Хищник цвета ночи

Шеф снова фыркнул, зыркнул, отобрал бумажку и играючи пририсовал нолик ручкой, которую также достал из внутреннего кармана пиджака, увеличив сумму в десять раз. У меня глаза на лоб полезли.

— Это что? — Голос предательски сел.

Никогда не была алчной и к деньгам относилась спокойно. Но тут даже моей выдержки не хватило.

— Денежное вознаграждение.

Я сглотнула и вновь пересчитала циферки. Господи, это же такие деньги!

— Поняла, — произнесла тихо, когда с подсчетами было покончено, и я смогла нормально говорить. — Ты никого не убил. Ты хочешь, чтобы это сделала я.

Ник едва воздухом не подавился, как-то странно крякнул и покачал головой.

— Нет. Просто хочу ангажировать тебя на неопределенный срок.

— Ты говорил о четырех днях, — тут же уцепилась я за конкретную цифру.

— Это ты про них сказала. Но начнем мы уже завтра.

— Начнем что?

— Готовить тебя в мои невесты, — торжественно провозгласил Н’Ери.

Наверное, он ожидал радостных вздохов, счастливых обмороков и визгов счастья. Не получил.

— Ага, — повторила я, закидывая ногу на ногу, и хохотнула. Точно розыгрыш. Предновогодний. — Все понятно, ты сошел с ума.

— Это еще почему? — обиделся Ник.

— Потому что. — Я схватила бумажку и ткнула ему в нос. — Эти деньги я могу окупить только в виде органов.

— Каких органов?

— Для трансплантации.

— Фу, Измайлова. А говорят еще — хищники кровожадные. Раньше я за тобой такого не замечал.

— Ник, за такие деньги обычно просят сделать что-то противозаконное.

— Или противоестественное, — вставил тот, опираясь локтями о стол и сцепив пальцы в замок. — А иметь невесту для меня противоестественно. От тебя требуется лишь хорошо сыграть мою избранницу и получить за это энную сумму.

— У тебя же есть подружка. — Я покопалась в памяти, пытаясь вспомнить, на чье имя буквально вчера заказывала роскошный букет роз. Я же помню, что имя было какое-то длинное и вычурное. Почему-то всплыла в памяти книжная полка. А ведь точно. Маргарита. — Почему ты не попросишь об этом Маргариту?

Ник глянул на меня как на сумасшедшую.

— Потому что я не собираюсь жениться. А отвязаться от Марго будет сложно, почти невозможно. В отличие от тебя.

— В смысле?

— Ты меня не любишь.

У меня даже дар речи пропал от такого заявления.

— Что, прости?

— Ты меня не любишь, — повторил он.

— Я и не должна. Ты мой начальник.

Я точно знала, что в контракте пункта «возлюбите начальника своего» не было. Прежде чем подписать, я этот контракт проштудировала от корки до корки раза три, не меньше.

— Начальник, но ты меня не хочешь.

Вот это уже ни в какие ворота не лезло. И вид у него такой, что не понятно: оправдываться или возмущаться. Или и то и другое?

— А должна? — уточнила на всякий случай.

— Ты не понимаешь. Мы чувствуем желание. Запах возбужденной женщины ни с чем не спутаешь, дыхание сбивается, пульс учащается, зрачки расширяются.

— Ты сейчас точно желание описываешь? Больше похоже на лихорадку.

От его чувственной усмешки у меня едва не сбилось дыхание.

— Страсть — это тоже лихорадка. Лихорадка в крови. — Голос Ника стал таким низким, что я сглотнула и нервно поправила воротник блузки, словно проверяла, не расстегнулись ли пуговички.

— Я поняла, — перебила мужчину. — Вы, хищники, чувствуете, когда женщина испытывает желание. Полезная штука.

Полезная — не то слово. Обычным мужчинам приходится из кожи вон лезть, чтобы завоевать расположение женщины. А хищнику надо всего лишь пройти мимо, пару раз улыбнуться, поиграть бровками, унюхать ответные феромоны — и все, охота закончена.

По мне, так это скучно и неинтересно. Никакого азарта и погони. Отсюда и радости от победы особой нет.

— Да. А вот ты ни разу его не испытывала. В какой бы ситуации мы ни находились. Иногда мне кажется, что я тебя даже раздражаю.

Ник произнес последнюю фразу с таким удивительным выражением на лице, что я не стала его переубеждать — не иногда, а очень часто.

— Разве для сотрудничества это не хорошо? Никакого желания, томных взглядов. Только работа.

Звучало как оправдание. Дожили, я оправдываюсь в том, что не испытываю сексуального влечения к своему начальнику.

— Это странно, — задумчиво произнес Н’Ери, разглядывая меня с непередаваемым выражением лица. — Измайлова, а ты мне, часом, не солгала?

Я недоуменно на него взглянула, ожидая продолжения. Конечно, я ему врала, все врут, но палиться не собиралась. Вдруг хищник сейчас имеет в виду нечто другое?

— Я тебя не возбуждаю, парня у тебя нет, ты, часом, не…

— Нет, — перебила его, поняв, куда он опять клонит.

В этот раз не покраснела.

— Точно?

— Точнее не бывает. Ник, на тебе свет клином не сошелся, не все должны сходить по тебе с ума. Кому-то ты можешь не нравиться.

— Почему я не нравлюсь тебе?

— Не люблю блондинов.

Отмазка глупая и бессмысленная. Ник не блондин в прямом смысле этого слова. Его волосы темно-русые, глаза зеленые, а во второй ипостаси он вообще черный ягуар или пантера.

— Не хочешь рассказывать — не надо. Вернемся к нашему разговору. У Марго просто не получится сыграть невесту. Она же ничего обо мне не знает. Вот какой у меня любимый чай?

— Ты не пьешь чай, — ответила автоматически. — Только кофе.

— Так какой? — Улыбка мужчины стала шире, он даже выразительно мне подмигнул, глядя прямо в глаза.

— Черный, с одной ложкой сахара, — ответила ему, понимая, куда именно клонит Н’Ери. — Это ничего не значит.

— Блюдо?

— Бифштекс средней степени прожарки. Как и у большинства хищников. Ничего оригинального. Этому легко научиться. И запомнить любимые блюда нетрудно, — покачала головой, отказываясь признавать данное обстоятельство достаточным доводом.

— Если бы дело было только в еде. А белье какого размера ношу? — Улыбка медленно превратилась в хитрющий оскал.

Подловил-таки.

— Хорошо, — сдалась я. — Я действительно многое о тебе знаю. Но вот ты обо мне — ничего.

— У нас будет целая неделя, чтобы познакомиться получше. В конце концов, я не столь безнадежен и кое-что знаю.

Вот это уже интересно.

— Например? Какого цвета у меня глаза?

Фыркнул, посмотрел на меня и уверенно выдал:

— Карие.

— Нет.

Нахмурился и не так уверенно поинтересовался:

— Зеленые?

— Нет.

— Не голубые же! — и подался вперед, пытаясь разглядеть цвет радужки в неясном свете.

Я тут же скромно потупила глазки, едва сдерживая смех. Или это слезы? А Ник обиделся.

— Ты издеваешься?

— Просто показываю тебе, что изображать отношения сложнее, чем ты думаешь. Это не информация и знания о партнере, а нечто большее.

— Например.

Легко сказать. Раньше я никогда не решилась бы на подобное, но то ли обстановка сказалась, то ли глоток шампанского на голодный желудок сыграл свою роль — дальше все пошло совсем не по сценарию.

Ник меня слушал. Действительно слушал. Склонил голову, отчего длинная прядь упала набок, бросая причудливую тень на лицо. А глаза горели. Интерес и любопытство. Ни капли желания и похоти, но этот интерес все равно грел душу и развязывал язык.

— Сама атмосфера. — Я неопределенно развела ладони и взмахнула, будто это могло помочь мне высказать мысль, которая ускользала, отказываясь формулироваться. — Ее не передать словами, ее надо просто почувствовать.

А хищник был само внимание.

— Влюбленные касаются друг друга, всегда, — продолжила я и, запнувшись, быстро добавила: — Не смейся. Не в этом смысле.

Но Н’Ери даже не улыбался, он терпеливо ожидал продолжения.

— В каком тогда?

Я тяжело вздохнула, быстро встала с кресла, поправила задравшуюся юбку. Подойдя к начальнику (тот следил за мной с неослабевающим интересом), убрала в сторону бокал с шампанским и села на подлокотник.

— Измайлова, ты что задумала? — усмехнулся Ник.

Испуганным он совсем не выглядел, наоборот, очень заинтересованным.

— Показываю, — спокойно ответила ему. — В первый и последний раз. Так что успокойтесь, господин Н’Ери, и наслаждайтесь представлением.

«Господи, что я творю, что делаю…»

Но отступить почему-то уже не могла.

Еще раз вздохнула, призывая воспоминания об отношениях родителей и о том, как сияли Дашка с Лешкой на свадьбе (ведь до сих пор счастливые, несмотря на то, что женаты уже три года и у них есть Милка), пробуждая собственные воспоминания — до сих пор болезненные, тоскливые и бередящие душу.

Подавшись вперед, подушечками пальцев убрала с рукава пиджака невидимую пылинку и, вздохнув, продолжила:

— Отношения, тем более такие серьезные, как между женихом и невестой, складываются из мелочей…

Накрыла ладонью его руку, которая лежала на столе, и почти сразу убрала ее, скользнув указательным пальчиком. Неуловимо, кокетливо, чтобы почувствовал и не смог забыть.

— Они вроде незаметны, незначительны, но все вместе…

Я все еще не смотрела Нику в глаза, радуясь полумраку в комнате и продолжая играть роль. Поднялась и зашла мужчине за спину, провела рукой от одного плеча к другому. Почти невесомо, но он ощутимо напрягся и застыл, ожидая дальнейших действий. Был бы во второй ипостаси, наверняка шевелил бы ушами.

— …Все вместе складывается в общую картинку, в которую начинаешь верить, — последние слова я прошептала ему на ушко, выпрямилась и уже хотела снова коснуться начальника, но мне не дали.

Резкий выпад, и запястье болезненно сдавила сильная рука, заставив замереть и растерянно взглянуть на Н’Ери. Это отрезвило почище холодного душа.

«Говорила мне мама: „Не тяни ручки, отхватишь же!“».