Сборник "Демон пробуждается"

— Завтра Шамус не придет, — сообщила Пони, когда они сидели рядышком, укрывшись от пронизывающего ветра за стволом могучей сосны. День уже клонился к вечеру, по небу бежали хмурые серые облака. — Его мать сказала мне сегодня утром.

Элбрайн ковырял землю кончиком своего меча.

— Значит, в его команде останется всего четверо, — сухо заметил он.

Пони почувствовала огорчение в голосе друга, хотя он очень старался скрыть его. Еще бы! Первый отряд Элбрайна таял с каждым днем, его «солдаты» уходили, чтобы латать крыши и ставить подпорки в амбарах. Пони сочувствовала ему, но, рассуждая логически, надеяться на что-либо иное было просто глупо.

— Все это происходит потому, что гоблины, похоже, забыли о нас, — мягко напомнила она. — Лучше уж так, чем если бы в нашем патрулировании и в самом деле был смысл. — Зеленые глаза Элбрайна внезапно вспыхнули от гнева. — Хотя, может, в нем все же есть смысл, — поспешила добавить она, чтобы успокоить его гордость. — Кто знает? Может, гоблины все же подходили близко к Дундалису? — Элбрайн вскинул голову и провел рукой по волосам. — Может, они засылали сюда своих разведчиков? Ну, а те увидели наш патруль и поняли, что не смогут запросто проникнуть в деревню.

— Мы же всего лишь дети, — презрительно произнес Элбрайн.

Пони покачала головой.

— Даже самый младший в нашем отряде крупнее любого гоблина, — возразила она.

Так оно и было, и это придавало весомость всем ее рассуждениям. В глазах Элбрайна вспыхнули знакомые жизнерадостные искорки. Он перевел взгляд на землю, истыканную мечом.

Пони тепло улыбнулась, чувствуя, что поступила правильно. Помогла Элбрайну справиться с обуревавшими его чувствами. По правде говоря, сама она не верила в то, что гоблины подбирались близко к деревне и наткнулись на их патруль. Да и Элбрайн в глубине души так не думал. Но рассуждения Пони позволяли верить, что его первое серьезное поручение не было совсем уж бессмысленным с точки зрения взрослых. В самом деле — никто ведь не мог ничего утверждать с полной ответственностью; и даже простого напоминания об этом факте оказалось достаточно, чтобы он снова взбодрился.

Возникшая между ними связующая ниточка ощущалась в этот момент настолько явственно, что Пони отважилась прикоснуться к Элбрайну. Протянула руку, мягко взяла его за подбородок и повернула лицом к себе.

— Ты делаешь очень важное дело, — мягко сказала она.

— Не я один… — начал было он, но девочка прижала палец к его губам, заставив умолкнуть.

Только тут до него дошло, что происходит. Ее лицо находилось совсем рядом. Внезапно Элбрайна бросило в жар.

Пони придвинулась еще ближе и… поцеловала его! Элбрайн одновременно и испугался, и затрепетал. Наверно, ему следовало отстраниться, сплюнуть на землю и крикнуть:

— Девчачья отрава!

Именно так поступали в подобной ситуации все мальчишки, и именно так вел себя он сам во всех предыдущих случаях, когда Пони или какая-нибудь другая девочка пытались поцеловать его.

Но сейчас у него не было ни малейшего желания делать это. Внезапно он вспомнил, что Пони не предпринимала подобных попыток уже очень давно — может быть, целый год. Опасалась его реакции? Думала, что он еще не «созрел» для таких вещей, и только сейчас решила, что время пришло? Да, наверно, так оно и было.

Поцелуй, между тем, длился и длился. Пони понимала Элбрайна лучше, чем он сам. За последнее время, проводя вместе по несколько часов в день, они сблизились еще больше.

И теперь вот это. Элбрайн хотел, чтобы их поцелуй длился вечно. Он настолько осмелел, что обнял Пони за плечи и притянул еще ближе к себе, ощущая странные и очень приятные округлости прильнувшего к нему тела. Его охватила паника. Что делать дальше? Да и нужно ли что-то делать вообще?

Мало того что ему не хотелось, чтобы их поцелуй кончался. Ему определенно хотелось чего-то еще, хотя он и не понимал, чего именно. Хотелось быть ближе к Пони, и физически, и эмоционально. Это была его Пони, его самый близкий друг, девочка… нет, молодая женщина… которую он с каждым днем любил все сильнее. Весной он станет взрослым мужчиной, а она, уже следующей осенью, взрослой женщиной, и вскоре после этого он сможет попросить ее руки…

От этой мысли его затрясло, и он непроизвольно отпрянул. Но страх тут же прошел, стоило лишь ему заглянуть в сияющие голубые глаза Пони. Теперь ей не пришлось самой проявлять инициативу — едва оторвавшись друг от друга, они снова слились в нежном поцелуе и долгом объятии. Одежда казалась лишней, воспринималась как ненужная помеха. Элбрайн больше не боялся прикасаться к Пони, и его руки двигались уверенно, словно сами знали, что делать. Он пробежал пальцами от ее шеи вниз, по груди, животу и дальше, к сильным, стройным ногам. Рот Пони приоткрылся чуть шире, и Элбрайн почувствовал прикосновение ее языка: дивное, никогда прежде не изведанное ощущение!

Наверно, это был самый чудесный момент во всей его недолгой жизни, и…

И внезапно все кончилось. Очарование исчезло, разрушенное ужасным, душераздирающим воплем. Молодые люди мгновенно отпрянули друг от друга и вскочили на ноги, широко распахнутыми глазами глядя на длинный, усыпанный маленькими фигурками склон холма и столб дыма — слишком большой, чтобы подниматься из трубы! — над одним из домов.

Гоблины все-таки пришли.

В сотнях миль от этого места, в далеком, пользующемся дурной славой Барбакане, в глубокой пещере внутри горы, известной под названием Аида, демон наслаждался ощущениями, которые дарила ему война. Он воспринимал и смаковал предсмертные вопли гибнущих в Дундалисе, хотя понятия не имел, где именно происходит сражение. Какая разница? Это неважно, совсем неважно. Наверно, кто-то из вождей гоблинов устроил бойню, или, может быть, поври совершили очередной набег. Действуя по собственной инициативе, они несли смерть и разрушение этим жалким людишкам: вот что было важно для демона.

Он пробудился, тьма сгущалась, и его влияние уже начало распространяться по всей Короне. И гоблины, и поври, и другие расы, которых демон мог рассматривать как своих союзников, почувствовали его пробуждение и в самом этом факте черпали мужество.

Он расправил могучие крылья и поудобнее уселся на троне, сооруженном из осколков обсидиана, не так давно служивших ему гробницей. Да, темные вибрации уже заметно сотрясали каменную твердь. Сладостное ощущение дарила демону война — и смертные муки множества людей.

Хорошо, что его долгий сон подошел к концу.

ГЛАВА 4

ГИБЕЛЬ ДУНДАЛИСА

Элбрайн и Пони ошеломленно замерли от ужаса. Происходящее выходило за пределы их разума, казалось совершенно нереальным и неожиданным. То, что они видели, было ужасно, но воображение развертывало перед ними еще более страшные сцены. Вопреки очевидному не хотелось — нет, просто невозможно было! — поверить, что глаза не обманывают их.

Джилсепони первой вышла из оцепенения и сделала шаг вперед, вскинув руки. Это почти непроизвольное движение вывело ее из транса. Она вспомнила о матери, пронзительно вскрикнула и бросилась к дому.

Элбрайн хотел было окликнуть ее, но передумал и остался на месте. Что делать? Что он должен делать?

Воин знает ответ на этот вопрос!

С огромным трудом Элбрайн оторвал взгляд от происходящего внизу и оглянулся по сторонам. Нужно собрать патрульных, решил он. И возможно, послать гонца к старшим ребятам, тем, что делали обход в глубине долины. И всем вместе, плотной боевой группой, спуститься в деревню. Да, так будет лучше всего.

Но вышло иначе. Только он открыл было рот, собираясь позвать остальных, как тут же отпрянул за сосну. Крик застрял в горле, дыхание перехватило. Прямо в двух шагах от себя он увидел почти лысую голову, остроконечные уши — землисто-желтого цвета. Дрожащими пальцами Элбрайн вытащил меч, и тут его охватил такой глубокий, парализующий ужас, что по сравнению с ним все испытанное прежде померкло.

Пони забыла свою дубинку на холме. Да девочка, в общем-то, и не собиралась участвовать в битве.

Все, что она хотела, это найти родителей, оказаться в их объятиях, услышать успокаивающий голос матери, ее слова о том, что все будет хорошо. Снова почувствовать себя совсем крошкой, которая только что проснулась после ночного кошмара и прижимается к матери, чье присутствие непременно развеет само воспоминание о нем.

На этот раз, однако, это был не сон. На этот раз все происходило на самом деле.

Пони бежала, ослепнув от слез. Споткнулась обо что-то, похожее на ствол дерева, и тут же едва не упала в обморок, когда увидела, что этот предмет движется. Девочка с ужасом поняла, что перед ней великан с дубинкой в руке; он сделал огромный шаг, удаляясь от Пони.

Если бы у нее хватило дыхания, она закричала бы; и если бы это произошло, чудовище заметило бы ее и припечатало своей дубинкой прямо на месте.

Но великан полностью сосредоточился на деревне и не обратил внимания на ничтожную маленькую девочку. Она поднялась, нашарила на земле пару камней и побежала дальше, вслед за великаном, но держась от него на расстоянии. Вскоре Пони оказалась там, где уже вовсю шла яростная битва. Зрелище всеобщего смятения, мертвых тел, отчаянно сопротивляющихся людей в один миг преобразило ее. Больше она не чувствовала себя маленькой девочкой. Вспомнив, чему ее учили, Пони постаралась привести свои мысли в порядок. Гоблины кишмя кишели повсюду, и девочка заметила по крайней мере еще двух великанов — огромных, как горы, около тысячи фунтов бугристых мышц каждый. Людям ни за что не одолеть всю эту свору! Часть сознания Пони, взрослая и способная рассуждать логически, подсказала ей, что, без сомнения, Дундалису пришел конец.

— План Б, — громко сказала она, больше для того, чтобы справиться со смятением.

Во всех поселениях Вайлдерлендса каждого ребенка чуть ли не с пеленок учили, как нужно вести себя в случае серьезной катастрофы. Прежде всего — спасать деревню, а если это невозможно, то спасать как можно больше людей. Это и был «план Б».

Пони свернула к задворкам ближайших домов, стараясь держаться в их тени. Выскочив из-за угла, она в остолбенении остановилась.

Яростное сражение шло на единственной улице Дундалиса, совсем недалеко от того места, где стояла девочка. Прежде всего она заметила Олвана Виндона, возвышающегося в центре группы человек в двадцать, со всех сторон окруженной врагами. Первым порывом Пони было попытаться пробиться к ним, но она быстро сообразила, что это невозможно. Девочка непроизвольно стиснула кулаки, когда Олван метким ударом размозжил голову одному из гоблинов и мерзкая тварь рухнула в грязь.

И тут дыхание у нее перехватило. Чуть позади Олвана от двух яростно тыкающих в него копьями гоблинов отчаянно отбивался еще один мужчина, и Пони узнала его.

Это был ее отец.

Элбрайн задержал дыхание, глубоко вдохнул и снова постарался не дышать. Он не знал, что предпринять, разве что проклинать себя за то, что он уже натворил — спрятался за сосной и, на время позабыв обо всем, перестал следить за долиной, — это была самая главная и, наверно, роковая ошибка.

Теперь от него требовалось подавить охвативший его ужас, выйти из ступора и вспомнить многочисленные уроки отца. Воин знает своего врага, находит своего врага и следит за каждым его движением. Снова и снова безмолвно повторяя эти слова, точно литанию, Элбрайн осторожно выглянул из-за сосны, уверенный, что гоблин, которого он только что видел по ту ее сторону, сейчас обрушит на него удар своего оружия.

Воин знает своего врага…

Внезапно сражение далеко внизу снова оказалось в поле его зрения, и Элбрайн облегченно вздохнул, поняв, почему его противник замер совершенно неподвижно и тоже смотрит в сторону деревни. Облегчение, правда, тут же сменилось душевной болью: Элбрайну стало ясно: гоблины выследили патрульных и, очень может быть, уже прикончили их, а этого оставили на страже, наблюдать, не подойдут ли еще люди на помощь сражающимся.

Мальчика обуяла такая ярость, что он забыл о страхе. Сжимая в руке меч, он не раздумывая — чтобы не утратить мужества — выскользнул из-за дерева. Пригнувшись, быстро и бесшумно покрыл треть расстояния до гоблина.

И вдруг снова его охватило непреодолимое желание вернуться под прикрытие сосны и затаиться там. Однако звуки битвы и запах дыма от горящих домов помогли Элбрайну сохранить мужество. Упрямо он продолжал подбираться к врагу. Ни шагу назад. Элбрайн внимательно огляделся, убедился, что гоблин один, выпрямился в полный рост и бросился вперед.

Еще пять шагов — и он оказался совсем рядом. Увлеченная зрелищем сражения, тварь не замечала Элбрайна до последней секунды. Как раз в тот момент, когда гоблин начал поворачиваться, мальчик обрушил на его голову удар меча.

Меч, однако, отскочил, по-видимому, не нанеся гоблину никакого вреда. Элбрайна охватил ужас; наверно, он ударил недостаточно сильно, сейчас враг повернется и насадит его на свое копье. Мальчик в отчаянии отпрянул, готовясь защищаться.

Гоблин, однако, непонятно почему пошатнулся, выронил оружие и упал на колени. Его голова моталась из стороны в сторону, и Элбрайн увидел яркий красный разрез и сквозь него белую раздробленную кость и сероватый мозг. Гоблин больше не двигался, оставаясь в той же позе — на коленях, с подбородком, прижатым к груди.

Мертв.

Элбрайна едва не вывернуло наизнанку. Впервые в жизни он убил живое разумное существо, и мысль об этом тяжким грузом поселилась в сердце. Однако запах дыма снова вернул его к реальности. Он поступил правильно: гоблина следовало убить. Не захватывать же его в плен? Это было был просто глупо.

Он перевел взгляд на Дундалис. Там сражаются его родители, туда побежала Пони.

— Пони… — в отчаянии прошептал Элбрайн и дальше уже действовал, не раздумывая.

Деревья замелькали по обеим сторонам от него, когда он со всех ног бросился вниз, в деревню.

Пони обошла дом, медленно, осторожно приближаясь к месту сражения и ломая голову над тем, как прорваться сквозь кольцо гоблинов и оказаться рядом с отцом. Душераздирающий крик заставил ее замереть. Только тут она огляделась по сторонам, пытаясь понять, где находится и чей это дом. Рыдания душили ее.

— Сейчас не время плакать, — одернула она себя и снова переключила свое внимание на сражение.

Плечи ее поникли. Да, множество мертвых или умирающих гоблинов валялись на залитой кровью земле вокруг отчаянно сопротивляющихся жителей деревни, но несколько человек были убиты тоже. И, что самое страшное, кольцо гоблинов не поредело.

По-прежнему над всеми возвышался Олван. Он прикончил еще одного гоблина, раскроив его безобразный череп, поднял руку и прокричал что-то, видимо, подбадривая остальных. Но тут произошло нечто странное. Казалось бы, Олван должен был опустить руку, а между тем, она поднималась все выше и выше. Пони заметила выражение ужаса в его глазах, перевела взгляд вверх…

Ухватив Олвана за предплечье, великан просто выдернул его из самой гущи битвы. Дом помешал девочке разглядеть, что происходило с Олваном дальше. Она с трудом сдержала рвущийся из груди крик.

И тут Олван снова оказался в поле ее зрения, бесформенной грудой рухнул прямо к ногам отчаянно сражающихся людей. Их ряды распались. Они бросились в разные стороны, но мало кто сумел убежать далеко; большинство тут же похоронила под собой волна кинувшихся на них гоблинов. Судьба оказалась милосердна к Пони, и она не видела гибели своего отца. Зато прямо на ее глазах гоблин швырнул на землю и проткнул копьем женщину, которая учила девочку читать и писать. Не в силах больше смотреть на ужасное побоище, Пони отвернулась, с трудом сдерживая позывы к рвоте.

Сопротивление людей оказалось сломлено, их охватило смятение. Отовсюду слышались крики и стоны. Пони не знала, что делать, куда бежать. Перед ее внутренним взором снова возник образ мертвого Олвана. И отец… Может, он уцелел? Может, каким-то чудом выбрался из этой свалки и теперь найдет ее, уведет туда, где им не будет угрожать опасность?

Однако вместо отца из-за угла внезапно вынырнул гоблин. Пони вскрикнула, швырнула в него один из своих булыжников и бросилась бежать. Обогнула дом и остановилась, тяжело дыша и прислушиваясь к топоту преследовавшего ее гоблина. Как только он вынырнул из-за угла, девочка резко выставила вперед локоть, заехав им под подбородок мерзкого создания. И бросилась на него, неистово молотя кулаками и ногами. Однако он оказался сильнее, чем можно было предположить, судя по его маленькому, юркому тельцу. В конце концов ему удалось увернуться. Он оттолкнул Пони и поднял копье.

— Элбрайн!

Этот призыв заставил быстро мчащегося мальчика резко остановиться. Он вырвал из земли ствол молодого клена и, размахивая им, бросился на крик.

Карли, один из его юных разведчиков, пошатываясь, шел ему навстречу, прижав обе ладони к правому боку. Вокруг них расползалось темное пятно.

— Элбрайн! — снова закричал девятилетний мальчик и едва не упал, но Элбрайн успел подхватить его.

Он попытался осмотреть рану. Карли жалобно захныкал, когда рука Элбрайна задела застрявший в боку кончик копья. Элбрайн отдернул дрожащую руку, широко распахнутыми глазами глядя на кровь на ней. Карли снова зажал ладонями рану, но вряд ли это могло остановить кровь.

Ну же, думай, твердил себе Элбрайн. Так. Нужно снять рубашку и перевязать рану. И побыстрее! Он сорвал с себя куртку, кожаный жилет и расстегнул рукава белой рубашки. И тут увидел быстро приближающегося гоблина с обломанным копьем в руке. Подняв его, словно дубинку, тварь бросилась на Элбрайна.

Он выхватил свой короткий меч и замахнулся, но гоблин действовал проворнее и с силой налетел на него. Элбрайн упал на спину, и гоблин оказался на нем.

Меч Элбрайна угодил в бок гоблину, но не причинил ему серьезного вреда. С удивительной силой тварь ухватила мальчика за запястье, не давая ему нанести новый удар.

Они катались туда и обратно по склону, колотя друг друга. Безобразная физиономия гоблина с кривыми зубами и длинным остроконечным носом находилась всего в нескольких дюймах от лица Элбрайна, а потом оказалась еще ближе, когда он начал головой бить мальчика по лицу. Элбрайн почувствовал, что из носа у него побежала теплая кровь. Он сопротивлялся изо всех сил, но гоблин по-прежнему не давал ему воспользоваться мечом.

Они продолжали кататься по земле, то один оказывался сверху, то другой. В какой-то момент, в очередной раз очутившись внизу, Элбрайн согнул руку с мечом и уперся локтем в землю. Гоблин под действием собственного веса соскользнул с мальчика и упал прямо на меч.

Совсем озверев от боли, он забился, словно выброшенная на берег рыба, молотя руками и ногами. Поначалу Элбрайн пытался защититься от ударов, но, поняв, что это бесполезно, перешел в наступление, яростно поворачивая лезвие меча в ране.

Наткнувшись на ствол дерева, они остановились, и гоблин внезапно затих. Элбрайн тяжело дышал, в глазах у него потемнело. Немного придя в себя, он с силой выдернул меч и начал наносить врагу неистовые удары. Выполз из-под него, но продолжал ударять мечом снова и снова, с первобытной яростью и одновременно охваченный страхом, что гоблин внезапно очнется и бросится на него. В конце концов Элбрайн остановился, осознав, что его противник мертв и не может больше причинить ему вреда. Он опустился на колени и склонился над ним, хватая ртом воздух.

Еле слышный окрик бедняги Карли привел его в чувство. Он вскочил и бросился к мальчику.

— Холодно… — прошептал тот.

Элбрайн рухнул на колени, осторожно дотронулся до торчащего из бока Карли кончика копья и подумал, не стоит ли вытащить его. Посмотрел на мальчика и…

Карли был мертв.

Пони бежала, спотыкаясь, падая, иногда даже становясь на четвереньки… Как угодно, лишь бы оторваться от врага. Гоблин, однако, не отставал; в своем воображении она видела, как он поднимает копье, целясь ей в спину. Споткнувшись, она вскрикнула и в очередной раз упала. Когда удара почему-то не последовало, девочка снова вскочила на ноги и бросилась бежать.

У нее за спиной, за углом дома, Томас Альт, отец Пони, выдернул из тела мертвого гоблина кинжал и с надеждой бросил взгляд в ту сторону, куда убежала его дочь, молясь, чтобы ей удалось спастись.

Томас сделал все, что мог. Он услышал быстрые шаги приближающихся гоблинов, почувствовал жгучую боль от ударов их копий — в спину, в бок, в бедро.

Умирая, он молился об одном — чтобы Пони удалось спастись.

Элбрайн оглянулся и увидел в том направлении, откуда пришел Карли, мелькающие среди деревьев тени. Инстинкт подсказывал ему, что то были враги и что остальные его юные товарищи, скорее всего, убиты. Держась позади деревьев, он медленно, крадучись пошел в сторону деревни.

В поле зрения показались семь гоблинов, рысцой устремившиеся вниз по склону. Заметив мертвого Карли, они радостно захохотали и заулюлюкали, а при виде своего убитого товарища разразились еще более громкими и отнюдь не печальными возгласами.

Элбрайна так и подмывало наброситься на них, но он сдержался и позволил им промчаться мимо. И пошел следом, сжимая окровавленный меч в окровавленной руке и от всей души надеясь, что ему попадется одиночный гоблин, отставший от своих товарищей.