложил выход из ситуации. Артем же почувствовал себя виноватым дважды: за то, что впервые в жизни назвал прабабушку пренебрежительно прабабкой, и за то, что, кажется, действительно не посвятил друга во все детали плана.

— Послушай, я провел с прабабушкой всего полгода, не уверен, что за это время даже успел ее хорошо узнать, много всякой непонятной чертовщины было, но, когда ее хоронили, в гроб положили много диковинных вещей. Рукописные книги на древних языках, какие-то амулеты и прочее, кинжал с камнем на рукояти, и самое главное — большое золотое кольцо. Даже если книги уже сгнили и ничего не стоят, одного кольца и камня из кинжала нам точно хватит, чтобы половину долга отдать, а может, и весь долг. Дело простое — быстро откапываем, забираем все ценное. Попотеть и испачкаться придется, но, если все получится, мы решим все свои проблемы, — закончил Артем и мягко хлопнул Андрея по плечу.

Товарища вполне устроили объяснения, и они молча пошли дальше. Андрей всегда доверял Артему и считал его более умным и дальновидным. Хоть тот был не очень общительный, но подозрительным его тоже назвать было нельзя. Его слова никогда не расходились с делом, и на него всегда можно было положиться. Но в последнее время Артем выглядел явно расклеенным и потерянным. Смерть жены и ребенка, неудачи в бизнесе — совместном с Андреем магазине автозапчастей — наложили свой отпечаток.

— Слушай, а почему все это добро вообще в гроб положили? — недоумевающе спросил Андрей. — Почему родственники себе не оставили, если оно такое ценное?

— Прабабушка так наказала перед смертью. Да и не было больше никаких родственников. Сказала либо все себе оставить и продолжить ее дело, либо похоронить вместе с ней под каменной печатью, — ответил Артем и замолчал, поняв, что брякнул лишнее.

— Печатью? — недоумевающе переспросил Андрей.

Артем не ответил. Андрей опустил инструменты на землю и недовольно посмотрел на друга.

— Слушай, Артем, мы с тобой вместе через многое прошли. Вместе попадали во всякое и вместе выпутывались. Но вот теперь мы где-то у черта на куличках, идем раскапывать могилу твоей прабабки, полную «сокровищ», лежащих под какой-то, мать ее, каменной печатью, которые стоят целое состояние, которые просто так положили ей в гроб, которые себе никто из родственников не захотел брать, которые видело все село и которые там до сих пор якобы лежат? Я ничего не упустил? Я не собираюсь рыть двухметровую яму, чтобы потом найти одни старые кости. А может быть, это все предлог и ты меня тут собрался закопать и магазин себе оставить? Ты можешь уже нормально объяснить?!

Они стояли на полпути между старым кладбищем и рощей в середине поля. Ветер усиливался, и небо сильнее затягивало тучами. Начинало темнеть.

— Вечно ты где-то в облаках витаешь, молчишь и ходишь с умным видом! — продолжал Андрей.

— Перестань… — ответил Артем.

— Может быть, если бы мы больше обсуждали, советовались и вместе принимали все решения, мы бы так не облажались и не разоряли бы могилу твоей прабабки, чтобы долг отдать?!

— Ты думаешь, мне хочется это делать? Прабабушка была единственным человеком, кто был ко мне добр в этой жизни! — разозлился Артем и сделал несколько шагов в сторону Андрея.

— Да я уже начинаю сомневаться, кто там тебе и что доставляет! Никто, кроме тебя, ту поставку не видел! Тоже скажешь, чертовщина какая-то случилась?

Артем бросил лопаты и мощным толчком повалил Андрея на землю. Они боролись несколько минут с переменным успехом, выкрикивая ругательства в адрес друг друга, и припоминали былые обиды, пока, обессиленные и грязные, не распластались на земле.

— Послушай, зачем ты вообще меня сюда потащил? — спросил обиженно Андрей. — Если все — как ты говоришь, ты бы сам мог откопать все добро, отдать долг, забрать магазин себе, и я бы даже слова не сказал, ты знаешь, был бы рад, что такая гора с плеч свалилась. Вернулся бы в сервис к Федоровичу, он меня давно обратно зовет.

Андрей оторвал от ближайшего куста тонкую ветку и принялся ей вычищать грязь, обильно налипшую на ботинки. Артем сел на пустой рюкзак и подобрал с земли смятую пачку сигарет, выпавшую из кармана в процессе драки.

— Колдуньей она была, по крайней мере, так ее в деревне называли. Поэтому она не на кладбище. Поэтому по ее указу вещи с ней похоронили. Поэтому никто ничего себе не решился оставить. Поэтому все, что с ней похоронили, лежит там до сих пор. А еще потому, что одному страшно, — сказал Артем и отвернулся.

Андрей с удивлением посмотрел на друга.

— Я с ней провел всего полгода. Но всякой чертовщины насмотрелся. Разное про нее говорили, кто-то считал ее колдуньей и боялся, другие за помощью приходили. В пятом классе мама отправила меня в деревню к прабабушке. В последний день учебного года, когда я пришел домой из школы, она объявила, что завтра я уезжаю на все лето. Я уже тогда был ей не особо нужен. У нее на горизонте маячила новая жизнь с ее хахалем и большие планы на лето, а я только мешал. Она даже не провожала меня. Дала денег аккурат на билет до ближайшей к деревне станции и заявила, что завтра утром я должен сам сесть на электричку и доехать до нужной остановки. Еще она нарисовала на тетрадном листе схему, как пройти от станции к деревне, адрес прабабушки и примерное расположение ее дома. Сначала я не понял, зачем мне нужна эта схема. Только позже до меня дошло, что мама даже не предупредила прабабушку о моем приезде. Та меня вообще до этого не видела ни разу.

Утром следующего дня я сел на электричку. Дорога должна была занять около двух часов. Половину пути я просто ехал и смотрел в окно, любуясь незнакомыми пейзажами и представляя, как меня встретит прабабушка. Но спустя час в электричке перестали объявлять названия станций, и я запаниковал. Я знал, что ехать мне еще примерно час, но перспектива проехать свою станцию или не доехать до нее мне не улыбалась. Да, сейчас-то я понимаю, что нужно было просто найти в первом или последнем вагоне контроллеров, которые там обычно сидят, но тогда я этого не знал.

Оставшийся час оказался просто пыткой. Я сообразил, что названия станций написаны на больших табличках примерно посередине платформы, и, как только поезд начинал притормаживать, пытался смотреть вперед, чтобы увидеть заранее, куда мы приехали. На очередной станции, когда уже подходил к концу второй час пути, я не увидел никакой таблички. Поезд тронулся, в вагон вошла женщина. Я осмелился спросить у нее, какая это была станция, и она назвала мою остановку. Я ее все-таки проехал, мать ее. Видимо, у меня было такое лицо в тот момент, что женщина все поняла. Она спросила меня, и я ей ответил, что пропустил остановку. Женщина улыбнулась и сказала, что следующая станция будет совсем скоро и до предыдущей можно будет вернуться пешком максимум за час. Рассказала, что до появления железной дороги они так и ходили. Объяснила, что мне нужно сойти на следующей станции и сразу идти по лесной тропинке налево, вдоль железной дороги. Не успела она закончить объяснения, как поезд действительно начал притормаживать. Это была следующая станция. Я так обрадовался, что пулей рванул в тамбур и даже не поблагодарил ту женщину. До сих пор стыдно.

Я вышел из электрички. Я думал, что на этой станции сойдут еще люди и кому-то будет по пути со мной хотя бы часть дороги, но я был один. Начинало смеркаться. Я вышел на лесную тропинку и пошел в обратном направлении. Немного пройдя, я увидел впереди пожилую женщину. Она стояла посреди тропинки и смотрела на меня. Я решил, что, возможно, она кого-то ждет, и планировал пройти мимо, но, когда я приблизился к ней, она сказала: «Ох… погонял бабку, ну ладно, пошли…» Я решил, что она не в себе, попытался обойти ее, но, оступившись, улетел в кусты. Она засмеялась и, видимо, поняв, что я сейчас от страха могу просто ломануться в лес, сказала: «Да не бойся ты, Нина я, прабабушка твоя, тебя же ко мне откомандировали? А ну, давай показывай документы свои сопроводительные!» Она сделала ударение на букве «У» в слове «документы», а слово «сопроводительные» произнесла таким тоном, как будто учительница в школе, которая объясняет новое слово первоклассникам, и развеселила меня. Я протянул ей листок, который мне нарисовала мама. Она, как фокусник, достала из рукава очки, внимательно изучила листок и изрекла: «Хреновы писульки какие-то. Мало, мало Полина Ольгу-то драла. Пойдем, скоро стемнеет». Полина — это моя бабушка, а Ольга — мама. Теперь я был уверен, что это прабабушка.

Артем замолчал и достал сигарету из мятой пачки. Андрей, не понимая, это конец истории или пауза, повернул голову к другу и вопросительно уставился на него.

— Она не знала, что я еду к ней, мать даже не сообщила ей об этом, как я потом узнал, они вообще не общались с моего рождения, именно поэтому мать нарисовала мне эту дурацкую карту, чтобы я сам нашел дом прабабушки. Она не знала, что я проехал станцию, что выйду на следующей и пешком пойду обратно. Даже если бы она все это знала, она не могла преодолеть расстояние между станциями за то же время, что и поезд. Понимаешь?

— Может быть, она тебя в окно признала на своей станции? Ты на маму похож? А поезд ехал по большой дуге, между деревнями, а она лесом срезала? — предположил Андрей.

Артем не ответил.

— Мы дошли до ее дома затемно. У нее был маленький дом с двумя комнатами и кухней. Она определила меня в маленькую комнату. Мы поужинали на скорую руку и готовились ложиться спать. Я уже почти укутался в одеяло, как вдруг прабабушка позвала меня из своей комнаты. Она сидела на кровати, на табуретке рядом горела свеча — не любила она электричество. Прабабушка попросила, чтобы я подошел ближе, взяла меня за плечи и сказала, что, пока я живу у нее, я должен соблюдать несколько важных правил, чтобы не случилось беды. Всю дорогу до дома она шутила и была в веселом настроении, поэтому я подумал, что это правила типа «не есть варенье без спроса» и «не обижать кота», но прабабушка очень серьезным тоном сказала: «Никто, кроме нас с тобой, не должен заходить в дом после захода солнца, ни человек, ни животное. Никакие вещи из дома не должны попасть чужим людям в руки. Ты в моем доме гость, и это твоя защита, помни об этом. Если со мной что-то случится — просто уходи, и ты будешь в безопасности», — закончил Артем и чиркнул зажигалкой.

— Ну, первые два правила вполне здравые, а третье и четвертое… Она у тебя точно с криминалом не была связана? — предположил Андрей и улыбнулся. — Если ты не при делах, вполне логично, какой с тебя спрос, даже если ты родственник?

Артем бросил короткий презрительный взгляд на Андрея.

— Ну ладно, не обижайся, я просто не особо верю во все это сверхъестественное… Всякие эти деревенские истории про колдунов и чертей слышал от бабушки своей, но сам с таким никогда не сталкивался, — оправдался Андрей.

— Как-то прабабушка сказала, что сегодня у нее дела и ночью ее не будет дома. Когда я ее спросил, куда она пойдет, она сказала: «Чертей гонять», улыбнулась и сменила тему. Прабабушка постоянно куда-то уходила и неожиданно появлялась, поэтому ее ночное отсутствие меня особо не обеспокоило. До вечера я балбесничал во дворе, но с заходом солнца зашел в дом и запер дверь. Через некоторое время постучали. Кто-то за дверью спросил: «Хозяйка? Дома?» Голос принадлежал взрослому мужчине. Я подошел к двери и сказал: «Бабушки нет дома». Незнакомец ответил: «Ну ладно, нет так нет, я расплатиться пришел, забирай корзинку!» Я сказал, что без прабабушки не открою. Незнакомец замолчал и будто бы ушел. Но не успел я отойти от двери, как раздался стук в окно, и я увидел за стеклом высокого усатого черноволосого мужчину. «Ну не хочешь дверь открывать — не надо, открой окно, возьми корзинку, не обратно же мне ее волочь!» — сказал он и засмеялся. Я помнил наказ прабабушки, но в просьбе этого незнакомца не увидел ничего опасного. Тем более сам он в дом попадать и не собирался. Я прикинул, что даже если я открою верхнюю часть окна, мужчина все равно не сможет пролезть. Я согласился и открыл окно. Мужчина просунул плетеную корзину, накрытую тканью и перетянутую веревкой. Он сказал: «Ну бывай, малец, бабке привет», подмигнул мне и исчез в темноте.

Я поставил корзину на кухонный стол и приоткрыл ее. Там сидела обычная рыжая курица. Я быстро закрыл корзину, покрепче обмотав ее веревкой, чтобы птица не убежала, и спустил на пол. Курице явно было не место в доме, но я не решился отнести ее в сарай. Птица вела себя спокойно, и я решил, что оставлю ее на ночь так, пока не придет прабабушка. В полночь я проснулся от истошного куриного крика. Я вскочил с кровати, включил свет и пошел посмотреть, почему орала курица. Корзина оказалась пуста, хотя тряпка была не тронута, курицы нигде не было. Я обыскал весь дом, все места, где могла бы затаиться птица, но все было тщетно. Она явно находилась в доме, но я не мог ее найти. Через полчаса поисков я решил, что деваться ей все равно некуда, ведь двери и окна закрыты, и, где бы она ни была, утром с прабабушкой мы ее все равно найдем. Я залез в кровать и попытался заснуть. Как только я начал проваливаться в сон, опять услышал дикий куриный крик. Как будто курица орала мне прямо в ухо. Я вскочил, сел в кровати и огляделся, птицы нигде не было. Я просидел так минут двадцать, укутавшись в одеяло и всматриваясь в темноту. Я уже начал сомневаться, точно ли я слышал куриный крик или мне это приснилось. Я зажался в угол кровати, укутался одеялом с головой, оставил маленькую щель, чтобы видеть центр комнаты, и начал прислушиваться. Если курица прячется где-то в укромном месте и выходит только в тишине, то я ее точно увижу. Я пролежал так некоторое время, в комнате было тихо, птицы нигде не было. И вдруг прямо у себя над головой я опять услышал куриный крик. Надо мной не было ни полки, ни каких-либо вещей на стенах, где курица могла бы затаиться. Меня затрясло от страха, я больше не наблюдал за комнатой, сжался еще сильнее и укутался в одеяло, поджав края под себя. Я не помню, сколько я так просидел, помню, как услышал звук открывающейся двери и зашла прабабушка. Я убедился, приподняв одеяло, что это именно она, и бросился к ней. Я начал плакать и пытался рассказать ей, что произошло. В какой-то момент прабабушка оборвала меня и спросила, где корзина. Я показал. Прабабушка подошла к корзине, что-то прошептала и достала оттуда куриную ногу, перевязанную черной лентой с замысловатыми узелками. Она сердито посмотрела на меня, бросила конечность в корзину, смяла корзину, закинула ее в печку и подожгла. Больше мы это не обсуждали.

Андрей молчал, не понимая, как относиться к рассказанной истории. Он знал Артема много лет. Его друг всегда был немного себе на уме, но никогда не давал поводов считать себя суеверным. Скорее наоборот, все, кто его знал, отмечали, что ему присущи рациональность и здравомыслие.

— Да ладно, я сам уже сомневаюсь, было это на самом деле или приснилось, а может, я тогда грибов бабушкиных нанюхался, которые она под потолком сушила… — сказал Артем и посмотрел на Андрея. — Пошли уже…

Они поднялись, подобрали инструменты и молча побрели дальше, приближаясь к роще. Она оказалась совсем небольшая. Скорее это был небольшой овраг посередине поля, поросший кустами и деревьями. Возможно, именно это и спасло рощицу от распахивания и превращения в поля. Артем остановился и задумался.

— Не помнишь где? — спросил Андрей.

— Помню, подожди… — ответил Артем и повернулся вокруг себя.

Некоторое время они стояли молча, пока Артем уверенно не пошел вперед.

— Сюда.

Друзья вошли в рощу и направились в ее глубь. Пройдя пару десятков метров, они спустились в небольшой овраг. Артем остановился и огляделся.

— Когда ее сюда несли, тут не было деревьев. Овраг был с кустами. Мужики, которые гроб несли, все изматерились и чуть ноги не переломали. Торопились до темноты ее похоронить. Место специально выбрали в овраге поглубже, чтобы копать меньше.

— В смысле — до темноты? К чему спешка? Обычно же покойник пару дней в гробу дома лежит. За это время и могилу заранее копают, и похороны организуют.

— Не было никакой могилы заранее. И похорон не было. Утром прабабушка умерла. К вечеру уже похоронили. Вот тут могила, — сказал Артем, сделал шаг в сторону и воткнул лопату в землю.

— Удобное место, нас тут не видно будет, хоть светомузыку включай, — обрадовался Андрей, довольный тем, что хотя бы первая часть дела выполнена. — Но давай отдохнем сначала, я уже себе все плечи этим железом отдавил.

Артем сел на ствол упавшего гнилого дерева, а Андрей сгреб опавшие листья в кучу и лег на землю, положив голову на импровизированную подушку. Последний день осени был и без того мрачным, но в овраге темноты добавляли густые кусты и деревья, мешавшие пробиваться и без того слабому свету. Снег усиливался, накапливался на еще теплой земле, не успевая таять. На небе начали появляться первые, еле заметные звезды. Андрей повернул голову в сторону Артема, посмотрел на него и вопросительно кивнул вверх.

— Прабабушка сама так наказала перед смертью — похоронить ее до темноты, и никто не осмелился ослушаться. Она умирала три дня. Как будто знала, когда умрет, и спешила подготовиться к этому или подготовить меня, я не знаю. Она лежала на кровати, периодически подзывала меня и начинала что-то рассказывать. Про колдовство, нечистую силу и как все в этом мире устроено. Но через некоторое время, как будто передумав, резко заканчивала разговор и говорила, что мне все это не надо и чтобы я ее оставил. Она показывала свои книги, где были изображены всякие мерзкие твари, нарисованные от руки, и рассказывала про них. Рассказывала про травы и отвары, как устроить ночлег и спастись от нечистой силы, как силу мертвых получить и энергию жизни не растерять, про знаки, которые ее дом охраняют, да и много чего еще, я уже не помню…

— А какие твари? Типа водяные, русалки, лешие? — заинтересовался Андрей.

— Нет, про весь этот фольклор она говорила, что это все ерунда и выдумки и что по-настоящему нужно опасаться совсем других тварей, тех, что она показывала. Прабабушка начинала рассказывать про одно, быстро меняла тему и продолжала рассказывать про другое. Она как будто хотела успеть научить меня всему этому, ну или хотя бы заинтересовать. Последние три дня я провел рядом с ней. Она периодически подзывала меня, что-то рассказывала, но через некоторое время, обессиленная, отпускала. Она как будто боялась умереть ночью. Всю последнюю ночь я провел, сидя у ее кровати. Прабабушка держала меня за руку и рассказывала всякое. На рассвете, перед смертью, она сказала: «Ты можешь забрать все, но твоя жизнь никогда больше не будет прежней». Не знаю, что она имела в виду, возможно, свои вещи и книги, которые положили потом в гроб.

Холод земли все глубже проникал в тело, температура явно понизилась, ветер усиливался.

— Ну что, поехали, — сказал Артем, встал и вогнал лопату в землю на полный штык.

Андрей поспешил присоединиться. Земля была мокрая и тяжелая, но друзья порядком замерзли и работали не жалея сил, чтобы быстрее согреться. То и дело попадались ветки и корни, и приходилось использовать лом или топор. Через полметра земля стала суше, и дело пошло быстрее. К тому времени, как они углубились примерно на метр, стало совсем темно. Ветер усиливался, а снежинки пролетали все чаще и становились все больше, угрожая превратиться в снегопад.

— Давай передохнем, — предложил Андрей. — Я уже спину не чувствую.

— А я тебе говорил, — напомнил Артем. — Не землекопы мы, до утра тут провозимся.

— Слушай, ты если на всю ночь собирался, не взял, случайно, что-нибудь попить?

— Я и поесть взял, в «Ниве» сзади зеленый пакет.

Андрей на секунду засомневался, что это — просто констатация факта или завуалированное предложение сбегать до машины. Но жажда и голод не оставляли выбора.

— Слушай, я сгоняю тогда, пить очень хочется. А поесть ты что взял?

— Бутерброды. Не заблудишься?

— Да нет, только я мимо кладбища не пойду, напрямик по полю до дороги побегу, я запомнил.

— Иди, монтировку захвати и кувалду, возможно, скоро понадобятся.

Андрей выпрыгнул из ямы, включил фонарик и побрел по направлению к машине через поле. Артем сел на землю и прижал ноги к груди. Хоть яма была еще не больше метра глубиной, этого оказалось достаточно, чтобы ветер тут не доставал. Артем застегнул молнию на куртке до самого верха, спрятал лицо в воротник и погрузился в воспоминания.

* * *

— Артем! Там кто-то есть! — вырвал его из воспоминаний крик Андрея.

— Кто? Где?

— Там, на кладбище, у дороги!

— Так кто?

— Я не видел, я же по полю шел, но там точно кто-то был на кладбище, их было несколько.