Расписка

— Я же говорила — ты никому не веришь, — буркнула Настя.

— Верю, верю, — ответил Анатолий, протягивая руку. — Давай сюда.

— Ну нет! — сказала Настя, вырывая из блокнота листок и пряча его за спину. — Сперва ты напиши мне расписку.

— Какую расписку? — опешил Анатолий.

— Пиши, пиши. — Настя протянула ему ручку. — Я, фамилия, имя, отчество…

Анатолий придвинул к себе блокнот и начал писать.

— Признаюсь, что собирался для снятия стресса воспользоваться услугами проститутки, — продолжала Настя.

— Ты же сказала, что это эскорт-услуги.

— Это я нанималась оказывать эскорт-услуги, а ты заказывал проститутку. Сам же говорил.

— Ну так выходит, нас обоих надули! — возмутился Анатолий. — Напомни, как фирма называется? Я им устрою.

— Потом устроишь, а пока пиши.

— Да не буду я это писать!

— Так нечестно! — в свою очередь возмутилась Настя. — Тогда не получишь мою расписку.

— Ну ладно, ладно. Что там писать?

Настя повторила. Анатолий покряхтел, но всё же написал.

— И теперь торжественно клянусь, — продолжала Настя, — что больше никогда этого делать не буду.

— Не буду, — повторил Анатолий, дописывая.

— Не забудь число и подпись.

— И зачем тебе это? — спросил отец.

— Как зачем? Теперь если что, я эту бумажку — маме.

— Ну, знаешь, это уже шантаж.

— Давай, давай сюда, — сказала Настя, протягивая руку и держа в другой свою расписку. — Меняемся.

Несколько секунд они сидели друг напротив друга, ухватившись обеими руками в обе расписки, и наконец отпустили — каждый свою. Настя пробежала глазами по корявым строчкам отца и спрятала расписку в карман. Анатолий положил расписку дочери на журнальный столик и прижал пепельницей.

Затем он наполнил бокал шампанским и, пригубив, сказал:

— А теперь ответь мне, как девушка из хорошей семьи, студентка престижного вуза…

— Уже нет, — вставила Настя.

— Что?

— Меня отчислили?

— Как? Когда? Почему? Что случилось?

— Ты задаёшь несколько вопросов сразу, совсем как мама, — сказала Настя, и отец поперхнулся. — Тебе на какой ответить?

— На все! — откашлявшись, ответил Анатолий и добавил: — По порядку.

— «Как» — вызвали к декану и сообщили, что отчислили. «Когда» — три дня назад. «Почему» и «что случилось», думаю, можно объединить в один вопрос, и ответ — за неуспеваемость. Твоя дочь дура, папа.

— Но ты же в школе…

— В школе — это одно, а в универе — совсем другое. Сначала завалила зимнюю сессию, а теперь и летнюю. Так что…

— Может, мы ошиблись с выбором профессии? — задумчиво произнёс Анатолий.

— Вот именно, что «мы»! — воскликнула Настя. — Я ведь не хотела получать высшее образование, я хотела пойти учиться на стилиста. Это же ты настоял, чтобы я поступала на экономический.

— А зачем ты меня слушала?

— А кого мне было слушать? Маму? Так она только за тобой повторяла.

— Ты должна была отстаивать свою позицию.

— Я пыталась. Но вы оба знать ничего не хотели.

— И что теперь? — спросил Анатолий.

— Что-что… Работать буду.

— Проституткой?!

— Пап, прекрати, а?

— Что прекрати? Что прекрати?

— Вообще-то я собираюсь учиться на стилиста. Кстати, как тебе мой «лук»?

— Какой ещё лук? — проворчал Анатолий.

— Ну, образ — внешний вид.

— По-моему, безобразный образ. И вид такой же — бесстыдный.

— Это ты говоришь как отец.

— А как я ещё должен говорить?

— Попробуй оценить как мужчина.

— Что значит… — Он взглянул на дочь, пробежал глазами по её фигурке с головы до ног и обратно. — Ну-у… Тьфу! Нет, это невыносимо!

— Значит, не понравилась, — разочарованно произнесла Настя.

— Нет, ну о чём ты думаешь? Как тебе только не совестно?

— Я думаю о том, сколько времени я потратила на причёску, макияж и подбор вот этого всего. — Она похлопала руками по одежде. — И всё напрасно.

— Знаешь, что я тебе скажу, — глядя на неё в упор, сказал Анатолий, — главное в человеке то, что у него здесь, — он прижал руку к груди, — и здесь, — он постучал ладонью по лбу. — И совсем неважно, какой у тебя чеснок.

— Лук, — поправила его Настя.

— Да хоть петрушка.

— Значит, ты считаешь, что я бессердечная и безмозглая?

— В том то и дело, что я так не считаю! И потому ума не приложу, как ты могла до такого опуститься? У тебя что, кавалеров мало?

— Папа, у меня нет кавалеров. И никогда не было.

Анатолий вопросительно посмотрен на дочь.

— Да, у меня никогда не было парня. Так вот получилось. У всех моих подруг, у одноклассниц, у однокурсниц — были парни, а у меня — нет.

— Почему?

— Мне вот тоже интересно — почему.

Анатолий снова оценивающе взглянул на дочь.

— Но ты же вроде… симпатичная, — неуверенно проговорил он.

— Вроде? — воскликнула Настя, и на глазах у неё выступили слёзы.

— Да нет, точно! Ты… ты просто красавица!

— Это ты сейчас как отец говоришь, — всхлипывая, сказала она.

— Нет! Нет, уверяю тебя. Я говорю это как… как мужчина.

— Врёшь ты всё!

— Ей-богу!

— Поклянись.

— Клянусь.

— Значит, мой «лук» всё-таки привлекательный?

— Очень! Вот только…

— Что?

— Я категорически против, что бы ты использовала его, как… проститутка.

— Папа! — возмущённо крикнула она, тыльной стороной ладони вытирая хлынувшие из носа сопли.

Анатолий вскочил и подал ей бумажный платочек.

— Спасибо, — буркнула Настя.

— Ну, хорошо, — продолжил Анатолий, — тогда объясни мне, зачем ты сюда пришла? Только честно.

— Я тебе уже сказала, что я устроилась в агентство по оказанию эскорт-услуг. Нашла их в Интернете и позвонила. Они пригласили меня, поговорили. Ну и подписали договор. Там ни слова об интиме… Точнее, там есть оговорка, что интим не входит в перечень услуг, предоставляемых агентством.

— Ага! Значит, в частном порядке эти услуги можно предоставлять?

— Но я же не собиралась этого делать.

— А что же ты, позволь полюбопытствовать, собиралась?

— Эскорт — это, прежде всего, общение, приятная беседа, как с гейшей, понимаешь?

— Ах, с гейшей? Ну я же говорил — проституция. Только очень дорогая. Недаром они слупили с меня…

— Сколько, интересно?

— Неважно. А сколько они пообещали тебе?

— Неважно. Важно то, что я просто собиралась хорошо провести время, пообщаться, потанцевать. — Она взглянула на бутылку шампанского. — Выпить, наконец. Может, ты мне всё-таки нальёшь?

Анатолий взял чистый бокал и наполнил его вином.

— И всё? — недоверчиво спросил он, протягивая бокал дочери.

— Нет, не всё, — ответила та. — Ещё я хотела произвести впечатление. И не только тем, что здесь, — она хлопнула себя по лбу, — но и своим внешним видом. Зачем я, спрашивается, так старалась создать этот «лук»?

Анатолий покачал головой и устало опустился в кресло.

— Что, не веришь? — спросила Настя.

Отец пожал плечами. Он уже здорово захмелел.

— Знаешь что, дочка, — сказал он. — Я очень-очень хочу тебе верить. Но когда я смотрю на всё это, — он обеими руками показал на её одежду, — на это, — он повертел головой, окидывая взглядом гостиничный номер, — мне делается не по себе.