Моя сказочная подработка

Я потерла руки и поиграла бровями:

– А зарплату я буду получать льдинками или снежинками? А твоя мама сотрудников увольняет сосулькой в сердце или шоковой заморозкой? И, клянусь, я физически не готова жрать только шампанское!

– Понял, ты не воспринимаешь меня всерьез, – он ласково улыбнулся и сделал шаг в обход стола, то есть ко мне.

Ну наконец-то, хоть что-то успеем! Но Снегур только коснулся пальцами моего плеча – и через пару секунд я обескураженно хлопала глазами перед офисной елкой и красным шаром на ней. Я подняла ладонь и хлопнула себя по щеке, пытаясь окончательно прийти в себя. Медленно перевела взгляд на настенные часы, они показывали всего лишь одиннадцать вечера. По моим ощущениям, прошло намного больше времени. Но так часто во сне и происходит. Вот только одно любопытно: я спала стоя?

– Оленька, и вы до сих пор здесь? – раздался в стороне голос секретаря. – Ради чего же вы так вырабатываетесь, бедняжечка? Мне до пенсии год остался – и то соображаю, не пора ли увольняться из этого болота. А вам это зачем?

Зачем-зачем. Ради должности, конечно. Ради хорошей зарплаты. Ради стабильности и счастливой жизни когда-нибудь потом. Иногда надо попотеть, снабдить все человечество зубочистками, чтобы усилия обернулись новогодними подарками.

Как только секретарь скрылся в коридоре, я протянула руку и сняла с пластиковой ветки игрушечный шар. Всмотрелась в него еще раз – ничего необычного, кроме ощущения старины. Этой вещице лет двадцать или даже тридцать, но никак не тысяча. Я разжала пальцы и с удовольствием вслушалась в звон разбивающегося стекла. Еще и наступила на осколки для верности. Упс, случайно упало и разбилось, утром притворюсь, что понятия об этом не имею. Но и уходила домой с более спокойным сердцем, теперь ничто меня не тревожило необъяснимостью. Я была так озадачена своим сказочным провалом в подсознание, что даже не заметила: морозный воздух на улице воспринимался моим телом как комфортная комнатная температура.

Сама удивляюсь, но я успела завершить все расчеты до корпоратива. Не успела только платье новое приобрести, но это ерунда, у нас там модницы высоко по карьере не прыгают. Прилетела на вечеринку чуть заранее, надеясь поговорить с директором, пока он не перешел к праздничному веселью. Ведь вряд ли такое важное решение, как назначение руководителя отдела, он будет оставлять до середины января.

Он и не думал его оставлять. Меня не выслушал – поздравил с наступающим, взял папку, пообещав, что посмотрит завтра, и побежал в банкетный зал. И там ровнехонько вторым тостом провозгласил:

– А теперь, друзья мои, позвольте вам представить нового заведующего по упаковке, Ивана Сергеевича!

Замерла с бокалом не только я. Все замерли, даже рабочие из цеха. Дело было в том, что этого самого Ивана Сергеевича все мы видели впервые. Кого-то бы обрадовало мое назначение, кто-то бы посчитал, что другие кандидаты его заслуживают больше, но все эти лагеря вмиг объединились в общем недоумении, а в гробовой тишине над нашими головами развился лозунг: «Какого черта?» Мы рассматривали молодого прыщавого незнакомца лет восемнадцати, которого теперь будем вынуждены называть по имени-отчеству.

Я так и стояла в заледеневшей позе во время и третьего, и четвертого тоста, и даже когда все пошли танцевать. Меня не повысили из-за недостатка опыта? Тогда какой опыт у совсем нового работника? Или все мои реализованные за декабрь задумки были не так уж ценны? Или… или надо уже взять себя в руки и спросить прямо, прекратив трепать себе нервы.

Я фактически вытащила шефа за рукав из шумного зала и уставилась на него с требованием объясниться.

– Прекрати эту истерику, Ольга! – взвился Макар Игнатьевич до того, как я успела открыть рот. – Ты ведь не думала, что получишь эту должность? Посмотри на себя – молодая красавица, вот-вот в декрет ускачешь. И что мне потом делать?

– Какой еще декрет? – я почти шипела от злости. – У меня даже парня нет!

– Так это еще хуже! – нашелся он. – Посмотри на себя – в таком возрасте, а о семейных отношениях даже не думаешь. Моральный облик и серьезность, знаешь ли, в таких вопросах очень важны!

– Надо об отношениях думать? Так я на днях замуж выскочу! Я слишком много работала, чтобы меня такая мелочь остановила!

– Оля, да брось ты. Ванюша станет прекрасным руководителем. Ну куда тебе в начальницы лезть? Тебя же, такую юную и несемейную, всерьез никто воспринимать не будет.

Я думала только о том, чтобы не задохнуться от возмущения:

– Ванюша?! Ванюша младше меня! Его, получается, будут всерьез воспринимать? И откуда у него опыт работы, ему хоть школьный аттестат уже выдали?

– Наверное, – шеф уже приплясывал, поглядывая на танцующих подчиненных и надеясь побыстрее отделаться от назойливой меня. – Опыт – дело наживное, научится. Чего там с этой упаковкой разбираться? Перспективный, подающий надежды молодой человек, на которого можно положиться, это сразу видно. И ко всем этим плюсам он мой двоюродный племянник.

На последнем аргументе силы меня оставили, больше тужиться не было никакого смысла. Этот хмырь сразу собирался пристроить родственничка, но тянул время, чтобы вытрясти из нас лучшие идеи, не я ведь одна надеялась… После подобного можно было только уволиться. Или сначала врезать пощечину, а потом уволиться. Но я опустила голову и пыталась восстановить дыхание. Никуда я не уйду, проглочу обиду. Потому что каждый месяц надо платить за аренду, никто меня нигде не ждет, в начале января даже собеседования не проводят. Я посмотрела на елку, которую больше не украшал старый красный шар. Смотрела и смотрела, как будто надеялась, что он прямо на моих глазах там появится и утянет в сумасшествие.

Тряхнула головой, собралась, вернулась к столу. Выпила залпом фужер шампанского, налила себе еще – и выпила снова. Третий уже заливаться не хотел, но я постаралась, заедая оливье. Вот, оказывается, могу, если прижмет! Голове делалось легко, а завтра утром я буду мучиться похмельем, а не тоской и ощущением раздавленности.

Теперь можно и потанцевать, хоть цыганочку, хоть кадриль. Я, правда, встав, покачнулась и возле прохода решила постоять, чтобы головокружение унялось. Тогда и расслышала голос нашей бухгалтерши:

– Как представить? Не расслышала имя. Какое-то оно необычное, или коньячок мне не в то ухо пошел.

– А, холодец с вами, скажите ей, что пришел Дима. Дима Морозович Снежный, она должна понять. Хоть что-нибудь уже скажите – вон же она стоит!

Я узнала его по голосу еще до того, как начала медленно поворачиваться. Теперь уже опьянение было неуместно – не хотелось бы этот маневр закончить позорным падением. И притом мне не терпелось убедиться, что я увижу именно Снегура. И точно, высокий брюнет стоял рядом с улыбающейся бухгалтершей. На этот раз ему хватило ума одеться – в какой-то странный пиджак, напоминающий старомодный сюртук из темно-синего сукна с большими серебряными пуговицами. Принц, по-другому не назовешь! И плевать, что без коня и без короны. Принц – именно такой, какими они обязаны быть в романтических сказках. А раз его видят другие люди, то он с некоторой долей вероятности может оказаться не плодом моего воображения.

Глава 4. Романтический рассольник

Казалось, даже громкая музыка торжественно притихла оттого, что он объявился здесь. Снегур, глядя мне в глаза, произнес почти церемонно:

– Оля, прости, что вторгаюсь в твою жизнь, но мне действительно нужна помощь, и больше не к кому обратиться. Родители совсем с ума сошли – они начали делить имущество.

Я подшаталась к нему, тем прерывая ненужные для чужих ушей секретные секреты. Телом и сознанием я владела преотлично, потому встала почти вплотную, потянулась вверх и замерла, когда уперла нос в его подбородок. Шумно втянула носом запах мороза и ментолового ветра. Нет, виной моему несколько интимному поступку был не алкоголь, конечно, а желание не быть услышанной:

– Ща все решим, – пообещала я не самым внятным тоном. – А как ты меня нашел?

– По осколкам передатчика, – тоже шепотом ответил он. – Кстати, это было не так-то просто. Но мне повезло – ближайшая мусорка все еще фонит его магией.

– Ты искал меня по всем мусоркам? – я от важности момента прижала ладонь к груди. – Как это трогательно!

– Странная трактовка, но пусть, – согласился Снегур. – Ситуация прижала. Мы можем пока воспользоваться твоими апартаментами для работы?

– Можем, – без затруднений решила я. – У меня как раз апартаменты только того всю жизнь и ждали. Но давай сначала немного тут постоим? Я еще не решила, увольняться из этого болота или нет, но если ухожу – хотелось бы выглядеть победительницей, а не жалкой неудачницей. Сможешь полминуточки выглядеть как трофей?

Снегур улыбнулся, скосив взгляд на увеличивающуюся компанию любопытных женщин вокруг. К сожалению, мужчинам тоже стало интересно, включая охранника Анатолия в мятом пиджаке.

– Не вопрос, Оля. Можем даже потанцевать.

– Это еще зачем? – просигналила я в шею одними губами.

– Ну как же? Ты ведь собиралась вызвать мною зависть – так вызывай на здоровье. Ты мне услугу – я тебе услугу, пользуйся.

– Во-от оно как, – выдохнула я медленно и аккуратно обвела взглядом свидетелей. Нет, я не до такой степени жалкая, чтобы вынуждать самого потрясающего красавца на белом свете изображать моего парня. Потом еще и гаркнула на бухгалтершу: – Зоя Ивановна, а вы все еще тут? Да уймите вы это обожание во взгляде – не так уж он и хорош! Он, между прочим, до сих пор с мамой живет!

Эта секретная информация почему-то никого не отпугнула. Зато Снегур понял, что пора отступать:

– И то верно. Кстати, об этом. Времени все меньше, а дома у меня холодная война.

Я даже прощаться с коллегами не стала, позволила им вволю пообсуждать нашу прекрасную парочку без нас. На улице глянула на кутающихся в шубы и теплые шапки прохожих и уверенно расстегнула пуховик. Поинтересовалась у спутника:

– Ты заметил, что уже конец декабря, а такая теплынь, что хоть в плащ переодевайся?

– Не заметил. Скоро и ты замечать перестанешь, – он чему-то рассмеялся. – Итак, далеко ехать?

Я прикинула, что лучше: автобус или такси. Судя по последним событиям, мне лучше в ближайшее время деньги экономить.

– Поехали на автобусе, – я махнула в сторону центральной улицы. – Всего пять остановок! До пересадки.

– На автобусе так на автобусе, – он был согласен на что угодно, если это приближало его к цели. – Я там оленя за углом припарковал, надо тогда отпустить.

– Серьезно?! – я вытаращила глаза и схватила его за локоть, чтобы мои покачивания в пространстве были не так заметны. – Северного?! Бежим смотреть!

– Я пошутил, Оля. Ты очень смешно удивляешься любой мелочи, а мне тебя больше удивлять нечем.

Я насупилась:

– Олень – это не мелочь, удивлятор юмористический.

Он объяснялся по пути:

– У моего отца дар – повышать людям настроение, а я пока только осваиваюсь в этом. И, кажется, мамино воспитание тоже на мне сказалось. Потому не всегда получается. Из меня Дед Мороз, как из Снежной Королевы добрая фея. Эх, когда они уже помирятся-то?

– А они помирятся? – заинтересовалась я.

– Надеюсь. Не в первый раз разводятся. Я называю это «столетними кризисами», но сейчас что-то конфликт затянулся. Вот я уже далеко не подросток, а все равно страдаю от ссор родителей. Это нормально?

– Понятия не имею! Мои развелись, когда мне было семь. О, все хотела спросить, а тебе сколько лет? Двести лет? Пятьсот?

– Где-то между.

– Исчерпывающе!

– Просто по объему эмоций мои пятьсот – как твои двадцать пять. Я же реальную жизнь только по новостям и кино знаю. О, это там кинотеатр? Зайдем?

– А как же подарки?

– Точно, – он будто расстроился. – Тогда отложим на первое января.

Мы стояли на остановке в ожидании автобуса, пока остальные люди приплясывали вокруг от холода – это создавало очень праздничную обстановку, как будто мы оказались в центре хоровода. Хмель беспощадно отступал, возвращая мысли и плохое настроение на прежнее место. Что же мне теперь делать с работой и куда податься?

Снегур вдруг шагнул вперед, развернулся передо мной и наклонился к лицу. За секунду до поцелуя я успела толкнуть его в грудь и прошипеть:

– Ты что делаешь?! Паркуешься?

– Ты меня только что оленем назвала?

– Почти! Я от растерянности часто хамлю!

– О, – он отозвался коротко и с изумлением отшатнулся. – А мне показалось, что уже пора.

– Что пора? Целоваться? – я совсем не понимала его неожиданного маневра.

И парень выглядел обескураженным от моей реакции:

– Ну да. Я был уверен, что ты этого хотела уже при первой встрече. Неужели фильмы врут, и твой жадный взгляд и слова имели другое значение?

Мне стало немного стыдно, когда припомнила все свои поступки и мысли. И ответила предельно честно – хотя бы перед самой собой:

– Конечно, хотела! Я же думала, что сбрендила! А это совсем другое дело. Не верь человеческим женщинам, иноземец, мы только в приступах сумасшествия говорим то, о чем думаем, а все остальное время об этом сожалеем.

– Понял, – он отступил, начиная вновь улыбаться. – А сейчас у тебя приступ благоразумия? То есть надо просто дождаться другой волны, которая грянет так же неожиданно? Мне еще учиться и учиться.

– Да нет, Снегур, про человеческих женщин главное ты уже понял.

Мне его внимание было приятно и неприятно одновременно. Приятно – по известной причине: он своим вниманием может женские военные полка обезвреживать. Но неприятно от мысли, что он это тоже сделал в рамках попытки поднять мне настроение – как раз после того, как я вспомнила о проблемах и нахмурилась. То есть со всех сторон выглядит жалкой попыткой расплатиться за мою помощь каким угодно способом. И хоть голодную слюну я сглотнула, но такую жертвенность принять бы не смогла.

До дома мы наконец-то добрались, больше не пытаясь тренировать друг на друге чувство юмора и романтические порывы. Однако когда я первая вошла в прихожую, меня едва чем-то не убило, больно ударив по плечу. Включив свет, я с ужасом осмотрелась: вся моя квартирка была завалена коробками, игрушками и блестящей оберточной бумагой.

Я развернулась и осуждающе уставилась на гостя, который с интересом осматривался, словно попал сюда впервые. Снегур, по-ребячески любопытно озираясь, стягивал с себя сюртук, под которым обнаружились самый обыкновенный пиджак с белой рубашкой, очень подозрительно смахивающие на сегодняшний прикид охранника Анатолия. Показалось, что пиджак даже помят был примерно так же. Но сейчас не об этом:

– Как?! Как ты перевез это все сюда, если не знал моего адреса?

– Щелкнул в подъезде пальцами и телепортировал, конечно. А что ты собралась упаковывать без игрушек? Меня? Так меня на четыре коробки только хватит. И, поверь, не все дети такому подарку обрадуются. Интересно, а как, по-твоему, я разносить упакованные коробки по всем адресам буду за одну ночь? Личными визитами?

– То есть… – до меня доходило медленно, – то есть ты и на такое способен? А нас телепортировать сюда не мог?

– Мог, конечно. Но ты так хотела покататься на автобусе.

Я не стала ругаться, только головой покачала. И это он совсем недавно говорил, что меня удивлять больше нечем? Да если я продолжу с ним общаться, то до конца жизни могу некрасиво таращить глаза – ему на радость.

Снегур сразу засел за работу, очистив себе пятачок перед диваном. Я же решила потратить еще пятнадцать минут на себя. Мне был необходим душ, протрезветь и смыть с себя три слоя туши, которыми я собиралась намахать себе должностное повышение. Синеглазый красавец в моей комнате – это замечательный жизненный поворот, вот только от регулярной арендной платы второго числа каждого месяца он меня вряд ли спасет. И пока Снегур не находился в поле моего зрения, казалось, что он уже исчез вместе со всеми подарками, ведь само его присутствие в моем доме не укладывалось в голове.

Потому я поспешила выскочить из-под теплой воды, одеться в домашнее и выглянуть в комнату, чтобы убедиться – нет, парень там и сидит, как раз подписывает адрес на очередной упаковке. Мой очаровательный новогодний подарок, который я потом буду еще годами вспоминать как чудо, которое далеко не с каждым человеком в жизни приключается. Чтобы скрыть свой восторг, я метнулась к холодильнику, заглянула внутрь и деловито спросила:

– Снегур, ты рассольник будешь?

– Разумеется, буду, – отозвался он. – А что это?

Я улыбнулась холодной кастрюле. Из головы иногда вылетает, что общаюсь я не с самым обыкновенным молодым человеком.

– Суп такой. Будешь?

– Разумеется, буду! А что такое суп?

– Сейчас тебе тарелку разогрею, попробуешь.

Следующий час я занималась подарками в одиночку. Мой вроде как работодатель был выведен из строя на все это время – повезло еще, что просто суп закончился. Он сначала попробовал, потом громко восхищался:

– Ничего себе! А что это плавает? Кусочки соленого огурца? Я такие в оливье видел!

– Да уж, тебе после твоей однообразной диеты и манная каша показалась бы амброзией…

– А можно еще? Теперь понимаю, почему папа любит забегать на человеческие праздники! Нам-то чесал, что это от доброты к людям, но на самом деле он все это время наслаждался рассольником!

Сильно сомневаюсь, что суп подают на праздничных столах. Но этим откровением я ошарашу его чуть позже.

Я только потом с опозданием поняла, что он остатки супа даже не разогревал после холодильника – но, возможно, Морозовичу так даже вкуснее. Надо будет завтра Снегуру яичницу пожарить – он вообще от счастья обалдеет.

Глава 5. Взаимная паника

Мы работали буквально двое суток напролет. Когда я совсем выматывалась, забиралась на диван, накрывала голову подушкой и дремала пару часов. А потом сползала, готовила бутерброды с колбасой и снова садилась за подарки. Снегур признался, что тоже любит поспать, как обычный человек, но сейчас ему некогда развлекаться. Мы отложили просмотр его спящим тоже на первое января.