Иван Васильевич Грузинов
Имажинизма основное
Имажинизма основное
Основа литературной школы, как и всякого направления в искусстве, принцип формальный: определенный творческий метод. Принцип тематического объединения – сельская поэзия, урбанизм, пролетарская поэзия – случайный второстепенный элемент литературной школы, так как прежде всего поэт есть мастер.
Для поэта, как и для всякого мастера, прагматически существует только форма. Дело воспринимающего находить содержание в произведении искусства.
Так Джемс для иллюстрации своих философских положений приводит одно из стихотворений Уитмэна.
Методом имажинизма в поэзии является композиция образов, фоном для которой служит творческая интуиция, творческий инстинкт мастера.
Важно не одно только количество нагроможденных в беспорядке образов, как это часто бывает у наших многочисленных последователей и подражателей. В произведениях наших вместо механической смеси образов их химическое соединение, некий организованный сплав.
Для иллюстрации один пример из химии. Формула сернистой кислоты H2SO3. Прибавьте один атом кислорода, получится H2SO4 – формула серной кислоты. Как видите, только от одного лишнего атома кислорода получилась серная кислота, тело, обладающее иными качествами, чем сернистая кислота. Итак: количество при известных условиях переходит в качество.
Нечто подобное наблюдается и в области поэзии. Стихи А. Пушкина, стихи символистов или футуристов построены как ряд силлогизмов, как рассуждение или повествование с определенной фабулой. Случайное присутствие нескольких образов в стихотворении не изменяет основы его. Основа, представляющая из себя логическую цепь или развитие определенной фабулы, совершенно иная, чем в имажинистической поэзии.
Итак: имажинизм явление новое по существу.
Поэзия имажинистов по своей форме близка к некоторым новейшим частушкам русским и татарским. Сходство заключается в том, что ряд впечатлений внешнего мира и ряд внутренних переживаний фиксируется слагателем частушки без всякой логической связи. Эти разрозненные лепестки и клочья листьев объединяет определенное лирическое волнение поэта, вовлекая их в сферу свою.
Иллюстрирую татарскими частушками:
Или:
Как видите, здесь тот же алогизм, как и в поэзии имажинистов. Разница заключается в том, что в поэзии имажинистов отсутствует тот крайний импрессионизм, который наблюдается в большинстве проанализированных мною частушек русских и татарских.
Кроме того поэзия имажинистическая насыщена до предела образами, в частушках подобной насыщенности не наблюдается.
Катаками, доцент Васедасского университета, беседуя со мною о японской и русской поэзии, между прочим указал мне, что японская танка по своей форме близка к теории композиции образов, о которой я высказал ему несколько беглых замечаний.
Наиболее характерными произведениями имажинистов, построенными по принципу композиции образов, считаю:
«Кобыльи корабли» С. Есенина.
«Аль-Кадр» А. Кусикова.
«Анатолеград» А. Мариенгофа.
«Перемирье машинами» В. Шершеневича.
«Кремля боярский воротник» И. Грузинова.
Спроэктируйте на плоскость стихотворение имажиниста, и получите сложный или капризный узор персидского ковра.
Спроэктируйте на плоскость стихотворение символиста или центрифугиста, и получите несколько геометрических фигур или схем из счетоводной книги.
Основное в поэзии композиция образов. Весь прочий матерьял поэзии – евфонию, ритм – мы считаем второстепенным, подчиненным композиции образов.
Естественно: мы отвергаем существующий метр и ритм.
«Наука о стихе» Валерия Брюсова, «Опыты» его же, с известной точки зрения прекрасные книги, с нашей точки зрения это вещи совершенно ненужные для поэта, вещи, которые следует сдать в архив. Тоже можно сказать о работах по теории стиха Андрея Белого, Божидара, С. Боброва и им подобных.
Ритм должен выявлять соответствие и взаимоотношение образов.
Характер ритма можно уяснить себе только в цельном произведении или некотором отрывке, который можно рассматривать, как самодовлеющий организм. Только при таких условиях есть взаимодействие частей, их соответствие друг другу, только при этом ритм становится живой и действующей силой. Вырвите отдельную строчку из какого-нибудь произведения, и вы увидите, что она ритмически мертва.
Определенная, в течение многих столетий сложившаяся строфика не только не обязательна, но убийственна для поэта. Для каждого произведения следует найти особое, свойственное духу данного произведения, строфическое построение.
Произведение, созданное в тех строфических формах, какие поэт изобрел для данного словесного организма, живой цветок. Произведение в форме сонета или рондо, цветок гербаризированный.
Едва заметное музыкальное касание одного слова о другое дает воспринимающему больше, чем фанфары старых точных рифм.
Особым покровительством имажинистов пользовались до сих пор рифмы составные и обратные, рифмы и ассонансы на разноударные слова.
Значительное внимание уделяется также амебам, которыми изобилуют наши стихи;
Из существенных свойств современной поэзии с неизбежностью вытекает смерть глагола: поэзия образна, глагол безличен, поэтому глаголу нечего делать. Иногда в конструкции фразы глагол отсутствует, и вы чувствуете только аромат отсутствующего глагола. Или ощущаете привкус глагола, которого не существует в языке, который следует еще изобрести.
Есть уже несколько произведений, написанных без единого глагола. Глагол у имажинистов в роли жалкого приживальщика: если он присутствует, его почти не замечают. Отсутствует, о нем мало беспокоятся. И только иногда, в хорошем расположении духа, считают нужным снизойти до него.
Примеров конструкции фразы без глагола, зачастую великолепных, можно найти у каждого имажиниста в значительном количестве.
Ограничусь несколькими:
У С. Есенина –
У А. Мариенгофа –
У А. Кусикова –
У В. Шершеневича –
У И. Грузинова –
Иногда глагол, подобно акушеру, помогает рождению образа. Организует образ. Резче и определенней очерчивает его.
Примеры:
С. Есенин.
А. Кусиков.
И. Грузинов.
В. Шершеневич.
А. Мариенгоф.
В имажинизме природа лирики совершенно изменилась. Лирика утратила старую форму: песенный лад и музыкальность.
Лирическое волнение, как текучая лава, по выходе из вулкана – души поэта – настывает: рождается образ.
Появился новый вид поэзии – некий синтез лирического и эпического.
Чистая лирика, как понимали ее раньше, умерла. Эпос давно умер. Кризис драмы окончился ее смертью.
Жива только лирика. Есть только новая форма лирики. Эпос и драма, если они хотят жить, должны найти новые формы.
Мы предвидим в общих чертах те формы, какие примет новый эпос и драма.
Эпос следует вбросить в прозу. При чем в прозе главное – это развитие фабулы, фабулы сложной и многообразной. В прозе характер события или героя выявляется в процессе головокружительной кинематографической смены фактов.
Если бы я не опасался быть непонятым, то предложил бы зачинателям новой прозы пристальнее всмотреться в некоторые писания Франсуа Раблэ, Бенвенуто Челлини, Стендаля-Бейля.
В драме слово должно играть второстепенную чисто служебную роль. Следует дискредитировать торжество литературы в театре, слово подчинить свободному жесту актера.
Я уже не говорю о бытовой драме, я не говорю о той невероятной халтуре, которая процветает в многочисленных современных театрах. Но и Художественный театр, театр интимных настроений, театр М. Метерлинка и А. Чехова, театр лирики, не имеет ничего общего с подлинным драматическим искусством.
Если невыносим в роли Надсона поэт, то совсем нелепо, когда в роли Надсона является актер.
Отдаленный источник формы подлинного драматического искусства: русская народная драма и comedia del'arte.
На эстраде А. Мариенгоф, А. Кусиков, В. Шершеневич, С. Есенин, И. Грузинов, В. Брюсов.
Председательствует Львов-Рогачевский.
В. Маяковский в толпе.
В. Брюсов. Всякое литературное течение возникает или умирает в силу определенных причин. В истории литературы мы наблюдаем некую закономерность: так, например, романтическая школа приходит вслед за классицизмом, на смену реализма появляется символизм и проч.
Почему возник имажинизм? Считаете ли вы, что имажинизм появился как необходимое звено в цепи развития литературы? Признаете ли вы закономерность исторического процесса вообще?
П. Грузинов. Вопрос о закономерности исторического процесса общий вопрос, освещать его нет необходимости, это не является темой нашего диспута. Я буду говорить об имажинизме.
В настоящее время мы естественно еще не имеем исторической перспективы, чтобы посмотреть на имажинизм, как на литературную школу, объективно.
Вероятно в будущем некий профессор Коган, имея эту перспективу, определит с точностью и философскую основу имажинизма и его классовую подоплеку, укажет также место имажинизма в смене литературных школ.
Для меня несомненно следующее: имажинизм есть прежде всего необходимая реакция на тот схематизм и логизм, который мы замечаем в творчестве символистов; ясно для всех, что вы, символисты, подчинили поэзию философии. Вместе с тем имажинизм есть живая разбойная сила, разрушающая оковы ложноклассицизма и стилизаторства акмеистов…
В. Маяковский (из толпы). Имажинисты эпигоны футуризма!
И. Грузинов. И вместе с тем имажинизм есть безусловный протест на тот злейший натурализм, который мы видим в творчестве футуристов. Футуризм лежит за гранью подлинного искусства, как и всякий натуралистический лубок и фельетон. Вспомните драму «Стенька, Разин» В. Каменского, а также «Мистерию Буфф» и поэму «Сто пятьдесят миллионов» В. Маяковского. Чем эти произведения отличаются от плаката и фельетона?
В. Брюсов. Итак, имажинизм, как школа, не принимает за основу ни определенной философской системы, ни какой-либо научной теории?
И. Грузинов. Возможно, что в будущем Ю. Айхенвальд назовет имажинизм новым идеализмом. От таких случайностей мы не гарантированы.