Помоги проекту - поделись книгой:
— Это заметно. Только один коньяк, чего стоит! Мне обычно в основном попадаются люди, которые пьют что попроще. Водку, например. А вы, такой молодой и коньяк! Есть в вас какая-то странность, не современность что ли. Ох и темный вы человек, Вова! Никогда не думала, что встречу такого как, Вы! Я пошла за чаем! — с этими словами Валя вышла в коридор.
Отсутствовала она минут 10. За это время я успел все подготовить: нарезать и очистить продукты, готовое разложить на бумагу. На улице стояла ночь. Постучавшись в дверь, в купе зашел Петрович. Он принес на подносе два стакана чая, сахарницу с кусковым сахаром и разложенные на блюдце тонко нарезанные дольки лимона.
Почти сразу за ним в купе зашла Валя. В руках у нее была коробка шоколадных конфет «Рот фронт».
— Вот и я. Зашла в буфет. Там у них уже закрыто, но удалось купить конфет. Смотрю чай принесли.
— Да, только что. Ну, что ж, все гости собрались. Стол накрыт. Прошу к столу.
Валя села в так приглянувшиеся ей кресло. Я разлил по стаканам коньяк и помня о краткости тоста предложил: «За встречу!». Что было поддержано самым активным образом.
Мы выпили, закусили, поговорили, опять выпили. Коньяк действительно был хорош. Не знаю кому как, но мне армянский коньяк всегда нравился. А этот просто был великолепен своим цветом, запахом, вкусом и крепостью. Разговор опять пошел о литературе, музыке. Валя, взяв в свои руки гитару и спела несколько романсов. Исполнено было с высочайшим чувством и умением… Голос Вали просто обволакивал и вел за собой… Мне оставалось только следовать за ним и восхищаться и наслаждаться ее пением…
Поздний ужин явно удался. Хотелось ни о чем не думать и только наслаждаться жизнью… Разговором с приятной и умной женщиной…
В очередной раз разлив по стаканам коньяк, поставил бутылку и провозгласил тост: «За прекрасную и обворожительную даму, сидящую напротив!». Тост благосклонно был принят и соответствующим образом реализован.
— Вова! Теперь ваша очередь, развлекать даму, — сказала Валя, подавая мне гитару.
— Моя так моя, — не стал отрицать я. — Вам хочется песен? Их есть у меня. Что же вам спеть? А вот:
Я расслабился, увлекся… Были песни «Воскресенья», Олега Митяева и Трофима… Периодически прерывавшиеся на чоканье с Валей стаканами, в которых плескался коньяк… Короче оторвался от души. Правда старался выбирать и петь песни, явно не вызывавшие отторжения у моего прекрасного слушателя т. е. лирику. Закончил я свой импровизированный концерт песней Джо Дассена «Здравствуй»:
— Володя! Вы снова меня приятно удивили! Вы просто полиглот! Никогда не знала о том, что в наших военных училищах так хорошо обучают французскому языку. Сколько же в Вас скрытых талантов. И даже не ссылайтесь на то, что это не ваши стихи и музыка. Не поверю. И стихи и музыка просто созданы друг для друга. И они прекрасны. Мне надо все это срочно записать.
Встав с кресла, Валя снова направилась к своему костюму. Я поставил гитару между стеной и креслом. В это время поезд резко дернулся, не удержавшись на ногах, Валя стала падать в мою сторону… Но я успел ее подхватить и удержаться на ногах… Валя была в моих объятиях… Наши губы случайно встретились…
…Очнулись мы раздетыми на моем диване. Вещи были разбросаны по купе…
— Это просто какое-то наваждение! О чем подумают люди, ведь через стенку все слышно было… Вот ведь никогда бы не подумала, что такое со мной может произойти. Да еще здесь…
— Конечно, сошли с ума. А о чем подумают? Если глупые, то просто позавидуют, если умные, то займутся тем же что и мы. — ответил я, нежно целуя женское плечо.
— Прекрати, дай немного спокойно полежать. Вообще все это не правильно!!! Я ведь на много старше тебя!!! Замужняя женщина в руках постороннего мужчины. Страшно подумать, если кто узнает!
— Ну и что такого, нормальные отношения двух совершенно нормальных взрослых людей! Мы просто выполнили предназначение природы. Да, стали в какой-то момент животными. Отдались своим тайным желаниям и стремлениям. И возраст тут роли не играет…
— Что-то не похоже на нормальность, ты не находишь? Одни какие-то животные инстинкты и влечения. Хотя в некоторых вещах ты очень просвещен для своего возраста, больше чем надо.
— Нет, абсолютно все прекрасно. Мне очень понравилось. И если ты мне поможешь налить в чашу этот прекрасный золотой напиток, я буду просто счастлив. Тем более инстинкты еще не уснули и они о себе напоминают.
— Не спеши. Подожди немного, ты мне мешаешь. А то, пролью коньяк вместо стакана, на тебя. Где еще потом найдешь в это время?
— Думается в ресторане — коньяк должен быть. Да и у меня осталась еще бутылка, — ответил, беря из рук Вали стакан на треть налитый коньяком. — А себе? Я что они буду пить? Вот это точно не правильно. Наливай и себе…
— Мне, кажется хватит. Утром ехать в Главк, а голова после сегодняшнего будет тяжелая. Как работать буду?
— Коньяк хороший, голова особо болеть не будет. Утром выпьешь горячего чайку с бутербродом. И можешь ехать хоть в Кремль на прием.
— Ну, если только совсем чуть-чуть. Пару капель, — наливая в свой стакан янтарную жидкость, ответила Валя. — За что пьем?
— За успех нашего безнадежного дела!
— А почему безнадежного? И что будет потом с нами? — лежа на моей руке, спросила Валя.
— Не думай не о чем. Все отлично. Радуйтесь жизни… Смейтесь от счастья… Улыбок не прячьте… назло всем несчастьям… Живите, любите, безумно и страстно… Грустить не спешите… ведь жизнь так прекрасна!!! — продекламировал я.
— Ну, а если серьезно?
— Жизнь! — ответил я — Разве может что-то быть еще? Послушай, по-моему прекрасно подходит цитата из Омара Хайяма:
— Я думаю, что не стоит зацыкливаться на произошедшем. Ну случилось и случилось. Это просто жизнь. Если захочешь — будем встречаться…
— Возможно… Спой еще что-нибудь…
— Ну, раз ты просишь. Пожалуйста, — вставая с дивана и беря гитару в руки, сказал я.
— Да точно, ты прав. Вообще это я тебя должна успокаивать. А не оборот. Но похоже, тебе это не в первой? Я не права?
— Как сказать…
— Запустить бы в тебя чем тяжелым за это… Да нечем… Порой мне кажется, что ты значительно старше, чем есть. Во всяком случае, я раньше не встречала таких как ты…
— Я такой же как все. Может быть немного стукнут по голове, но не более, — показывая на свою голову ответил я.
— Не уходи от ответа! Кстати где обещанная тетрадь?
— В чемодане. Где же еще…
— Тогда я пошла умоюсь и приведу себя в порядок, а ты доставай ее.
Встав с дивана и взяв с собой полотенце, Валя, ушла к рукомойнику. Мне ничего не оставалось как достать из чемодана тетрадь со стихами. Заодно достал гигиенические принадлежности. Вернувшись, Валя, бросив полотенце на свою полку, не одеваясь села в кресло и стала читать.
— Почерк у тебя как курица лапой.
— Какой есть. Коньячку будешь?
— Давай. Только чуть-чуть. И иди мойся…
Плеснув коньяк в стакан, протянул его Вале. Не отрываясь от чтения, Валя отпила глоточек и поставила стакан на столик, закусив конфетой. Я же отправился к рукомойнику. Хорошо когда у тебя в купе есть вода и не надо идти куда-то через весь вагон. Жаль, что в моем времени этого комфорта уже нет. Приведя себя в порядок, я вернулся в купе. Валя продолжала сидеть в кресле и смотрела в окно. Тетрадь лежала перед ней. Увидев меня, она повернула голову, задумчиво посмотрела на меня и спросила: «Ты уже печатался где-то? Куда-нибудь отправлял?».
— Нет. Не успел. Да и вроде бы особо отправлять нечего…
— Мне очень понравилось. Все это надо обязательно напечатать. И если хочешь, я тебе могу в этом помочь. У меня есть знакомые в Москве, в «Комсомольской правде». Если им это показать, мне думается им понравится. Но тебе надо задержаться в Москве минимум на пару дней. Сможешь?
— Спасибо за оценку. Задержаться, вряд ли смогу, мне обязательно надо в Минск. Если хочешь, попробуй. Буду тебе очень благодарен.
— А еще у тебя что есть? Выпьешь?
— Конечно. Я еще не все записал. Будет время — запишу.
— Тогда давай выпьем за тебя и твое творчество.
Ну и что я мог ей ответить? Только чокнуться и выпить.
— Мне показалось, что вся тетрадь написана одним днем… И сравнительно недавно… Почерк и чернила выдают… Ручка или химический карандаш, что использовались для написания, тоже одни и те же.
Что-то стало немного не по себе. Валя или не та за кого она выдает, или… у нее очень развиты дедуктивные способности. Я уже пожалел, что дал ей читать тетрадь. Похоже, что моя гордыня и стремление прославиться меня и подвели…
— Увы, все, что ты читала, мое.
— Ты не обижайся, пожалуйста. Я тебя кое о чем попрошу. Мы сейчас все равно не спешим, да и спать не хочется. А у тебя в тетради есть еще чистые листы. Напиши что-нибудь, чтобы я была уверена…
Попал… Но деваться некуда, отступать уже поздно… Взял со стола тетрадь и Валину самописку. Глядя в проплывающий ночной пейзаж, освещаемый светом из окон поезда, задумался, а что же собственно написать. В голове всплывали песни, стихи. Но я точно не помнил когда и кем они написаны, известны или нет в этом времени. А нужно было вспомнить то, что точно не имеется сейчас… И тут мне пришел в голову текст песни, что исполнял М. Боярский в фильме «Гардемарины, вперед!» — «Ланфрен-ланфра». Ее написали Виктор Лебедев и Юрий Ряшенцев в 1987, явно не известные в этом времени. И я стал быстро писать в тетради:
А затем еще накидал любимую «песенку о шпаге» (Юрия Энтина и Евгения Крылатова). Оставалось еще несколько чистых страниц, и, вспомнив «Лирическую» В. Высоцкого, записал и ее:
Допив коньяк, я отдал тетрадь Вале: — «… Вот и все… Надеюсь теперь поверишь и все твои сомнения отпадут?». Взяв тетрадь, она стала читать написаное. Через несколько минут удивленно посмотрела на меня. Эмоции играли на ее милом лице…
— Если бы я, сейчас не была свидетелем, не поверила бы своим глазам!!!! Просто гениально!!! Какие могут быть сомнения — все написано твоей рукой. Почерк один в один. Всего несколько минут и такие стихи!!! А еще можешь?
— По настроению. Это ты на меня так повлияла.
— Прости, я не хотела тебя обидеть. Просто не верилось что люди так могут…
— Да какие тут могут быть обиды. Все в полном порядке. Иди ко мне, как там у Есенина…
Валя грациозно встала с кресла, потянувшись выключила свет и наши тела сплелись…
А поезд стуча колесами на стыках рельс, уносил нас в темноту ночи, все дальше и дальше…
3 июня 1941 г., вторник. Москва
Рано утром в коридоре раздался голос Петровича: «Граждане пассажиры! Просыпаемся, скоро прибудем в столицу нашей Родины Москву». Вагон стал наполняться шумом открываемых дверей купе, шагов, разговоров.
— Доброе утро! Как спалось? Выспался? — хитро улыбаясь и потягиваясь, спросила Валя. Потягивалась так красноречиво, что из под покрывала показалась ее грудь.
— Доброе. Прекрасно, а как Вы, себя чувствуете, несравненная паненка?
— Просто отлично. Мне снился дивный сон, что кто-то ко мне приставал, а я… так и сопротивлялась… в нежных руках. Вы случайно не знаете молодой человек, кто это ко мне приставал?
— Не знаю. Наверное я. Но для того, чтобы сон стал явью и проверить это, надо бы провести следственный эксперимент…
— Ну, что ж, раз надо так надо, — некоторое время наши тела были заняты ласками, а купе было наполнено поцелуями и колыханием тел. Удовлетворив утреннею страсть и похоть, мы отдыхали, лежа на одной полке. Протянув руку и взяв со столики мои часы, Валя посмотрела на них.
— Все заканчиваем. Надо вставать, а то уже скоро приедем. Да и проводники постель будут собирать. Вставай, лежебока, — сказала Валя, вскочила в проход, собирая разбросанные ночью вещи.
Любуясь ее гибким, стройным телом сказал: «Никогда бы не поверил, что тебе столько лет — энергии, красоты, обаяния на троих молоденьких хватит. Тебе бы косички заплести и точно девчонка-старшеклассница, или студентка-первокурсница…»
— Подхалим… Не подлизывайся, действительно пора собираться. Привести себя в порядок надо… На вокзале сестра должна встречать… — одевая халат и смотрясь в зеркало, ответила она.
На ум пришли стихи Александра Шведова, которые я с удовольствием продекламировал:
— Не подсматривай… По утрам женщины бывают некрасивые… Вставай давай, действительно пора. Времени много уже.
— Ну надо, так надо, — вставая и одеваясь сказал я. — Кто первый? Ты или я?
Валя меня поняла правильно…
— Конечно я, — ответила она, целуя меня. — Все, не приставай, и не скучай тут без меня… Взяла полотенце и вышла из купе.
… Надо с утра привести себя в порядок. Зубы обязательно почистить, а то разит от меня как от последнего пропойцы… Слава богу, бриться не надо. Щетины нет… Искупаться бы, принять душ… Но увы. Душевой кабиной вагон не оборудован. Придется просто обтереться мокрым полотенцем. То еще удовольствие, я вам скажу. Ладно, потерплю до гостиницы, а там если повезет приму ванн или душ в крайнем случае…
… На столике стоял недопитый коньяк и лежали остатки еды. Ночью не было времени все убрать, так что надо будет сейчас навести порядок. Собрав все ненужное в газету отнес мусор.
Вали все еще не было. Задумался…
… В Москве особо мне делать было не чего. Задерживаться ради встречи с знакомыми Вали из редакции не хотелось. Было только одно обстоятельство ради которого можно задержаться в городе — письмо Сталину. Конспект заготовлен и лежит, но для его составления потребуется еще время и не малое. Часов 8-10 минимум, по максимуму сутки. Необходимо как следует обдумать и все вспомнить. Не писать же наобум…Да и с личным делом стоило разобраться.
Значит надо искать место, где остановиться в Москве. И где не будут мешать. Мою любимую гостиницу еще не построили. А кроме «Националя», «Метрополя», «Гранд-Отеля» и «Москвы» других хороших гостиниц (с горячей водой, обслуживанием) по-моему сейчас и нет. Не считая, конечно, ведомственных. Но в них мне светиться нельзя. Во-первых, могут банально не разместить, сославшись на отсутствие мест и командировочного удостоверения их ведомства у меня. Во-вторых, можно встретить кого-то, знающих мою личность. Москва — это ведь огромная деревня — дома соседа не встретишь, а Москве обязательно встретишься. Не на улице, так в гостинице. Проверено долгими годами командировок и жизни в столице…
Можно конечно напроситься к Вале. Она не откажет после сегодняшнего. Но там вряд ли удастся сделать задуманное. Конечно, будет приятно, но дело не продвинется не на грош. А времени уже и так совсем не остается. В поезде писать точно не придется. Еще не известно как и в каком вагоне поедет из Москвы Седов. Разницы в принципе никакой нет — соседи все равно не дадут писать. Так что размещение у Вали не вариант… Только если на самый крайний случай…
…Частный сектор можно поискать, но близ Белорусского вокзала хорошую комнату не найти. Жилищная проблема в городе не решена. Большинство населения живет в коммунальных квартирах с общей кухней и туалетом… Тишиной и спокойствием там точно не пахнет… А появившийся новый постоялец событие не ординарное и ажиотаж точно обеспечен… Работать не дадут… Вдобавок, кто-нибудь из соседей может сообщить в районное отделение милиции. И посещение милицейского патруля или участкового с проверкой паспортного контроля тогда точно не избежать… А может еще кому настучат… Преступность в Москве не изведена и вполне можно влипнуть в неприятную историю… Я то не боюсь, но лучше сейчас не рисковать…
… Так что, остается только гостиница… Как наиболее безопасный и законный способ отдыха и работы… Лучше всего, наверное, «Москва», недавно построенная, воплотившая в себя все самое наилучшее. С хорошим сервисом, питанием, горячей водой. В шаговой доступности от Кремля, станции метро, центральных магазинов. Остальные известные мне гостиницы служат для размещения иностранцев и находятся под негласным надзором НКГБ и НКВД. Или же совсем негодные с туалетом и душем в конце коридора… Хочется на последок вкусить радости бытия.
В «Москве», насколько помню, тоже размещали иностранцев. Но все — таки не очень много и в основном размещают наших местных: руководителей производств, депутатов, известных лиц, приглашенных в Кремль. Но запрета на размещение иных лиц нет. Так что можно попробовать, ну а не получится искать другую. Только обязательно нужно будет взять такси, чтобы не обивать ноги в поисках…
… Валя где-то задерживалась… Но это даже хорошо. Можно все сложить в чемодан. Я успел сделать все задуманное до прихода Вали. Она вернулась посвежевшая.
— Уже собрался? Молодец. Иди, пока там никого нет. А я тут приберу все…
Поделиться книгой: