Найди меня!

Я на секунду представила, как Миша будет ползти ко мне по моим высоким ступенькам и вздрогнула. Представляю каким у него будет настроение, если ему придется делать это.

Я встала и подошла к зеркалу. Из зеркала на меня смотрела грязная и страшная старуха. Волосы торчали во все стороны, глаза красные, как у кролика, губы потрескались от жара. Ноги трусились и подкашивались. Казалось я сейчас потеряю сознание. Ника схватила мою руку и мне пришлось принять её помощь. По ступенькам мы спускались целую вечность, отдыхая на каждой ступеньке. Мои ворота были открыты и перед ними стояли синие Жигули. За рулём сидел Миша. Встретившись с ним взглядом, я совсем передумала спускаться, хотя мне таки придётся принять его помощь. Я понимала, что мне нужна медицинская помощь.

Ника почти затолкала меня на переднее сидение. Целую минуту я наблюдала как ловко Миша управляет машиной, потом потеряла сознание.

Миша привёз меня в госпиталь. Врач глянув на мою руку сразу вынес вердикт- заражение крови. Нужно стационарное лечение. Мест в госпитале не было, но мне притулили какую-то лавочку и я вынуждена была остаться.

Почти трое суток я была под капельницами, а потом ещё трое меня капали четыре раза в день.

Каждый день, вечером, ко мне приходила Ника. Я так привыкла к ее веселой рожице и заразительному смеху. Каждый день с ней что-то случалось и она рассказывала мне, и махала руками, и смеялась. Она приносила мне в пластиковом лоточке еду. Всегда свежую и ещё теплую. И хотя аппетита у меня не было, мне приходилось все съедать, иначе Ника грозилась пожаловаться папе, ведь он готовил, старался. Злить ее папу мне совсем не хотелось, я помнила его тяжёлый взгляд.

Утром седьмого дня по мне подошёл врач и улыбнулся.

– Ну, что! Я вижу вам уже легче, а посему отпускаю вас домой, мне нужно ваше место. Вот вам назначения, покажитесь через неделю.

Я собрала свои вещи и оделась, отдыхая каждую минуту. Сил совсем не было. Я подумала о своем холодном доме и вздохнула. Придется как-то мне справляться, надеюсь мне скоро станет полегче. Дойти бы до дома.

Я вышла на улицу. За эту неделю, пока я болела, весна насовсем пришла в наш городок. Я стояла, закрыв глаза, задрав голову к солнцу и не могла согреться. Теперь все будет хорошо. И война закончится, и вернутся мои соседи, и мы отстроим свои дома и будем жить! Так просто! Просто жить!

Из состояния нирваны меня вырвал сигнал машины. Знакомые синие жигули. Из машины выскочила Ника, бросилась ко мне и обняла за талию.

– Маша, я так рада, что ты выздоровела! Хотя папа сказал, что ты ещё не до конца выздоровела и тебе нужно колоть уколы. Ну, в попу. Это ужасно больно, я знаю, мне папа колол, когда я болела ангиной!

–Маша, подойдите, пожалуйста, – позвал меня Миша, высунувшись в окно машины.

Я неуверенно подошла. Этот мужчина вызывал во мне какое-то странное чувство. Не то,чтобы я его боялась, но рядом с ним я чувствовала себя не в своей тарелке. Когда он смотрел на меня своими пронзительно серыми глазами, хотелось спрятаться.

– Маша, садитесь в машину. Я решил, что пока вы не выздоровели окончательно и вам ещё нужно лечение, поживете у нас. У нас есть свободная комната.

Замечательно! Он решил! Меня спрашивать не нужно?

Я поежилась.

– Нет, Миша, вы и так много для меня сделали. Я буду вам благодарна, если вы отвезете меня домой.

– Послушайте, вам нужно колоть антибиотики. Кто будет это делать? И не нужно мне говорить, что вы сами умеете, у вас одна рука не работает. И кто вам будет делать перевязки? Да что я тут вам доказываю? Садитесь!

Я, как марионетка, подошла к машине и села.

Какого черта? Почему это я его слушаюсь, хотя его доводы логичны.

Сзади довольно пищала Ника. Она обняла меня за шею и смачно поцеловала в ухо.

–Ника, перестань! Маше нужна тишина и спокойствие!– сказал, как отрезал.

Ехали мы молча, даже Нику не было слышно на заднем сидении.

Мы заехали во двор и Ника выскочила из машины.

– Маша, пожалуйста, не реагируйте на мой командный тон. Я так привык. А с Никой по другому вообще нельзя. Когда была жива ее бабушка с ней проще было справляться. Ее она всегда слушалась.– Миша вздохнул.

У дома оказалось два входа. Один парадный, для гостей и один сбоку дома, для Миши. Там был оборудован пандус для инвалидной коляски и можно было войти сразу на кухню.

Ника показала мне маленькую комнату.

– Здесь бабушка Зоя жила, но ты не бойся, она в больнице умерла. Я тебе свое любимое постельное постелила, смотри какие цветы красивые!

Я присела на краешек кровати и поняла, как я устала. Моих сил хватило совсем не надолго.

– Ника, я полежу немного. Совсем сил не осталось.

Ника кивнула, выскочила из комнаты и захлопнула дверь.

Я прилегла и сразу уснула. И казалось, сразу проснулась от стука в дверь. Несколько секунд я пыталась понять где я нахожусь.

За дверью не стали ждать моего разрешения. Дверь открылась. На пороге появился Миша в своей инвалидной коляске.

– Маша, просыпаетесь. Пора ужинать и уколы нужно сделать, а потом спите, сколько хотите.

На кухне было тепло, светло и уютно. На столе в большой миске дымились вареники. И я вдруг поняла, как я хочу есть. Есть не потому что нужно, а потому что хочется.

Мы сидели за столом, макали вареники в жареный на масле лук и ели. Ника что-то щебетала, но я ее не слушала. Я наслаждалась едой, каждым ее кусочком. Как мало нужно человеку для счастья: вкусная еда, теплый дом и чтобы не стреляли.

– Маша, а почему вы живёте одни? У вас совсем никого нет?– Миша очень внимательно наблюдал за мной.

– Я с мамой живу, но когда стали стрелять, отправила ее в Белгород к сестре, моей тете.

– А сами почему не уехали?

– Не знаю почему.– Я задумалась.– Мне казалось, что я буду тут нужна. А ещё Тишка, наш кот. Не могла его бросить, он старенький совсем.

Слезы начали капать из моих глаз.

– Не знаю где он. Когда начался первый ещё обстрел, он испугался и убежал. Где я его только не искала, не нашла.

Миша задумчиво вертел вилку в руке.

– Тишка ваш черный совсем?

– Нет совсем рыжий, даже глаза рыжие.

– Ну поели? Пойдем, буду уколы вам делать, а затем будем пить чай. А ещё я вам воды нагрел, искупаетесь. Ника поможет вам. Больную руку мочить нельзя, после ванны перевязку сделаем.

– Может вы мне лекарство в шприц наберёте, а я сама сделаю?– Даже мысль о том, что Миша будет делать мне укол, заставила поежиться.

– Да не переживайте! Я очень хорошо делаю уколы, можете у Ники спросить.

Но Ники рядом не было и спрашивать было не у кого, поэтому я молча пошла в свою комнату, легла на кровать, стянула с попы трусы и зажмурилась.

Попа моя представляла собой то ещё зрелище. Шесть дней в нее четыре раза в день тыкли по нескольку уколов. Черные пятна перемежались синими и желтыми разводами, а на ощупь чувствовалось, как будто гальки под кожу насыпали. Бугры и шишки.

Я услышала как коляска мягко вкатилась в комнату.

– Ох, ничего себе! – Видимо Миша увидел мои красивые ягодицы.– Классно вас отделали! Куда колоть то?

Я почувствовала его пальцы на моей коже. Он аккуратно прощупывал мою многострадальную пятую точку, в надежде найти место для инъекции. Нащупав свободное место, Миша быстро сделал укол. Почти не больно, терпимо.

– Погодите, не вставайте. Нужно сделать компресс на ваш этот кошмар! Не хватало ещё абсцесс на попе заиметь! Хотя наверное, сначала искупаетесь, а затем компресс поставлю.

В ванной плескалась горячая вода, такая как я люблю. Очень гарячая!

Я с наслаждением погрузилась в прозрачную воду. И только прикрыла глаза, как дверь в ванну с треском распахнулась и в нее влетела Ника.

– Папа сказал помочь тебе намылиться, а то тебе одной рукой не удобно.– Ника схватила с полочки мыло.

– Подожди Ника! Дай я полежу, так приятно, просто лежать.

Ника уселась рядом с ванной на низенькую скамеечку и уставилась на меня.

– Маш, а уколы больно?

Я повернулась и показала девочке свою попу.

Ника ойкнула и зажала ладошкой рот. Ее глазенки округлились.

–Маш, а ты не умрешь? У тебя там все чёрное, синее и зелёное! Это очень больно? У моей бабушки так посинели ноги и она умерла.

– Нет, Ника, не бойся. Теперь не умру, вы же с папой меня спасли. А это пройдет, как только закончатся все уколы.

Потом Ника помогла мне намылиться и поливала меня чистой водой из ковшика.

На кухню мы пришли в обнимку. Ника схватила меня за руку и низачто не хотела отпускать. Мы и чай так пили, вместе.

Миша молча наблюдал за нами.

После чая он налепил мне компресс на места инъекций и сделал перевязку. Рана на руке хорошо выглядела и явно заживала.

– Из вас получилась бы отличная медсестра, вернее медбрат. Вы так все аккуратно и профессионально делаете.

– Научился. Мама болела долго, пришлось ухаживать. Слушайте, Маша, а давайте на ты перейдем, раз уж так получилось. Вы не против?

– Не против, давай на ты.

Первый раз за много дней, я заснула спокойно. Постель была удобной, подушка мягкой, но самое главное – ощущение безопасности. Да, это самое классное в мире ощущение! Хотя и война ещё не закончилась и я ещё не до конца выздоровела, но вдруг появилось ощущение, что все будет хорошо. С этим ощущением я и заснула.

Утро было добрым и ранним. Петух начал орать точно по расписанию. Подьем дался мне легко, значит пошло дело на выздоровление.

На кухне было темно из-за закрытых жалюзи. Я открыла окна и решила напечь блинов на завтрак. В подвале у этого семейства точно найдется баночка с вареньем. Малиновым!

Как бы тихо я не старалась, но дверки шкафов стучали, ложка падала и как бы я не старалась тихо мешать тесто, все равно получалось громко.

– Кто здесь грохочет с самого утра? – В кухню вкатилась инвалидная коляска. Миша сегодня улыбался. – Ты решила разгромить мою кухню?

– Нет! Только блинчиков напечь, но одной рукой получается плохо!

– Давай помогу!

Миша забрал у меня ложку. Ловко замесил тесто, нагрел сковороду и начал печь блинчики. Так ловко у него это получалось, видно, что для него это знакомое занятие.

Мы уже пили чай и ели блинчики с малиновым вареньем, когда на кухне появилась заспанная, в пижаме Ника.

– Вы без меня чай пьете? Да?– Ее подбородок предательски задрожал.

– Дочь, ну ты что? Давай быстро одевайся, пей чай и у меня к тебе дело!

Глазенки девочки заблестели. Она шустро развернулась и побежала одеваться.

Сделав все болезненные для меня процедуры, Миша уложил меня на диван, включив кино. Сами с Никой собрались и куда-то ушли. Я смотрела кино, пока не заснула.

Миши с Никой не было два часа. Где они мне не сказали, а я и не спрашивала. Они совсем не должны передо мной отчитываться.

Неделя пробежала очень быстро. Я совсем поправилась. Рука быстро заживала.

Миша с Никой опять куда-то уехали, а я потихоньку готовила обед. Завтра Миша отвезет меня на прием к врачу, а потом домой. Я уже не понимала хочется мне домой или нет. В голове я уже составила план уборки и ремонта своего дома. Потихоньку сделаю.

Я очень буду скучать за Никой. Рядом с ней ощущаешь полноту жизни, начинаешь ценить по настоящему важные вещи.

Ворота открылись и во двор въехала машина. Хозяева вернулись.

Дверь открылась и в кухню влетела Ника.

– Маша, Маша, смотри!

В руках у нее был рыжий и очень грязный кот, очень похожий на Тишку. Кот, увидев меня, громко мявкнул и рванул ко мне.

– Тишка! Тишенька! Неужели это ты? Где же ты был?

Я обнимала кота и плакала. Он был жутко грязный, худой и вонючий. Главное живой!

В дверях кухни Миша наблюдал за мной и улыбался.

– Миша, где же вы его нашли? – Я не могла успокоится. Слезы текли и текли и я размазывала их по лицу.

Миша молчал, зато Ника молчать не стала.

– Маша, представляешь, мы целую неделю искали твоего кота, только папа не разрешал тебе говорить. Мы хотели тебе сюрприз сделать!

Весь вечер был занят котом. Сначала мы с Никой его купали, затем срезали колтуны, потом сушили. Бедный Тишка съел три порции еды, никак не мог насытится, а затем свернулся калачом на моих коленях и заснул. Думаю ближайшее время он от меня ни на шаг не отойдет.