Не боярское дело. Часть 13

Глава 91

Мне кажется, что я психически нездоров.

Тяжёлое, и какое-то нездоровое состояние заставляет меня метаться, много передвигаться и везде, в самые последние секунды сдерживать себя, чтобы не взорваться.

По прибытии в столицу я, вместе с Антоном, встретился с Императором, чтобы доложить, что у нас всё в порядке. Навестил Обдорина, чтобы узнать, что у него ничего нового ещё нет, но буквально через пару дней может появиться что-то интересное. И наконец-то завёз Анне давно уже сделанный эликсир, но даже обычного разговора долго выдержать не смог, и вскоре выскочил из её дома, помчавшись дальше.

В Академию к Шабалину не поехал. Сам не знаю почему.

Примерно так же у меня прошёл следующий день в Бережково.

Я побывал почти везде, даже с Чашами успел поработать, с трудом выдержав полный сеанс, и лишь мой котейка — гигант, смог заставить меня удержаться там на лишние минуты, вытребовав себе минимальную порцию ласки.

Пожалуй, ещё день, и я начну чесаться, ногтями раздирая себе кожу до крови. Не удивлюсь, если на лице. Чую, с ума схожу.

Что за причина?

Я пытался думать об этом.

Наверное, я просто устал. Нет, не физически. Я морально выдохся.

Или опять это нервное перенапряжение, последствиями которого Джуна когда-то пугала моих жён. Пугать-то она пугала, а само перенапряжение тогда имело место быть, как ни крути.

Нет, ну сами подумайте, не известие же о том, что дочки Липатова замуж собрались, меня так выбило из колеи…

Третий день ознаменовался тем, что я встав в пять утра, поехал на лётное поле. Сам, не дожидаясь ни машины, ни охраны.

Если что, то моим «Кречетом» вполне можно управлять и в одиночку. Однако, регламент есть регламент, и у меня это вбито в подкорку мозга.

На шум прогреваемых двигателей примчался один из моих пилотов с этого самого «Кречета». Я, признаюсь, охренел, когда увидел его около пилотского кресла рядом со мной.

Пять утра! Ему бы спать да спать, а он где-то тут на поле непонятно чего дожидается.

— Помочь на взлёте? — спросил я у него, уступая место профессионалу.

— Сам справлюсь, — уткнулся он в приборы, проверяя исправность систем.

— Летим в Камышин. Конечную точку маршрута диспетчерам не называем, — отдал я распоряжение, собираясь завалиться на диван в салоне и доспать те два часа, которые отхватил от сна.

— Про неё и так все знают. Второй день по очереди тут ночуем, — едва слышно пробормотал пилот, а мне пришлось сделать вид, что я этого не слышал, и крепко призадуматься.

Нет, ну сами подумайте, а что мне надо было сказать?

Начать расспрашивать, откуда и что они узнали?

Ну, так-то нормальный путь. Ещё пара таких эпизодов с дурацкими вопросами, и точно стану героем анекдотов. Пусть пока местных, бережковских. Тех, где спрашивают об очевидном.

Тут другое важно. Кто сообразил, что я весь на взводе и в любой момент могу в Камышин ломануться? Если Степан, то честь ему и хвала, а если кто другой, то я становлюсь слишком предсказуем и меня на этом можно поймать. Да что там можно, просто голыми руками при доле везения удастся взять.

— По чьему распоряжению дежурил на поле? — задал я правильный вопрос.

— Начальник первого отдела приказ отдал, — нехотя признался пилот.

— Как сам считаешь, он сам его отдал, или ему приказали?

— Так нам-то откуда знать… — начал было он, но услышав моё рычание, тут же поправился, — Приказали, как я думаю. Наш-то звёзд с неба не хватает.

Можно выдохнуть. Степан работает. Поговорил он со мной пару раз, буквально по чуть-чуть, что-то уловил, а результат, вот он. Выводы сделал.

Хотя нет, не так. Про предстоящую свадьбу он же мне сказал, причём так, словно бы обмолвился случайно. А потом, он же и пилотов на дежурство поставил, через своего подчинённого.

Это что же получается?

А то и выходит, что я сейчас лечу по заранее предсказанному и подготовленному пути. Насколько подготовленному, один Бог ведает. И что там в конце меня ждёт, то ли ковровая дорожка, то ли пара тонн взрывчатки под местом посадки, я тоже не знаю. Понимаю, что шиза меня только что посетила, но ничего поделать с собой не могу.

Я засомневался в Степане?

Да. Засомневался.

В конце концов он человек. И, к тому же, я никогда и ни у кого не требовал, чтобы они мои действия предсказывали.

— Разбуди меня, когда к Камышину подлетать будем. На посадку сам пойду, — распорядился я перед тем, как юркнуть под теплый плед из верблюжьей шерсти, и наконец-то провалиться в полноценный сон.

Пусть и на недолгое время перелёта.

Когда меня пилот разбудил, то я сменил его и увёл дирижабль далеко в сторону от своего обычного места посадки, а затем, отстрелив аварийные якоря, приземлился там, где никогда раньше не садился — метрах в двухстах от бывшего особняка моей тётушки, на вовсе небольшой прогалине, куда при ветре и без помощи наземной команды я бы сесть никогда не рискнул.

Могу похвастаться, что притёрся я к земле идеально. Даже крайний толчок при приземлении оказался едва заметен.

Другой вопрос, что оба аварийных якоря надо теперь менять вместе с их пороховыми выстрелами, но это небольшая цена, если хочешь свои подозрения проверить.

— Я тебе скоро людей пришлю. Встань на парковку, как положено, — бросил я офигевшему от моей посадки пилоту, перед тем, как выпрыгнуть из гондолы.

Думаю, что вставать на выстреливаемые порохом якоря пилотов учили чисто теоретически. Мало того, что сам якорь хороших денег стоит, и он одноразовый, так ещё и пиропатрон с его управлением поменяют далеко не даром.

Добежав до уже своего особняка, поскольку я его у тетушки давно выкупил, я присел на телефон, и оттуда в темпе организовал полноценную полицейскую проверку, вовсю пользуясь своим знакомством с князем Гончаровым, и в таком же энергичном темпе поднял на ноги Липатова, а заодно и его службу охраны, где у него далеко не глупый дядька главой работает.

Блин, всё чисто.

Ни людей посторонних, ни взрывчатки ими найдено не было.

Точно у меня с головой не всё в порядке. Впрочем, я это уже и сам знаю.

Думаю, Степана покоробит, когда он узнает, что я вытворил в Камышине. Если что, то любой, после недолгих размышлений, сообразит, что и как я сделал. А Степан сообразит практически сразу, что в какой-то момент я его проверил. Зато, надеюсь, он больше не будет пророчествовать, не поставив меня об этом в известность.

Согласен, что у меня сейчас все движения не совсем адекватные, может даже обидные для него, но и Степан мог бы объяснится, тем более он видел, в каком я состоянии нахожусь.

Если разобраться, то что со мной происходит? Вряд ли я это скажу. Не в том смысле, что скрывать что-то собрался, просто пока сам не понимаю.

Полный раздрай чувств и сумбурные метания.

Хотя, чего уж там…

В какой момент я завёлся?

Когда про свадьбу дочек Липатова услышал?

Но нет, не сразу же. Какое-то время держался, делая вид, что меня эта новость почти не заинтересовала и вообще не волнует. Зато и сорвался потом с дикой силой, начав чуть ли не по потолкам бегать.

Да, я собственник!

Теперь об этом можно кричать во всё горло, как об подтверждённом факте.

Для меня что-то своё отдавать, это как от себя с мясом и кровью отрывать. А уж две сестрёнки так в мою жизнь вплелись, что не будь я князем.

Эх-х-х, да не имей четырёх жён…

Знаю, что очень многие мне завидуют.

Моей карьере, статусу, богатству и тем жёнам, что у меня сейчас есть.

А мне какой уже раз снится, в тот момент, когда я засыпаю, что я никакой ни князь, а обычный купец с двумя жёнами купеческого сословия, и так мне в этот момент радостно становится, что словами не передать.

Жёны частенько говорят, что я улыбаюсь во сне. Знали бы они, кому я улыбаюсь, тут бы и придушили меня, скорее всего.

А теперь, похоже всё. Отулыбался. Мечты закончились.

Обе сестрёнки Липатовы теперь чужие невесты.

И первыми, кто после моих звонков в Камышине ко мне примчался, они обе и оказались.

Увидев моё насупленное лицо, сёстры переглянулись, и в свою очередь сделали вид, что ничего не замечают. Загремели чайниками — кофейниками, зашуршали привезёнными с собой пакетами, завалили меня местными новостями, тарахтя по очереди, и без перерыва.

Оттаял я примерно через полчаса, после второй или третьей чашки кофе и целой кучи разных сладостей, подсовываемых мне с двух сторон.

— А теперь расскажите мне, что это у вас за свадьба намечается и почему я про неё узнаю не от вас, — потребовал я, откидываясь на спинку дивана.

Тут же подскочившая Алефтина забралась ко мне на колени, и пока я соображал, как мне реагировать, взяла меня за руку и приложила её к своему животу.

— Ничего не чувствуешь? — лукаво спросила она у меня, заглядывая в глаза.

— Э-э, а что я должен почувствовать? — поинтересовался я чисто для проформы, уже догадавшись, что мне хотят дать понять.

— Мальчик у меня будет. Шустрый такой, уже иногда ножками стучит, правда, едва-едва заметно ещё. Целительница сказала, что Дар у него сильный, гораздо сильнее, чем у меня. А у Вальки девчонка. И тоже Одарённая, — добила меня Аля.

— Интересно, как бы мы могли тебе сообщить, если ты всё время в отъезде, да ещё по заграницам мотаешься, — подсела Валя с другой стороны, прижимаясь ко мне грудью.

— М-м-м, а свадьба-то тут причём? — тут же заподозрил я, что меня просто хотят сбить с толку.

— Так про неё отец и посоветовал. Мы же купчихи.

— Ерофей Константинович знает? — поморщился я, словно только что лимон попробовал.

— Так вышло. Да и Аристарх Соломонович сам предложил.

— Да, они с отцом поговорили, а он взял и придумал.

— У него лейкемия, а двоюродным родственникам он ничего не хочет оставлять.

— Они его из дома ещё мальчишкой выгнали, на обучение в Камышин спровадив.

От водопада слов, разом обрушившегося на меня с двух сторон, закружилась голова.

— Сто-о-о-п! — почти к голос заорал я, хлопнув для убедительности ладонью по столу, — А ну-ка, успокоились, сели напротив и по порядку, с толком, расстановкой мне рассказали обо всём.

Алефтина с Валентиной скорчили обиженные мордашки, но тут же превратились в примерных и послушных школьниц, усаживаясь напротив меня именно так, как в школах учат. Спинки прямые, ручки перед собой сложены, ладошки вытянуты, глазки блестят. Прямо таки образцовые первоклашки.

— Так-то лучше будет. Говорим по одной. И говорит только та из вас, на кого я укажу, — распорядился я тоном строгого учителя.

Минут через пять, дирижируя этим дуэтом, мне удалось представить всю картину.

Началось всё с того, что Валю однажды стошнило во время завтрака. Встревоженный отец тут же вызвал своего знакомого целителя, а когда выяснили причину недомогания, то он и Алефтине осмотр устроил. Запирались девчонки недолго, да, собственно Ерофей Константинович и не сомневался в том, кто его дочек Одарёнными детишками наградил.

Вечером он прилично принял на грудь вместе с приглашённым другом детства. Потом они, на пару с Аристархом Соломоновичем, обсудили новости из газет, где как раз описывались подвиги архимагов, отстоявших Нижнее Поволжье от персидского нашествия, а там и до других дел дошли. Тут-то и выяснилось, что Аристарх последние деньки доживает. Как ни боролись целители с его болезнью, но доконала она его всё-таки. Ни один из целителей больше трёх месяцев жизни старому ювелиру не пообещал. А там и вариант со свадьбой сам собой в пьяные головы пришёл, да так крепко там засел, что на следующий день друзья снова встретились, чтобы уже на трезвую голову всё обсудить.

— Ну, вот. Теперь хоть что-то понятно стало, — откинулся я на диван, и жестом позвал сестрёнок забираться ко мне.

— Видишь, как всё удачно получается. У нас дети будут в браке рождены, — промурлыкала Валя, занимая место Алефтины.

— И наследство у Аристарха Соломоновича очень приличное. Как-никак, а ювелир он знатный, — занялась Аля столом, — Да и нас он с самого детства нянчил. Как ни придёт в гости, всегда с гостинцами.

— А потом, мы же купчихи. После смерти мужа имеем право самостоятельное дело завести. Дворянки не могут, а мы в своём праве будем.

— Это как? — не дошёл до меня смысл последнего предложения.

— Очень просто. По нашим законам вдовая купчиха может сама дела вести. К примеру, те же купеческие. И делать она это будет наравне с любым купцом.

— А дворянки сами ничего не могут. Тут недавно мне рассказывали, что известная собирательница коллекций графиня Орлова вынуждена было от мужа письма разрешительного ждать, в котором он разрешал ей её же деньги на покупку какой-то коллекции потратить, — опять по очереди затарахтели сестрёнки, вываливая потоки слов и информации.

К счастью, напор и скорострельность они заметно снизили, и понимать их стало на порядок легче.

— Мы, скорее всего, магазины откроем по продаже сладостей.

— Для начала, хотя бы два.

— Ага, мы даже помещения уже присмотрели.

— А уж потом, когда детишек родим, можно будет и о расширении подумать.