Ледовая армия

— Чтобы слово Компас не покидало нашу компанию! Ясно?

Фарри не ответил.

— Если не помочь людям, это будет жрать вас потом и, в конце концов, убьет, — сказал я. Опять тихо, бесцветно. Мне вспомнился Мертвец, и сжигающий его огонь совести, жар которого вынудил пирата повеситься в камере.

— Пока права голоса у тебя нет, — зыркнул на меня Барри, а вот шериф посмотрел с одобрением. — Это мои люди, мой корабль, и тут мы не станем изображать совет Содружества.

Он подошел к двери, распахнул ее.

— Мы выступаем!

Капитан шагнул к металлическому ящику на стене, открыл ключом крышку. Откинул ее с лязгом.

— Мы же рискуем всем, мастер Рубенс. Компас...

— Компас не должен становиться твоим богом, Фарриан. Твой помощник прав. К бою.

За крышкой скрывался рычаг, и капитан потянул его вниз. Сверху раздался дикий звон, и почти сразу же послышался топот сапог.

— К бою, джентльмены! К бою! — заорал где-то Жерар.

— Отправляйтесь в каюту и не мешайте. Мне сейчас не нужны под ногами восторженные юноши.

Фарри растерянно положил руки на подлокотники сидения, будто бы собирался встать, но забыл об этом намерении.

— Сейчас нужно принимать быстрые решения, Фарриан, — чуть спокойнее сказал капитан. — Доверься моему опыту. Ты же понимаешь?

— Да, конечно. Конечно, — пробормотал тот. — Да… Я… Да… Эд, идем…

— Нет, — очнулся я. Опять сидеть? Опять ждать? —Дайте мне оружие.

Капитан открыл было рот, но не успел родить какую-нибудь обидную реплику.

— Мне доводилось убивать людей, — сказал я и через паузу добавил, глядя ему в глаза. — И в бою тоже.

— Оружие у квартирмейстера, — прищурился он. — Найди Жерара, если хочется подраться. Все, я в рубку. Фарриан, ты со мною. Или же оставь мне компас, если хочешь поиграть в героя. Шериф?

— Разомнусь. Все-таки это и мой город.

* * *

Порт гудел, сверкал огнями, и неповоротливые корабли съезжали по металлическим сходням в бурлящую ледяной крошкой ночь. Огромный город шарил по ночной пустыне лучами прожекторов. Громыхал лед под гигантскими гусеницами, ревели двигатели.

Фрет лихо скатился в пустыню и развернулся параллельно ходу Барроухельма. Мы стояли на внешних лестницах, вооруженные, и готовые к бою. Ночная ледяная свежесть выбила из тела остатки сна. Волосы в носу мигом замерзли. Я замотал лицо шарфом так, чтобы оставить лишь щель для глаз и старательно дышал студеным воздухом Пустыни. Носом вдох, ртом выдох.

— Что мы делаем? Я же не умею драться. Я не умею.... Как этим пользоваться? — бормотал мужчина рядом со мною. Его страх был липок. — Я зверолог. Зверолог!

Кто-то подошел к нему, положил руку на плечо и успокаивающе заговорил. Голос зверолога становился все тише и тише. Страх тускнел.

Но только его страх. Остальные тоже боялись. Лишь у единиц сердца горели предвкушением драки.

Небо пульсировало красным. Покрытый прекрасной вязью огней Барроухельм напоминал титанического кита, облепленного мелкими паразитами. И сейчас несокрушимому повелителю Пустыни грозила опасность. Средь грохота моторов слышались басовитые голоса пушек. Город удалялся от нас.

— Ну что, джентльмены, пришла пора для веселья! Держитесь крепче! — заорал один из помощников Жерара. Он находился чуть правее нашей группы, облепившей лестницы. — Прижимайтесь к сваям, чтобы вас, друзья мои, не раздавило в требуху!

Кричал он сипло, от холода.

— Цель наша — взрезать корабель, на который укажет перст нашего славного капитана! Верхняя палуба за нами, джентльмены. Господа наемники прикрывают нас сверху, и пусть глаз их будет верен. Слышите меня, глазастые? Держите внешние лестницы!

— Гори во льдах! — крикнули сверху.

— Что делают наши братья, глубоко неверующие в Темного — то не наше дело. Для нас все просто. Мы просто обязаны доминировать на верхней палубе.

«Доминировать?»

— Я же зверолог! — жалобно простонал тот мужчина, но его никто не услышал. Корабль взял левее, черная пустыня поплыла в сторону, и я увидел, как во тьме чуть левее от Барроухельма горит ледоход, а рядом с ним мелькают крошечные огоньки выстрелов.

БОООООООООООООУУУУ!

— Держи-и-и-ись!

Фрет чуть наклонился, качнулся и поехал прочь от города.

— Ближе к стене, — толкнул меня кто-то. — Прижмись, он же сказал, что притираться будет.

Все то время, что мы готовились к бою и получали оружие, я искал взглядом знакомые лица, но тщетно. И это воодушевляло. Эти люди не ждали от меня слишком многого. Они не знали, на что способен этот паренек с палашом. И потому я мог завоевать их тем, что сделаю, а не разочаровать грехами, которые уже оказались на моей совести.

В Пустыне шла война. Для нас, спешащих в схватку, она заключалась лишь в стрельбе да замерзающих ногах. Сторожевые корабли сдержали первую атаку, но судя по огненному зареву — с ними было покончено. Кто-то из свежих судов уже вступил в бой с нападавшими, а мы только подбирались к врагу.

Вернее, наоборот, он уверенно шел в атаку, пока мы в ожидании приказа жались к ходам ледохода.

Фрет вильнул влево, я посмотрел вперед, чутка высунувшись наружу. Там горел еще один корабль. На носу «ИзоЛьды» зажглись зеленые прожекторы, лучи вонзились в лед по ходу курса. На фоне полыхающего ледохода стояло несколько приземистых посудин, две с зелеными фонарями и одна побольше, но не повыше, без опознавательных знаков. Вдоль бортов вспыхивали огоньки дальнобоев. Звенела сталь сошедшихся на льду бойцов.

— Джентльмены, приготовились!

С выбранного капитаном Рубенсом корабля заметили наше приближение. Фрет обошел его так, чтобы палуба вражеского ледохода простреливалась как с нашей стороны, так и со стороны союзников. О борт «ИзоЛьды» взвизгнула пуля.

— Приготовились! Этот бой, братья, послан нам Спящим, дабы закалить души наши перед дальним походом, — заорал кто-то внизу.

— Слава Спящему, — глухо ответили оттуда-же.

Фрет с грохотом притерся к кораблю нападавших и встал, над нашими головами вспыхнули яркие огни, залившие более низкий ледоход светом. Солдаты Братства (а именно они в своих причудливых шлемах-масках оказались на корабле) попятились, закрывая забрала от ослепляющих прожекторов «ИзоЛьды».

— За доброту! РАААааАААх! — заорал помощник Жерара. Внизу что-то громыхнуло, лязгнуло. На уровне первой палубы, над траками, из тела фрета вырвалось два зазубренных гарпуна, и вонзились в судно Цитадели, а затем со скрежетом вырвали целый кусок обшивки. Тотчас в разодранный борт влетела лестница, и по ней побежали люди Рубенса.

Рядом со мною на борт вражеского корабля грохнулся трап.

— Давай! — закричали рядом. — Бегом!

Я рванулся. Вокруг жужжали пули, врезаясь то в обшивку, то в тела. Бежавший передо мною моряк вдруг вскрикнул, как ребенок, и полетел вниз. Я краем глаза увидел, как он грохнулся о траки корабля и сломанной куклой рухнул на лед.

Первым на палубу Братства ворвался невысокий воин в белой парке. Он с ходу прыгнул на бегущего к трапу фанатика и сбил его с ног. Пока враг падал, коротышка дважды ударил его длинным ножом в грудь, и, как только труп коснулся палубы, воин ловко откатился в сторону. Выстрел с “ИзоЛьды” сбил с ног адепта Цитадели, совсем рядом с белой паркой, и слуга Технобога, выронив оружие, свалился на железный настил. Низкорослый штурмовик Рубенса перекатился, прикрываясь трупом солдата. Еще один закованный в причудливую броню воин Братства вскинул дальнобой, выцеливая кого-то на нашем корабле, но пуля со стороны ледохода Содружества толкнула его в спину, бросив лицом на палубу.

— РААААААААХ! — скатывались по трапу бойцы капитана Рубенса.

На палубе свершилась мимолетная рукопашная схватка, в которой никто из наших не пострадал, если не считать того бедолагу, сорвавшегося с трапа. Братья Цитадели погибли почти моментально. Когда мои ноги коснулись палубы, пал последний из защитников, а стоящий над ним верзила в перетянутой ремнем парке наступил на тело ногой и выдернул клинок из фанатика.

Длинные черные тени на залитой светом палубе смешивались с паром от остывающей крови. Пахло резко и при этом возбуждающе. Сладковато-свинцовый аромат опьянял, а эмоции побывавших в схватке людей толкали на большее. Хотелось бежать впереди всех, хотелось нанести удар и увидеть, как умирает твой враг. Я положил палаш на плечо, давая руке отдохнуть.

Торжество победы смешивалось еще с чем-то. С каким-то иным торжеством. Злорадным, ожидающим.

— Вход там! Помогите мне!

На плоской верхней палубе была лишь одна пристройка, с запертой дверью.

— Содружество! Идет Содружество! — с другого борта корабля поднялись наверх несколько воинов в черных парках.

Злорадство усилилось. Невидимый мне человек едва сдерживался от хохота. Он предвкушал, смаковал каждый момент, перед тем как…

«Опасность. Опасность. Уходи!»

Я зажмурился, пытаясь разглядеть намерения незнакомца. Он ждал и готовился. В нем кипел едва сдерживаемый смех.

— Стойте! — заорал я. — Стойте! Отойдите от двери!

Восторг сменился злобой, тревогой. Люди Рубенса обернулись на меня, стоящего посредине залитой кровью палубы и держащегося за голову.

— Отойдите от двери!

Я увидел его. Увидел четко, будто смотрел на него не через океан эмоций, а обычным взглядом. Человек за дверью.

Боец в белой парке настороженно попятился, прислушавшись к моему крику. Его примеру последовало еще несколько человек. Однако трое солдат принялись ломать дверь, посчитав меня за сумасшедшего.

— Назад, назад!

Клацнул замок, дверь распахнулась, и в проем вышел высокий воин Братства. Огромный, закованный в тяжелую броню. Страшный удар сверкающего в темноте клинка развалил ближайшего солдата Рубенса на две части. В свете прожекторов раскроенное тело окутал белый пар.

— Технобо-о-о-ог! — проревел измененный голос, в котором смешался металл и лязг двигателей.

Пули засверкали, отскакивая от его доспеха.

— Тех-но-боооог! Ха-ха-ха! — с шипением захохотал фанатик. Он вскинул двуручный зазубренный клинок и зашагал в нашу сторону. Доспех бойца выдержал с дюжину попаданий, пока кто-то не прострелил верзиле ногу. Здоровяк грохнулся на колено, поднял голову, всматриваясь в окружающих его людей. Многочисленные антеннки на его шлеме кружились, будто были живыми и искали цель для атаки.

Воина Братства переполнял священный восторг. Бах! От выстрела голова человека мотнулась в сторону, и гигант рухнул на палубу. Я повалился на колени. Эмоции врага были так сильны, что, пройдя сквозь меня, вымыли все силы.

— Вот кто настоящий безумец, парни, — сказал кто-то, и неясно было, кого он имел в виду. Меня или погибшего фанатика Цитадели. В голове что-то екало, что-то отдавало в уши. Опасность не ушла!

Тик... Тик... Тик. Тик. Тик-тик-тик.

В следующий миг алая вспышка резанула глаза, а неведомая сила подняла мое тело в воздух и с силой приложила о металл. В ушах загудело, и мир перевернулся, исчез из страны звуков. Я грохнулся спиной на железную палубу, в лицо плюхнулось что-то влажное, соленое. Шарф моментально намок и стал липким, теплым.

Над головой плыло красно-синее небо, и в нем кружились яркие звезды. И что-то гудело. Что-то неприятно гудело. Я сел, отер глаза варежкой. Кожу засаднило после того, как ее расцарапали прилипшие к ткани кристаллики льда.

Взрыв разбросал людей по всей палубе. Они испуганно поднимались на ноги, глядя на темное пятно, где раньше стоял на коленях фанатик Братства. У правого борта гудел полулежащий человек. Вернее, он кричал от боли, но я слышал лишь басовитый гул.

Ко мне кто-то подошел, сел рядом. Капюшон и черный шарф под ним. Меня трясли за плечо, тормошили, а я смотрел на оторванную человеческую руку рядом со мною.

Безымянный соратник помог мне встать, что-то спросил, а затем ринулся на выручку кому-то еще.

Я, пошатываясь, добрался до края палубы, вцепился в поручни. Пахло жареным мясом, в горле застрял вязкий сгусток тошноты. Губы распухли, и лицо горело, как будто в угли сунулся.

Вокруг полыхала Пустыня, в ней сгорали корабли, и вокруг них гибли люди. Зеленые ледоходы искали суда Братства. Пушки Цитадели крошили суда Содружества.

Из тела ледохода Цитадели доносилась пальба и гневные крики. Они становились все четче, все громче. Или то мороз стягивал с моих ушей блаженную тишину.

Меня тошнило.

— Ты в порядке, парень? Эй? — рядом со мною оказался кто-то из моряков «ИзоЛьды». Его борода покрылась инеем. — Ты живой? А?

Слух вернулся.

— Да...

— Спасибо тебе. Если бы не ты...

— Потом... — я отвернулся от него и меня вырвало смесью того пойла из напивальни и жидкой полупереваренной кашей из царапающего горло зерна.

— Ага... Да... Ты поблюй. Оно полегчает. И не стой. Не стой. Давай на корабль. По трапу пройдешь?

Позади все кричал от боли неизвестный мне солдат. Он выл на одной ноте, когда в мучениях кончаются чувства и остается только непрекращающееся страдание.

Бах.

Тишина. Лишь Пустыня ответила разрывом и треском выстрелов. Я не стал поворачиваться, но был благодарен человеку, прервавшему мучения незнакомца.

— Что это, смотрите! Что это?

По ночному небу плыли красные точки. Медленно, неторопливо, они чуть дрожали на фоне небес.

И они приближались.