Помоги проекту - поделись книгой:
Лидия Обухова
Как мальчик стал космонавтом
РОДНОЙ ГОРОД
В лесном краю текла в безлюдных болотистых берегах река Гжать. Речные русла в старину были главными дорогами, по которым передвигались люди. Парусники и челны на вёслах‚ гружённые зерном и пенькой‚ мехами и мёдом, умело переходили из одного протока в другой, покидая лесную глухомань. Пока не выбирались на простор великих рек Волги или Днепра.
Гжатская пристань с годами разрасталась, обстраивалась, получила титул города со своим гербом. Нынче стародавний Гжатск носит имя Гагарина в честь Первого космонавта Земли, который здесь родился.
Города, как и люди, меняют своё обличье. На наших глазах тихий городок из деревянного, одноэтажного, с пустырями и огородами, становится нарядным и современным.
Всем дорог этот скромный уголок русской земли, где на тихой воде обмелевшей Гжати покачиваются кувшинки, а в вечернем воздухе носятся стрижи. Кажется, стрижи и в самом деле стригут небо крыльями‚ как ножницами. Ждёшь, что вот-вот посыплются голубые и розовые лоскутья закатного неба на новые высокие дома, на молодые сады, на просторную площадь с монументом первооткрывателю космоса.
Таков Гжатск — живой памятник Юрию Гагарину!
ПЕРВАЯ ВЕСНА
Юрий родился в Гжатске, но семья его была не городская, а деревенская. Такая же, как тысячи других в России.
Отец, Алексей Иванович, приехал за женою и новорождённым сыном на колхозной лошади, запряжённой в сани. Выехали рано утром. Вот мелькнул последний дом на окраине Гжатска, последний городской палисадник. Вокруг лежала тихая снежная равнина.
Ещё реяли в воздухе снежинки, но река невидимо, сантиметр за сантиметром, уже подмывала прибрежный крупитчатый снег. По наезженной колее сани свернули в деревню Клушино.
Весна-особое время в короткой жизни Гагарина. 9 марта 1934 года он родился, а двадцати семи лет от роду 12 апреля 1961 года стал первым человеком, который поднялся в космос.
РОД ГАГАРИНЫХ
Дед Иван Гагара, прозванный так для краткости (маленький Юра уже не застал его в живых), был в Клушине человеком пришлым. Странствующий плотник, он перебрался в смоленские края с берегов Волги. В Клушине у него родились шестеро сыновей. Младший из них, Алексей, стал впоследствии отцом Первого космонавта.
Крестьянский род матери, Анны Тимофеевны Матвеевой, был коренной гжатский. Дед Тимофей ещё подростком уехал на заработки в Петербург, тогдашнюю столицу России. Он стал рабочим-металлистом на Путиловском заводе. Семья Матвеевых вернулась на родину, в Гжатск, только перед самой Октябрьской революцией. Кроме Анны, которую в семье звали Нюрой, в семье были ещё дочери — старшая Мария и младшая Ольга — и двое сыновей.
В СМОЛЬНОМ
Семья Матвеевых была очень дружной: сёстры никогда не ссорились, помогали друг другу. Юрию с детства запомнился рассказ тёти Маруси о том, как она встретилась с Лениным.
Было это в первые месяцы после Октябрьской революции. На Петроград двигался со своими войсками белый генерал Юденич. Рабочие вступали в красногвардейские отряды, чтобы защищать город.
Маруся Матвеева была девушка бойкая и рослая. На завод она пошла работать в тринадцать лет, прибавив себе три года: сказала, что ей шестнадцать.
В самые тяжёлые дни Петрограда она записалась в отряд санитаркой.
Красногвардейский отряд собирался возле Смольного — здания, где находилось тогда первое Советское правительство. Кто-то крикнул, что троих красногвардейцев просят зайти в Смольный. Бойцы взяли с собою Марусю. Они поднялись по лестнице и вошли в комнату, которую им указали.
За столом сидел Ленин. Он встал, подошёл к ним, взглянул на румяную Марусю. И та с детским доверием и любопытством уставилась на него.
— Не страшно идти в бой? — спросил Ленин.
Что такое бой‚ Маруся по молодости лет просто ещё не понимала.
— Ни капельки не страшно‚ — задорно ответила она.
Возможно, Ленин ещё о чём-то хотел расспросить её. Откуда она родом? Большая ли у них семья? Как она относится к революции? Ему был интересен каждый человек. Особенно в те грозные дни, когда решалась судьба Советской власти. А решить её могли только стойкость и сплоченность всего народа.
Но времени было в обрез. Ленин вышел к отряду и сказал несколько напутственных слов.
И вот уже сапоги красногвардейцев застучали в лад по мостовой — Маруся шла в первых рядах…
СЕСТРА ЗОЯ
Вернувшись с новорождённым Юрием в Клушино, Анна Тимофеевна развернула сына, положила в скрипучую люльку, которую за несколько дней перед этим принесли с чердака, и подозвала дочку.
— Нравится тебе новый братик?
Семилетняя Зоя серьёзно посмотрела на малыша.
— Очень нравится. У него пальчики, как горошинки. Ма-а-лень-кие…
Первая ночь под родительским кровом в жарко натопленной избе прошла для Юры под пенье сверчка.
Едва сквозь льдистое окошко пробился розовыми змейками утренний свет, Зоя проворно вскочила с постели и, с трудом дотянувшись до люльки, отвела у братика со лба тёмную прядочку волос.
Гусиный гогот, мычание голодной коровы, запальчивый петушиный крик — вся разноголосая деревенская музыка уже врывалась с подворья в избу. Начинался новый день, и матери пора было приниматься за привычную работу.
Сначала Юру нянчила бабка. Но когда она чуть не упустила с колен трёхмесячного младенца, Зоя решительно сказала:
— Я сама буду смотреть за Юрушкой. Баба Таня старенькая, она его разобьёт.
Любимая сестра Юрия Гагарина заслужила его признательность: он вырос на её руках. Так же, как и самый младший в семье, — Бориска.
У Гагариных было четверо детей: Валентин, Зоя, Юрий и Борис.
ДЕРЕВЕНСКОЕ ДЕТСТВО
Изба Гагариных стояла предпоследней на окраине села, неподалеку от ветряной мельницы. Край здесь равнинный. Как яблочко по тарелочке, катится взгляд по лугам и полям, задерживаясь лишь на стогах ржаной соломы да на ракитовых кустах.
Рощи, холмы, длинная просёлочная дорога — это и есть та земля, на которой когда-то строились крепости, гремели сражения. Недаром земляные насыпи именуются до сих пор «жилищами богатырей русских». И всё-таки из всех следов истории на клушинской земле самым значительным останется, наверное, след мальчугана, который учился здесь ходить. Ведь ему суждено было первому увидеть нашу Землю не плоской, а голубым шаром! Но до этого пока далеко.
Душою гагаринской семьи была мать. Это она принесла с собою в дом терпение и трудолюбие — то, чем впоследствии отличались все её дети.
Когда матери не бывало дома, отец один управлялся с детьми и хозяйством. Сам месил и пёк хлебы. Руки у него были плотницкие, привычные к топору, а не к домашней мелкой работе, вот он и выстругал себе особую лопаточку, которой вымешивал тесто. Любой труд ему был не в тягость.
Едва дети начинали лепетать, передвигаться по избе, держась ручонками за деревянный диванчик, со старательностью выструганный и сколоченный Алексеем Ивановичем, отец разговаривал с ними, чему-нибудь учил. Вечерами старшие — Валентин и Зоя просили рассказать сказку, и отец расцвечивал собственной фантазией незамысловатую историю про медведя — липовую ногу…
Под гагаринской крышей царили лад и покой. Юра засыпал счастливым.
ЗИМНИЕ РАДОСТИ
В три года Юра чисто выговаривал все буквы, даже трудную для малышей букву «р». Не картавил, не шепелявил. Да и с виду стал запоминать буквы очень рано, так что к пяти годам уже разбирал их хорошо.
Матери нравилось, что он бойко заучивает стихи и не стесняется декламировать их перед чужими.
— Ах, миленький, — приговаривала она, — да какой же ты умный, какой молодец. И рубашечка у тебя голубая, и пуговки беленькие… Папа купил на праздник? Добрый у нас папа, хороший…
В этой голубой рубашке Юра впервые пошёл вместе со старшими на школьный утренник. Задолго до рассвета, когда заспанное декабрьское утро ещё не успело разлепить ресницы и сморгнуть с них пушистый иней, он уже соскочил с печи, разбудил Валентина и Зою: как бы не опоздать!
Новогодняя ёлка была для него новостью. В подшитых валеночках он взобрался на стул и прочёл стихи. Ему дружно хлопали.
Зимы в Клушине длились долго, сутками мели метели. Дом скрипел. Казалось, ещё немного и чердак будет смыт снежной струёй. Берёза за окном звенела на ветру ледяными серьгами.
— Ну и занесло! — говорила мать, отряхиваясь и обметая веником валенки. — Еле колодец нашла.
Но едва вьюга унималась и пухлые сугробы вновь блестели на солнце, как Юра вставал на самодельные лыжи и устремлялся в ближайший лес. Как там было тихо! А вот, вильнув огненно-рыжим хвостом, тропку перебежала лиса. То-то радости!
Самой любимой забавой было прыгать на лыжах с края обледенелого оврага, как с маленького трамплина. Юра Гагарин на короткий миг отрывался от земли и словно повисал в воздухе… Это было счастьем!
ВСТРЕЧА С ЛЁТЧИКАМИ
Кончалось жаркое лето 1941 года.
Рябины стояли красные, как кровь. Кровь уже лилась неподалёку: фашистские войска перешли нашу границу, и по смоленской дороге катилась волна беженцев. Иногда, по нескольку семей сразу‚ они ночевали у Гагариных.
Юра был ещё мал. Слово «война», которое так всполошило взрослых, казалось ему непонятным. Его заботы вертелись вокруг школы. Он часто доставал и рассматривал припасённые тетрадь в косую линеечку и чернильницу-невыливайку, с которыми собирался идти в первый класс.
Но старшим не до учения. По ночам Клушино просыпалось от гула моторов и далёких всполохов: немецкие бомбардировщики летели на Москву.
Однажды днём, прямо над крышами Клушина, прошли два советских самолёта. Один из них был подбит. Лётчик едва успел посадить машину на болотистый луг, как она разломилась надвое.
Мальчишки в считанные минуты оказались на лугу. Они жадно вдыхали незнакомый запах бензина, пристально следили за каждым движением лётчика. Прихрамывая, лётчик обошёл обломки самолёта. Нет, ничего исправить уже невозможно!
Вдруг небо наполнилось гулом: второй самолёт возвращался на выручку. Лётчик радостно сорвал с головы шлем и. замахал им в воздухе.
Мальчишки слышали, как лётчики говорили между собою, что фашистам дорого обошёлся этот исковерканный самолёт! Оба были деловиты и собранны. Юрий ощутил в них особую сноровку. Они не были похожи ни на кого из тех, кого он видел до сих пор.
Клушинские ребята принесли пустые вёдра и помогали перелить бензин из подбитой машины. Лётчики благополучно поднялись в воздух. Тень их самолёта проворно побежала по лугу.
Юра долго стоял, задрав голову. Ах, если бы взлететь вместе с ними! Подняться высоко-высоко…
ВОЕННЫЕ ГОДЫ
Фашисты ворвались в Клушино ранним утром на трескучих мотоциклах.
Крайнюю гагаринскую избу гитлеровцы заняли сразу. Хозяева очутились под холодным дождем, который сеял и сеял с какой-то безнадёжной унылостью. Ночевали на огороде. Подстелили солому, детей укутали дерюжными мешками.
Утром на примятой траве засеребрился первый иней.
— Землянку придётся рыть, — простуженно кашляя, сказал отец. — Иначе пропадём: зима близко.
Землянка стала приютом надолго.
Поделиться книгой: