Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Исшедшие - Евгений Юрьевич Семенков на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Этим вечером в гости к Никитичне наведался Петрович с бутылкой водки. С третьего этажа спустился Степан Степанович с закатками. Сиренин достал из рюкзака несколько консерв и фляжку с армянским коньяком. Никитична нарезала на стол колбасу, хлеб и до красна натопила буржуйку.

Через несколько часов в комнате можно было топор вешать от выкуренных сигарет Петровича. Вначале старики расспрашивали Глеба, как живёт страна, что сейчас происходит в мире. Но то ли Сиренин был плохим рассказчиком, то ли их интерес быстро угас к данной теме, так как вскоре они окунулись в своё советское прошлое. Кто за кого вышел замуж, у кого кем стали дети, кто куда разъехался. Петрович торжественно зачитал свежее письмо от сына, который жил с семьёй во Владивостоке. Из их разговора, Глеб узнал, что дочка Никитичны присылала матери поздравительные открытки к праздникам, да иногда небольшую сумму денег. А у Степановича родственники жили в Намыре, которые несколько раз в году его навещают.

В своё время эти старики отказались уезжать на чужбину. Никто из них не захотел покидать Северотожск, который они отстраивали по кирпичику.

Потом Степан Степанович принялся рассказывать анекдоты, а ближе к полуночи гости разошлись.

– Мария Никитична! А кто из молодых живёт в городе? – спросил Глеб.

– У нас молодёжи нет, всем за пятьдесят, – ответила хозяйка.

– А я вот девушку встретил, у пятиэтажек…

– У нас всякое может померещиться… – отозвалась Никитична.

– Да нет, я серьёзно, – сказал Сиренин, – сейчас я вам покажу её фото.

Он направился в свою комнату и принёс оттуда фотоаппарат. Затем сел на диван, включил мини-экран и принялся пролистывать снимки. Ага, вот! Стоп!

Удивительно, но на снимках, на которых должна быть запечатлена девушка, никого не было.

– Ну, Глебушка, отыскал свою красну девицу? – спросила из кухни хозяйка.

– Вы были правы Никитична, показалось…

– Ничего милок, у нас тут такое часто случается…

– Ладно, спокойной ночи!

Глеб встал, забрал свою наполовину пустую фляжку со стола и побрел в свою комнату. Он проснулся от знакомого скрипа проржавевших качелей. Этот звук беспрепятственно разносился в тишине ночного города. Сиренин тотчас вспомнил про Катю. Но это же полный бред! Не будет же она кататься на качелях посреди ночи? Хотя в этом более чем странном городке всё может быть. Он поднялся, нащупал на табуретке металлическую фляжку и сделал из неё несколько больших глотков. Жгучий напиток быстро принёс телу тепло и смелость душе. Эх, была, не была… Глеб чиркнул спичкой по коробку, зажёг свечку, по-солдатски быстро оделся, и как можно тише прошмыгнул мимо спящей хозяйки и вынырнул в коридор.

На улице пронизывающий ветер обдал Сиренина своим морозным дыханием. Глеб поёжился и вытащил из-за пазухи фляжку с коньяком. Только после того, как тепло вновь разлилось по организму, журналист осторожно ступая по потрескивающей грязи направился во мрак, откуда слышался скрип качель. Вскоре, его глаза привыкли к темноте и он стал различать очертания зданий и деревьев. Когда Глеб вышел к детской площадке, скрип прекратился. Сиренин остановился, вглядываясь в тьму, но там никого не было видно. В этот момент его пробила какая-то непроизвольная дрожь, реакция на холод, а может и на то, что притаилось в этой непроглядной мгле.

Вдруг в одном из крайних окон последнего этажа ближайшей к нему пятиэтажки зажёгся слабый свет и там промелькнула чья-то тень. Это было более чем странно. Никитична говорила, что ни один из оставшихся жителей не живёт теперь в пятиэтажных домах и все они пусты. Глеб медленно двинулся вперёд. Он зашёл в тёмную пасть крайнего подъезда и осторожно стал подниматься по лестнице, одной рукой держась за перила. Сиренин ступал как можно тише, но всё равно его присутствие выдавала шуршащая под ногами опавшая штукатурка. Наконец, тяжело дыша, Глеб добрался до площадки пятого этажа. Из пустого дверного проёма одной из квартир лился тусклый желтоватый свет. Сиренин встал и прислушался. В одной из комнат кто-то шаркал по полу и что-то бубнил себе под нос. Журналист привстал на цыпочки и крадучись вошёл в прихожую.

Свет шёл из большой центральной комнаты. Глеб тихонько заглянул внутрь. На подоконнике расколоченного окна стояла свеча, пламя которой постоянно металось от задувавшего через разбитое стекло ветра. У одной из стен комнат стояла босая старуха в ночной рубашке. Она что-то бормотала себе под нос и выводила куском угля на стене портрет какой-то девушки. Старуха рисовала как профессиональный художник. На рисунке стали появляться знакомые черты. И вдруг Сиренина осенило, на стене было нарисовано лицо Кати!

Глеб осторожно подался назад, но вдруг под его ногами раздался предательский хруст. Старуха резко повернула свою голову в его сторону и осклабилась беззубым ртом.

– Покатаемся? – спросила она и жутко расхохоталась.

Сиренин в ужасе отпрянул от двери, чуть не ударился в темноте о дверной проём и перепрыгивая через две-три ступеньки принялся в лихорадочной спешке спускаться по лестнице. Старушечий смех сменился девичьим. Глеб пулей вылетел из подъезда и, не оглядываясь, помчался к своему дому.

9.

– Спит ещё. Ходил ночью куда-то…

– Ну, хорошо, попозже заеду.

Солнечные лучи пробивались через мутное двойное стекло комнаты и падали прямо на подушку. Глеб неохотно поднялся, немного болела голова и хотелось пить. В комнату вошла Никитична со стаканом в руке.

– Доброе утро соня. Огуречный рассольчик попей, – сказал хозяйка и протянула своему жильцу стакан с рассолом, на поверхности которого плавала укропная веточка.

Журналист поблагодарил и залпом осушил стакан.

– А кто это приходил? – хрипло осведомился Сиренин.

– Да, Петрович, кто ж ещё? Ты же сам вчера просил его шахту показать… – Ах да. Совсем вылетело из головы.

– Через пару часов он заедет за тобой…

Петрович так и не заехал. К обеду на улице стало совсем тепло и Глеб решил отправиться к шахте один. Он спросил у Никитичны как добраться до неё и вышел из дома, прихватив с собой пару бутербродов и флягу с кофе.

Город накрыло бархатное тёплое одеяло запоздалого бабьего лета. По улицам вовсю летала паутина, а солнце подсушивало грязь, от которой шёл припарок.

На пересечении улиц Крылова и Пролетарской, стояли одни одноэтажные деревянные дома, Обветшалые, почерневшие от времени, они вросли в землю по уровень окошек. Многие из них уже были наполовину разобраны. Здесь журналисту повстречалась пожилая пара.

Дед в овчинном кожухе менял сгнившие доски забора на более крепкие, а его бабуля копалась рядом в огороде. Глеб поздоровался с ними и ещё раз уточнил дорогу к шахте. Сиренин ещё пять минут побеседовал с четой Кореньевых и сфотографировал их на память.

Когда Глеб вышел за городскую черту и поднялся на сопку с плоской вершиной, он увидел вдалеке металлоконструкции шахты и кирпичные постройки. Расстояние до неё было примерно пять-шесть километров. Но добирался журналист до шахты довольно долго. Наконец он подошёл к двухэтажному зданию, облицованному желтоватой плиткой. В некоторых местах от фасада отвалились целые пласты этой плитки, обнажая красную кирпичную плоть шахтёрской конторы. На фронтоне был прикреплён щит в виде красного знамени, на котором виднелась белая надпись: «Шахтоуправление: 40 лет Октября».

Сиренин походил по территории, заваленной какими-то металлическими агрегатами, покрытыми коррозией, сфотографировал контору управления, копру, другие постройки. Позади управления возвышалась ржавая металлоконструкция подъёмной установки, на копре шахты была прикреплена большая металлическая пятиконечная звезда изъеденная ржавчиной. Рядом стояло полуразвалившееся высокое здание из белого кирпича и гараж, а недалеко от него находилась серая масса выработки, на отвалах которой росла пожухлая трава. Высотой гора была в несколько десятков метров.

Глеба не оставляло чувство, что за ним кто-то непрерывно следит. Журналист решил взобраться на искусственную гору, чтобы сверху заснять всю панораму. Когда Глеб карабкался наверх ему вдруг стало плохо. Несмотря на солнечный яркий день, у него потемнело в глазах, и журналист упал без чувств, скатившись к подножию горы…

10.

Сиренин очнулся от громкого дребезжащего звука отбойного пневматического молотка. Глеб открыл глаза. Сверху тускло светил ряд лампочек. Они висели на проводе, идущем над сводом забоя, который был укреплён на всём протяжении деревянными балками. По центру забоя шла небольшая рельсовая дорога. Мимо него сновали взад и вперёд возбуждённые, чумазые шахтёры.

Вдруг кто-то посветил ему шахтёрским фонариком в глаза.

– Где каска? Потерял? Кто такой? Новенький что ли? – взревел кто-то над его ухом, по-видимому, бригадир.

В следующий момент ему сунули в руку пластмассовую каску. Глеб тотчас нацепил её себе на голову.

– Где форма? – продолжал реветь бригадир.

– Савельевич, да оставь ты его в покое!

К ним подошёл какой-то горнорабочий и потянул бригадира за куртку.

– Пошли быстрее, увидишь – не поверишь! Потом с ним разберёшься. Звонить наверх надо!

– Обожди, сначала сам увижу. Как фамилия? – спросил Савельевич.

– Сиренин.

– Я хорошо её запомню. На поверхности с тебя три шкуры сдеру! – пригрозил напоследок бригадир и ушёл вслед за товарищем. Вскоре прекратился шум отбойного молотка, все куда-то заспешили. Ошеломлённый Глеб простоял ещё несколько минут на месте. Голоса шахтёров за это время стихли.

Он пошёл в сторону, куда отправился бригадир и остальные горняки. Глеб шёл достаточно долго, миновал несколько развилок, а железная дорога закончилась в тупике. Но пока он никого не встретил на своём пути. Сиренин пошёл обратно, но снова попал в тупик. Кажется, он заблудился в этой проклятой шахте!

Журналист остановился, чтобы передохнуть. Глеб ощутил сильную жажду, но прощупав карманы куртки, понял, что фляжки с кофе там нет.

Сиренин находился в узком полутёмном проходе, как вдруг свет редких лампочек пару раз мигнул и пропал. Этого ещё не хватало! Журналист нащупал выключатель на каске и включил шахтёрский фонарик. Терять время было нельзя! Нужно срочно искать штольню! И где носит этого чёртового бригадира? У него человек в шахте потерялся!

Журналист почти бегом, спотыкаясь, бежал по беспросветному горному туннелю, который становился всё уже и ниже. Он никогда не страдал клаустрофобией, но тут под землёй, мироощущение было совсем иное, чем на поверхности. Сиренин сам того не замечая начал паниковать и почувствовал, что задыхается. В этот момент Глеб разглядел чей-то тёмный силуэт впереди. Он сбавил темп и облегчённо вздохнул. Наконец-то, хоть одна живая душа в этой подземной могиле!

– Эй, привет! – громко поприветствовал его Глеб.

Силуэт не двигался и продолжал стоять на месте. Фонарик на каске стал судорожно моргать. Журналист замедлил шаг. Не успел он подойти к нему ближе, как лампочка фонарика потускнела и потухла. В кромешной тьме шахты Сиренин разглядел фосфорицирующие жёлтые глаза, которые смотрели на него немигающим взглядом.

Он остановился и принялся щёлкать выключателем. В этот момент глаза стали медленно приближаться к нему и журналист от охватившего его ужаса что есть силы закричал…

11.

– Эй-эй, это я!

Петрович крепко держал разбушевавшегося журналиста, который внезапно пришёл в себя и начал орать, судорожно размахивая руками. Глеб открыл глаза и увидел склонившегося над ним встревоженного Петровича.

– Я в порядке, пустите, – хриплым голосом произнёс журналист. Он встал, отряхнулся, поднял валявшуюся в траве фляжку, открыл её и принялся пить большими глотками холодный кофе.

– Что ж без меня пошёл-то? – укоряющее спросил Петрович и отдал ему фотоаппарат. – Я задержался малость, а когда приехал, Никитишна сказала, что ты уже ушёл. И чего попёрся на вершину?

– Хотел заснять всю панораму шахты, но видать сорвался и ударился головой.

– Ладно, поехали…

Солнце уже потеряло свою силу и катилось к закату, отчего день поминутно терял своё тепло. Они спустились с пригорка и направились к жигули белого цвета, которая стояла во внутреннем дворе управления. – Что с этой шахтой не так? – спросил Глеб. Он шёл немного прихрамывая, видимо подвернул лодыжку, когда падал.

– Да всё с ней не так, – ответил Петрович, – В конце шестидесятых в шахте что-то нашли, какие-то первобытные рудники. В городе быстро построили секретный завод и разместили воинскую часть. Наш гарнизон охранял это оборонное предприятие, куда завозили что-то из тех рудников. Что конкретно там было, не скажу, секретность была строжайшая. Одно знаю, те военные, которые работали под землёй начинали вести себя мягко говоря странно, одних увольняли в запас, других в дурку отправляли…

Когда они подошли к машине, вдруг откуда-то послышался протяжный заунывный вой.

– Давай быстрее садись! – поторопил Петрович журналиста, который открыл дверцу жигулей, но задержался, недоумённо оглядываясь по сторонам. Глеб плюхнулся на дерматиновое сиденье и захлопнул дверь. Петрович завёл жигули и они резко тронулись с места.

– Волки? – спросил журналист.

– Нет, это похлеще будет, – усмехнулся Петрович, – после захода солнца прогуливаться в этом месте опасно для жизни!

Машина выехала на дорогу и помчалась по ухабам.

– Хочешь знать наше мнение по поводу того, что происходит в Северотожске?

– Разумеется, – ответил Глеб.

– Похоже, что в шахте пробурили вход в саму преисподнюю и теперь всякая тварь вылазит из неё, – сказал Петрович, – во всяком случае, так утверждает наш поп. Пятнадцать лет назад я бы смеялся над этой теорией, а вот сегодня уверен, что так оно и есть!

– У вас в городе живёт священник? – удивлённо спросил журналист.

– Да, отец Григорий. Если хочешь, поедем сейчас прямо к нему…

12.

Поп был единственным жителем, проживающим на улице Лермонтова. Он занимал небольшой деревянный домик, одиноко стоящий на краю пустыря. Перед домом возвышался почерневший деревянный крест с поперечной перекладиной.

Сиренин и Петрович вышли из машины, открыли скрипучую железную калитку, поднялись на деревянное крыльцо и вошли в дом. Судя по всему, помещение одновременно служило и церковью, и жильём батюшки. На стенах были развешены большие и маленькие иконы, у потолка висели лампадки, а на полу стояли громоздкие металлические подсвечники со свечами.

К деревянному, сбитому из досок алтарю вела потёртая красная ковровая дорожка, по обе её стороны стояло несколько скамеек, стол со стульями и старый буфет с посудой и книгами. В углу стены находилась побеленная печь.

Отец Григорий был сухоньким мужечонком с козлиной бородкой. На нём были джинсы и серый тёплый шерстяной свитер, поверх которого болтался на верёвочке большой серебряный крест. Батюшка горячо поприветствовал гостей и пригласил их за стол.

– Может, чайку травяного? – спросил он участливо.

Петрович покривился:

– А что, кагора у тебя отче уже не осталось? Парень считай сегодня заново родился. Это надо отметить!

Отец Григорий засуетился, и на скатерти начали появляться северные разносолы: тушёнка, колбаса, рыбные консервы, хлеб. В последнюю очередь он торжественно водрузил на стол большую тёмную бутыль.

– Вот, это по-нашему! – радостно воскликнул, потирая руки Петрович.

Наконец, когда всё было разложено, батюшка произнёс короткую молитву на старославянском. Все трое одновременно сказали «аминь» и подсели к столу. За ужином Петрович рассказал, как нашёл без сознания журналиста.

Глеб решил дополнить рассказ и поделился своим опытом перемещения во времени. Отец Григорий слушал его очень внимательно, а затем вдруг чрезвычайно оживился.

– Если ты Глеб имеешь ключ к прошлому, у нас есть возможность возродить город, – торжественно произнёс священник.

– Каким это образом, что-то не смекну, – почесал затылок Петрович. Его сейчас больше беспокоил тот факт, почему-то он остаётся трезв после выпитого церковного вина, чем теория спасения Северотожска.

– Мы отправим его в 1957 год. Если он взорвёт шахту, может быть её закроют навсегда, или на время заморозят строительство. Главное потянуть время, чтобы горняки не добрались к шестисотметровой глубине до девяностых годов, – рассказал о своём плане отец Григорий.

– Ну, допустим, я снаряжу его тротиловыми шашками с фитилём, но как мы его туда отправим? – язвительно спросил Петрович.



Поделиться книгой:

На главную
Назад