Помоги проекту - поделись книгой:
I. Две российско-германские пятилетки без плана
или почему мы идем ни к чему?
Итак, начался отсчет третьего тысячелетия. Масштабные даты — новый год, новый век, новое тысячелетие — очень искушают увидеть в них и масштабные рубежи на пути к новым, конечно же, большим и хорошим, достижениям. Но беззвучный, неделимо-непрерывный и неумолимо-самостоятельный поток времени равнодушен к налагаемым на него условным меркам. Рубежи, этапы, эпохи нашей деятельности редко совпадают с круглыми числами на бесконечной линейке времени.
Тем не менее, такие даты заставляют задуматься: что же нам удалось сделать, что мы имеем сегодня и что нужно делать завтра? Куда мы вообще идем и к чему придем?
Актуальность этих вопросов для российских немцев обостряется дополнительными годовщинами: в этом году исполняется 60 лет со дня принятия Указа, ставшего началом трагедии нашего народа; в прошлом году исполнилось 35 лет с начала движения российских немцев за восстановление их государственности; чуть раньше мы должны были отметить, но так и не отметили, 10-летие нашей массовой организации "Возрождение"; исполнилось три года нашей Федеральной национально-культурной автономии; а в начавшемся году нам предстоит отметить и 10-летие I Съезда советских немцев, а также 10-летие с начала практического российско-германского сотрудничества в решении нашей проблемы.
В общем, поводов задуматься более чем достаточно.
Вторая волна в движении российских немцев в 1988 году взметнулась, как и первая в 1965-м, с чисто политическими требованиями: восстановление государственности, полная реабилитация, равноправие российских немцев с другими народами страны. Все это было обещано нам, и к этому вроде все шло, однако темпы развала СССР опережали темпы решения нашего вопроса, поэтому даже I Съезд советских немцев в 1991 г., который, в условиях упущенности восстановления Республики на Волге, должен был обеспечить первые крупные шаги в этом направлении, закончился внутринациональным взрывом, раскидавшим и наше движение, и наш народ, оставив нам на годы выжженное бесплодное поле.
На этом поле политические решения, которых мы совершенно правильно добивались, нами самими взращены быть не могли. Новая власть, в чьи обязанности, возможности и прерогативы это входило, принимать такие решения не хотела; она оказалась в разрушаемой ею же стране не командой спасателей, тем более не командой созидателей, и даже не службой поддержания порядка, а ненасытной ордой мародеров, разрушавшей все новые структуры государства для все большего растаскивания его собственности.
Можно только удивляться тому, что в этих условиях была создана Межправительственная Российско-Германская комиссия для
Создание Межправкомиссии сыграло, однако, большую роль: оно позволило российским немцам хотя бы на заседаниях этой комиссии вновь и вновь ставить свои политические требования; оно ввело российских немцев в сферу обсуждения и принятия политических решений — пусть и не в качестве полноправной, но все же третьей стороны; и оно легализовало, сделало востребованной и желательной для России материальную поддержку со стороны Германии.
В свою очередь, эта поддержка простимулировала принятие и осуществление важных политических решений о создании национальных районов и ряда компактных немецких поселений и вызвала принятие в России Федеральной целевой программы по российским немцам. А все это вместе помогло сохраниться в течение ряда лет движению российских немцев, а также создать начальную национально-культурную инфраструктуру в виде Российско-Немецких Домов, культурных центров, языковых курсов, издания газет и книг, художественной самодеятельности и различных культурных мероприятий.
Вместе с тем, в условиях невозможности
Так, в течение более полувека российские немцы если делали что-либо для поддержания своей национальной культуры и родного языка, то только на общественных началах и, как правило, в обстановке преследований за это. От тех активистов требовались не только любовь к своему народу, но и большое мужество. Не случайно таких активистов было раньше немного.
Теперь же люди не только не преследовались за это, а наоборот —
Но этих новых активистов обуяла внезапная любовь к народу не потому, что они плоть от плоти этого народа и что этому народу нужно было помочь. Любовь имела, как правило, другую основу:
Так очень скоро получилось, что про политические требования и решения, необходимые народу, новые активисты благополучно забыли. Одни — делая проекты (то есть строя дома, издавая книги, проводя выставки и концерты, причем не обязательно для российских немцев, но на деньги, предназначенные для них). Другие — наладив мощный бизнес на выезде российских немцев (наиболее умело и прибыльно — в Казахстане). И тем, и другим политические решения были не нужны, наоборот: такие решения могли только лишить их неожиданно полученного в разработку Клондайка. Отсюда — не только полнейшая политическая пассивность новых активистов, но и их жгучая нетерпимость к тем, кто еще напоминал государству о политических целях.
Политические инициативы не нужны были и чиновникам с обеих сторон, так как и для них представляли собой угрозу: если проблема будет решена, то эти российские немцы ведь сами займутся дальше своими делами, и никакие чиновники где-то им уже не будут нужны. Да и такие инициативы вызывали только хлопоты: надо отвечать, реагировать, доказывать, почему "низзя". Лучше "конкретные дела", то есть те же проекты, тем более — с участием в распределении средств.
Именно отсюда начинается смычка новых активистов и чиновников в их потребительском отношении к проблеме репрессированного народа. Все, что выходит за рамки имеющего конкретные расценки в рублях и дойчмарках, то есть вопросы политики, вопросы будущего народа — это для одной стороны "политическая трескотня", а для другой — "бля, бля, бля".
Не нужны были политические инициативы и ельцинскому руководству, ибо не решать национальные проблемы пришло оно в этот мир, а в очередной раз все до основания разрушить. Что же касается российских немцев, то вместо восстановления их Республики на Волге полупьяный президент предложил им выковыривать снаряды на военном полигоне. "И Германия пусть поможет…" — ясно определил он место страны друга Гельмута в процессе "поэтапного восстановления государственности российских немцев".
В такой атмосфере и Германии было не до политических инициатив. Поэтому вся работа по решению нашей проблемы была на годы начисто лишена ее главной, политической, составляющей и умело, потому что небескорыстно, сводилась к разрозненно-бессистемной "проектной" работе, где заработки исполнителей зависели не от конечного результата, то есть не от пользы для российских немцев сделанного, а единственно от стоимости этих проектов. А отсюда и непомерно высокая эта стоимость, и нередко даже отрицательный результат "проектов" для будущего народа, и стремительное разбухание карманов подрядчиков, и, естественно, их бескомпромиссная, без всяких принципов, борьба против каких-либо политических требований и тех, кто их еще выдвигал.
Таким образом, интересы российских немцев как народа и государственные интересы двух стран, подписавших соглашение о восстановлении государственности репрессированного народа, были полностью подменены частными интересами "новых активистов"-подрядчиков. Сами российские немцы как народ в лице своего политического и национального авангарда были оттеснены, более того, подменены этими подрядчиками, которые теперь и говорили, и действовали от имени и народа, и государства, что практически вообще исключало звучание прежних политических задач.
Как следствие, многие годы на заседаниях Межправкомиссии, созданной — напомним! — для поэтапного восстановления государственности российских немцев, — если что-то еще и говорилось на эту тему, то в коммюнике все равно не включалось. Очевидно, все хорошо понимали, что при Ельцине это было бессмысленно. В результате — мертвая политическая тишь да гладь да подрядная благодать! Первое осторожное упоминание о главной цели Комиссии появилось лишь в коммюнике ее XI заседания, с подачи и по настоянию Федеральной НКА.
Между тем, будучи вынужденными в течение двух совершенно бесплановых "пятилеток" удовлетворяться лишь проектной работой, мы уже не можем больше понимающе молчать о том, что поднимать вопрос о необходимости политических решений преждевременно или не имеет смысла. Потому что времени нам больше не отпущено: эти решения необходимы сегодня и позарез! Ведь наша цель — сохранить народ, и без политических решений к ней не продвинуться.
В борьбе за эту цель может быть два варианта будущего российских немцев.
Первый: будет, наконец, восстановлена их государственность и создана эффективная система функционирования национально-культурных автономий, что позволит российским немцам самим взять на себя дальнейшие заботы по сохранению своего народа. Этот путь предполагает максимальное развитие института НКА как первого и необходимого шага на пути к главной цели и как незаменимого инструмента ее достижения. Тогда у российских немцев появятся шансы на будущее.
Второй: если этого не будет сделано, то российские немцы просто исчезают как народ — через выезд тех, кто это еще хочет и может, и через ассимиляцию остальных.
Мы должны ясно видеть эти варианты как неотвратимый результат того, что делается сегодня и будет делаться завтра.
Очевидно и то, что усилий, которые до сих пор прилагались двумя странами для решения нашей проблемы, абсолютно недостаточно для положительного результата. Об этом говорит как отсутствие — после стольких лет — видимых политических подвижек, так и реакция на это со стороны российских немцев: выезд двух миллионов человек в Германию никогда не состоялся бы, если бы эти усилия вызывали хотя бы проблеск надежды.
Вывод может быть один: надо подготовить и осуществить реальную программу решения проблемы российских немцев. Она должна:
— определить четкие цели, механизмы и сроки достижения этих целей;
— содержать главный акцент на политических решениях, которые должны предшествовать практической работе, выглядящей сегодня больше как симуляция бурной деятельности;
— установить и обеспечить выделение реально необходимых средств для решения проблемы;
— предусмотреть активное включение и постепенную передачу основной деятельности по решению проблемы самим российским немцам;
— обеспечить жесткую координацию всей работы при полной ее прозрачности и контроле со стороны народа и государства.
Пока же мы видим ситуацию совершенно противоположную. На протяжении уже многих лет практически не затрагивается главная цель двустороннего сотрудничества — восстановление нашей государственности.
Вместо увеличения усилий и выделяемых средств, что диктуется даже просто саморазвитием процесса и запуском в работу созданной инфраструктуры, — мы видим сокращение из года в год этих усилий и средств с обеих сторон.
Вместо акцента на политических решениях все сведено к плохо скоординированной "проектной" работе, то есть к выполнению мелких заявок-предложений со стороны слабеньких подрядчиков с их ненациональными интересами.
Вместо активного включения российских немцев в решение их проблемы мы наблюдаем их многолетнее отстранение от этого под предлогом наличия разногласий в их движении и при умелом поддержании этих разногласий.
И, наконец, вместо совместной координации всех усилий и полной прозрачности всей работы, включая распределение и использование средств, мы имеем четко охраняемую разрозненность действий и отсутствие самих российских немцев как народа в распределении и контроле за расходованием выделяемых на них средств.
Можно уверенно сказать, что если все будет продолжаться только так, как это имело место до сих пор, то практически все затраченные усилия и средства окажутся затраченными напрасно. Потому что такая деятельность вместо серьезной государственной политики не только не предотвращает полную ассимиляцию и исчезновение российских немцев как народа, но прямо содействует этому процессу — тем, что прилагаемые усилия и средства кричаще неадекватны целям и задачам; тем, что народ дезориентируется, и в нем разрушается инстинкт самосохранения; тем, что проблема российских немцев перестала быть темой государственной политики двух стран и опущена до уровня полукустарного "бизнеса" подрядных структур.
Если все будет так продолжаться, то недалек тот день, когда не только общественные организации, не только различные учреждения типа Российско-Немецких Домов и культурных центров, не только чудовищно дилетантски и рвачески построенные "немецкие" компактные поселения, но и национальные наши районы останутся без национальной души, без национальной культуры, а затем и без людей немецкой национальности.
Останутся только памятники — в виде помпезных коттеджей для одних и проседающих после первой зимы "готовых домов" для остальных; в виде без божества и вдохновенья, с кошельком вместо сердца, дилетантски изданных книг и энциклопедий-мартирологов; в виде подшивок псевдонемецких "общероссийских" газет местечкового уровня — памятники последнему, со всеми остатками надежд, старту нашего народа. Старту, который после начала финансирования процесса был тут же превращен в фальстарт вытеснением из этого процесса народа хищной сворой тех, кто вызвался обслуживать его. И теперь эта свора — уже который год! — с криками "я — народ!", грызется и урчит, — не подпуская народ, обманывая государство, раздирая между собой и глотая, глотая, глотая "помощь народу".
И то, что этот фальстарт при не определенной до сих пор конечной цели, при подмене главного действующего лица, по сей день не остановлен для наведения порядка, является верным подтверждением тому, что не российские немцы как народ и не государство, продекларировавшее стремление помочь их возрождению, определяют все это время правила игры, а те, кто захватил рабочее пространство. Их же цель — не конкретный результат, нужный народу, и даже не продвижение к этому результату, наоборот. Их цель — чтобы эта их "деятельность", или симуляция деятельности, или противодействие тому, что действительно нужно нашему народу, — одним словом, их пребывание в подпитываемой сфере длилось как можно дольше, чтобы им успеть проглотить как можно больше. Когда же бюджетная подпитка прекратится, — какая им разница, что останется после них? Важно с чем уйти, и чтобы по возможности — безнаказанно.
II. Российские немцы: роль
и возможности в решении своей проблемы
Случайного в мире ничего не происходит. То, что в проблеме российских немцев с самого начала определились три главных действующих лица: сами российские немцы как народ, Россия и Германия, — закономерно. Эта триада обладает к тому же критериями совершенства: все трое необходимы и достаточны для решения проблемы. К сожалению, далек от критериев совершенства вклад каждого из них в достижение общей (будем так считать) цели. О роли каждого и всех вместе в этом процессе и вынуждены мы задуматься.
Не случайно в названной триаде стоят на первом месте и российские немцы. Это лишь в кривом зеркале политизированной коммерции на нашей проблеме народ вытеснен в зазеркалье. В действительности же российские немцы были, есть и будут главным действующим лицом в решении своей проблемы. Тому несколько веских причин.
Во-первых, это об
Жизнь показала: только когда они сами, собрав достаточные силы, чтобы их не могли проигнорировать, ставили твердо свой вопрос, они получали реакцию государства. Пусть и не всегда ту, которую хотели. Так было в 1965 году после первых двух делегаций советских немцев, когда они вместо решения своего вопроса надолго лишились возможности его вообще ставить. Так было в 1988 г., когда после трех делегаций они получили обещание, что их государственность будет восстановлена. Так было в 1989 г. с Ассоциацией советских немцев как формой государственности без территории.
Так было и по "мелочам": при создании Государственной комиссии СССР по советским немцам; Управления (Департамента) в Госкомнаце (Миннаце) РФ; двух национальных районов в Сибири; Российско-Германской Межправительственной комиссии для поэтапного восстановления государственности; при разработке Федеральной программы и т. п. Всегда серьезным достижениям предшествовала инициатива народа. Без нее у нас не было бы сегодня ничего. То есть все начинается с инициативы самих российских немцев.
Во-вторых, в своей проблеме российские немцы сами и высшая власть (сегодня, правда, сведенная к стихийному, на индивидуальном уровне, праву "вето"). Они могут и должны предлагать, требовать, добиваться того, что им как народу нужно и положено, и это законно. Им тоже могут предлагать, навязывать, даже делать для них что-либо, но принимать или не принимать предлагаемое — в этом последнее слово ("вето") также за ними. И предлагать им не то, что им нужно, бесперспективно: если больше нечем им голосовать против, то они голосуют ногами. Выезд двух миллионов человек это красноречиво показал.
То есть российские немцы являются "главными заказчиками" государству всего, что должно быть сделано для обеспечения их национального будущего. А государство, если принимает их "заказ", то уже от своего имени обеспечивает его исполнение.
В-третьих, российские немцы не могут быть равнодушными к тому, как делается для них то, что делается. Потому что даже самую прекрасную идею можно извратить исполнением до ее противоположности, если исполнители не заинтересованы в конечном результате или не принуждаются к нему жестким контролем. Это мы видели в 1979 г. с авантюрой по созданию немецкой автономной области в Казахстане. Это мы видим на протяжении многих последних лет в России.
Отсюда необходимость, право и обязанность участия российских немцев как народа в исполнении своих проектов и программ, или как минимум в контроле за распределением средств и за качеством работы исполнителей-подрядчиков[1] — это и в интересах государства. Недопущение же их ни к исполнению, ни к контролю за исполнением, что мы наблюдаем сегодня, — верный признак обмана и народа, и государства со стороны исполнителей.
Все это вместе: воля и инициатива народа; исключительные права народа как высшего представителя своих интересов; и безусловная обязательность его участия в определении и исполнении всего, что нужно сделать для него, — не может быть передоверено никому другому. Отсюда и роль российских немцев как главного действующего лица в решении их проблемы. И отсюда же некоторые важные для нас выводы.
Мы не должны опасаться (по инерции) проявлять инициативу, предлагать и требовать от государства решения нашего вопроса так, как это нам нужно — это наше право, это наш долг перед ушедшими и будущими поколениями, это наша обязанность, в том числе перед нашим же государством, частью народа которого мы являемся.
Мы не должны пассивно ждать и надеяться, когда государство само вспомнит о нас и восстановит по отношению к нам справедливость: без настойчивых, предельных инициатив этого не произойдет никогда. Не будем забывать, что представляет собой государство. Это огромная бездушная машина, олицетворяемая и управляемая на каждом уровне и в каждом своем блоке одним конкретным "машинистом". Любая идея, любая боль, даже трагедия целого народа, если и дойдет до этого конкретного лица, то вовсе не обязательно найдет в нем отклик и, тем более, будет услышана на уровне, где принимаются решения и задания для всей машины. Требуются долгие, упорные, в нашем случае — неимоверные, как показала жизнь, усилия по воздействию на разные уровни и разные блоки этой машины, чтобы вызвать нужную ее реакцию. Звоните, стучите, бейте в дверь ногами, если хотите, чтобы вас услышали.
Мы не должны, не имеем также права передоверять кому-либо решение нашего вопроса и стоять в стороне в роли наблюдателя. Как не должны верить тем, кто занят в "решении проблемы", если они не могут открыто и убедительно объяснить нам и государству, что и зачем они пытаются "решать" для нас.
Мы не должны и заблуждаться относительно подлинных интересов тех, кто иезуитски призывает нас заниматься сегодня "не политической болтовней, а конкретными делами"; "не сидеть в президиумах, а пахать в поле"; кто стремится настроить людей против "москвичей" и "вождей" и кто предлагает им помощь "прямо сейчас" (деньгами, языковым лагерем для детей, изданием книжки и т. п.) с небольшим условием: вступить в такую-то организацию, выступить против таких-то и, конечно, "отстегнуть" от полученной суммы столько-то "на общее дело".
Такие радетели "общего дела" — самые опасные сегодня противники нашего будущего. Потому что они носят личину "своих", примелькавшись за годы в нашем движении, умеют говорить правильные слова, но цели и интересы у них далеки от целей и интересов народа, жизненными соками которого они питаются. Их двуличие проявляется во всем. Выступая против "Москвы", они сделали все, чтобы самим попасть именно в Москву, где смогли небедно устроиться благодаря своим "конкретным делам" в проблеме российских немцев. Выступая против "вождей", именно они стремятся стать этими "вождями". Именно они, монополизировав всю подрядную коммерцию в нашей проблеме, претендуют теперь и на монополизацию всей политики в ней. Создают все новые "президиумы", с высоты которых пытаются вешать бесконечную дунганскую политлапшу на уши народу о том, что его удел — пахать, говорить же за него хотят они сами. И именно они лучше кого-либо знают: наша проблема — политическая, и решить ее можно только политическими средствами.
"Конкретные" же дела могут, конечно,
Наш народ сегодня делится не на столичных и провинциалов, не на "политиканов" и "пахарей", не на "вождей" и "рядовых". Он делится на тех, кто понимает, что проблема народа — это проблема его лично и его детей, и на тех, для кого проблема российских немцев существует лишь пока под нее выделяются средства, от которых он лично что-то имеет. Не будет профита — не будет для таких и проблемы народа. Представители же и тех, и других есть везде: и в столице, и в провинции, среди политиков и среди пахарей, среди вождей и среди рядовых. Достаточно вытянуть руки в стороны: наткнемся.
Роль российских немцев как главной инициирующей, исполнительной и контролирующей силы в решении их проблемы ставит перед ними и серьезное требование: соответствовать этой роли. Что предполагает — ясно осознавать безальтернативность своей цели, иметь волю к ее достижению и способность собрать для ее достижения достаточно сил (не обязательно только собственных). Отсутствие у них хотя бы одного из этих качеств означало бы конец проблеме и им самим.
Есть ли у них эти качества?
последний взлет подрядных мозгов
О наших целях писалось не раз, и вроде никто уже не оспаривает тезиса, что главной нашей целью является сохранение народа. Как естественно, неоспоримо и законно право на жизнь для каждого человека, так естественно, неоспоримо и законно это право и для каждого народа. Никто не хочет умирать, тем более преждевременно. Доказывать это, надо полагать, излишне.
Однако, чтобы жить, человеку требуются вполне конкретные условия. Он должен иметь возможность работать, должен иметь свой дом, иметь средства не только на питание, но и на образование, на культурное развитие, на выращивание и воспитание потомства. То же самое требуется и любому народу, только в совсем иных масштабах. И здесь, в вопросе о том, что требуется и как этого достичь, прежнего единодушия уже нет.
Если пользоваться сравнениями и дальше, то народ — это фактически большая семья. И минимум, что требуется, чтобы семья оставалась семьей, это совместное ее проживание, то есть родительский дом, где могут вместе собираться даже те, кто создал уже собственную семью, и откуда идут родные импульсы всего, что дорого каждому члену семьи. Для народа такой дом — это его территориальная государственность.
Можно рассуждать о том, должна ли быть сегодня для всех российских немцев одна единая территория, или их может быть несколько: одна как основа и другие для "отделившихся", но без территории вообще, то есть без совместного проживания, народа не будет. Потому что не будет ни родного языка, ни национальной культуры, ни традиций, ни своего образа жизни — ничего, что делает народ народом. И не будет своей экономики — источника средств для самообеспечения. Не будет национального ядра, без притяжения которого все электроны-люди сойдут со своих национальных орбит, разлетятся кто куда по кривым линиям окружающего силового поля, унося с собой свою энергию, жизнеспособность и защищенность ядра.
Нет территории — нет народа. Это аксиома. И попытки опровергнуть ее тем, что сегодня, в условиях новых мощных форм коммуникаций: телефон, телевидение, компьютеры и "Интернет", — общение возможно и без совместного проживания, — эти попытки взошли на том же коммерческо-подрядном навозе, что и призывы "пахать" вместо того, чтобы добиваться политических решений. Не будем даже говорить о технической возможности осуществления этой идеи: компьютеры в каждую деревню, в каждый дом, где по очереди все, от стариков до грудных младенцев, должны выстукивать буквы и слова (на каком языке?) и направлять их "всем, всем, всем", чтобы те таким же образом "пообщались" затем с ними, дабы "народ сохранился". Трогательная картина! Особенно для условий России. И для российских немцев, разбросанных на шестой части Земли. И при сегодняшних доходах, когда не хватает на пропитание…
Каким же безнациональным, бездушным мозгом нужно обладать, чтобы не видеть разницы между
Почему же раньше не выдвигалась идея создать, например, народ из абонентов телефонной сети, где хотя бы живой голос друг друга слышен. Только потому, что телефонизация в основном уже проведена, и на ней уже не заработаешь? А компьютеризация всех российских немцев — какой проект! Какой подряд! Какое прибыльное "конкретное дело"!" "Люди гибнут за металл" и готовы погубить за него даже свой собственный народ…
Нет, не является "Интернет" альтернативой территории, то есть совместному проживанию российских немцев. И никогда не сможет быть, каким бы выгодным ни был такой проект некоторым. Без собственной территории, без родной земли, без национальной почвы и народ, и каждый его представитель будут без собственных корней, и как таковые перестанут существовать. И даже гидропоника в виде растворов бюджетных микроэлементов не сможет ничего решить: народ сам должен добывать себе из своей почвы жизненные силы; растворы, приготовленные другими, в любой момент другие могут и перестать подливать…
В последнее время определенной альтернативой территориальной государственности, хотя бы и на время, воспринимают Федеральную национально-культурную автономию. Как ни важна ФНКА для нас, какие бы надежды мы на нее ни возлагали, не будем заблуждаться и здесь: национально-культурная автономия, даже если она получит у нас статус государственности без территории, может лишь частично и на определенное время выполнять некоторые функции территориальной государственности. Пусть гораздо эффективнее, живее, сердечнее, чем "Интернет", пусть она сможет неплохо удовлетворить целый ряд национально-культурных запросов, но заменить собой совместное проживание и территориальную государственность не сможет и она.
Она — лишь дополнение к территориальной государственности; важное, необходимое, но — дополнение. И нужна она именно для тех, у кого нет территориальной государственности или кто живет за ее пределами, чтобы замедлить процесс ассимиляции, остановить который не может. И еще ФНКА нужна как форма объединения народа и как инструмент для решения его основных вопросов, для нас в том числе и вопроса о государственности. Поэтому сегодня ФНКА нужна всем российским немцам; а завтра, когда будет у них и территориальная государственность, она нужна будет тем, кто по каким-то причинам и дальше будет проживать распыленно. Но стать альтернативой территориальной государственности ФНКА не сможет. И нам нужно хорошо понимать это, как и то, что ФНКА вполне может превратиться из инструмента решения проблемы народа в свою противоположность: в сильнодействующий наркотик для снятия разрывающей сердце народа нестерпимой боли от безрезультатности его полувековых усилий и надежд, от глумления над его достоинством и правами, — наркотик для умиротворенного, бесконфликтного перехода в никуда…
Постараемся помнить и об этом, не забывая ни на минуту о безальтернативности для нас совместного проживания, то есть территориальной реабилитации в духе Закона "О реабилитации репрессированных народов".
Есть ли у нас воля к достижению нашей главной цели? Здесь тоже имеются "разные мнения", потому что имеются разные интересы у отвечающих на этот вопрос.
Не будем повторять всех стенаний и благоглупостей, которыми в течение последних 40 лет многие пытаются оправдать свою выжидательность, бездеятельность и малодушие в деле сохранения своего народа: и что все бессмысленно, что ассимиляция зашла слишком далеко, что слишком много эмигрировало и даже что народа уже давно нет, потому что "большинство думает только о себе" (странно было бы, если бы все думали только о других). Слава Богу, есть считающие и по-другому. Иначе мы не имели бы сегодня как народ ничего, и даже понятия "российские немцы" давно не существовало бы. А это значит, что жизнь подтверждает наличие так нужной нам воли. Вспомним: даже в самые тяжелые времена — военные и послевоенные, российские немцы, полууничтоженные физически, униженные и подавленные морально, представляли собой, надо полагать, достаточно мощный протестный потенциал, потенциал защиты своих национальных интересов и справедливости, если для них вплоть до 1956 года был установлен весьма затратный для государства, особенно в условиях послевоенной разрухи, режим спецкомендатуры.
Старшее поколение еще помнит также, какой массовый всплеск национальных чувств, интересов, инициатив поднялся в конце 50-х — начале 60-х гг. прошлого века, какой размах получила немецкая художественная самодеятельность, какой популярностью пользовались немецкие газеты.
Да, мы не видим, что происходит под толщей земной коры. Но по извержениям вулканов, по потокам лавы, по разрушительным землетрясениям можем представить себе и колоссальные напряжения, и раскаленность глубин. Так и в жизни народа: под сковывающей остывшей корой самозащиты народа от репрессий и несправедливости сохраняется и раскаляется жар национальных интересов. Куда потечет лава этих интересов — на решение проблемы или на выезд — зависит от многих обстоятельств. Но она есть, и два протуберанца — первые две делегации в Москву в 1965 г. с требованием восстановления государственности — лишь спешно задушенное свидетельство этого. Гораздо более убедительное свидетельство — то, что после этих делегаций вся немецкая художественная самодеятельность в СССР была закрыта как "рассадник автономистских настроений". Это ли не свидетельство подлинных настроений народа, несмотря на то, что его в переписях населения страны вообще не существовало?
А когда запреты-оковы ослабли, каким страстным, каким горячим, каким массовым вмиг стало движение российских немцев!
И вот уже десять лет это движение активно действует на политической сцене, все больше освобождаясь от громких импульсивных инициатив начала 90-х гг. в пользу трезвых, продуманных действий. И то, что раздробленное движение в 1997 г. смогло преодолеть внутренние противоречия и создать единую структуру — Федеральную НКА, практически пожертвовав для этого всеми остальными своими подлинно общественными организациями, свидетельствует и о зрелости движения российских немцев, и о его чувстве ответственности за их будущее, и о понимании необходимости концентрации всех сил для более эффективных действий в продвижении к цели. И это — в самые беспросветные, циничные, разрушительные годы ельцинизма.
Даже выезд в Германию, при всей его немалой экономической обусловленности, свидетельствует — и возможно, наиболее наглядно и болезненно для страны, для ее экономики — о том, что котел национальных интересов российских немцев по-прежнему бурлит и кипит. Выезд показывает, что российские немцы не могут смириться с нерешением их вопроса, не принимают перспективу ассимиляции и по-прежнему несут в себе заряд протеста против 60-летнего безразличия государства к их судьбе. И можно с уверенностью сказать: если в России будут, наконец, созданы условия для национального будущего российских немцев, то именно национальные интересы, неудовлетворение которых выталкивает их сегодня в эмиграцию, заставят многих и многих выехавших вернуться, потому что в Германии у них
И не стоит усматривать в выезде российских немцев их непатриотичность. Как 20 миллионов русских, оказавшиеся после развала Союза за пределами России в этнократических режимах; как сотни тысяч русских в национальных республиках России, ставшие "некоренными" в ходе "суверенизации", то есть той же этнизации там власти; как десятки и десятки тысяч ученых, деятелей литературы, культуры, искусства, специалистов высочайшего уровня разной национальности, выехавшие за эти годы на Запад, — российские немцы, не имея возможности и надежд реализовать свои права как народа "по месту жительства", пытаются сохранить себя, хотя бы свою первичную — немецкую — национальную составляющую, путем миграции (эмиграции).
И именно это для нас в данной статье главное: не то, что едут, а почему едут. Едут именно потому, что
Еще одно, что должны мы для себя четко определить, говоря сегодня о российских немцах, это содержание понятия "народ". Что такое "народ российских немцев", кто может его представлять, кто имеет право говорить от его имени и защищать его интересы? Демагогии в этих вопросах было у нас всегда много, особенно она развилась после того, как созданная народом ФНКА лишила самим своим существованием некоторых обладателей громких титулов права говорить "от имени народа".
Любой народ никогда не бывает, к счастью, чем-то абсолютно однородным, как порошковое молоко. Тем более, когда речь идет о целях, интересах, мировосприятии и образе жизни каждого его представителя. Даже в периоды объединяющей опасности (война, репрессии, дискриминация) и в исповедании самых тоталитарных религий — идеологических, как фашизм или казарменный коммунизм. Именно поэтому народ и является живым организмом, способным защищаться, сохраняться, развиваться. Тем более не может он быть однородной безликой массой в обычное время, не говоря уже о времени всеобщего хаоса, когда каждый брошен на произвол судьбы и вынужден спасаться, как может. Поэтому ожидать от российских немцев, живущих уже столько лет в совершенно разных условиях, в разных регионах (теперь даже странах), в различном инонациональном окружении, прошедших каждый свой отрезок пути к ассимиляции, имеющих совершенно различные возможности для решения своей дальнейшей судьбы (благоустроенная усадьба в старом немецком селе со столетними традициями и живым диалектом в национальном районе, десятки родственников в Германии и "вызов" на руках — или не имеющая средств, чтобы выбраться из какого-нибудь аула, и знаний языка, чтобы сдать тест на "нордическую кровь", многодетная смешанная семья), — ожидать от этих людей одинаковой позиции, одинаковых целей и одинаковых действий в вопросе о будущем, мягко говоря, наивно.
Однако различие и множественность индивидуальных и групповых целей и интересов у российских немцев совсем не означает, что у них нет
(Примечательно, что противники ФНКА еще ни разу не обвинили ее в том, что она недостаточно полно, недостаточно активно или хотя бы в чем-то неверно выражает и отстаивает интересы народа. Не обвинили, потому что этого нет. Отсюда и разглагольствования о более неопределенном — о "непредставительности".)
Поэтому когда говорят о недостаточной представительности ФНКА только потому, что она охватывает не всех российских немцев, а имеет "лишь" 30 региональных и около 150 местных НКА, и призывают — не создать еще НКА, чтобы "представлять" народ еще полнее, не вовлечь в существующую уже ФНКА новых членов, а созвать "общенациональный" съезд (как выясняется, в основном из тех же членов ФНКА), чтобы сформировать представительный орган "всего народа", то это и есть дистиллированнейшей воды демагогия. Особенно когда к этому призывают некоторые региональные лидеры НКА. При этом они почему-то не требуют начать со своей НКА: собрать, например, "общенациональную" конференцию области, создать на ней "представительный орган всех немцев области" как альтернативу Совету региональной НКА и передать ему — что? Власть, которой у Совета нет и которой и у "органа" не будет? "Представительность", которая у Совета есть по Закону о НКА, а у "органа" все равно не будет? Или передать груз забот о благе людей, с которым данный региональный лидер не может справиться, поэтому ищет виновных в федеральных структурах, а выход — в создании новых структур?
Представительность никогда не бывает стопроцентной, что и является признаком и проявлением настоящей демократии. Даже в условиях развитой демократии, даже при участии (в отличие от российских немцев, не имеющих 60 лет такой возможности) всего народа в выборах своих представителей, никогда не бывает, чтобы они избирались единогласно и могли править страной от имени всего народа. Свежайший пример — с Бушем-Гором. Примеры со Шредером-Колем, Ельциным-Зюгановым, Путиным-Зюгановым из того же ряда. Поэтому-то проигравшее меньшинство всегда и поднимает вопрос о степени представительности победивших.
Таким образом, если для нас, в отсутствие невозможных в последние шестьдесят лет полномочий от всего народа, представлять российских немцев означает представлять, то есть фактически выражать и защищать их национальные интересы, то отсюда подлинными представителями народа были, есть и, видимо, еще немалое время будут не "всенародно избранные", и не просто организации и их руководители, а только те,
Поэтому: есть подлинные интересы народа, которые требуется защищать; а все остальное — лишь игра в представительность и в демократию с давно известной целью: деньги, деньги и еще раз деньги; разница здесь только в одном: деньги просто или деньги с попутным удовлетворением амбиций и с конвертируемой в деньги же "должностью".
И если уж нужен абсолютный критерий подлинной представительности того или иного деятеля, то он прост, как правда: готовность бороться за интересы народа и при отсутствии оплаты этой борьбы. Если готов — ты действительно и российский немец, и представитель своего народа. Если не готов — хотя бы не мешай другим, а иди на рынок, открой себе там лавчонку и считай ежедневную выручку с чистой совестью: ты ее заработал сам, а не присвоил из помощи народу.
И если бы сегодня отпала возможность наживаться на нашей проблеме (для чего и нужен контроль со стороны народа), то, наверное, завтра образовалось бы в движении российских немцев на всех уровнях немало вакантных мест, даже целых "офисов" и "общественных организаций". И прекратились бы "разборки" — ибо делить осталось бы только "непрестижное": работу, обязанности да ответственность. И стихли бы обвинения в "оторванности" от народа. И никто не стал бы предлагать созыва "общенациональных съездов" для получения права защищать интересы своего народа, ибо это право — и обязанность! — должны быть у каждого в сердце и без съездов. И не возникали бы каждую неделю новые ОПОДы, ВЕСы, консультативные, координационные, межрегиональные и организационные советы и комитеты. И не надо было бы вождям подряда покупать себе сторонников на бюджетные деньги, потому что обязанность защищать свой народ не продается и не покупается; если же за нее требуют или предлагают деньги, то значит речь идет о купле-продаже возможностей иметь еще большие деньги, и лучше народу не иметь таких защитничков, особенно в трудную минуту…
Будем надеяться, не слишком далекие от осуществления мечты!
Роль нашего движения всегда была особая: в отсутствие официальных национальных органов оно вынуждено было выполнять и их функции. Долгое время оно действовало при этом разрозненно: организация выезда ("Видергебурт") и создание условий для сохранения российских немцев как народа в России через восстановление их государственности (Международный Союз российских немцев) — эти два направления охватывали в течение многих лет практически все основные цели и интересы российских немцев, а олицетворявшие их организации по праву считались единственными представительными структурами российских немцев.
Поделиться книгой: