Пестрая Банда

Варвара Клюева

Пестрая Банда

1. Знакомство

Холл перед кабинетом, в котором заседала приемная комиссия, был роскошен: розовые стены с золотистыми искорками и коричневыми прожилками, мозаичный пол, ажурные решетки на окнах, затейливое кружево лепнины на потолке. Но Вардан вот уже второй пинар[1] кряду угрюмо изучал тупые носы своих сапожищ и не намеревался прерывать этого занятия, – хотя вряд ли на грубо выделанной свиной коже осталась хоть одна неисследованная трещинка или потертость. В гробу он видал здешние дивные дивы! И всю ихнюю академию вместе с приемной комиссией и надутым индюком из школьного начальства, который чуть не силком притащил его, Вардана, на апелляцию.

– И чего они так долго? – Не выдержала напряжения девчонка, сидевшая на диванчике слева. – Кто этот господин в зеленом сюртуке? Он не за тебя пришел хлопотать, сомми[2]?

Вардан, хоть и не поднимал головы с тех пор, как перешагнул порог холла, по фигурам двух других просителей взглядом все же мазнул, а потому сразу догадался, что барышня в приличном, но небогатом платье обращается к нему. Не щеголя же при шпаге в золоченых ножнах она называет сомми!

– За меня, – выдавил он через силу, по-прежнему не поднимая глаз. Вступать в разговор и давать какие-либо объяснения ему решительно не хотелось, но не ответить было бы верхом неучтивости, а обижать девчонок Вардану претило. – Господин Мазель – член совета казенной школы, где меня учили.

К облегчению Вардана, дальнейших расспросов не последовало. Сиволапый выпускник казенной школы, обучающей детей нижних сословий, барышню не занимал, ее больше волновала неопределенность собственной участи.

– Скорее бы все уже кончилось, – вздохнула она. – Зря я, наверное, пришла. Смешно надеяться, что господа маги согласятся устроить повторное испытание для дурочки, которая поверила россказням парочки шкодливых схоларов.

– Один из которых был рыжим, а другой лопоухим? Не знаю, утешит ли тери[3] мысль, что жертвой этих мартышек стала не она одна, – невыразительным тоном, скрывающим сдержанную ярость, произнес щеголь. – Но могу пообещать: безнаказанными они не останутся!

– Не тери, всего лишь ларти[4], – поправила барышня. – Крессида, если вельможный тер не возражает.

– Поскольку мое имя длиной и помпезностью не уступит этой каморке, друзья называют меня просто Берни.

Последовавшая пауза заставила-таки Вардана поднять голову.

– Варди, – буркнул он, убедившись, что компаньоны выжидательно смотрят в его сторону.

Человек, представившийся первым – личным – именем, по сути, приглашает новых знакомых разговаривать запросто, презрев всякие формальности вроде сословных границ. Поведение Крессиды было смелым, но объяснимым – учитывая положение товарищей по несчастью и юность собравшихся. Назвавшийся неполным личным именем заходит еще дальше, предлагая собеседникам товарищеский союз, если не дружбу. Тер, одаривший подобным предложением простую мещанку и неотесанного мужлана, должен быть о-очень большим чудаком, если не сказать безумцем. Вардана оно привело в оторопь. А вот девчонку, похоже, ничуть не смутило.

– Тебе мартышки тоже сказали, будто на испытании мы должны будем двигать взглядом мебель и испарять воду, Берни?

– Если бы! Меня развели, сообщив по секрету, что в первую очередь принимают соискателей, умеющих поджигать негорючие субстанции. Видели бы вы, как я пыжился накануне экзамена, пытаясь воспламенить постамент под мраморной статуей! Слуги, наблюдая мои пассы вкупе с побагровевшей рожей и выпученными глазенками, всей оравой побежали за мозгоправом. К счастью, по многочисленности застряли в калитке, передрались и были водворены караульным обратно под родительский кров.

Крессида фыркнула, потом засмеялась, а слегка повеселевший Вардан подумал, что компаньон у них совсем безбашенный. Где это видано, чтобы юный тер позволял над собой смеяться? Более того – прямо-таки выставлял себя на посмешище?

– А тебя, Варди, тоже разыграли, сподвигнув израсходовать силу накануне испытания?

– Не… Ничего такого не было. Я сам не хочу… ну, быть магом. Нас, когда в школу набирали, точно так же испытывали. Тогда я еще не знал, вот и попался… В этот-то раз уж достало ума силу притаить: и не мигнул ихний шарик. Если бы не господин Мазель, никто бы и не дернулся – не прошел испытания и не прошел…

– Постой, приятель, я правильно понял, что ты использовал магическую силу для того, чтобы не сработал индикатор магической силы? Как такое вообще возможно?

Крессиду поразило другое:

– Ты не хочешь быть магом? Но почему?!

– А чего хорошего? Нешто вы не слыхали: магов для армии готовят. С тем и академию открыли, и мелюзгу по деревням в казенные школы гребут. А чего я в этой армии забыл? У нас в Селищах парни спокон веку от рекрутчины бегают.

Крессида и Берни переглянулись. При этом на их лицах появилось одинаковое выражение, которого Вардан не понял. Зато когда Берни едва заметно качнул головой, а Крессида, помедлив, кивнула, а затем прерывисто вздохнула, смысл их безмолвной беседы открылся парню с предельной ясностью. И как он сам не додумался? Эти двое попусту растратили перед испытанием силу, а возвращается она, надо полагать, не быстро. Если им сейчас дозволят поднести руки к шару, магический огонек едва затеплится, и комиссия может решить, что такие слабые схолары академии ни к чему. У Вардана же, который к своему магическому дару относится с подозрительной неприязнью (а посему никогда им не пользуется), силушка, должно быть, скопилась немерянная. Вовсе ему лишняя, даже вредная, потому как не хочет он в ихнюю академию, хоть режь. Ясно ведь как день, что в таких обстоятельствах ему прямой резон поделиться с новыми знакомыми! И чего они мордами крутят, коли эта мысль пришла им в голову?

– Дали бы вы, что ли, мне руки, сомми, – проворчал Вардан, пряча неловкость. – Я бы вам маленько отсыпал силы-то. Самому ведь даром не нужна…

– Варди, не торопись, – сказал Берни после небольшой заминки. – Как ты думаешь, легко ли принудить к чему бы то ни было обученного мага? Кто поручится, что он ничем эдаким по принудителю не шарахнет? Я на месте короля и его советников сто раз бы подумал, прежде чем решился гнать в армию магистра, который вовсе туда не рвется. Соблазнить деньгами, землями, почестями – другое дело, но выбор все равно останется за тобой. Гораздо более богатый выбор, чем есть у тебя сейчас, дружище. Вот скажи: чем бы ты хотел заняться, если тебя не примут в академию?

– На коновала бы выучился. Лечил бы лошадок, собак… – Вардан вздохнул. – Только сразу не выйдет, на учение еще нужно заработать.

– Вот видишь! А тут тебя обучат даром, и жилье дадут, и кормить станут бесплатно.

– Так ведь не тому же обучат!

– Варди, ты не понимаешь! – вмешалась Крессида. – В академии преподают все дисциплины, изучаемые в обычных училищах и университетах. ВСЕ! Плюс дополнительные, магические. Хочешь быть лекарем, распределишься после третьего курса на факультет витальной стихии, там тебе расскажут все – и о строении любого живого организма, и о том, как этот организм работает, и о его болезнях, и о свойствах трав, коими эти болезни врачуют. А вдобавок научат магическим приемам, с помощью которых ты любую животинку поставишь на ноги гораздо быстрее, чем травами. Если только господа из комиссии дадут нам шанс попытать счастья ещё раз, даже не вздумай прятать свою силу. Покажи им все, на что способен. Честное слово, не пожалеешь!

Вардан задумался. Слова его новых приятелей звучали убедительно. И соблазнительно. Коли его бесплатно обучат желанному ремеслу и не погонят в армию, выходит, вчера он свалял большого дурака. И дай-то боги, чтобы господин Мазель убедил комиссию допустить его, Вардана, к волшебному шару еще раз! Так что все верно, сила ему еще пригодится. С другой стороны, нельзя не поделиться с Берни и Крессидой. Отличные ведь ребята: могли бы промолчать, взять предложенную силу, так и оставив деревенского олуха в темноте неведения, а они посовестились, просветили. Хоть и видно: охота им в эту академию ажно до дрожи. Нет, будь что будет, а бросать таких товарищей на произвол судьбы не годится!

– Давайте руки, – решительно сказал он, поднимаясь. – Я же до вчерашнего дня и не тратился совсем – не люблю эту вашу магию! Да и вчера не особо: только кокон вокруг себя вообразил, вряд ли на это ушло много силы. Должно хватить на троих. А не хватит, так и ладно! Без вас я здесь все одно не приживусь. Знаете, как мне было паскудно, пока вы со мной не заговорили? Ошметку навоза в тронном зале, верно, и то привычнее…

Берни с Крессидой опять переглянулись, но на этот раз перечить не стали – подошли, протянули руки. Вардан взял их ладони в свои и представил себя сосудом, из которого по трубкам-рукам изливается некая субстанция.

– Хватит! – Крессида отдернула руку. – Куда мне столько? Себе совсем не оставишь!

– Ты ее чувствуешь? – удивился Берни, тоже высвобождая ладонь. – М-да, ребята, на вашем фоне я бледнею до полной незаметности! Может, не позориться, уйти, пока не позвали?

Девчонка хмыкнула.

– Сядь и не блажи, гордый тер. У тебя какие стихии: воздух и огонь? А я менталистка, ещё бы мне магическую силу не чувствовать!

– Значит, теперь ты можешь услышать их мысли? – оживился Берни, кивая на высокие резные двери кабинета.

Крессида даже подпрыгнула от возбуждения.

– Ты гений! Я сейчас…

И застыла с отсутствующим выражением лица. Потом снова заговорила – странным, как будто неживым голосом:

– Это возмутительно. Какой-то учителишка, даже не маг, будет давить на ректорат академии. И чего Дальезе с ним цацкается? … Вот вцепился бульдог, ведь и правда напишет жалобу королю… Так они до вечера будут препираться. Какой бы придумать предлог, чтобы смыться без скандала? … Можно подумать, академия рухнет, если выгонит этого оболтуса или разрешит ему пройти испытание еще раз… – Тут Крессида отмерла и заговорила нормально. – Нет, от их мыслей нам проку не будет. Тем более что кое-кто экранируется. Берни, я ведь правильно угадала, что твоя стихия – воздух? Может, увеличишь немного амплитуду колебаний, чтобы здесь был слышен их разговор?

– Ты угадала, но не в том порядке, – признался Берни. – Первая стихия у меня огонь. Воздух – вторая. Я с ним не то чтобы очень… Но попытаюсь. – Он поднял руки открытыми ладонями вперед, постоял немного, подошел ближе к дверям, прислушался. – Гомон стоит, ничего не разобрать… О, вот, кто-то не выдержал, перешел на крик. Могу, кричит, понять, когда абитуриент по неведению израсходовал силу перед экзаменом. Но если его сила проявилась единственный раз, пять лет назад? Может, это был случайный выплеск. Или вообще ошибка… Снова хором гомонят. Варди, твой витальный дар, случайно, не позволяет работать с мертвым деревом? Можешь усилить вибрацию двери?

Вардан пожал плечами.

– Попробую.

– Мертвое дерево вообще-то относится к стихии земли, – заметила Крессида вполголоса, чтобы не мешать Вардану сосредоточиться. – Но я не уверена, что Варди виталист. У него необычная структура дара, я такой еще не…

Окончание ее фразы перекрыл громкий треск. Берни, совершив немыслимый прыжок, успел отскочить от рухнувшей дверной створки. За оглушительным ударом последовала не менее оглушительная тишина. Вскочившие на ноги академики безмолвно таращились на сиротливо покачивающуюся половинку двери, образовавшуюся брешь и испуганных соискателей. А потом надутый индюк господин Мазель самым невозмутимым тоном произнес:

– Кто-то, помнится, выразил сомнение в наличии у выпускника нашей школы зачатков магической силы. Надеюсь, теперь этот вопрос снят?

2. Наречение

Крессида появилась в комнате почти одновременно с собственным стуком – Вардан едва успел спустить ноги с кровати.

– Валяешься? А кто клялся, что перед ужином позанимается химией? – спросила она с напускной суровостью. Подошла, протянула миску с грушами, дождалась, пока Варди возьмет парочку, и перепорхнула с миской на подоконник, свое излюбленное место. – Так я и знала, что за тобой нужен глаз да глаз! Видишь, конспект принесла? Теперь не отвертишься.

– Вот свалились доброхоты на мою голову! – Пожаловался Вардан в пространство. – Хоть бы пинар отдохнуть дали! Берни только-только отвязался со своим древнефрагийским. С самого обеда неправильными глаголами мучил…

На самом деле дружеская забота Кресси и Берни трогала Вардана до стеснения в груди. Если бы не их помощь, ему, с его пятью классами казенной школы для неимущих, в академии пришлось бы ох, как солоно! Одни конспекты чего стоят! Разве этими лапищами, так и не привыкшими к тонюсенькому перу, поспеешь записать за лектором, который вдохновенно обрушивает нескончаемые вороха сведений на несчастные головы схоларов? Счастье, если половину запишешь, а потом половину этой половины разберешь. Каким бы болваном Вардан выглядел на семинарах, если бы друзья – безо всяких просьб и лишних разговоров – не взяли его под свою опеку!

Вот ведь странность какая: в школе, где все ученики были равны по положению, над Варди – огромным, неловким, медлительным как в движениях, так и в соображении – все только насмехались. А здесь, в академии, где деревенских парней и не встретишь почти, его приняли как равного. Если кто и посмеивается порой, то добродушно, без едкости. Или дело опять-таки в покровительстве Крессиды и Берни? Кресси, юркую, маленькую, острую на язычок, однокурсники с первых дней прозвали Веретянкой. Возможно, задирать безобидного увальня, который находится под защитой ядовитой змейки, кажется им не таким уж соблазнительным занятием. А друзей Берни способно защитить одно его имя. Бернардизирен Этаминанд Анакагор, четвертый сын эрла Филтонского – это вам не кот начхал…

– Опять витаешь в надмирных эмпиреях, Варди? Ты собрался податься в поэты или все-таки в лекари? Ну-ка, быстро повтори, какие соединения железа встречаются в природе?

– Вот объясни мне, Кресси, кому они нужны, эти соединения железа? И способы его выделения. Маг-земельщик обратит в чистое железо что угодно – хоть глину, хоть песок. А остальные, коли им зачем-то понадобится железо, пойдут к магу и купят, разве не так?

– А если кому-то понадобится вылечить лошадь, он пойдет к специалисту, который не поленился выучить соединения железа и получить диплом уважаемого учебного…

Триумфально ворвавшийся в комнату Берни не дал Крессиде закончить нравоучение.

– Нашел!

– Где? – хором воскликнули Варди и Кресси, вскакивая со своих мест.

Вопрос "кого?" или "что?" у них не возник: с первого дня занятий друзья маниакально разыскивали двух схоларов, злая шутка которых едва не стоила Берни и Кресси поступления в академию. К концу второго месяца безуспешных поисков они пришли к выводу, что шутники, скорее всего, обитают в секторе Бэт, где расположены учебные и жилые корпуса трех старших курсов.

– В третьем корпусе. Здесь, на нашей территории.

– Третий курс? Мы же вроде на них смотрели…

– Значит, видели не всех. Меня наша Старица попросила принести учебники из тамошней библиотеки. В читальном зале я на голубчиков и наткнулся. Что показательно, они тоже меня узнали. И я бы не сказал, что обрадовались. Нет, не сказал бы! Губы в ухмылке растянули, а глазки-то бегают. Отчего бы это? Кресси, ты должна туда сходить, убедиться, что это и твои доброжелатели. А заодно пошарить у них в головах, чтобы мы знали наверняка, куда удар больнее придется.

Крессида покачала головой.

– Если я сейчас покажусь им на глаза, они точно поймут, что мы собираемся с ними поквитаться, и будут настороже.

– Так это же хорошо! Пусть предвкушают.

– Ты не понимаешь! На третьем курсе уже вовсю читают магические дисциплины, не то что у нас. Если они будут ждать подвоха, обвешаются экранами так, что мы их ничем не достанем. Тут нужно действовать хитрее. Как бы мне посмотреть на них, чтобы они меня не заметили? На кого схолары не обратят внимания?

– На какую-нибудь серенькую мышку из соучениц?

– Может быть. Но это не лучший вариант: слишком сложный и ненадежный. Переодеться уборщицей?

– Не пойдет. Жилые корпуса убирают по утрам, когда схолары на занятиях. Вечером в общежитии уборщица будет бросаться в глаза не меньше, чем балаганная плясунья. О, придумал: подавальщица в столовой! До ужина еще пинара два, ты как раз успеешь найти подходящую девицу из столовской обслуги и выпросить у нее чепец с передником. – Берни снял с пояса кошель и вытряхнул на ладонь пару серебряных. – Вот, возьми, это придаст твоей просьбе убедительности.

К тому времени, как Крессида вернулась, Вардан и Берни успели не только поужинать, но и сыграть две партии в "войну магов", и даже выучить способы выделения железа из природных соединений.

– Ты почему так долго? – накинулся на девушку Берни. – Мы уже собрались снаряжать спасательную экспедицию.

– Запас продовольствия для спасенной предусмотрели? – деловито спросила Кресси, усаживаясь к столу. – Выкладывайте, а не то сейчас возьму и сомлею от слабости. И ничего вам не скажу, вот! – И показала язык.

– Смотри-ка ты, не раздвоенный! – удивился Берни.

Вардан размотал одеяло, извлек из его недр прихваченный еще из дому походный котелок, в который переложил припасенную для Кресси порцию ужина, и выставил на стол.

– Остыло все, – проворчал он.

– Ничего, быстрее поест, быстрее подобреет.

– Вафем вам вовва-а ва? Вы мфыть пээвумаы?

– Ладно-ладно, ешь давай, еще подавишься! – испугался Варди.

– Возись потом с тобой, вместо того, чтобы военный совет держать, – подхватил Берни.

Крессида молча метнула в него огрызком груши. И попала. Берни картинно рухнул на пол.

– Ты бы, Варди, прибрался, что ли. Не комната, а свалка какая-то. Эрловы дети на полу валяются, огрызки…

Берни вскочил и сел к столу.

– Ну, если ты уже способна членораздельно изъясняться, рассказывай.

– Значит так, – сказала Крессида, отодвигая котелок. – Рыжего зовут Туриматом. Основная стихия – земля, вторая – вода. Лопоухий у нас Сельфан. Мог бы стать универсалом: имеются задатки к управлению четырьмя основными стихиями, но задействованы только каналы земли и огня. Оба придурка – ларты. Туримат – сын члена совета гильдии медников, Сельфан – отпрыск городского менялы. Ведущий в этой шкодливой парочке Туримат. По крайней мере, он автор их дурацких хохм. Популярная на курсе личность. Жертвы розыгрышей, понятное дело, любви к нему не питают, зато охотники повеселиться за чужой счет носят на руках. Сельфан такой славой не пользуется и, я бы сказала, к ней не стремится. Он вообще-то себе на уме.

– А про их тайные страстишки что-нибудь выяснила? – не утерпел Берни.

– Я как раз к этому подошла, – с достоинством ответствовала Крессида. – В чахлой груди Туримата пылает большое и светлое тайное чувство. То есть это он думает, что тайное. Весь его курс давно знает, что рыжий втрескался в аспирантку, которая читает им материаловедение. И не только знает, но заключает пари, чем этот потенциальный роман кончится. Рискнет ли Туримат объясниться и, если рискнет, то когда. И как его пассия на объяснение отреагирует: даст по физиономии, отбреет словесно, поднимет на смех, срежет на экзамене, ну, и так далее… Ставящих на то, что дама примет признание благосклонно, нет. И я не поленилась выяснить, почему… Кстати, из-за этого и задержалась: ее не так-то просто было найти.

– Но ты, конечно, преодолела все трудности и пришла к нам с победой?

– Конечно. Прекрасную деву зовут Нелисея. Она вроде меня – дитя смешанного брака. Мать тери, отец – ларт. Но в моем случае это к осложнениям не привело. – Крессида, не глядя, показала кулак открывшему рот Берни. – А вот Нелисея страдает тяжелой формой снобизма. С терами она – само очарование, на лартов смотрит с рассеянным недоумением. "Кто эти люди? Что они здесь делают?" А на прочих – как солдат на вошь. Так что, сами понимаете, шансов у рыжего мало.

– Это интересно… – Берни задумчиво взял со стола вилку и повертел в руках. – А что с лопоухим?

– У лопоухого тайная страсть одна – деньги. Кстати, все ставки по пари на рыжего принимает он. И в настоящее время размышляет, какие у него возможности подтолкнуть дружка к действиям, которые приведут к выгодному для него, Сельфана, исходу.

– А какой исход ему выгоден?

– Он поставил на то, что Туримат объяснится до нового года, а Нелисея провалит его на экзамене.

– Добрый друг. Душевный… Ну, что же, комрады, диспозиция ясна. Осталось придумать план кампании.

* * *

Сельфан вышел из комнаты, аккуратно запер за собой дверь, повернулся и вздрогнул. На его пути посреди коридора стоял, скрестив на груди руки, давешний горбоносый хлыщ. И смотрел на него, Сельфи, с нехорошим задумчивым интересом. М-да, это ж надо было им так вляпаться – наколоть эрлова сынка! А все идиот Тури с его страстишкой к дешевым потехам. Оно, конечно, забавно – дураков разводить, но нужно же и о последствиях думать! С другой стороны, на хлыще не написано, чей он сынок. Теров тут, как грязи, перед каждым трепетать – трепеталки не напасешься…

– Что угодно господину эрлиту?

– Господину эрлиту угодно сделать ставку. Ларт ведь принимает ставки на развязку сердечной истории своего друга Туримата?

– Умоляю вельможного тера говорить тише! – Сельфан быстро посмотрел по сторонам и отомкнул дверь своей комнаты – Прошу моего господина войти. Здесь нам… ему… его светлости… будет удобнее разговаривать.