Светильник Божий

Эллери, слегка притопывая ногами, обернулся, чтобы бросить взгляд на Элис Мейхью. Ее овальное лицо белело в темноте; она сидела неподвижно, опустив на колени стиснутые маленькие кулачки. Сидящий рядом с ней Торн уставился в окно.

— Черт возьми, скоро пойдет снег, — объявил доктор Райнах, весело надувая щеки.

Никто не отозвался.

* * *

Поездка казалась бесконечной. Удручающее однообразие пейзажа было под стать погоде. Они уже давно свернули с шоссе на ужасающую боковую дорогу, идущую на восток, и тряслись по ней между рядами лишенных листвы деревьев. Дорога была разбитой и обледенелой; лес, устланный ковром мертвых листьев, выглядел так, словно в нем время от времени бушевал пожар. Все вместе создавало подавляющее впечатление полного запустения.

— Похоже на брошенную землю, — наконец заговорил Эллери, подпрыгивая на сиденье рядом с доктором Райнахом.

Плечи толстяка опустились, выражая согласие.

— Местные жители так ее и называют — забытая Богом земля. Силвестер из-за этого очень злился.

Можно было подумать, что этот человек живет в глубокой и темной пещере, откуда он время от времени выходит, только чтобы отравлять атмосферу.

— Выглядит не слишком привлекательно, верно? — тихо заметила Элис. Было очевидно, что она думает о странном старике, жившем в этой глуши, и о своей матери, сбежавшей отсюда много лет назад.

— Так было не всегда, — откликнулся доктор Райнах, надуваясь, как лягушка. — Я помню, что в мои детские годы здесь было довольно приятно. Казалось, что это место может стать ядром густонаселенного района. Но прогресс прошел мимо, а пара лесных пожаров довершили остальное.

— Просто ужасно, — пробормотала девушка.

— Моя дорогая Элис, в вас говорит простодушие. Вся жизнь полна нескончаемой борьбы за то, чтобы приукрасить суровую действительность. Почему не быть честной с самой собой? Все в этом мире прогнило и, более того, стало невыразимо скучным. Если подумать, то в нем вряд ли стоит жить. Но раз уж вы должны жить, то вам приходится мириться с окружающими вас гнилью и скукой.

Старый адвокат, сидевший рядом с Элис, закутавшись в пальто, внезапно зашевелился.

— Вы философ, доктор, — буркнул он. — А я просто честный человек.

— Знаете, доктор, — не удержался Эллери, — вы начинаете мне надоедать.

Толстяк уставился на него.

— Вы согласны с вашим таинственным другом, Торн? — осведомился он.

— Кажется, существует банальное изречение, — проворчал Торн, — гласящее, что действия говорят куда красноречивее слов. Я не брился шесть дней, а сегодня впервые покинул дом Силвестера Мейхью после его похорон.

— Почему, мистер Торн? — воскликнула Элис, обернувшись к нему.

— Простите, мисс Мейхью, — пробормотал адвокат, — но всему свое время.

— Вы несправедливы к нам, — улыбнулся доктор Райнах, искусно объезжая выбоину на дороге. — И боюсь, что вы создаете у моей племянницы абсолютно неверное впечатление о семье. Несомненно, мы странные люди, но разве самые превосходные вина не хранятся в самых глубоких погребах? Чтобы понять мою точку зрения, вам достаточно взглянуть на Элис. Вырождающееся семейство едва ли может произвести на свет подобную красоту.

— К этому причастна и моя мать, дядя Герберт, — заметила Элис с ноткой неприязни в голосе.

— Ваша мать, дорогая, — ответил толстяк, — явилась всего лишь дополняющим фактором. У вас все типичные черты Мейхью.

Элис промолчала. Ее дядя, которого она видела впервые в жизни, выглядел какой-то отвратительной загадкой; остальных, ожидавших их в месте назначения, она вообще никогда не видела и не особенно надеялась, что они окажутся лучшими. В жилах семьи ее отца текла дурная кровь — сам он был параноиком, одержимым манией преследования. Тетя Сара, сестра отца, судя по всему, мало чем от него отличалась. Что касается тети Милли, жены доктора Райнаха, то какой бы она ни была в прошлом, достаточно было одного взгляда на толстяка, чтобы понять, какова она теперь.

Эллери чувствовал покалывание в затылке. Чем дальше они забирались в эту глушь, тем меньше ему нравилось все приключение. Оно отдавало театральностью, словно чья-то исполинская рука оборудовала декорации для первого акта трагедии… Он тряхнул головой, отгоняя эти глупые мысли, и глубже закутался в пальто. Но все это выглядело чертовски странно. Даже самые жизненно важные средства коммуникации отсутствовали — не было ни телеграфных столбов, ни, насколько Эллери мог видеть, электрических проводов. Это означало жизнь при свечах, а он терпеть не мог свечи.

Позади клонилось к горизонту бледное солнце, словно дрожащее в холодном воздухе. Но Эллери не хотелось расставаться даже с этим негреющим светилом.

Они ехали по дороге, тянувшейся к востоку непрерывной дугой, подпрыгивая на ухабах, словно набитые соломой куклы. Небо становилось все более свинцовым, а холод все сильнее проникал в кости.

Когда доктор Райнах наконец пробормотал: «Ну вот, мы и приехали» — и свернул влево на узкую подъездную аллею, скверно покрытую гравием, Эллери вздрогнул от удивления и облегчения. Значит, путешествие все-таки подошло к концу. Он услышал, как на заднем сиденье зашевелились Торн и Элис, очевидно подумавшие о том же.

Эллери вытянул онемевшие ноги и огляделся. По обеим сторонам было все то же скопление деревьев. Он вспомнил, что, свернув с шоссе, они больше ни разу не сворачивали и не пересекали ни единой дороги. По крайней мере, заблудиться здесь невозможно, мрачно подумал он.

— Добро пожаловать домой, Элис, — промолвил доктор Райнах, повернув голову на толстой шее.

Элис пробормотала что-то неразборчивое; ее лицо было закутано до глаз побитым молью пледом, который накинул на нее доктор Райнах. Эллери взглянул на толстяка; в его тяжелом дребезжащем голосе слышались насмешливые нотки, но влажная физиономия сохраняла спокойное и любезное выражение.

Проехав по подъездной аллее, доктор Райнах остановил машину между двумя домами, стоящими по бокам дорожки, которая упиралась в ветхий гараж. Сквозь щели в его разрушенных стенах Эллери различил сверкающий «линкольн» Торна.

Три сооружения на расчищенном пространстве, окруженном лесом, напоминали три необитаемых острова в открытом море.

— Слева находится ваше фамильное обиталище, Элис, — дружелюбно сообщил доктор Райнах.

Каменный дом слева некогда был серым, однако под разрушительным действием погоды, а может быть, и огня он стал почти черным. Фасад, словно лицо прокаженного, покрывали пятна и подтеки. Искусно орнаментированное трехэтажное здание, несомненно, было построено в викторианском стиле; теперь оно, казалось, напрочь вросло корнями в унылый пейзаж.

Эллери заметил, что Элис Мейхью взирает на дом в безмолвном ужасе, — он выглядел абсолютно лишенным притягательной солидности старых английских зданий. Дом был просто иссушен возрастом, как и окружающая его малопривлекательная местность. Эллери в душе обругал Торна за то, что он подверг девушку столь тяжелому испытанию.

— Силвестер называл его Черный Дом, — весело продолжал доктор Райнах, выключив мотор. — Признаю, что он не блещет красотой, зато так же крепок, как и семьдесят пять лет назад, когда был построен.

— Черный Дом… — повторил Торн. — Чушь!

— Вы хотите сказать, — прошептала Элис, — что отец… моя мама жила здесь?

— Да, моя дорогая. Забавное название — верно, Торн? Еще одна иллюстрация мрачных настроений, которым был подвержен Силвестер. Дом построен вашим дедом, Элис. Это здание также построил он, хотя немного позднее. Надеюсь, его вы найдете более пригодным для жилья. Куда же, черт возьми, все подевались?

Он тяжело вылез из автомобиля и придержал заднюю дверцу для племянницы. Мистер Эллери Квин выскользнул на дорожку с другой стороны и огляделся вокруг, принюхиваясь, как настороженный зверь. Второй дом обладал несколько меньшими размерами и выглядел не столь претенциозно. Парадная дверь была закрыта, а портьеры на нижних окнах опущены. Но где-то внутри горел камин — Эллери обратил внимание на дрожащие отблески пламени. В следующий момент в окне появилась голова старой женщины, прижавшей лицо к одному из стекол и сразу же исчезнувшей. Но дверь оставалась закрытой.

— Конечно, вы остановитесь у нас, — послышался любезный голос доктора, когда Эллери огибал автомобиль. Его трое спутников стояли на дорожке. Элис прижималась к старому адвокату, словно ища у него защиты. — Вы едва ли захотите спать в Черном Доме, Элис. Там ведь никого нет, поэтому всюду беспорядок, да к тому же это дом смерти…

— Прекратите, — буркнул Торн. — Неужели вы не видите, что бедное дитя еле живо от страха? Или вы пытаетесь запугать ее окончательно?

— Запугать меня? — ошеломленно переспросила Элис.

— Ну-ну, — улыбнулся толстяк. — Мелодрама вам не к лицу, Торн. Я грубый старый чудак, Элис, но намерения у меня добрые. Вам в самом деле будет удобнее в Белом Доме. — Он снова усмехнулся. — Белый Дом — я назвал его так для цветового равновесия.

— Здесь что-то не так, — с трудом вымолвила Элис. — В чем дело, мистер Торн? С тех пор как мы встретились на причале, не было ничего, кроме намеков и скрытой враждебности. И почему вы провели шесть дней в доме моего отца после похорон? Думаю, я имею право знать.

Торн облизнул губы.

— Я бы не…

— Пойдемте, дорогая, — промолвил толстяк. — Неужели мы должны мерзнуть здесь весь день…

Элис закуталась в легкое пальто.

— Вы все просто ужасны! Если не возражаете, дядя Герберт, я бы хотела войти и посмотреть, где отец и мама…

— Я бы этого не делал, мисс Мейхью, — поспешно прервал Торн.

— Почему бы и нет? — с прежним дружелюбием сказал доктор Райнах, поглядев через плечо на здание, названное им Белым Домом. — Она может теперь же с этим покончить. Там еще достаточно света. А потом мы пойдем к нам, умоемся, пообедаем, и вы сразу почувствуете себя лучше.

Взяв девушку за руку, он повел ее к темному зданию по усыпанной сухими ветками земле.

— По-моему, — продолжал доктор, когда они поднимались по каменным ступенькам крыльца, — у мистера Торна есть ключи.

Девушка остановилась в ожидании, изучая темными глазами лица троих мужчин. Адвокат был бледен, но складка его рта казалась упрямой. Молча вытащив из кармана ржавую связку ключей, он вставил один из них в замочную скважину парадной двери. Ключ со скрипом повернулся.

Затем Торн открыл дверь, и они вошли в дом.

* * *

Это была гробница, пахнущая сыростью и плесенью. Громоздкая, некогда роскошная мебель оказалась полуразвалившейся и покрытой пылью. На стенах облупилась штукатурка и виднелись сломанные деревянные планки. Повсюду были грязь и беспорядок. С трудом верилось, что в этой берлоге обитало человеческое существо.

Девушка спотыкалась, в ее глазах застыл ужас. Доктор Райнах невозмутимо вел ее дальше. Как долго продолжался обход, Эллери не знал; впечатление было угнетающим даже для него — постороннего. Они молча бродили по дому, наступая на мусор, движимые какой-то непонятной силой.

— Дядя Герберт, — сдавленным голосом спросила Элис, — неужели никто не… не заботился об отце, даже не делал уборку в этом ужасном месте?

Толстяк пожал плечами:

— У вашего отца были старческие причуды, моя дорогая. С ним никто не мог ничего поделать. Возможно, нам лучше в это не вдаваться.

Кислый запах ударил им в ноздри. Они двигались ощупью — Торн держался позади, настороженный, точно старая кобра, не сводя глаз с лица доктора Райнаха.

На втором этаже они вошли в комнату, где, по словам толстяка, умер Силвестер Мейхью. Кровать не была застелена, и на матраце и смятых простынях все еще можно было различить отпечаток мертвого тела.

Комната была чище других, но выглядела еще более зловещей. Элис зашлась в кашле.

Она задыхалась от конвульсий, стоя в центре комнаты и не сводя глаз с грязной кровати, в которой родилась.

Внезапно перестав кашлять, девушка подбежала к покосившемуся бюро без одной ножки. На его крышке стояла прислоненная к пожелтевшей стене большая хромолитография. Она долго смотрела на нее, затем взяла в руки.

— Это мама, — медленно промолвила Элис. — Теперь я рада, что пришла сюда. Значит, он все-таки любил ее, если столько времени хранил этот портрет.

— Да, мисс Мейхью, — кивнул Торн. — Полагаю, вы бы хотели забрать его?

— У меня всего одна фотография мамы, и притом очень скверная. А этот портрет… Она на нем такая красивая, правда?

Девушка с гордостью подняла хромолитографию, смеясь почти истерически. На побледневшем от времени портрете была изображена стройная молодая женщина с высокой прической и пикантным лицом с правильными чертами. Между нею и Элис было заметно некоторое сходство.

— Ваш отец, — со вздохом сказал доктор Райнах, — до последнего дня говорил о вашей матери, вспоминая о ее красоте.

— Если он не оставил мне ничего, кроме этого, то я все равно буду считать, что не зря приехала из Англии. — Голос Элис дрогнул, и она подбежала к ним, прижимая к груди портрет. — Давайте выйдем отсюда. Мне здесь не нравится. Я… боюсь.

Они поспешно покинули дом, как будто кто-то за ними гнался. Старый адвокат тщательно запер входную дверь, глядя при этом в спину доктору Райнаху. Но толстяк, взяв племянницу за руку, вел ее через подъездную аллею к Белому Дому, в чьих окнах теперь горел яркий свет, а входная дверь была открыта настежь.

* * *

Когда они шли следом, Эллери быстро сказал адвокату:

— Торн, дайте мне какой-нибудь ключ, намек, хоть что-нибудь. Я пребываю в сплошном мраке.

Небритое лицо Торна в свете заходящего солнца выглядело изможденным.

— Сейчас я не могу говорить, — пробормотал он. — Подозреваю всё и всех. Ночью я загляну к вам в комнату, если они поместят вас одного… Ради бога, Квин, будьте осторожны!

— Осторожен? — нахмурился Эллери.

— Так, как если бы от этого зависела ваша жизнь. — Торн мрачно сжал губы. — Насколько я понимаю, так оно и есть.

После этого они перешагнули порог Белого Дома.

* * *

Впечатления Эллери были на удивление неопределенными. Может, это явилось следствием внезапной удушающей жары, проникшей в его мозг после нескольких часов, проведенных на пронизывающем холоде.

Некоторое время Эллери пребывал в почти что полуобморочном состоянии, купаясь в волнах тепла, которое исходило от огня, трещавшего в потемневшем от старости камине. Он лишь смутно осознавал присутствие поздоровавшихся с ним двух людей и едва различал интерьер помещения. Комната была такой же старой, как и все, виденное им здесь, а мебель могла быть приобретена в антикварном магазине. Они находились в просторной и довольно комфортабельной гостиной, обставленной, однако, удивительно старомодно. Невероятно, но на спинках мягких стульев виднелись салфетки! Широкая лестница с истоптанными медными пластинами на ступенях вела из угла комнаты наверх, где располагались спальни.

Одной из двух персон, ожидавших их, была миссис Райнах — жена доктора. Когда Эллери увидел ее обнимающей Элис, он сразу понял, что толстяк должен был выбрать себе в супруги именно такую женщину. Худая, бледная и хрупкая, она явно пребывала в состоянии нескончаемого страха. На ее высохшем синеватом лице было написано затравленное выражение; она робко, с собачьей преданностью смотрела на мужа через плечо Элис.

— Значит, вы — тетя Милли, — вздохнув, промолвила Элис и отодвинулась от нее. — Простите, если я… Все это для меня слишком ново…

— Вы, должно быть, устали, дорогая, — по-птичьи зачирикала миссис Райнах, и Элис в ответ с благодарностью улыбнулась. — Конечно, я все понимаю. В конце концов, мы для вас всего лишь посторонние. О! — Она сделала паузу, устремив взгляд поблекших глаз на портрет в руках девушки. — Вижу, вы уже побывали в другом доме.

— Разумеется, побывали, — откликнулся толстяк, и его жена побледнела еще сильнее при звуке его голоса. — Элис, почему бы вам не позволить Милли отвести вас наверх и устроить поудобнее?

— Я в самом деле смертельно устала, — призналась Элис и снова улыбнулась, взглянув на портрет матери. — Полагаю, вы считаете, что я поступила глупо, решившись на такое путешествие всего лишь… — Не закончив фразу, она подошла к камину. На широкой, потемневшей от огня полке стояли безделушки минувшей эпохи. Элис поставила среди них хромолитографию с изображением красивой женщины в викторианском платье. — Вот! Теперь я чувствую себя куда лучше.

— Пожалуйста, без церемоний, джентльмены, — сказал доктор Райнах. — Ник, займись делом! Чемоданы мисс Мейхью остались в автомобиле.

Молодой человек огромного роста, стоявший прислонившись к стене и с угрюмой настойчивостью изучавший лицо Элис Мейхью, мрачно кивнул и вышел.

— Кто это? — покраснев, пробормотала Элис.

— Ник Кит. — Сбросив пальто, толстяк подошел к камину погреть свои дряблые руки. — Мой немногословный протеже. Вы найдете его приятным компаньоном, дорогая, если сумеете проникнуть сквозь защитную броню, которую он носит. Ник, как я уже упоминал, работает здесь по хозяйству, но пусть это вас не останавливает. У нас демократическая страна.

— Я уверена, что он очень симпатичный. Надеюсь, вы извините меня? Тетя Милли, если вы будете так любезны…

Молодой человек появился с багажом, проковылял по комнате и начал подниматься по ступенькам. Внезапно, словно по сигналу, миссис Райнах шумно защебетала, взяла Элис за руку и повела наверх. Они скрылись вслед за Китом.

— В качестве медика, — усмехнулся толстяк, забирая пальто у Эллери и Торна и вешая их в стенной шкаф, — я прописываю вам солидную дозу этого снадобья, джентльмены. — Подойдя к буфету, он извлек графин с бренди. — Отличное средство для остывших желудков. — Доктор с удивительной быстротой опорожнил свой бокал, и на его похожем на луковицу носу при свете пламени четко обозначились капилляры. — Уф! Одно из главных утешений в жизни. Хорошо согревает, верно? А теперь, полагаю, вы ощущаете необходимость привести себя в порядок. Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.

Эллери тряхнул головой, пытаясь прояснить мысли.