Помоги проекту - поделись книгой:
— Понятия не имею. — тот покачал головой. — Что-то новое, видимо. А все новое всегда очень опасное. Даже если потом окажется, что нет. Поэтому я лучше пройду через два десятка Овощей, чем через этот… Лес.
— Может, пронесет? — я уцепился за последнюю надежду, уже зная, что не пронесет, но не желая даже не попробовать крайний вариант. — Может, нас они не будут атаковать, даже если увидят? Сам же говоришь — предугадать их поведение невозможно.
— Абсолютно невозможно. — подтвердил Медведь, защелкивая свой гранатомет. — Они только что сожгли две машины, которые их даже не трогали, а просто ехали мимо. Да, вероятность того, что они просто позволят нам уйти, даже когда увидят, существует. Но я не готов для ее проверки рисковать своей шкурой. А ты?
Не дожидаясь ответа, Медведь вскинул гранатомет к плечу, задрал его в небо и выстрелил.
Пуф! — тихо выплюнуло гранатомет, отправляя в небо маленький снаряд. Ни секунды не медля, Медведь снова располовинил оружие, экстрагировал гильзу и снарядил вместо нее еще один картечный выстрел.
Где-то на высоте предыдущая граната раскрылась крошечным пятнышком, совершенно незаметным, если не знать, куда смотреть. Медведь закинул ремень гранатомета на шею и освободил тем самым руки. Они ему понадобились для другого — он достал из кармана свой хад и уставился в него, видимо, желая понаблюдать за Овощами сверху, при помощи того самого выстрела с камерой. Очень правильное решение, если учесть, что где-то рядом могут находиться еще противники, о которых мы ничего не знаем. А, может, и не противники, может, какие-то другие опасности.
Сами Овощи, кстати, после первого выстрела перестали дергаться и танцевать и насторожились. Не знаю, как они увидели раскрывшийся в небе крошечный парашютик, который и я уже не смог найти, лишь один раз отведя от него взгляд, но они все как один уставились в небо, тряся при этом головами, будто пытались воду из ушей вытряхнуть. Интересно, они правда видят камеру в небе?
А еще интереснее, что там видит Медведь.
Но, едва только я хотел попросить показать экран хада, Медведь со вздохом убрал его обратно в карман и изрек тихое:
— Ясно.
А потом он снова вскинул в руки гранатомет, — я даже не успел спросить, что именно ему ясно! — одним резким движением вышел из-за скрывающего нас джипа и тут же выстрелил!
Разрыв вспух в паре метров от Овощей, но несколько передних все равно рухнули, как подкошенные — видимо, осколками по ногам досталось. Остальные еще секунду тупили в небо, что позволило Медведю скорректировать прицел и выстрелить второй раз — на сей раз точно в толпу.
Но Овощи не стояли на месте. Из толпы раздался громкий злобный вопль, и вся толпа бросилась врассыпную… Нет, они бросились по кругу, причем все в одну и ту же сторону, постоянно наращивая радиус и оставляя в центре импровизированной спирали пирамиду из зеленых ящиков, в которых легко угадывалась упаковка для гранатометов, и стоящего на этой пирамиде главного Овоща с РПГ в руках.
Граната попала точно в него, практически разорвав человека надвое и сбросив его с импровизированной пирамиды. Остальные Овощи, опять не заметив потери своего вдохновителя и вождя, все так же бежали по кругу, и Медведь не спешил стрелять, провожая стволом гранатомета то одного, то другого психопата…
Пока в один момент они внезапно не остановились, развернулись и, кто где стоял, кинулись на Медведя! С разных позиций, с разных сторон, с разного расстояния — все кинулись к врагу, прямо с голыми руками!
Хотя нет — несколько человек изменили траекторию и побежали к ящикам с гранатометами, намереваясь ответить Медведю тем же, чем он накрыл их!
Видимо, от них-то меня и попросили прикрывать…
Черт, во что я опять ввязался!
Из-под машины стрелять было невозможно, поэтому я, скрепя сердце, поднялся, и расположил автомат на капоте машины, согнув левую руку в локте, «обняв» ею цевье и магазин и используя как подставку и фиксатор одновременно. Оружие у меня, конечно, не самое лучшее для подобной стрельбы, но уж на сорока метрах-то не промахнусь… Наверное.
По ним я и открыл огонь. Первый силуэт сломался пополам и повалился на землю, не добежав до ящиков и двадцати метров, я перенес огонь на второй. Выстрел — силуэт едва заметно дернулся, но продолжил бежать, как ни в чем не бывало. Наверное, вскользь задел.
Я выстрелил еще раз и в этот раз бегущего человека ощутимо развернуло, да так, что он чуть не упал, но скорости при этом он не снизил — повернулся вокруг своей оси, снова поймал равновесие и продолжил бежать, как ни в чем не бывало!
Это еще что за прикол⁈ Они что, боли не чувствуют?
Я сменил тактику и перенес огонь чуть ниже, целя по ногам, и выдал сразу три коротких выстрела один за другим. Это сработало лучше — конечности бегущего вспыхнули кровавыми облаками, подломились, и он рухнул на землю, выведенный из строя и из боя. Все закономерно — ты можешь не чувствовать боли в перебитых конечностях, но пользоваться ими ты все равно не сможешь.
А в следующую секунду прямо на одном из ящиков с гранатометами вспух разрыв сорокамиллиметровой гранаты.
И они все разом взорвались. Огромное облако пламени взметнулось к небу, пожирая нескольких Овощей, оказавшихся слишком близко, и расшвыривая в стороны тех, кто был подальше! Сломанными куклами полуголые люди покатились по сухой траве, ломая руки и ноги, как спички, и многие уже не поднялись. Одной меткой гранатой Медведь вывел из строя сразу семерых противников.
Сам Медведь, потративший уже три гранаты, продолжал идти навстречу Овощам, несмотря на то, что вроде бы играл этим на руку им, а не себе, ведь они так и бежали ему навстречу, кто с холодным оружием, а кто вообще — с голыми руками, хотя у некоторых явно был виден огнестрел, висящий у кого на спине, у кого даже на груди! Словно они не убить его пытаются, а обнимать, пока пощады не попросит!
Медведь выстрелил снова. Сразу трое бегущих рядом Овощей словно врезались в невидимую стену и рухнули на землю, когда бегущие вперед них ноги вылетели из-под тел. Картечное облако встретило их пудовым молотов, и можно было уже наверняка сказать, что живых там не осталось.
А ведь суфлер прав — у Медведя осталось два выстрела. И пистолет. Перезарядить свою пушку он не успеет. А оставшиеся Овощи слишком рассеяны для того, чтобы адекватно накрыть их картечью. Я бы и сам до всего этого додумался, если бы хотя бы мгновение подумал в эту сторону, а не поражался тому, насколько безрассудны и бесстрашны эти люди. Спасибо суфлеру за подсказку.
Я взялся за отстрел крайних Овощей, которые были от Медведя максимально далеко и которых трудно, если не вовсе невозможно, было поразить картечью. Некоторые, получив пулю, тут же падали, некоторым лишь дергались, и продолжали бежать, и их снова приходилось бить по ногам, что было намного сложнее, чем бить в центр масс — на семерых Овощей я потратил весь остаток магазина, и, пока спешно перезаряжался, чтобы подстрелить последнего, представляющего опасность для Медведя, бросил быстрый взгляд на самого центуриона.
А он как раз отстреливал последнюю гранату, практически вплотную к двумя последним Овощам — едва-едва пять метров их разделяло! Не успевшая взвестись граната ударили прямо в одного из них, опрокидывая его на землю, а Медведь, не отнимая левой руки от тактической рукояти гранатомета, опустил правую к бедру, дернул из кобуры пистолет. Коротким движением наклонив гранатомет набок, Медведь положил сверху него вооруженную руку, как на упор, и несколько раз выстрелил в голову Овоща в упор — руки бесноватого уже почти вцепились в пистолет.
Я наконец закончил перезарядку, и поймал на мушку последнего оставшегося Овоща. Он действительно остался последний — кого я пострелял, кого Медведь свалил, — но одиночество его будто бы совершенно не трогало. Он продолжал бежать к Медведю, размахивая кривым тесаком и сверкая на солнце голым накачанным торсом, будто бы натертым маслом. Очень хорошо так сверкая, прямо яркое пятно на фоне окружающей серой растительности.
Прямо в это яркое пятно я и всадил две пули, ставя точку в этом странном, не похожем ни на что из того, к чему я был бы готов, бою.
Вернее, мне так показалось.
Потому что бегущий даже не снизил скорости, словно я промазал. Но я точно знал, что я не промазал — это просто невозможно было на такой дистанции. Создавалось ощущение, что я выстрелил холостыми, и даже возникло на мгновение желание дернуть затвор и рассмотреть выброшенный из патронника патрон, но я его тут же подавил — я же сам снаряжал магазины и прекрасно знаю, что патроны там совершенно нормальные — со стальной пулей, которая должна голое тело не замечать вообще!
Поэтому я выстрелил еще раз, послав в противника еще две пули.
И в этот раз я понял, что попал — Овощ едва заметно дернулся, сначала левым плечом, потом правым, словно я попал не в голую кожу, а в броню шестого класса!
Вот только после попадания в броню человек все равно падает и долго корчится от боли из-за заброневой травмы, а этот голый хрен как бежал, так и продолжает бежать!
Глава 4
— Медведь! — заорал я, продолжая вбивать короткие очереди по два патрона в бегущего Овоща. — Девять часов!
Но Медведь и без меня все видел. Трудно не увидеть бегущего прямо на тебя противника, когда до него остается всего пять-семь метров. И снова не успеть перезарядить гранатомет… А если и успеть — граната не успеет встать на взвод на таком расстоянии!
Но Медведь и не собирался ничего из этого делать, тем более что в руке он до сих пор сжимал пистолет, и не было времени даже убрать его в кобуру, равно как и не было возможности перезарядить гранатомет всего одной рукой.
Поэтому Медведь просто шагнул вперед — прямо навстречу к уже занесшему огромный кривой тесак Овощу и резко выбросил пушку вперед, словно копье втыкая ствол прямо в морду противника!
Может, от него и отлетают пули, или что он там с ними делает — абсорбирует, как технобиот! — но когда в голову на полной скорости врезается многокилограммовая дура, скорость которой суммируется со скоростью твоего собственного бега — ноги вылетают из-под тела сами собой. Просто в силу законов физики, а, конкретно, инерции.
Поэтому я словно бы в замедленной съемке, четко и во всех подробностях наблюдал, как Овощ распластывается в воздухе, лицом вверх, неловко взмахивает своим тесаком, и падает на спину, чуть-чуть не дотянув до половины сальто.
А потом Медведь опустил руку с пистолетом, направляя его в голову упавшего противника, и выстрелил.
И еще раз.
И еще.
И еще один.
И еще…
В общем сложности он выстрелил девять раз. Совсем как я, когда мне пришлось бороться с броней черного сектора. Так же стрелял в одно место, надеясь, что материал рано или поздно даст слабину и сдастся, и что произойдет это раньше, чем в магазине кончатся патроны.
Хотя по Медведю трудно было сказать, надеялся он на это или все происходящее было тонким расчетом — под его очками и бородой, пусть и обгоревшей, прочитать выражение лица было невозможно.
Наблюдая за тем, как центурион добивает последнего противника, я не забывал сканировать периферийным взглядом окрестности на предмет новых опасностей — как ни крути, а нашумели мы тут от души. Странно, что вокруг нас до сих пор не собрался целый зверинец или тем более… Хм, как правильно сказать? Людинец?
Убедившись, что никого нет, я перещелкнул автомат на предохранитель, оставляя патрон в патроннике, и поднялся, обходя машину со стороны задней двери. Медведь же тем временем отошел куда-то в сторонку от того места, где покончил с последним противником, и застыл, задрав голову в небо. Спустя десяток секунд ему прямо в вытянутую руку спланировал парашютик с коробочкой на конце — тот самый спаркс, который он отстреливал в самом начале. Даже удивительно, как долго он спускался — тут целый бой успел пройти за это время. Впрочем, в таких стрессовых ситуациях каждая секунда растягивается впятеро против обычного, так что практически невозможно сказать, сколько именно времени продлилось все боестолкновение.
Но вот что характерно — суфлер ни слова не сказал о том, чтобы заменить оружие. Получается, в общем и целом выпавший мне коротыш по мнению внутреннего голоса вполне справлялся с теми задачами, которые мне пока что успели выпасть… И, в общем-то, с ним трудно спорить в этом плане — пока что все столкновения проходили на достаточно короткой дистанции, для которой хватало такой небольшой длины ствола, чтобы пуля летела более или менее ровно. Мало того — небольшая длина была даже на руку, и я уже успел ее оценить, когда зачищал СС-14. Надо признать, с большим автоматом я бы так ловко не смог досматривать углы.
Хотя с тех пор, как автомат обзавелся штатным ПБС, называть его прямо «коротким» язык не поворачивается. Он еще не полноценная бум-палка, конечно, но и коротышом быть перестал. Зато «Канарейка» стала щебетать намного тише, да и утяжеление ствола позволило уменьшить отдачу и повысить стабильность стрельбы, особенно очередями, что не может не радовать. Осталось только штатный гранатомет раздобыть, который еще больше утяжелит переднюю часть и повысит стабильность, а заодно — будет играть роль вертикальной рукоятки. К тому же, как я только что успел убедиться, иногда гранатомет — чуть ли не единственное адекватное ситуации оружие… Как бы странно это ни звучало.
Медведь скомкал парашютик и засунул его в один из подсумков, а потом двинулся вдоль тел, иногда одиночными выстрелами в голову добивая тех, кто еще оставался жив. Я решил последовать его примеру и принялся за то же самое действие, только пойдя в другую сторону. И первым, к кому я подошел, был тот самый пуленепробиваемый, которого только Медведь и смог успокоить.
Я ожидал увидеть раскрошенный пулями кровавый фарш вместо лица, но все оказалось совсем не так. Голова Овоща была совершенно цела, если не считать вытекшего правого глаза, в который, видимо, и попали пули… Что, все разом? Нет, так не бывает.
Я присел возле мертвеца и аккуратно приподнял его голову. Так я и думал — сзади нет не то что разлетевшейся в крошево затылочной кости, там нет даже банальной крови. И ни одного кровавого пятнышка. Словно Медведь, выпустив девять патронов на расстоянии вытянутой руки, попал лишь одним, да еще и каким-то образом пуля осталась внутри черепа. Тут определенно что-то не так…
Кинув быстрый взгляд на Медведя, который как раз перезаряжал пистолет, я достал нож и попытался прорезать кожу мертвеца. Как ни странно, нож легко взрезал кожу и из разреза выступила пара капель крови. Совершенно обычной, красной крови. Тогда я попробовал то же самое на лбу — с тем же результатом.
Ничего не понимаю, короче.
Медведь успел отдалиться от меня метров на двадцать, и я решил не кричать ему, а закончить с делом и только тогда задавать вопросы. Поэтому, оставив непонятного мертвеца, я вытер кровь с ножа о короткие грязные штаны Овоща, встал и поспешил раздавать контроли тем, кто еще шевелится.
Когда я закончил и подошел к Медведю, он как раз заканчивал снаряжать свой гранатомет новыми выстрелами. Делал он это интересно — повесил его на ремень на шею раскрытыми, и левой рукой вынимал гильзы, тут же заменяя их на новые гранаты. При этом Медведь без устали сканировал взглядом пространство, едва заметно поворачивая голову, а в правой руке, прижатой к груди, держал наготове пистолет.
Мысленно поблагодарив своего механического суфлера за очередную лекцию, которую я, как всегда, не заказывал, я подошел к Медведю и открыл было рот, чтобы задать интересующий меня вопрос, но он заговорил первый:
— Возвращаемся к джипам, берем, что уцелело и уходим.
— Уходим? — не понял я. — Может, поедем? Ладно твоя машина, там наверное все в труху, но в моей вроде удар пришелся в заднюю половину, бак не загорелся, может, она поедет?
— Не поедет. — безапелляционно заявил Медведь. — Поверь старому китайцу.
— Ладно. — я решил не накалять обстановку и не выяснять, как он успел это понять, если даже не осмотрел машину. — Почему они вообще напали?
— Неправильные вопросы задаешь. — Медведь покачал головой, засовывая последнюю гранату в барабан.
— А какие правильные?
— А никакие. Это же Овощи. В отношении них вообще не существует правильных вопросов. Они не руководствуются логикой, они руководствуются желаниями. Они где-то раздобыли или раскопали, уж не знаю, целый караван гранатометов и резонно захотели их использовать. А тут как раз мы подвернулись.
— То есть, можно сказать, что они напали без причины?
— Это для тебя без причины. А у них для этого причин могли быть десятки. Причем у каждого — своя. — Медведь покачал головой. — Не пытайся понять Овощей, это невозможно. Я же говорил — у них вместо мозгов губка для посуды, причем такая, какую только выбросить и остается. Не существует ни единой ситуации, в которой можно сказать, что ты знаешь, чего ожидать от Овоща. Они даже сами себя не всегда понимают.
— Откуда ты все это знаешь?
— По роду службы. — невесело усмехнулся Медведь, убрал пистолет в кобуру, перехватил гранатомет двумя руками и качнул головой к машинам, приглашая следовать за ним… — С чем мне только не приходилось сталкиваться… Но я тебе скажу так — у Овощей есть только два состояния, по которым их можно хоть как-то классифицировать. Это «агрессивный Овощ» и «добродушный Овощ». Только вот никто тебе не гарантирует, что он из одного состояния без предупреждения, за одно мгновение, перейдет в другое.
— Да, ты говорил. — напомнил я. — А что насчет того, который был последний? Что с ним не так?
— Прикалываешься? — если бы не темные очки, скрывающие глаза Медведя, я бы решил, что он покосился на меня. — Все очевидно же.
— Извини, нет. — я покачал головой. — Тебе, по ходу, не сообщили, у меня амнезия. Я ни хрена не помню, даже собственного имени. Даже Кротом меня назвала Скит, а не я сам.
— Хах. — невесело усмехнулся Медведь. — Нет, не говорили. Просто сказали, что боец ты хоть куда, в чем я, собственно, и сам убедился, причем уже второй раз.
Я пожал плечами:
— Да я же ничего не сделал. Так, прикрывал немного.
— Отлично ты все сделал. — заверил меня Медведь. — Прямо все как надо, ни больше, ни меньше. Я считаю, что это и есть признак отличного бойца — делать ровно то, что надо делать. Ну, а что до твоей амнезии — нет, про это мне не говорили. Извиняй, если обидел.
— Проехали. Так что там с Овощем?
Поделиться книгой: