Шепот в городе. Мутация душ

– Разрешите представиться, Марина Шёпот, – протянула я руку пожилой женщине, перекинув её через калитку, – А это мой помощник, Слава.

– Да-да, выходит, вы с телевидения? – как будто не веря своему счастью, причитала женщина. Проходите, пожалуйста, что ж я вас у калитки держу.

Она сняла металлический крючок и пропустила нас во двор.

– Проходите в дом, во дворе стоять холодно.

С этими словами она засеменила по тропинке в сторону крыльца, приглашая нас следовать за нею.

– Я-то вам не представилась. Баба Маня меня зовут, – радостно отрапортовала женщина, проведя нас в чистенькую, скромно обставленную комнату. – Чаю с дороги? У меня только самовар закипел.

Мы единодушно согласились. В комнате на полу лежали разноцветные рукодельные дорожки, на стене радостно тикали ходики, а в углу стоял старый ламповый телевизор, накрытый кружевной вязаной салфеткой. Возникало ощущение, что мы переместились в прошлое, такими милыми и старомодными казались эти картины деревенского быта.

– Присаживайтесь к столу, – приветливо пригласила баба Маня.

Она зазвенела чашками и вазочками с конфетами и печеньем, аккуратно расставляя их на старенькой, но чистой скатерти.

– Что привело вас в нашу глухомань? – полюбопытствовала баба Маня, передавая нам наполненные чашки.

– Мы ищем одну женщину. Она недавно приехала погостить в вашу деревню, – пояснила я, делая глоток из большой цветастой кружки, – Вкусно как! – похвалила я чай.

– Это я со смородиновым листом завариваю, – пояснила баба Маня. – А что за женщина?

– Моя мама, Ирина Тимофеевна, – сказал Славка, протягивая бабе Мане мобильный с фотографией, – не встречали её?

Баба Маня взяла очки с комода и внимательно посмотрела через них на снимок.

– Нет, не видела, – покачала она головой, – да и к кому у нас тут приезжать? Деревня совсем опустела. Живём здесь только я, дед Кузьмич через дом от меня, да еще несколько одиноких старух на той стороне улицы. Если б новый человек появился, я бы заметила. Только если мама ваша не в целительский центр приезжала, тот, что ближе к лесу на другом конце деревни стоит.

– А что за центр? – оживилась я, с интересом взглянув на бабу Маню.

– А пойди их разбери, – махнула в ответ женщина, – только место там какое-то очень странное. Дом стоит за высоким, глухим забором, никого туда просто так не пускают. Местным и вовсе вход закрыт. Приезжают туда иногда люди, наши видели, как машины подходили, и сразу за забор прятались. Дом этот принадлежал умершей старухе Митрофановой. Долго стоял бесхозным. А этим летом рабочие приехали, и быстро возвели забор этот и строения там внутри какие-то, видимо. Стук и треск на всю деревню стоял. А теперь там центр этот располагается. Странное у них там что-то происходит. Местные болтают, что по ночам оттуда хоровое пение раздаётся. Электричества там, вроде бы, и вовсе нет, для освещения используют факелы и свечи. Какие-то обряды, что ли, проводят, непонятно, прости господи, – с этими словами баба Маня перекрестилась, – Вот если ваша мама в этом центре обитает, то я вполне могла её и вовсе не встретить. Дело в том, что жильцы их из-за забора не выходят. Там лечатся, похоже. Любознательные местные бабки болтают, что посетители там одни только женщины. Мужики там только в охране работают, и посторонних на территорию не пускают. Да и главный их целитель – мужик. Во время их бесовских обрядов слышно, как мужской голос взывает их к чему-то, слов, правда, не разобрать. Наши местные любопытные, к забору подходили, прислушивались. Ну, чистая секта какая-то.

«Одни только женщины», – повторила я про себя, и вдруг в моей голове всплыл недавний разговор с папой. Там отказавшиеся от лечения пациентки тоже были только женщины. Неужели это как-то связано с местным целительским центром? Возможно, очередной шарлатан завлекает доверчивых женщин сюда, чтобы выманивать из них деньги, обещая излечение с помощью каких-нибудь травок и примочек? Ведь тогда жизням оказавшихся там женщин угрожает реальная опасность.

– Скажите, а кто из местных рассказывал о порядках, царящих в этом центре? – спросила я у бабы Мани.

– Да больше всех знает, пожалуй, Семёновна. Она и живёт ближе всех от их усадьбы, её дом последний по той стороне улицы.

– Пожалуй, нам стоит с нею побеседовать, – заметил Славка, – может быть, она видела маму или что-то знает о ней.

– Кстати, а вы не в курсе, какие-нибудь дома здесь продаются? – задала я вопрос, желая проверить версию о возможной покупке дома.

– Да после смерти стариков здесь много домов осталось. Обветшали совсем. Наследники какие, может быть, и продали бы с удовольствием, да только кто купит дом в нашей глуши? – ответила баба Маня с плохо скрываемой грустью в голосе.

Мы поблагодарили гостеприимную хозяйку, и решили навестить неизвестную нам Семёновну.

Машину оставили у калитки бабы Мани, чтобы не спеша осмотреть окрестности. Мы прошли по главной и, как выяснилось, единственной улице деревни, двигаясь в сторону леса. Действительно, большая часть домов, занесённых снегом почти по самую крышу, стояла без своих обитателей. Дом Семёновны мы увидели сразу. Сама женщина стояла здесь же, во дворе, набирая из поленницы охапку дров. Заметив нас, она замерла на месте, внимательно оглядывая нас с головы до ног.

– Добрый день, – поприветствовали мы её прямо с улицы.

– Здравствуйте, – поздоровалась женщина, придирчиво вглядываясь в наши лица. – Никак из города пожаловали?

– Да. Хотим задать вам несколько вопросов, – дружелюбно улыбнулась я.

Выражение лица женщины было очень серьёзным, в прищуренных глазах явно читалось недоверие. Но вдруг что-то изменилось в её лице, и удивленная улыбка пришла на смену суровой сосредоточенности.

– Мать честная, да вы с телевидения! – воскликнула она, узнав меня при внимательном рассмотрении.

– Да, я – Марина Шёпот, а это Вячеслав, мой помощник. А к вам как можно обращаться?

– Валентина Семёновна, – приветливо ответила женщина.

– Дело в том, что мы разыскиваем вот эту женщину.

Славка продемонстрировал Валентине Семёновне фотографию мамы. Она на минуту замерла, внимательно вглядываясь в изображение на его мобильном телефоне.

– А знаете, я её недавно видела, – вдруг сказала пожилая женщина, внимательно вглядываясь в экран Славкиного мобильного, – Она приехала в этот наш центр народной медицины, – с этими словами Семёновна махнула рукой в сторону леса, где возвышался уже упомянутый высокий забор.

– Когда это было? – встрепенулся Славка.

– Да пару дней назад. Она, видимо, на автобусе прибыла сюда. А они своих постояльцев с автобусной остановки встречают на машине, охранники за ними ездят, чтобы те не топали с чемоданами по нашему бездорожью. Вот я как раз из лесочка мимо проходила, валежник насобирала. Качу себе саночки мимо их забора, а тут как раз машина притормозила, и водитель посигналил, чтобы ворота открыли. А в машине на заднем сиденье ваша мама и сидела. Она как раз повернулась и прямо на меня посмотрела. Я и запомнила, – объяснила Валентина Семёновна.

Славка разволновался.

– Скажите, не похоже было, что они её силой удерживают? – спросил он с волнением в голосе.

– Нет, она совершенно спокойная была. Ничего такого я не подумала, – ответила наша новая знакомая.

– А что за порядки у них там такие? – задала я интересующий нас вопрос, – говорят, туда так просто не пускают? И место странное, электричества нет, факелы жгут, песни по вечерам поют.

– Да, всё верно. Живут там, как староверы какие-то. Я как-то постучалась к ним, спину у меня тогда сильно прихватило. Думала, может быть, помогут, укол какой сделают или мазь продадут, если центр у них народной медицины. Охранник ворота приоткрыл, сказал, мол, идите, бабушка, отсюда, нет у нас ничего. Вот тогда я и заметила, что во дворе у них факелы горели. А песни их по вечерам доносятся, тихонько так, монотонно. Будто хором кто-то поёт, а мужик этот, главный их, твердит что-то низким таким голосом. А женские голоса за ним повторяют будто что-то. Странно там у них всё, не как у людей, – подытожила женщина.

Нарисованная Валентиной Семёновной картина явно заставила Славку занервничать ещё сильнее. Оно и понятно. Страшно представить, что твой близкий человек оказался в подобном месте.

– Так неужели их никто не проверяет? – спросил он Валентину Семёновну, плохо скрывая волнение, – Это же просто секта какая-то.

– Почему же, проверяли. Сама видела, что Володька Петухов приезжал к ним. Это наш местный участковый из соседнего села. Я его на обратном пути перехватила, спросила, что там за организация такая бесовская? А он говорит, не беспокойтесь, мол, Валентина Семёновна, всё у них там по закону, людей они лечат. Так что у власти вопросов к ним не было. А что тут поделать, если всё законно у них?

Мы поблагодарили Валентину Семёновну, и направились в сторону загадочного центра. Подойдя ближе, мы удивлённо замерли, а Славка даже присвистнул. Забор вокруг довольно большого участка на самом деле выглядел внушительно. Высоким он был настолько, что заглянуть через него не было никакой возможности. Просветов в нём тоже обнаружить не удалось. Зато, при внимательном рассмотрении, удалось увидеть кое-что другое. По всему периметру ограждения были расставлены небольшие, хорошо замаскированные камеры наблюдения. Ко всему прочему, от соседнего электрического столба тянулись провода в сторону неизвестного здания, предположительно находящегося за забором. Вполне возможно, что там находилось даже не одно строение. Во всяком случае, площадь за оградой это вполне позволяла.

– Вот тебе и нет электричества, – иронично заметил Славка, внимательно оглядывая глухой забор.

– Похоже, за нами наблюдают, – добавила я, слегка кивнув в сторону видеокамер.

– Нужно попытаться с кем-нибудь из них пообщаться, – сказал Славка и помахал рукой в одну из камер. После этого он подошёл и несколько раз постучал в металлические ворота.

Через пару мину раздался скрежет, и ворота приоткрылись.

– Что нужно? – спросил выглянувший оттуда крепкий молодой парень в камуфляжном костюме. По всей видимости, охранник.

– Нам нужна Бурцева Ирина Тимофеевна. Мы точно знаем, что она находится здесь, – твёрдо ответил Славка, – Если вы сейчас же не дадите нам возможности с нею пообщаться, мы вызываем полицию.

Я достала своё рабочее удостоверение.

– Обратите внимание, я – Марина Шёпот. Если мы не увидим Ирину Тимофеевну, вам обеспечен не только визит полиции, но и пристальное внимание со стороны местного телевидения.

– Ждите, – коротко ответил охранник, и захлопнул за собой ворота. Нам пришлось ждать минут пятнадцать, переминаясь с ноги на ногу на зимнем холоде, прежде чем ворота заскрипели, небольшая калитка в них снова открылась, и из неё вышла женщина. Я не сразу узнала в ней Славину мать, до того изменилось её лицо, если сравнивать с недавно увиденной мной фотографией. Усталость и безысходность исчезли, глаза горели каким-то одухотворённым светом.

– Привет, Славочка, – нежно обняла она сына, одной рукой придерживая на груди белую пушистую шаль.

– Здравствуйте, – тихо поприветствовала её я.

– Добрый день, Марина, я вас узнала, – ответила женщина, и снова обратилась к сыну.

– Как ты меня нашёл? Я же адреса не оставляла, – спросила она мягко, без малейшего признака раздражения.

– Это неважно, – торопливо ответил Славка, – поедем домой, мама. Зачем тебе оставаться в этом странном месте? – на Славкином лице ясно читалось отчаянье. Мне стало жаль его практически до слёз. Как в такой ситуации найти нужные слова? Ответа на этот вопрос я и сама не знала.

– Нет, сыночек, извини, но я отсюда никуда не поеду, – замотала головой Ирина Тимофеевна, – ты не представляешь, насколько мне здесь хорошо и спокойно. Первый раз за долгое время я сплю крепко, ни разу не просыпаясь от мыслей о твоём отце. Здесь такая природа, воздух, – продолжила она восторженным голосом, – И женщины, которые здесь со мною исцеляются, тоже очень хорошие. Квартиру продам, и насовсем сюда переселюсь.

– Так ты не собираешься покупать дом? – удивлённо спросил Слава, – зачем же тогда квартиру продавать?

– Ну а как же, Слава? За лечение платить нужно. В город возвращаться я не хочу. Там маета одна. У тебя есть жильё, а зачем мне эта квартира? Без папы я в ней просто задыхаюсь. Хочу здесь пожить, в тишине, на природе. Я что, не имею на это право? – в её голосе засквозила обида.

– Имеешь, конечно. Просто это всё как-то странно, – растерянно ответил ей Слава.

– Ничего странного. Это моё решение и точка. Что же я, по-твоему, сумасшедшая, недееспособная? От бабушкиной квартиры мы в твою пользу отказались, неужели ты на нашу с папой жилплощадь претендуешь? – обида в её голосе крепчала. Она уже готова была сорваться на слёзы, чего Слава, видимо, испугался.

– Конечно, нет, мама. Хорошо, оставайся пока здесь, – не стал больше спорить с нею Славка, скорее всего, поняв, что в данный момент это бесполезно. Кто-то уже психологически обработал Ирину Тимофеевну, и все разумные доводы сына она воспринимала в штыки.

– Короче говоря, так, Слава. Я остаюсь здесь. Если не хочешь со мною ругаться, ты должен принять это моё решение, – её глаза засветились одержимым огоньком, и я поняла, что психологическое воздействие, оказанное на неё кем-то, кто обитал за этим высоким забором, было гораздо сильнее, чем это могло показаться на первый взгляд.

Она попрощалась с сыном довольно сухо, и уверенной походкой направилась обратно к воротам.

Несколько секунд мы со Славой растерянно смотрели ей вслед, затем развернулись и направились обратно по улице, в сторону дома бабы Мани.

– Сейчас мы здесь ничего не сможем поделать. Нас туда никто не пустит, – тихо сказала я Славке,– Если же ты начнёшь настаивать на её отъезде, это может вызвать у мамы нервный срыв.

– Я это понял, – на нём просто лица не было от расстройства.

– Не переживай так, ничего плохого они ей не сделают, после нашего визита уж точно, побоятся. Мы же пока подробно наведём о них справки.

– Я на это очень надеюсь. Спасибо, что помогаешь, – сказал Слава с искренней благодарностью.

– Пойдём, спросим у бабы Мани, где у них здесь местное отделение полиции. Спросим, что именно им удалось узнать об этом странном заведении.

Мы проехали несколько километров по трассе и увидели табличку с надписью «село Рыбниково». Именно здесь, по словам бабы Мани, обитал местный участковый, Володя Петухов. День был субботний, но мы надеялись застать представителя доблестной полиции по месту его жительства. Найдя дом номер восемь по улице Цветочной, мы увидели во дворе молодого мужчину, самозабвенно колющего дрова. Это и оказался необходимый нам участковый Петухов.

– А в чём собственно дело? – задал вопрос мужчина, когда мы изложили ему суть проблемы, – центр работает на законных основаниях. Документы их я проверял. Ничего противоправного в них не обнаружил.

– Мы вас ни в чём не обвиняем, – спешно заверила я участкового, боясь спровоцировать ненужный конфликт, – просто хотим узнать подробности. Вы ведь проверяли законность их деятельности?

– Юридически это реабилитационный центр «Психея», организованный для людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Почему телевидение интересуется их деятельностью? Хотите сюжет о них снять, так это к ним и обращайтесь.

– Там находится моя мама, – ответил Славка.

Даже эта информация не подействовала на Петухова должным образом. Он ушёл в глухую оборону, какой часто грешат недалёкие люди, наделённые хотя бы небольшой властью.

– Гражданка удерживается у них насильно? – задал он вопрос.

– Нет, но… – начал было Славка.

– Ну а если нет, так не вижу законных оснований препятствовать её пребыванию там.

Пришлось нам с моим помощником удалиться ни с чем.

– Видимо, нужно обращаться в нашу городскую полицию, – заметил Слава, плохо скрывая своё взбудораженное состояние.

– Да, я поговорю с Сашей Петровым. Что-то явно не то с этим центром. Возможно, что они вынудили твою маму продавать квартиру. Нужно их остановить, пока ещё ничего не случилось.

С этими грустными мыслями мы сели в машину и направились в сторону родного города.

В небольшой коморке, находящейся под больничной лестницей, было довольно тесно. Вошедшая в неё пожилая женщина поставила у стены ведро и швабру, сняла резиновые перчатки и вытерла руки о подол старенького халата. После этого она присела на низкую табуретку у стены. Женщина явно кого-то ждала, нервно озираясь на дверь кладовки. Ожидание не успело её толком утомить, потому что дверь распахнулась, и на пороге появилась молодая, эффектная женщина. Темные волосы спускались волнами на её плечи, а пухлые губы, явно познавшие шприц косметолога, покрывала яркая матовая помада. Её шикарная норковая шубка была распахнута, и дамочка брезгливо поморщилась, нечаянно дотронувшись краем рукава до стоящей у стены швабры.

– Здравствуй, – небрежно бросила она, закрывая за собою дверь.

– И тебе не хворать, – ответила ей собеседница, поднявшись с табуретки, – Что за срочность такая? О чём хотела поговорить?

Молодая женщина насупилась, её ноздри начали нервно раздуваться, а руки, украшенные дорогими кольцами, уперлись костяшками в невысокий столик. Она грозно нависла над сидящей напротив неё старухой.

– Да хочу спросить, ты соображаешь, старая дура, что наделала? – злобно зашипела посетительница – На кой чёрт ты мне мать этого телевизионщика подсунула?

– Так откуда я знать могла? – упершись руками в широкие бока, и привставая со своего места, спросила пожилая женщина, – у неё на лбу же не написано. Говорила, что, мол, одинокой себя совсем после смерти мужа чувствует, в квартире живёт совсем одна. И прописана одна, я проверяла.

– Ты знаешь, что сын её разыскивает и уже приезжал в центр с этой ведущей, Мариной? Ты хоть понимаешь своей головой, к чему это может привести? Проверить нормально не могла? Знаешь ведь, что нас интересуют только одинокие тётки, чтобы, в случае чего, шум было некому поднимать.

– Не ори на меня! Нашлась начальница! Думаешь, легко этим бабам голову морочить? – разгорячилась старуха, – Сама попробуй. Подумаешь, сделала одну небольшую ошибку. Что ж теперь, убить меня за это?

– Да ты даже не представляешь, чем может обернуться эта твоя небольшая ошибка, – дамочка явно была на взводе.

– А ты меня не пугай, пуганая! Легко тебе чужими руками жар загребать! Только команды раздаёт. Я сколько для тебя стараюсь? А получаю сколько? С тобою, стервой, не сравнить. Гребёшь деньги лопатой вместе с любовником своим, рожи бесстыжие!

Пожилая женщина тоже разошлась не на шутку, вторя раздражённому тону собеседницы. Щёки её раскраснелись, а глаза были готовы выскочить из орбит, сверкая праведным гневом.