Нечто. Разгадка смерти

Тот поморщился.

– Ты мыслишь узко.

– Да хрень это все. "Если никто никогда не видел привидений, телегонию, вред от ГМО, говорящих ящериц, это еще не значит, что их нет", – передразнила Ника воображаемого фаната мифов. Так доказывайте, напишите научную статью, выступите на собрании, как это делают добросовестные люди. Ванга предсказала, нашли труп двенадцатиметрового человека, НЛО бороздят просторы вселенной. Надо верить только фактам, а не кто – то сказал, родил, видел, кому – то приснилось, причудилось, в белой горячке примерещилось, – Ника остановилась, чтобы отдышаться, но прямо-таки сверкала от пламенной речи.

– Так или иначе, – вмешался заслушавшийся своих новых подопечных Борис Федорович, – мы должны признать, что не знаем гораздо больше, чем знаем.

Проскрипел звонок. Ника с каким-то чувством обновления и неизвестно откуда свалившегося ликования подошла к Борису. Она хотела спросить его, верит ли он Дарвину, но ограничилась только представлением, как она спрашивает это и что ей отвечают. В реальность она боялась разочарования, боялась, что слепленный ей в столь короткие сроки образ справедливого и умного учителя рухнет, стоит коснуться его. Кроме того, ее держала дистанция между учителем и учеником. Спрашивать это или что-то более личное («Сколько вам лет», например) было оскорбительно, невероятно.

Она ограничилась тем, что слушала разговор Бориса Федоровича с Маргаритой о системе образования в России и бессознательно улыбалась.

– Ну, ты дала сегодня! – восхитилась Вита, выходя из кабинета. Марго взглядом подтвердила, что придерживается того же мнения. – Чего раньше-то молчала?

– Раньше преподы говорили о чем угодно, только не об интересном, – вздохнула Ника, благодарно глядя на подруг. – Интересны обычно только передачи ВВС.

6

На следующий день Ника, возвращаясь к мыслям о слизи в раздевалке и хорошенько все обдумав, решила прокрасться туда, рассмотреть все подробнее и попытаться выяснить хоть что-нибудь впечатляющее. Ее воображение работало с такой силой, что она не в силах была верить, будто виденное ими вчера – всего лишь вид плесени. Девочкам она по-прежнему говорить ничего не хотела, находясь в состоянии неизвестно откуда взявшейся гордой обиды из-за того, что ее мнение не было молниеносно принято ближайшими друзьями.

Она провела отвратительную ночь. С трудом заснув после нескольких часов сидения в интернете, после получаса сна она была разбужена одним из соратников по рокерскому поприщу. Нисколько не обидевшись и проболтав с ним около получаса, она проворочалась до рассвета, вспоминая обо всем понемногу и дойдя постепенно до понимания необходимости отключать звук мобильного телефона перед сном. Под самое утро Ника забылась поверхностным неблагодарным сном. Ей чудились типичные человеческие полусны, невразумительные короткие интерпризы, сменяющие друг друга и быстро забывающиеся. Последнее видение она запомнила. Ей привиделось, как Римма Эдуардовна и Нина Тамаровна, облачившись в черные обтягивающие костюмы, пытают Степу, угрожающе поднимая над его головой бензопилу. «Говори, зачем страницу из дневника выдрал?! Не бывать тебе хорошистом, пока мы живы!» – скрежетала зубами Нина. Римма в помощь коллеге подняла ногу с острейшими шпильками и готовилась обрушить свой гнев на нерадивого ученика. Обе издевательски смеялись. На самом интересном месте прозвенел будильник. Ника ошарашено приподнялась над постелью, вспоминая сон, потрясла головой и начала собираться, решив не думать о той ерунде, что приходила к ней каждую ночь.

В школе Ника пошла по темному длинному коридору, не боясь. Места она знала прекрасно, и ничего мистического – потайных комнат или трупов в подсобке – обычно здесь не находили. «От нас их скрывают» – утвердительно сказал бы Кирилл, если бы Ника знала, что он верит ей. Поток сознания прервал дикий вопль (коридор был узкий, а акустика прекрасная). Чуть не опережая звук, пронесся Степа, утративший в минуту страха всю свою молодецкую удаль. Ника, оцепенев, смотрела, как он, пытаясь стряхнуть что-то с ноги, движется прямо на нее, но отойти не могла – ступни словно приросли к полу, как в кошмаре. Все происходящее казалось настолько диким и невозможным, что она, удивляясь и не осознавая, правда ли это, следила за Степой. Он, крича: «Отойди!», попытался свернуть в сторону, но не вылавировал и столкнулся с Никой.

Они оба упали и больно ушиблись. Ника, сразу вскочив на ноги и не обращая внимания на разбитый локоть, начала тормошить Степу. Одноклассник ничего не говорил и только мычал то ли от страха, то ли из стыда.

– Степа, Степа! – повторяла Ника, пытаясь привести его в чувство размашистыми пощечинами, от которых ему почему-то не легчало. – Вставай! Что произошло?!

Она боялась смотреть на его ногу – сверху джинсов от пятки до колена она была покрыта той самой слизью. Животный страх пробрал ее до костей. Дверь возле них скрипнула, явился Эмиль. Он поморщился, ничуть будто не удивившись, но все-таки вызвался помочь. Вместе они дотащили брыкающегося и мычащего что-то Степу до кабинета медсестры. Ошарашенная и ничего не понимающая Ника пошла на урок. Вернее, ей настоятельно это советовали.

7

Ника рассказала все девочкам. Вместе они решили дождаться, пока Степа поправится, и хорошенько расспросить его обо всем. Но бледный Степан появился в классе лишь к пятому уроку и, против обыкновения не разговаривая ни с кем, сел за отдельную парту и подпер голову рукой. На расспросы девочек, сразу обступивших его (учитель истории вышел из кабинета двадцать минут назад и не вернулся), он отвечал:

– Я не знаю, я просто испугался и выбежал, потом ударился о Нику…

Было странно слышать такое от самого Трёпичкина. Обычно он едва не вывихивал язык из-за непрекращающегося потока информации.

– Но у тебя была зеленая нога! – не желала верить такому вероломству Ника, открывая рот.

– Я вымазался в туалете.

Ника при этих словах чуть было не наградила его затрещиной, как однажды в начальной школе, когда вообще предпочитала разбираться с противоположным полом с помощью кулаков.

– Его обработали, – уверено шепнула Яна, когда они отошли от Степы. – По любому, я отвечаю!

– Но зачем им это? – подражая ее заговорщическому шепоту, ответила Вита.

– Мы же вам говорили! – уверенно вскрикнула Ника. – Это Пупок ему пригрозил, потому что он истребляет учеников! Зачем ему разоблачение?!

– Не знаю, – в голосе Марго звучало сомнение.

– Я вот что думаю, – продолжала Яна, – мы должны заграбастать эту плесень… или слизь и сделать анализы!

– Но как?

– Надо втереться в доверие к Ульяне Васильевне.

Марго неудовлетворенно дернулась. Ей казалось вопиющим затевать что-то за спиной учителей. Но, не желая быть занудой, она согласилась, пусть и без задора. Все остальные приняли этот план воодушевленно.

8

Поговорить об интересных экспериментах с прекрасно подающей материал, но держащейся строго учительницей химии они не успели. На следующем занятии, когда Марго, Вита, Ника и Яна уже готовили наводящую речь о том, как им хочется дополнительно заниматься своим любимым предметом и исследовать школьные условия жизни, случилось непредвиденное. Вместо благородной и знающей себе цену Ульяны Адольфовны в кабинет, дружелюбно улыбаясь, вошел Борис Федорович и коротко поздоровался.

– Этот нас завоевать хочет, – презрительно обратился Кирилл к соседке, а по совместительству сестре Кристине.

Эта девушка раздражала всех своей склонностью к молчанию. Пошпыняв ее немного в десятом классе, когда их соединили с параллельным, одноклассники заскучали, ведь она ни разу им не ответила, и оставили свою очередную жертву в покое. Учителя же лишь иронизировали над ситуацией.

Кирилл презирал тех, кто был глупее его, испытывал неприязнь к тем, кто был равным и завидовал тем, кому посчастливилось оказаться умнее. Все считали его порождением дьявола из-за напыщенности и немой сестры.

– Ну что ж, – сказал Борис. – Теперь я у вас и химию буду вести.

Ника просияла неизвестно почему.

– С ним будет легче! – убежденно шепнула она покосившейся на нее Вите.

После урока они подошли к учительскому столу.

– Борис… Федорович… Вы бы… Мы хотим… – замялась Марго, покраснела и пристыжено замолчала.

– Борис Федорович! – закричала Ника. – Мы хотим исследовать кое-что отсюда. Какой-то новый вид плесени в нашей школе! Нам четверым, – она оглянулась и поняла, что их только трое, – в общем, нам… интересно это.

– Прекрасно, – восхитился Борис. Ему все больше нравилось новое место. – Буду рад помочь вам! Приходите в мой кабинет завтра после уроков. Обязательно идентифицируем эту вашу плесень. Быть может, это лишайник! Или неидентифицируемый симбионт!!!

Он по-ребячьи весело улыбнулся и вышел из кабинета, предоставив девочкам самим закрыть его. Те постояли в нерешительности победы, взяли ключ и с усилием повернули замок времен Брежнева, предварительно навалившись на дверь всем составом.

– Класс! – сказала Вита. – Мы как Шерлок Холмс, Мисс Марпл и Пуаро!

– Скорее, как Гарри, Гермиона и Рон, – усмехнулась Марго.

– Только кто из нас Рон? – напряглась Вита.

– Не нравится мне это… – добавила Марго, облизывая губы и беря выпускной альбом Ники.

– А мне вполне! – выпалила Ника, следя за тем, как Марго, примостившись на подоконнике, старательно вписывает свои академичные пожелания на абсолютно чистом форзаце, который она не собиралась доверять больше никому кроме Виты.

Вита ограничилась смайликами и заверениями бесконечно любви, прослезилась, говоря, что они разойдутся в институте. Все вздохнули, обнялись и повеселели. Ника с гордостью показала, как разукрасила свой дневник размышлениями, зачем нужна школа и надеждами на лучшее будущее летом. Несколько фраз были весьма откровенны и смелы, так что Вита с сомнением спросила:

– Ты не боишься, что учителя увидят?

– Да брось, – беспечно отвечала Ника, хихикая. – Мы уже и на уроки-то не ходим.

9

На следующем уроке биологии Ника блеснула так, как давно не позволяли себе ни Марго, ни Кирилл, плавая в бесконечном числе выбранных для сдачи предметов и волнуясь тем больше, чем больше знали. Учителя как по команде целый год долбили им: «Вам ЕГЭ сдавать, вот опозоритесь, выйдете из школы со справкой…» Или: «Мы вам не сможем помочь, даже если захотим. Ах, почему мы вас не выгнали после девятого класса?» Во время этих экзекуций ребята непременно вспоминали девятый класс, когда прошлая директриса с отекшей улыбкой за полусветской беседой с ревизорами распивала подозрительно красный чай в пропыленном кабинете. А те самые преподаватели, которые месяц назад с оскорблено – неприступном видом уверяли, что никто из класса работу не напишет, носились, как угорелые, по рядам и диким шепотом подсказывали воспитанникам выход из тупика.

Ника не только впервые за энное количество времени тщательно подготовилась к уроку, но и сделала некоторые дополнения, которых не было в параграфе. Борис Федорович, и раньше испытывавший к этой странного вида девочке симпатию, благотворно кивал головой, и, довольный тем, что именно Нику спас от гнева руководства, поставил ей большущую пятерку.

– Ну что? – с игривой хвастливостью поинтересовалась Ника у друзей.

– Браво! – восхитилась Вита.

Она вообще быстро находила поводы для довольства собой и другими.

– Молодец, – похвалила Марго, отрываясь от тестов. – Почаще бы ты так вызывалась, школу бы закончила без троек.

– По матеше мне это не грозит, – состроив гримасу, ответила Ника.

– Что тебя дернуло? – с улыбкой одобрения спросила Марго.

– Тема интересная, мне понравилось. Тем более он объяснил ее понятно.

Ника не могла открыть подругам (тем более рядом было рассовано много ушей), что ее преклонение перед интересным педагогом постепенно и даже не против ее воли трансформируется в нежное восхищение без слишком смелых фантазий, чувство, которое она раньше не испытывала ни к кому.

10

А вот Виталина испытывала это чувство уже несколько раз за свою семнадцатилетнюю жизнь. Разбавленную теплом кровь при виде объекта обожания и невозможность смотреть на него при всем желании. Один из ее бывших обожателей подрабатывал, в промежутках между лекциями и игрищами в Казанову, лаборантом у учительницы физики Нины Тамаровны, чрезмерно воспитанной женщины, которую без всяких натяжек на зависть Скарлетт О’Хара можно было назвать леди.

Этого юношу тяжело было отличить от взрослого мужчины. Солидности ему добавляли смольные очи и иссиня – черные волосы, непредсказуемо показывающиеся на разных частях тела. Всем своим видом он показывал живейшую заинтересованность любой представительницей прекрасного пола. Стоило только дать ему надежду на взаимность, он возникал со спины. Его чрезмерная любвеобильность и успех у дам рождали зависть парней, некоторые из которых ходили с ним по ночным клубам, восхищаясь его изворотливостью, но устраивая ему столкновения с молодыми людьми понравившихся девушек.

Виталина и Игорь смотрелись вместе выигрышно, знали это и иногда специально проходились по школе вместе и демонстративно целовались по углам, чтобы дать злопыхателям возможность подавиться чипсами и, скрывая зависть или раздражение, поосуждать их. Идиллия закончилась так же стремительно, как началась. И Вита, учась тогда в десятом классе, решила отомстить неверному жениху.

Вита, вооружившись поддержкой Марго, не одобрявшей скоропалительные решения, но идущей за друзьями во имя чести и преданности, и Ники, принявшей идею с восторгом участия во впечатляющей авантюре, начала методично развешивать по школе карикатуры на бывшего друга. То он, мускулистый и морщинистый из-за постоянных занятий спортом и специфической манеры разговаривать, танцевал в тесном кругу девушек. Надпись внизу гласила: «Сельская дискотека». То мстительницы выдумали поп-группу, участниками которой кроме Игоря были его новая пассия, крошечная блондинка с пострадавшими от постоянного выбеливания волосами, и верный друг, соглашавшийся идти за своим кумиром светской жизни куда угодно. На карикатуре, озаглавленной «Секси КИД», участники трио представлялись как тщеславные охотники за славой и деньгами. Игорь, раздетый по пояс, задавал тон концерту. Девушка, которую Вита за пожженные волосы и крошечное тело презрительно окрестила Крысой, подпевала, как бэк – вокалистка. Другу Игоря, лохматому пучеглазу, который несколько дней нравился Марго, оставалось крутить пластинки.

Все персонажи, несмотря на искажения, были узнаваемы. Девочки, готовя рисунки, прибегали к помощи сестры Марго, учившейся в художественно школе. Все они, придумывая сюжет и следя за тем, как белый лист бумаги заполняется живыми персонажами, смеялись до хрюканья. Игорь изображался щетинистым, помятым и брутальным мачо с татуировками – в общем, почти настоящим.

На втором шедевре карьера шаржисток оборвалась, поскольку оскорбленный Игорь, не оценив совместного творчества четырех девушек, лично потребовал Виталину прекратить поношение. Вита, подумав, что действительно перегнула палку, сдалась, что позволило облегченно вздохнуть Маргарите, а Нику оскорбило. Ведь они собирались уже ставить пьесы по мотивам своих рассказов. Ника с Витой получили не один выговор, вспоминая на занятиях о своем творчестве.

Однажды, находясь в особенно приподнятом настроении благодаря окончанию четверти, Вита и Ника, идя за водой для мытья класса, мастерски передразнивали Игоря, копируя его манеру развязно говорить, выпячивать мускулы и ходить, широко расставляя ноги. Ника так увлеклась своим актерским мастерством и попутным смехом, что не заметила, как мимо них, испуганно косясь, прошел мальчик из девятого класса. Он даже ускорился для того, чтобы быстрее скрыться. Вита и Ника смеялись в тот день так, что разошлись по домам только в четвёртом часу.

11

– Это невероятно! – воскликнул Борис Федорович, стоило ему, как ученому из фильма про монстров, отнять глаз от микроскопа. – Мне неизвестен этот вид плесени! Да и на плесень это мало похоже…

Ника, Марго и Вита растерянно смотрели на него. Яна, больше всех вдохновлявшая их к подвигам, под несуразным предлогом скрылась в бурлящем потоке орущих подростков.

– То есть мы были правы… – пролепетала Ника.

Слова о том, что в раздевалке обитает новый вид плесени, первоначально сказаны были для заманивания всех, в первую очередь самих себя, в эту авантюру. Ника тут же сделала подозрительно – испуганное лицо вкупе с отставшей нижней губой.

– Да, да! – воодушевленно продолжал Борис, волнуясь, как первоклассник, – это невероятно! Нужно сообщить об открытии! Это очень важно для научного мира.

– Борис Федорович, – решилась Ника. – Мы считаем, что эта штука, – она неопределенно развела руками, показывая на предметный столик, – напала на Трёпичкина.

Лицо Бориса напустило на себя снисходительное и даже чуть жалостливое выражения человека, который объясняет недоверчивому первокласснику, что Земля крутится вокруг Солнца.

– Учитывая, что это – неизученный вид… Хотя плесень нападает на человека опосредованно. Какой-нибудь аспергиллус… Постойте, в каком смысле напала?!

– Он чуть не умер из-за нее, – поведала Ника, прикрывая дверь в кабинет. – Я сама видела. И не нужно сарказма! – вскричала она, заметив, что Марго нахмурилась. – Это правда, ты ведь сказала, что веришь!

– Я сказала, что помогу тебе в твоих безумных планах. Но тебе могло показаться…

– Мне не показалось! – отчеканила Ника, пытаясь подавить зарождающуюся злобу.

Она в подробностях рассказала все снова, не забывая приплести свои догадки относительно Эмиля, медсестры и заговора учителей.

– Вероника, – спокойно, но без снисходительной издевки к заигравшемуся в компьютерные игры подростку ответил Борис, – мы будем исследовать этот вид, у меня есть связи с научными кругами. Но вам действительно могло показаться, – жестом он пресек возражения. – Пока все не выяснится, не стоит вам рассказывать об этом.

Марго кивнула.

– Скоро ведь выпускной и экзамены, – неуверенно протянула Вита. – Мы не успеем определить, что это такое.

– Не волнуйтесь. Я отправлю образцы и постараюсь, чтобы ответ пришел быстрее. До июля мы точно получим ответ. А вы пока, если действительно интересуетесь, расспросите лучше Степана… попытайтесь расспросить его. И готовьтесь к последнему звонку. А пока… Никому ни слова, если не хотите вместо экзаменов попасть под прицел.

У Ники блеснули глаза. Но перспектива быть похороненной в лазарете была даже хуже экзаменов. Тем более насчет ее умственного состояния итак уже ходили шуточки одноклассников, да и сама она поощряла их. Было в этом что-то цепляющее и противное повседневности.

12

На перемене после физики большинство учеников, даже никогда ничего не учащих, приходили в себя после контрольной работы. Вита и Марго поймали Степу, который в последнее время стал невероятно для себя молчалив и мрачен.

– Как нога? – неопределенно прошептала Марго.

– Степ, расскажи, а то хуже будет! – уговаривала Вита, делая скорбное лицо и обижаясь из-за того, что он упирается и машет головой.

– Ну и что ты мне сделаешь? – нелюбезно огрызался Степан, пытаясь вырваться из цепких наманикюренных лапок.

– Степа, не груби! Помнишь, как тебя Ника отделала в третьем классе? Хочешь продолжения? – усмехнулась Марго.

Степа помрачнел. Та древняя история постоянно всплывала. Особенно заставляло сожалеть то, что он, избитый и опозоренный, первым делом рассказал все матери. Через час она прибежала к отцу Ники и потребовала, чтобы гадкая девчонка оставила в покое ее мальчика. Вскоре эту печальную историю знала вся округа.

– Я не могу вам рассказать, – сменив беспокойство на загадочность, продолжал Степа. – И никакой Никой вы меня не запугаете!

Он принял вид оскорбленной добродетели, но не мог не вздохнуть, ненавязчиво показав, что лучше им не знать ту страшную тайну. На всякий случай он сделал шажок в сторону от Ники.

– Ну… – неопределенно промычала Вита.

Девочки выглядели растерянно и ослабили хватку.

– Ладно, ладно! – закричал Степа скороговоркой, да так, что оставшиеся вздрогнули. – Я пошел в раздевалку, чтобы встретиться кое с кем без свидетелей. Когда я вошел в комнату, там не было никого. Но, когда я повернулся к двери, чтобы уйти, ее заволокло той фигней. Я попытался отойти и забиться в угол, но она проползла по полу и накинулась на меня. Тут я закричал и бросился к людям, наткнулся на Нику… Дальше вы знаете.