Анатолий Тарасов. Битва железных тренеров

Федор Раззаков

Анатолий Тарасов. Битва железных тренеров

Время Чернышева, или За что Тарасова убрали из сборной

Первым хоккейным тренером-чемпионом в СССР был Аркадий Чернышев. Это он привел свою команду, московское «Динамо», к золотым медалям на первом чемпионате СССР по хоккею с шайбой в сезоне 1946/1947 годов. Правда, это чемпионство не было бесспорным, подавляющим, поскольку стало возможным благодаря лишь лучшей разнице забитых и пропущенных шайб. Как это вышло? В том сезоне (а он длился всего чуть больше месяца – с 22 декабря 1946 по 26 января 1947 года) в чемпионате СССР участвовало двенадцать команд: четыре московские в лице «Динамо», ЦДКА, «Спартака», ВВС МВО, а также восемь иногородних – «Динамо» (Рига), «Водник» (Архангельск), «Дом офицеров» (Свердловск), «Дом офицеров» (Ленинград), «Динамо» (Ленинград), «Динамо» (Таллин), «Спартак» (Ужгород), Команда города Каунаса.

В те годы катков с искусственным льдом в СССР не было, поэтому игры проводились в естественных условиях. Вот почему все 30 игр чемпионата необходимо было провести за время устойчивой зимы – то есть за месяц. Финальные игры, самые драматичные, проводились на катке стадиона «Динамо» в Москве и вызвали массовый ажиотаж. В первом круге главного финала армейцы из ЦДКА победили обоих соперников (столичные «Динамо» и «Спартак») и набрали 4 очка, а спартаковцы – 2. А вот хозяева льда динамовцы оба матча проиграли (с ЦДКА 2:3, со «Спартаком» – 0:1). Однако во втором круге динамовцы взяли реванш: 2:1 у ЦДКА, 6:1 у «Спартака». Таким образом, у всех трех финалистов стало по 4 очка, и для выявления первого чемпиона пришлось считать заброшенные и пропущенные шайбы. Лучшая разность оказалась у динамовцев – 10—6 (у ЦДКА – 5–6, у «Спартака» – 4–7).

Итак, тренером первых чемпионов был Аркадий Чернышев. Причем он был тренером не «сидячим», а играющим – играл левым крайним нападающим. Причем отметим, что он пришел в спорт в четырнадцатилетнем возрасте – в 1928 году, играя в футбол и хоккей с мячом в московском клубе имени Кухмистерова. В 1936 году он пришел в «Динамо». В хоккее с мячом у него было гораздо больше побед: если в качестве футболиста он дважды становился чемпионом СССР (1937, 1940) и один раз завоевал Кубок СССР (1937), то как хоккеист он побеждал четырежды (1937, 1938, 1940, 1941).

Чернышев был настоящим виртуозом хоккея с мячом. Держа клюшку левой рукой, он играл очень своеобразно. Он отлично прикрывал мяч при обводке, а также обладал точным резким ударом и скоростным рывком по краю. Когда в 1946 году он переключился на хоккей с шайбой (именно тогда он и стал играющим тренером «Динамо»), то он перенес свои навыки в новую игру. Однако большой результативностью он не блистал: став автором первой шайбы первого чемпионата СССР, он так и не сумел войти в десятку лучших бомбардиров того чемпионата. Между тем возглавил список бомбардиров хоккеист команды Военно-воздушных сил (ВВС) Анатолий Тарасов, забросивший 14 шайб. Тот самый Тарасов, который в следующем сезоне перейдет в качестве играющего тренера в ЦДКА и приведет эту команду к золотым медалям (после этого армейцы Москвы под его руководством еще 16 раз станут чемпионами – рекордный показатель).

А. Чернышев и А. Тарасов ведут сборную СССР в бой

В отличие от Чернышева, Тарасов пришел в большой спорт (в футбол и хоккей с мячом) в тринадцатилетнем возрасте – в 1931 году, начав играть в юношеской команде «Динамо» (Москва). И наград у него было меньше: он лишь дважды становился обладателем Кубка СССР по хоккею с мячом (1945, 1946). Однако «забивала» он был тот еще: играя в хоккей с шайбой на позиции центрального нападающего (с 1946 года), он «заколотил» в ворота соперников за несколько лет 102 шайбы (в 100 играх, причем в составе ЦДКА забил 88 голов). Так что Тарасов и тренером оказался прекрасным, и бомбардиром ценнейшим. Знаменитая тройка нападения ЦДКА Евгений Бабич – Анатолий Тарасов – Всеволод Бобров наводила ужас на защитные порядки соперников. Например, в чемпионате 1948 года они забили 108 голов – шестую часть всего количества (617) голов первенства.

Отметим, что если Чернышев не имел профессионального тренерского образования, то Тарасов в 1937 году поступил учиться в Высшую школу тренеров при Московском институте физкультуры. И учился у знаменитого педагога Михаила Давыдовича Товаровского, который возглавлял в институте кафедру футбола и хоккея. По словам А. Тарасова: «Счастье, если встречаешь в жизни мудрого друга, наставника… Товаровский никогда не взирал на нас с пьедестала своих обширных знаний. Это он, едва мне минуло девятнадцать и я только что поступил в Высшую школу тренеров, дал мне совет: «Иди работай! У тебя нет командного голоса, да и вообще много чего нет»…»

Если взять статистику, то в те годы ЦДКА под водительством Тарасова был сильнее «Динамо» Чернышева. Команды исповедовали разные тактические схемы игры, поскольку состав у них был разный. Если у Тарасова было много талантливых и сильных игроков, то у Чернышева таковых было гораздо меньше – в основном середняки. Поэтому он исповедовал тактику игры от обороны, когда его игроки ловили соперника на контратаках. Впрочем, в его «оборонной» тактике было много и созидательных идей – тех самых, которыми славился хоккей в исполнении Тарасова. Однако различие в составах команд чаще всего склоняло чашу весов на льду в пользу «птенцов гнезда» Тарасова. Поэтому и регалий у армейцев было поболее. Так, в период 1948–1954 годов они трижды становились чемпионами СССР (1948, 1949, 1950), а вот «Динамо» смогло достичь этого лишь однажды (1954). Именно поэтому, когда стало известно, что в 1954 году сборная СССР дебютирует на своем первом чемпионате мира и Европы в Швеции, старшим тренером был назначен Тарасов, а помощником к нему делегировали старшего тренера не московского «Динамо», будущего чемпиона страны 1954 года, а наставника другого столичного клуба – «Крылья Советов» (3-е место) – Владимира Егорова.

В состав советской сборной образца 1954 года вошли 17 хоккеистов, причем подавляющая их часть была из ЦДСА. Это были: вратари – Николай Пучков и Григорий Мкртчян (оба – ЦДСА); защитники – Альфред Кучевский («Крылья Советов»), Дмитрий Уколов (ЦДСА), Александр Виноградов (ЦДСА), Павел Жибуртович (ЦДСА), Генрих Сидоренков (ЦДСА); нападающие – Всеволод Бобров (ЦДСА), Виктор Шувалов (ЦДСА), Алексей Гурышев («Крылья Советов»), Дмитрий Крылов («Динамо»), Михаил Бычков («Крылья Советов»), Александр Уваров («Динамо»), Валентин Кузин («Динамо»), Евгений Бабич (ЦДСА), Николай Хлыстов («Крылья Советов»), Александр Комаров (ЦДСА).

В таком составе сборная отправилась на осенний сбор в ГДР. Правда, одного хоккеиста среди них не было – Всеволода Боброва, который помимо хоккея играл еще и в футбол за тот же ЦДСА, а футбольный сезон на тот момент еще не закончился. Однако Тарасов от такого расклада был только счастлив. Дело в том, что они с Бобровым давно находились в контрах, поэтому старались лишний раз не пересекаться.

«Сборников» поселили на уютной даче в Кинбауме, на берегу озера, однако там они по воле Тарасова почти не бывали. Почему? Тренер заставил хоккеистов поселиться на втором этаже «Зееленбиндерхалле» в Берлине, причем прямо в гимнастическом зале, где специально были поставлены койки для спортсменов. Сделано это было неслучайно. Тарасов хотел «задавить» будущих своих соперников на мировом чемпионате с помощью атлетизма, поэтому ввел не двухразовые, а почти трехразовые тренировки. Поэтому утро у хоккеистов начиналось с зарядки на льду на коньках (40–50 минут), потом с 12 до 14 часов проходила основная тренировка. А вечером, с 19 до 21 часа, проводилась еще одна тренировка.

Отметим, что более молодые воспитанники Тарасова из команды ЦДСА – Сологубов, Трегубов и другие – справлялись с этими невиданными физическими нагрузками, поскольку были к ним подготовлены. Чего нельзя было сказать о «сборниках» из «Динамо» и «Крыльев Советов», а также армейских ветеранах в лице Евгения Бабича и Александра Виноградова, которые быстро выдохлись и едва волочили ноги. Даже самый выносливый из армейцев Иван Трегубов очень скоро стал выражать свое недовольство такими непомерными нагрузками. Некоторые игроки даже предлагали спать прямо в амуниции, поскольку у них не было сил, чтобы ее снять. В итоге даже самый мощный игрок – Александр Виноградов – через неделю таких тренировок сбросил несколько килограммов веса.

В конце концов некоторые игроки стали откровенно саботировать тренерские указания. И как только Тарасов отворачивался, прекращали тренировку. Но тренер быстро пресекал это непослушание, а провинившихся наказывал новыми непосильными упражнениями. Причем это был чистой воды эксперимент, поскольку в те времена никакой научно обоснованной системы такого рода тренировок еще не существовало. И Тарасов все делал по наитию, причем греб всех под одну гребенку – как выносливых хоккеистов, так и менее выносливых. В итоге спустя две недели команда оказалась выжатой как лимон, что подвигло Тарасова вернуть игроков на базу в Кинбаум. Там ребята перевели дух, но длилось это недолго. Спустя пару дней Тарасов возобновил свои изнурительные тренировки с новой силой. Тем более что спустя некоторое время, в начале ноября, сборной предстояло сыграть несколько товарищеских матчей со сборной Чехословакии.

Во время этих игр всем, кто их видел, стало понятно – сборная СССР напоминает собой вареных куриц, а не боеспособную дружину. Депеша об этом тут же была отправлена в Москву. После чего председатель Спорткомитета СССР Николай Романов вынужден был принять меры. И в Чехословакию были отправлены государственный тренер по хоккею Александр Новокрещенов (тот самый, который в 1962 году впервые приведет московский «Спартак» к золотым медалям чемпионата СССР, о чем мы обязательно еще расскажем) и председатель Всесоюзной федерации хоккея Павел Коротков.

Когда они приехали в Братиславу и зашли в расположение советской сборной (она проживала в одной из гостиниц), то увидели шокирующую картину. Все игроки вповалку лежали на своих кроватях, причем большинство из них в верхней одежде. А на вопрос: «Что происходит?» – команда начала дружно… костерить Тарасова. В итоге посланцы из Москвы на ближайшие три дня отменили в команде любые тренировки. А когда сборная вернулась в Москву, начался «разбор полетов», во время которого Тарасову досталось по первое число. Но главное – было решено отстранить его от руководства сборной, поскольку его методика тренировок не сулила нашей сборной хороших перспектив на чемпионате мира. Чуть позже в спортивных кругах будут ходить разговоры, что на смещении Тарасова настоял его давний недоброжелатель Всеволод Бобров. Дескать, он пришел к Романову и заявил: «Либо я, либо Тарасов!» Но это всего лишь легенда. По словам журналиста А. Салуцкого: «Никакая депутация хоккеистов во главе с Бобровым не ходатайствовала перед Спорткомитетом о снятии Тарасова, как рассказывают знающие люди. Эти весьма устойчивые легенды ничего общего с действительностью не имеют и слишком упрощенно, искаженно представляют механизм принятия таких важных решений, как замена главного наставника сборной команды.

Конечно, Всеволод Михайлович Бобров имел самое непосредственное отношение к вопросу о том, кто будет старшим тренером сборной команды по хоккею, потому что был самым лучшим игроком и самой яркой фигурой, представлявшей точку зрения, противоположную тарасовской. Ни Виноградов, ни Бабич не могли бы без поддержки Боброва противостоять нажиму Анатолия Владимировича. Однако Всеволод Михайлович оказывал сильнейшее влияние на ход событий не какими-то конкретными действиями или демаршами перед спортивным руководством, а… самим фактом своего существования в хоккейном мире. И уяснить это очень важно, потому что проблема заключалась отнюдь не в личных симпатиях и антипатиях Тарасова и Боброва, а в том, как развиваться советскому хоккею, как готовиться к чемпионату мира. И необходимо повторить, что сводить такой серьезнейший вопрос к ситуации «или я, или он!», как делают некоторые, и в том числе Анатолий Владимирович Тарасов, неправомерно, попросту говоря, неправильно…»

А вот что рассказывал о смещении Тарасова очевидец тех событий – Борис Мякиньков, который в тот период был начальником Управления спортивных игр Спорткомитета СССР: «Я как начальник Управления спортигр был за то, чтобы вместо Тарасова назначить старшим тренером Чернышева. Почему? Потому что в то время Тарасов не мог морально объединить команду. И поскольку Бобров был ведущим игроком, от него, по существу, зависел успех нашего хоккея. Было заседание коллегии Спорткомитета. Вел его Андрианов. На меня была возложена задача доказать необходимость замены старшего тренера. Я бывал все время в команде и все знал. Знал обстановку. У Тарасова были, может, и правильные, но более жесткие требования. Бобров считал, что больше инициативы надо давать игрокам… Обсуждали этот вопрос, наверное, целый час, не меньше. Тарасов пользовался большим авторитетом, и когда коллегия разбирала вопрос о замене тренера, то нужны были очень веские аргументы. Только исходя из моих заявлений о том, что Чернышев может технически, а главное морально, настроить команду лучше, чем Тарасов, а Тарасов может отвечать только за техническое состояние команды, большинство членов коллегии сошлись на том, что в создавшейся ситуации тренером необходимо назначить Чернышева. Чернышев принял команду, наладил взаимопонимание между игроками, у них появилось желание играть».

А теперь послушаем еще одного очевидца – Константина Андрианова, который в ту пору был заместителем председателя Спорткомитета СССР и вел ту самую коллегию: «Я хорошо знал Чернышева. Еще с тех времен, когда вместе с его женой работал на одном заводе. Знал его как очень хорошего спортивного воспитателя, который умеет ладить со спортсменами. Но мне казалось, что Чернышев – человек слишком добрый, а это может отрицательно сказаться на команде. И, предварительно обсуждая этот вопрос с Романовым, мы из двух зол выбрали наименьшее, чтобы разрядить страсти и накаленную атмосферу в команде, возникшую в результате действий Тарасова. Но окончательное решение, конечно, оставалось за коллегией. Замена старшего тренера сборной могла производиться только на заседании коллегии Спорткомитета. Это серьезнейший вопрос! Никаких других вариантов, связанных с хождениями Боброва или Тарасова по начальству, просто и быть не могло!..»

Как показало будущее, эта рокировка самым благотворным образом сказалась на игре сборной СССР на чемпионате мира в Швеции. Классическая схема Чернышева оказалась более удачной, чем новаторский хоккей Анатолия Тарасова. Но расскажем обо всем по порядку.

В те годы фаворитами мировых чемпионатов были сборные Канады, Чехословакии, США и Швеции, которые и делили между собой 1-е и 2-е места. Вот как это выглядело в зеркале статистики: 1947 год – 1-е место – ЧССР, 2-е – Швеция; 1948 год – 1-е – Канада, 2-е – ЧССР; 1949 год – 1-е – ЧССР, 2-е – Канада; 1950 год – 1-е – Канада, 2-е – США (сборная ЧССР не участвовала); 1951 год – 1-е – Канада, 2-е – Швеция (сборная ЧССР не участвовала); 1952 год – 1-е – Канада, 2-е – США; 1953 год – 1-е – Швеция, 2-е – ФРГ (сборная Канады не участвовала).

Итак, в 1954 году сборная СССР впервые приняла участие в мировом первенстве. Причем на нем присутствовали все прежние фавориты: команды ЧССР, Канады (любительский клуб «Линдхерст Моторз»), Швеции. Вопреки старинной поговорке о том, что первый блин всегда выходит комом, сборная СССР дебютировала блестяще – завоевала золотые медали. И это при том, что большинство мировых специалистов, что называется, не давали за нашу сборную и ломаного гроша. Однако наши ребята одолели чехословаков (5:2) и сгоняли вничью со шведами (1:1). Специалисты, конечно, удивились, но все равно считали, что золотые медали завоюют канадцы. Поэтому перед игрой Канада – СССР в кассах стокгольмского Дворца спорта началась продажа билетов на дополнительный матч СССР – Швеция, поскольку все были уверены в том, что канадцы победят и станут чемпионами мира, а вот судьбу европейского «золота» должен будет решить тот самый дополнительный матч.

Самое интересное, но в хорошие перспективы нашей сборной не верили и ряд советских специалистов. Среди них был и… Анатолий Тарасов, который приехал в Стокгольм в качестве представителя Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта. Во всяком случае, так об этом позже напишет в своих мемуарах «Рыцари спорта» (1972) Всеволод Бобров. Хотя многие его рассказу не доверяют, зная о том, какие у него были «непонятки» с Тарасовым. А рассказал Бобров следующее. Якобы на совете делегации Тарасов выступил с предложением: не сильно стараться в игре против канадцев, чтобы сохранить силы для встречи со шведами. Однако остальные члены совета с этим мнением не согласились. А теперь послушаем мнение А. Салуцкого: «Никаких объективных доказательств того, что Тарасов действительно сделал такое малодушное и непатриотичное предложение, не существует. Предложение капитулировать перед канадцами, «сплавить» матч из уст Анатолия Владимировича не слышал никто.

Прошло уже три десятилетия, и, хотя живы почти все участники тех событий, история, произошедшая поздним субботним вечером на пятом этаже отеля «Мальме», выглядит в достаточной мере запутанной. Тренеры сборной Чернышев и Егоров вспоминают, что к ним пришел Мякиньков, который высказал мысль о «сбережении сил» для переигровки со шведами, ссылаясь на Тарасова. Сам Мякиньков этого не подтверждает и говорит, что Тарасов вовсе тут был ни при чем: к сборной команде его не допускали. Одного из непосредственных свидетелей – радиокомментатора Вадима Синявского – уже нет в живых…

Юный Анатолий Тарасов (начало 30-х)

Павел Коротков, Александр Новокрещенов, Сергей Савин и переводчик Спорткомитета Роман Киселев, которые были в Стокгольме-54, не говоря уже о членах сборной команды, тоже не могут припомнить, чтобы Тарасов говорил кому-либо из них нечто подобное. «Разговоры такие ходили, но я непосредственно от Тарасова этого не слышал», – говорит каждый из них. И вообще всю эту запутанную историю не стоило бы ворошить совсем, если бы в вышеприведенной цитате из книги Боброва Анатолию Владимировичу Тарасову не предъявлялось бы весьма серьезное, очень обидное и не обоснованное фактами обвинение.

Но зато абсолютно соответствует истине тот факт, что старший тренер Аркадий Иванович Чернышев твердо и непоколебимо верил в победу над канадцами. Чернышев наотрез отказался созывать бюро делегации для обсуждения проблемы «сбережения сил» и произнес свою ставшую крылатой фразу: «Не будите Боброва!» А наутро собрал команду в большом номере руководителя делегации Мякинькова и прочитал трехстрочную заметку из свежего номера газеты «Правда», где кратко говорилось о том, что советские хоккеисты сыграли вничью со шведами 1:1 и что им предстоит матч с командой Канады.

– Видите, какая маленькая, осторожная заметка? – спросил старший тренер игроков. – Дома в нашу победу над канадцами, видимо, боятся верить. А мы выиграем!

На том собрании Аркадий Иванович Чернышев, обычно спокойный и невозмутимый, предстал перед своими подопечными в непривычно возбужденном состоянии. Не называя ни имен, ни фамилий, он сообщил им, что необходимо «сберечь силы» в матче с канадцами, чтобы наверняка выиграть повторный матч со шведами и стать чемпионами Европы. Всеволод Бобров, а вслед за ним вся команда дружно возмутились, категорически заявив:

– Будем сражаться с канадцами только за победу!..

Матч СССР – Канада состоялся 7 марта 1954 года в присутствии 16 тысяч зрителей. Ажиотаж вокруг этой игры был сродни тому, что случится 18 лет спустя – 3 сентября 1972 года, когда в Монреале сборная СССР впервые встретится с канадскими профессионалами. В обоих случаях почти все знатоки хоккея отдавали предпочтение канадцам, и единственное, в чем сомневались, – с каким счетом будет обыграна советская команда. Но то, что это будет крупное поражение, мало кто сомневался (канадцы на том чемпионате обыгрывали своих соперников с крупным счетом: 20:1 финнов, 8:0 – шведов, 8:1 – западных немцев и швейцарцев). И что же вышло?

Уже в первом периоде советские хоккеисты забросили в ворота канадцев четыре безответные шайбы. Все мировые специалисты по хоккею были в шоке, но еще надеялись, что канадцы соберутся. Однако во втором периоде перелома в игре так и не случилось – на табло сияли цифры 7:1 в пользу сборной СССР. И только последний период канадцы выиграли, да и то с минимальным счетом – 1:0. Итог встречи – 7:2 в пользу сборной СССР. Такого позора канадцы на чемпионатах мира еще не знали. Советская сборная их с этим познакомила, а осенью 1972 года повторит то же самое и с канадскими профессионалами, обыграв их с похожим счетом 7:3.

Итак, наша сборная под руководством Аркадия Чернышева и Владимира Егорова стала чемпионом мира и Европы. А взяла она своих соперников тем, что играла в хоккей не канадского или европейского розлива, а в свой родной, советский. Наши игроки делали слишком много передач, редко применяли силовые приемы и быстро катались на коньках. Для фаворитов турнира все это было внове, особенно для канадцев. Однако они не были бы родоначальниками хоккея, если бы не сделали выводов из этого поражения.

В феврале – марте 1955 года состоялся очередной чемпионат мира и Европы. На этот раз он проходил в ФРГ. Советскую сборную на него снова повез тандем Чернышев – Егоров, хотя чемпионом страны у нас стала команда Тарасова – ЦСК МО (вторыми были подопечные Егорова – «Крылья Советов», третьими – подопечные Чернышева, динамовцы). И снова подавляющее число игроков в нашей сборной составляли армейцы.

Наши ребята выиграли подряд семь матчей. То же самое сделали и канадцы, которых на том чемпионате представляла команда «Пентиктон Вииз». Наконец 6 марта 1955 года в Крефельде состоялся решающий матч между СССР и Канадой. И здесь канадцы взяли реванш. Как вспоминал наш вратарь Н. Пучков: «Вопреки своей манере канадцы не бросали по воротам даже со средних дистанций, а разыгрывали «до верного». Они оставляли нас без шайбы, держали ее, даже выводя в среднюю зону. И мне было очень непросто войти в игру, что называется, почувствовать шайбу. Вот почему чуть ли не первый бросок канадцев привел к голу…»

Первый период канадцы выиграли с минимальным счетом 1:0. Тогда казалось, что для нас еще не все потеряно. Но, как выяснилось, это был не наш день. Второй и третий периоды канадцы тоже выиграли, оба с одинаковым счетом – 2:0. Итог – 5:0 в пользу канадцев. Они взяли реванш за прошлогоднее поражение, уравняв не только общий счет побед (1:1), но общий итог забитых шайб (7:7).

Самое интересное, но это поражение (и 2-е место в мировой иерархии) не стало поводом к тому, чтобы произвести замену на тренерском мостике. Ведь чемпионат Европы наши ребята выиграли. Поэтому в 1956 году, несмотря на то, что ЦСК МО во главе с Тарасовым вновь стал чемпионом СССР («крылышки» снова были вторыми, а динамовцы третьими), сборную СССР продолжали возглавлять Чернышев и Егоров. Именно они повезли наших ребят на зимние Олимпийские игры в Кортина-д’Ампеццо в январе 1956 года. И снова решающим матчем на турнире была игра между сборными СССР и Канады. Причем, чтобы стать чемпионами, канадцам необходимо было победить нас с перевесом в две шайбы. Вполне рядовая для родоначальников хоккея задача. Но только не в случае с советской сборной.

Та игра 4 февраля 1956 года оказалась не менее драматичной, чем предыдущие противостояния двух этих сборных. В первом периоде была зафиксирована нулевая ничья. Но в итоге советские хоккеисты оказались сильнее. Причем, проиграв силовую борьбу (11:21 в пользу канадцев), а также по броскам (9:19), наши ребята выполнили главную установку Чернышева – быть лучшими в отборе шайбы. Кроме этого, прекрасно стоял в наших воротах Николай Пучков. Поэтому мы победили с тем самым счетом, который как воздух был необходим канадцам, – 2:0. И обе шайбы забросили воспитанники Чернышева – динамовские нападающие Юрий Крылов и Валентин Кузин.

После этого поражения любители хоккея стали с нетерпением ждать нового противостояния СССР – Канада, надеясь увидеть очередной реванш со стороны канадцев. И ближайшим таким турниром, где этот реванш мог состояться, должен был стать чемпионат мира и Европы 1957 года. Должен был, но не стал. Почему? Осенью 1956 года советские власти подавили антиправительственный мятеж в Венгрии, после чего западные страны объявили СССР бойкот. А учитывая то, что мировой турнир по хоккею должен был проходить в Москве, легко было предположить, что команды из западных стран на него не приедут. Так и вышло: к бойкоту присоединились Канада, США и ФРГ.

Отметим, что в 1957 году чемпионом СССР впервые стала команда «Крылья Советов» под водительством Владимира Егорова – второго тренера нашей национальной сборной. Однако в последней оказалось всего лишь четверо «крылышек» (как и в 1954-м), а костяк сборной составили столичные армейцы (2-е место в чемпионате СССР). Причем лучшими бомбардирами внутреннего чемпионата стали двое игроков «Крылышек» – Алексей Гурышев (32 шайбы) и Михаил Бычков (31 шайба), однако в сборную пригласили только одного – Гурышева, который играл в тройке со своим одноклубником Николаем Хлыстовым и армейцем Юрием Пантюховым (эта тройка забьет 18 шайб).

Между тем в отсутствие канадцев советские хоккеисты умудрились проиграть домашний чемпионат – заняли 2-е место, пропустив вперед себя шведов. После чего было принято решение снять Аркадия Чернышева с должности главного тренера сборной СССР. На его место пришел Анатолий Тарасов, в помощники которому назначили… все того же Владимира Егорова. Когда об этом стало известно, самым недовольным человеком в сборной был Всеволод Бобров, который Тарасова на дух не переваривал (впрочем, как и тот его самого), публично называя Троцким. В итоге, мучимый мыслями о том, как он будет играть под началом Тарасова, Бобров в итоге принял решение… повесить коньки на гвоздь. И сборная СССР осталась без своего самого лучшего игрока. Правда, было ему на тот момент уже 35 лет.

Время Тарасова: поражение

Приход Тарасова к руководству сборной совпал по времени с периодом, когда канадцы окончательно перестали воспринимать советских хоккеистов как дерзких учеников. И когда осенью 1957 года канадцы пригласили сборную Москвы (а фактически сборную СССР) в первое турне по Канаде, стало окончательно ясно, что на родине хоккея советских хоккеистов воспринимают как вполне самостоятельных и высококлассных спортсменов. А когда наши ребята вышли победителями из этого турне, их рейтинг взлетел еще выше. А ведь поначалу та поездка складывалась не в нашу пользу. Первую игру (против клуба «Уитби Данлопс») мы проиграли с разгромным счетом 2:7. Вторая игра (против «Виндзорс Синьорс») закончилась вничью 5:5. В третьем матче мы снова уступили – 2:4. Однако в оставшихся пяти поединках наши ребята оказались сильнее своих визави. Итог серии – 5:2 в нашу пользу. Так в Канаде впервые узнали имя тренера Анатолия Тарасова. Вот что пишет по этому поводу В. Акопян: «В том первом канадском турне Тарасов сформировал откровенно экспериментальную команду. В нее были включены как молодые, так и опытные игроки. Сильная и выносливая молодежь во взаимодействии с умудренными и терпеливыми ветеранами должна была, по замыслу тренера, воплотить в игре высокое коллективное начало. Тарасов считал, что командные действия обязательно должны выражаться в максимальной и непрерывной занятости всех полевых игроков. В обеих основных фазах игры – атаке и обороне – должны активно участвовать все пять игроков, независимо от их игрового амплуа. «Пять в атаке, пять в обороне», – таким был главный девиз Тарасова. Особенно важно, он считал, проверить его на практике во встречах с клубами Канады. Тогда в канадском любительском (да и профессиональном) хоккее игровые амплуа спортсменов были строго разделены. Нападающие активно действовали в чужой зоне, атакуя ворота соперника страстно и порой безоглядно, зная, что в своем тылу оборонительную работу уверенно и решительно будут выполнять мощные защитники. Участие защитников в организации и тем более в развитии атаки у канадцев было эпизодическим и кратковременным. Начало атаки из своей зоны выполнял, как правило, центральный нападающий, получив шайбу от своего защитника и самостоятельно выводя ее в зону противника… По технико-тактической оснащенности, по игровым, большинству двигательных и особенно силовым навыкам канадцы были на голову выше всего остального хоккейного мира. Соперничать с ними в индивидуальном мастерстве было бесполезно. А вот противостоять их индивидуальному превосходству более активными и организованными действиями у нас были все основания и возможности. Отточенному индивидуализму канадцев наша команда готова была противопоставить активность коллективных усилий полевых игроков, склонных к полной занятости как в оборонительной, так и в наступательной фазах игры…»

Однако, с успехом проведя канадское турне, Тарасов и его сборная не смогли повторить этот успех на очередном чемпионате мира и Европы, который проходил в феврале – марте 1958 года в столице Норвегии городе Осло. Наша сборная впервые за последние годы отправилась туда без своего бессменного капитана Всеволода Боброва, хотя большую часть игроков сборной по-прежнему составляли армейцы Москвы, которых на этот раз было 11 человек. Кроме этого, в команде было четверо «крылышек» (Е. Еркин, А. Кучевский, Н. Хлыстов, А. Гурышев) и всего один динамовец (Ю. Крылов), что однозначно указывало на то, каким образом относился к таланту игроков этого клуба Тарасов. Естественно, будь у руля сборной Чернышев, число динамовцев в ней было бы иным: например, год назад их в команде было трое, хотя результат команда показала не лучший – заняла, как мы помним, 2-е место. Однако точно такой же результат случился у нас и в 1958 году.

Друзья и враги Анатолий Тарасов и Всеволод Бобров

Сборная СССР играла тремя звеньями в нападении и двумя в защите. Выглядело это так: 1) защитники – Николай Сологубов и Иван Трегубов (оба – ЦСК МО), нападающие – Юрий Пантюхов (ЦСК МО), Алексей Гурышев («Крылья Советов») и Николай Хлыстов («Крылья Советов»); 2) защитники – Дмитрий Уколов (ЦСК МО) и Альфред Кучевский («Крылья Советов»), нападающие – Константин Локтев, Вениамин Александров и Александр Черепанов (все – ЦСК МО); 3) нападающие – Юрий Крылов («Динамо», Москва), Юрий Копылов и Владимир Елизаров (оба – ЦСК МО).

Первая же осечка случилась у нашей сборной в третьей игре – против сборной Чехословакии 4 марта. Несмотря на то, что в первом периоде советские хоккеисты вели 3:1, в дальнейшем они растеряли свое преимущество и сумели вырвать только ничью – 4:4. А вот канадцы в лице клуба «Уитби Данлопс» никаких осечек себе не позволяли и тех же чехословаков обыграли с разгромным счетом 6:0. В итоге финальная игра между сборными Канады и СССР 9 марта оказалась решающей. И по своему накалу выдалась весьма драматичной.

В первом периоде наши были лучше и выиграли 1:0. Однако во второй двадцатиминутке победа сопутствовала канадцам – 1:0. Поэтому третий период команды начали при счете 1:1. И вот здесь тренерское чутье и тактика подвели Тарасова. Вместо того, чтобы отойти назад и начать ловить разошедшихся канадцев на контратаках, он дал команду своим игрокам не сбавлять темпа и непрерывно атаковать ворота противника. В итоге канадцы дважды сумели поймать нас во время этих атак. И победили 4:2. Как будет вспоминать позднее вратарь нашей сборной Н. Пучков: «Тарасов был незаменим в тренировочном процессе. Но я никогда не мог согласиться с тем, как он вел игры. Вот и в Осло, с канадцами, когда мы очень долго были впереди, он то и дело позволял защитникам сверх меры вылезать вперед, раз за разом механически чередовал звенья, даже не пытаясь что-либо выиграть за счет иного размена. Когда на исходе второго периода при счете 1:0 в нашу пользу последовало удаление Хлыстова, первое, кстати, у нас в этом матче, самые опытные наши ребята – Ваня Трегубов, Коля Сологубов – бросились к Тарасову: «Анатолий Владимирович, поставьте сейчас лучших!» А он: «Идите работать, я все знаю!» А сам, как нарочно, выпустил третью тройку (в ней играли динамовец Крылов и два армейца Копылов и Елизаров . – Ф. Р. ), и канадцы тут же забросили ответную шайбу. И когда счет сравнялся, что, правда, нас не устраивало, Тарасов продолжал кавалерийские наскоки, чем в конце концов блестяще воспользовались канадцы…»

Второе место сборной СССР на том чемпионате не стало поводом к тому, чтобы снова менять тренера – Тарасов остался у руля, как и Егоров. Тем более, что в чемпионате СССР сохранялась та же конфигурация ведущих команд: 1-е место – ЦСК МО, 2-е – «Динамо» (Москва), 3-е – «Крылья Советов» (Москва). Поэтому на чемпионат мира и Европы 1959 года в Чехословакии нашу сборную повез тандем Тарасов – Егоров. Причем на этот раз команда была значительно обновлена – в ней появились шестеро новых игроков: Юрий Баулин, Игорь Деконский (оба – ЦСК МО), Евгений Грошев, Виктор Пряжников (оба – «Крылья Советов»), Виктор Якушев, Николай Снетков (оба – «Локомотив», Москва). Среди ветеранов значились: восемь армейцев – Николай Пучков, Николай Сологубов, Иван Трегубов, Генрих Сидоренков, Дмитрий Уколов, Вениамин Александров, Константин Локтев, Юрий Пантюхов, двое «крылышек» – Евгений Еркин, Алексей Гурышев, один динамовец – Юрий Крылов.

На этот раз принципиальный матч СССР – Канада (клуб «Бельвиль Макфарлэндз») организаторы турнира приберегли не на последний день, а на шестой – это была пятая игра чемпионата. Однако именно она и решила судьбу золотых медалей мирового чемпионата. Причем опять канадцы оказались хитрее наших – поймали их на контратаках. И случилось это уже в первом периоде, когда канадцы в течение трех минут забили две шайбы. После чего всей командой откатились к своим воротам, доказав всем, что они умеют не только нападать, но и обороняться. Итог встречи – 3:1 в пользу «Бельвиля». Он же стал и чемпионом мира, набрав столько же очков, сколько и сборная СССР, – 8, но у канадцев была лучше разница забитых и пропущенных шайб.

Несмотря на то, что при Тарасове сборная СССР вот уже второй год подряд завоевала на чемпионатах мира серебро, это не стало поводом к отставке тренера (хотя в случае с Чернышевым это было именно так). Поэтому к зимней Олимпиаде в Скво-Вэлли (США) нашу национальную сборную снова готовил Тарасов, а также все тот же Владимир Егоров, который в 1960 году отпраздновал свой 7-й сезон в качестве второго тренера (кстати, его «Крылышки» в том году заняли 2-е место в чемпионате СССР).

Как мы помним, во время предыдущей Олимпиады, в Кортина-д’Ампеццо, главным тренером сборной СССР был Аркадий Чернышев. Те Игры были за нами – мы взяли золото. Естественно, что Тарасов мечтал повторить этот успех. Ведь он уже третий год был у руля сборной, но за это время ни разу не сумел завоевать золото (у Чернышева оно было: и мировое (1954), и олимпийское (1956)).

Тарасов и Егоров сформировали олимпийскую сборную в основном из игроков своих клубов – ЦСК МО и «Крылья Советов», которые успешно выступали в первенстве СССР сезона 1959/1960 (армейце в итоге возьмут золото, а «Крыльям» достанется бронза). Отметим, что серебро выиграют московские динамовцы, но их в сборной будет представлять всего лишь один хоккеист – нападающий Станислав Петухов. Совсем не были представлены в той олимпийской команде московские спартаковцы, хотя у них уже начало блистать звено Евгений Майоров – Вячеслав Старшинов – Борис Майоров. Эти хоккеисты не попали в сборную из-за своеволия Тарасова. Перед Олимпиадой он предложил им перейти к нему в ЦСК МО, но они дружно отказались. И в сборную не попали.

Между тем в итоге получилось, что в составе сборной СССР, отправившейся в Скво-Вэлли, оказалось восемь «крылышек» (вратарь Евгений Еркин, защитники Альфред Кучевский, Николай Карпов, нападающие Юрий Цицинов, Владимир Гребенников, Евгений Грошев, Михаил Бычков, Виктор Пряжников), семеро армейцев (вратарь Николай Пучков, защитники Генрих Сидоренков, Юрий Баулин, Николай Сологубов, нападающие Вениамин Александров, Александр Альметов, Константин Локтев). Нападающий Виктор Якушев представлял московский «Локомотив».

Однако фортуна и в этот раз отвернулась от Тарасова. Хотя поначалу все складывалось как нельзя лучше и мы выиграли три матча подряд: у ФРГ (8:0), Финляндии (8:4) и ЧССР (8:5). Однако уже эти игры выявили наше слабое звено – это был вратарь Николай Пучков, который слишком много пропускал шайб (девять в трех играх). И связано это было не с утратой им мастерства, а со старой травмой – у него было повреждение мышцы бедра. Поэтому в воротах он стоял неуверенно. А заменить его было некем – запасной голкипер, Евгений Еркин, по таланту был намного ниже его. То же самое можно было сказать и о других наших вратарях, защищавших ворота ведущих советских клубов: Юрии Овчукове из ЦСК МО, Борисе Зайцеве и Владимире Чинове из «Динамо». Здесь Тарасов допустил промах: слишком надеялся на Пучкова, вместо того чтобы заранее начать подготавливать ему достойную смену.

Но вернемся к Олимпиаде-60.

В четвертой игре со шведами мы сыграли вничью 2:2, а две последние игры и вовсе проиграли: с США 2:3, с канадцами 5:8. Как итог, наша сборная, пропустив вперед сборные США и Канады, заняла 3-е место. Явный провал со стороны бывших олимпийцев. В результате судьба Тарасова как старшего тренера национальной сборной была решена – его отправили в отставку. Многие считали, что поделом. Послушаем Н. Пучкова: «Тот факт, что сборная под руководством Тарасова не выиграла ни одного чемпионата мира, ни в коем случае не может рассматриваться только как результат неудачно подобранного состава или отдельных тактических просчетов. Причина гораздо глубже. Все дело в том, что к этому времени фактически исчерпала себя тарасовская идея превосходства в физической подготовке, которая прежде исправно приносила свои плоды. Анатолий Владимирович давно убедился в том, что наших людей можно гонять как сидоровых коз. Хотите выигрывать, говорил он, значит, работайте как никто. И без конца повторял знаменитую пугачевскую фразу, что лучше год питаться свежей кровью, чем триста лет мертвечиной. Он, правда, не говорил, чем все это закончится. Не говорил, что к тридцати годам он одного за другим выбросит этих выжатых как лимон и уже бывших звезд, что им это будет стоит абсолютного ограничения в жизни, где их не будет уже интересовать буквально ничего, кроме водки, – ни работа, ни женщины, ни-че-го… Не говорил, потому что, скорее всего, не знал этого сам. Тарасов брал лучших, брал талантливых от Бога восемнадцати-девятнадцатилетних мастеров на уровне второй сборной и бешено гонял их по четыре раза в день, считая, что все равно мы своей физической подготовкой задавим любого соперника. Через эту работу пропускались многие, однако выдерживали единицы. А те, кто выдерживал, действительно поначалу имели неоспоримое преимущество, по крайней мере в Европе. И тут Тарасову надо отдать должное. Он наращивал не просто физическую силу игроков, а специальные качества, необходимые в хоккее, и применяемые им средства отличались поэтому ото всех… Но наши противники учились у нас. Чехословацкие мастера, шведы, да и канадцы с интересом посещали наши тренировки, внимательно фиксировали каждое упражнение, и наше физическое превосходство к сезону 1959/1960 было практически сведено к нулю. Этот компонент оказался тогда у нас только равным с канадцами. Но у нас было слишком много паса, а они оказались более экономичны и за счет этого побеждали нас. Обо всем этом я говорил Тарасову еще в Скво-Вэлли, а он сделал вывод, решив почему-то, что я канадцев просто-напросто боюсь. Концепция Тарасова не могла победить, потому что канадцев ни в коем случае нельзя «топтать». Они всегда проходят очень большую физическую школу, и тогда, в 1960-м, они ни в коем случае не уступали нам в скоростной подготовке, а если и уступали в ловкости, то были значительно сильней в техническом оснащении…»

А вот еще одно мнение очевидца тех событий – игрока олимпийской сборной образца 1960 года Николая Карпова: «Почему мы проиграли? Во-первых, полностью обновилась линия нападения, и мастеров класса Боброва у нас тогда не было. Во-вторых, многие из нас впервые попали за океан, и нешуточный ажиотаж, который царил в те дни в США, сыграл с нами злую шутку. В-третьих, меньшие по размеру североамериканские площадки тоже создавали дополнительные трудности. Все мы были выходцами из русского хоккея: нам нужно было хорошенько раскатиться, проявить маневренность. А там, едва набрав скорость, мы чуть ли не врезались в борта…»

Возвращение Чернышева: провал

После провала на Олимпиаде-60 судьба Тарасова была фактически решена – его сняли с поста старшего тренера сборной, впрочем, как и Владимира Егорова. Однако осенью 1960 года, буквально накануне начала нового хоккейного сезона Тарасов лишился и поста старшего тренера ЦСКА. О перипетиях этого снятия написала «Комсомольская правда» в номере за 10 января 1961 года. Речь идет о статье члена СТК Федерации хоккея СССР Ю. Арутюняна под названием «Тренер ушел из команды…». В ней сообщалось следующее: «…Несколько лет расстраивались отношения в коллективе (ЦСКА . – Ф. Р. ), точнее, связи между тренером Анатолием Тарасовым и хоккеистами. И вот к чему это привело: игра команды поблекла, разладилась, а тренер вынужден был уйти.

Имя Анатолия Тарасова многое говорит любителям хоккея. Он заслуженно считается знатоком этого вида спорта. И просчеты тренера в тактике игры или в тренерских планах команды сыграли роковую роль. Потерянные очки можно в конце концов отыграть, а недостатки в технике хоккея устранить. Но вот восстановить контакт с игроками не так-то просто.

И дело не в том, что кое-кому из хоккеистов пришлась не по душе требовательность тренера. Спортсмен, если, конечно, он любит и уважает свой коллектив, не обидится на хорошую строгость. Но ведь, чего греха таить, тренер армейцев вольно или невольно стал диктатором, а не чутким и отзывчивым воспитателем в команде. Чего стоит одно его «темпераментное» поведение во время матчей! Резкие, подчас грубые слова так и сыпались на хоккеистов… Игроки просто-напросто боялись тренера. Боязнь эта постепенно вытеснила чувство уважения к тренеру…

Братья Юрий и Анатолий Тарасовы. Юрий погибнет в авиакатастрофе в 1950 году вместе с командой ВВС

Надо сказать, в ЦСКА все – от начальника клуба тов. Новгородова до тренеров и инспекторов – давно знали о ненормальном положении в хоккейной команде. Знали, но делали вид, что ничего не замечают. Подумаешь, мол, крутой нрав тренера! Команда все равно почти бессменный чемпион страны. И лишь в нынешнем сезоне, после потери шести очень важных очков, в ЦСКА решили поставить точки над i.

Однако, если все дело ведут только к тому, чтобы найти другого тренера, команда вряд ли снова заблистает. Важно, чтобы не повторить прежние ошибки, в которых, кстати сказать, не в меньшей, а, быть может, в большей мере повинны и те, кто вовремя не помог Анатолию Тарасову найти верный тон.

Хочется верить, что армейские хоккеисты будут по-прежнему в авангарде нашего хоккея, а Тарасов извлечет верный вывод из этих пусть резких, но справедливых слов».

Новым тренером ЦСКА стал Александр Виноградов, который был одногодком Тарасова – оба родились в 1918 году. Виноградов начал играть в футбол и хоккей с мячом в амплуа защитника в Москве в 1934 году в типографии «Московский рабочий». В 1937 году перешел в ЦДКА, в котором играл ровно десять лет (стал чемпионом СССР в 1946 и 1947 годах). Потом его командой стал ВВС, а в 1954–1955 годах он играл в ЦДСА (хоккей с шайбой). Так что с Тарасовым они были знакомы давно.

В помощники себе Виноградов взял Бориса Кулагина, который с 1960 года был начальником хоккейной школы ЦСКА. Поскольку Кулагин впоследствии станет очень знаменитым тренером, о нем стоит рассказать более подробно.

Кулагин родился в 1924 году в Оренбурге, однако уже шесть лет спустя его семья перебралась в Москву. В двенадцатилетнем возрасте он стал играть в русский хоккей (с мячом) в секции «Юный динамовец». Причем одновременно с ним в эту же секцию записался еще один юноша – тринадцатилетний Юрий Тарасов, младший брат Анатолия Тарасова. По словам Б. Кулагина: «Нас и поставили сразу вместе во вторую команду мальчиков: меня центральным нападающим, Юрия – левым полусредним. И вот таким дуэтом мы дошли до молодежной команды «Динамо». Анатолий Тарасов, брат Юрия, был старше нас на шесть лет и выступал в то время во второй команде. Он благосклонно опекал нас, помогал, учил, но все с такой страстью, с такой жестокой требовательностью, что замечаний его, разборов нашей игры мы всегда ждали с трепетом…»

В 1946 году Борис и Юрий перешли в команду ВВС. Однако в январе 1950 года Юрий Тарасов трагически погиб, разбившись вместе с командой в авиакатастрофе (команда летела на календарную игру в Челябинск). Кулагина от гибели спасло только то, что он к тому времени уже успел перейти из ВВС во вновь созданную команду МВО, откуда он затем ушел в ЦДСА. Но в 1951 году получил очень тяжелую травму колена, из-за которой ему пришлось завершить игровую карьеру. И с этого момента Кулагин перешел на тренерскую работу – уехал в родной Оренбург, где стал инструктором по спортивным играм при тамошнем Окружном доме офицеров. В этой должности он познакомился с самим… Юрием Гагариным. Правда, тот тогда еще не был знаменит. По словам Б. Кулагина: «Однажды я судил баскетбольный матч, где играла команда Оренбургского авиационного училища. Ее капитан выделялся на площадке. Он был невысокого роста, но быстр, ловок, техничен и много очков набирал бросками издалека. Правда, его азарт перехлестывал через край, каждый судейский свисток сопровождал он возгласом недовольства и пытался оспаривать каждое мое решение. Наконец терпение мое лопнуло, и я удалил его с площадки. Потом мы часто встречались с маленьким баскетбольным капитаном. Это был Юрий Гагарин…»

После Оренбурга Кулагина пригласили в Куйбышев тренировать хоккейную команду СКА, которую он в 1960 году вывел в класс «A». Этот успех обратил на него внимание руководителей ЦСКА, которые вернули его в Москву, сделав сначала начальником спортивной школы, а затем и вторым тренером при Александре Виноградове, который занял пост старшего тренера вместо Тарасова.

Между тем старшим тренером сборной СССР снова был назначен наставник динамовцев Аркадий Чернышев, хотя его команда в 1960 году финишировала в чемпионате СССР всего лишь третьей, а год спустя и вовсе седьмой. В помощь ему были направлены еще два тренера: Анатолий Кострюков (до 1960 года он тренировал столичный «Локомотив», а затем стал ответственным секретарем Федерации хоккея СССР) и Александр Виноградов (новый тренер ЦСКА). Это тренерское трио провело кардинальную реорганизацию национальной сборной – в нее вошли сразу десять дебютантов (единственный подобный случай за всю историю советского хоккея). Так, именно тогда в сборной появились столичные спартаковцы (хотя в сезоне-61 они заняли 6-е место) – их было трое: Борис и Евгений Майоровы и Вячеслав Старшинов. Появились два новых вратаря: Владимир Чинов («Динамо», Москва) и Виктор Коноваленко («Торпедо», Горький). Трое новых защитников, причем все из ЦСКА: Иван Трегубов, Александр Рагулин и Владимир Брежнев. И, наконец, двое новых нападающих: Виктор Цыплаков («Локомотив», Москва) и Владимир Юрзинов («Динамо», Москва). Из ветеранов в команде остались: пятеро армейцев – Генрих Сидоренков, Николай Сологубов, Константин Локтев, Вениамин Александров, Александр Альметов – и один локомотивец – Виктор Якушев. В таком составе наша сборная и отправилась на чемпионат мира и Европы в Швейцарии, который проходил в начале марта 1961 года.

Советская команда играла в три привычных звена, причем защитников было всего две пары, но они успевали играть во всех звеньях. Звенья выглядели следующим образом: 1) защитники – Николай Сологубов и Иван Трегубов, нападающие – Константин Локтев, Александр Альметов и Вениамин Александров (все – ЦСКА); 2) защитники – Александр Рагулин и Генрих Сидоренков (оба – ЦСКА), нападающие – Николай Снетков, Виктор Якушев и Виктиор Цыплаков (все – «Локомотив», Москва); 3) нападающие – Евгений Майоров – Вячеслав Старшинов и Борис Майоров (все – «Спартак»).

Начало турнира складывалось в нашу пользу – сборная СССР выиграла три первые игры: у США (13:2), Швеции (6:2), Финляндии (7:3). В воротах у нас стоял Чинов, который пропустил всего пять шайб. Но потом нам досталась сборная Чехословакии, которую наши ребята обыграть не сумели – 4:6. А сборной Канады мы и вовсе уступили со счетом 1:5. Чинов и здесь сыграл ненадежно, пропустив за два первых периода три шайбы (0:3). В итоге золотые медали мирового первенства (в 19-й раз) достались команде Канады (клуб «Трейл Смоук Итерс»), чемпионами Европы стали чехословаки, а наша сборная заняла 3-е место. Еще больший провал, чем при Тарасове.

Чернышев и Тарасов: начало триумфа

После этого фиаско перед советскими спортивными руководителями встала непростая дилемма – что делать с тренерами сборной: оставить или заменить новыми? Однако, где было взять новых, никто не знал. Для этого не годились ни Александр Новокрещенов, приведший к золотым медалям чемпионата СССР в 1962 году столичных спартаковцев, ни наставник «Локомотива» Анатолий Кострюков (4-е место в 1962 году), ни другие тренеры. Тогда было принято универсальное решение: объединить на тренерском мостике двух лучших наставников страны – Чернышева (главный тренер и стратег) и Тарасова (он должен был отвечать за подбор и подготовку игроков), который ранней весной 1962 года (в самом конце сезона) был восстановлен в должности старшего тренера ЦСКА. Отметим, что к тому времени в ЦСКА успело смениться сразу два тренера: Александр Виноградов и Евгений Бабич. Причем при первом армейцы весьма неплохо выступали, выигрывая все турниры, в которых участвовали. Но проблема была в другом – в дисциплине. В итоге грянул скандал. С одного из турниров (в Польше) армейцы вернулись… вдрызг пьяными и даже не смогли сойти на перрон Белорусского вокзала, где их ждали толпы поклонников и журналисты. Именно после этого случая Виноградов лишился своего поста и вместо него команду принял Бабич. Но это было временное назначение, поскольку и при нем с дисциплиной в ЦСКА дела обстояли не лучшим образом. Да и игра армейцев трещала по швам. Например, столичному «Динамо» они проиграли с разгромным счетом 5:14! Такого еще не бывало. Именно тогда в Минобороны и было решено вернуть в команду Тарасова, которого за глаза называли Сталиным за его жесткий нрав.

С возвращением Тарсова череда поражений ЦСКА закончилась и началась полоса сплошных побед – армейцы выиграли подряд 17 матчей. После чего у Тарасова наконец дошли руки до бунтарей – тех хоккеистов, кто когда-то требовал его отставки. Все они были уволены из команды. Это были: Генрих Сидоренков, Владимир Васильев, Иван Трегубов, Виктор Глаголев и Владимир Киселев.

Самым именитым среди них был Трегубов. Причем он сам дал повод тренеру для своего увольнения. ЦСКА тогда играл в Омске, выиграл игру, и Трегубов решил отметить это дело в ресторане. Однако, едва он успел опрокинуть в себя первую рюмку любимого им напитка – коньяка, как перед ним вырос Тарасов. Тут же, в ресторане, он устроил хоккеисту публичный разнос и объявил, что тот уволен из команды. Когда ЦСКА вернулся в Москву, Тарасов поставил об этом в известность Федерацию хоккея СССР. А там смельчаков спорить с ним уже не нашлось. В итоге Трегубова на год отлучили от хоккея. И так поступили с игроком, который несколько месяцев назад на чемпионате мира был назван в тройке лучших игроков этого престижного международного турнира.

Трегубова выставляли из команды откровенно по-хамски. С него, столько лет приносившего славу как своему клубу, так и сборной (на чемпионатах мира его дважды называли лучшим защитником), стали требовать вернуть все, до нитки. Даже трусы с майкой. Но последняя на момент выдачи оказалась Трегубову мала, и он подарил ее знакомому офицеру. Трегубов предлагал оплатить потерю, но ему твердили: «Нам твои деньги не нужны! Верни майку!» Замену той майке Трегубов все-таки нашел, но унижение, которое он испытал, на долгие годы осталось занозой в сердце.

Между тем эта поспешная чистка тут же сказалась на игре ЦСКА – ослабленная команда стала проигрывать. В результате в сезоне 1961/1962 ЦСКА занял всего лишь 3-е место, пропустив вперед себя «Спартак» (это было его первое чемпионство) и «Динамо». Это был худший показатель армейцев за последние 10 лет. И привел к нему команду именно Тарасов, у которого чесались руки провести рокировки внутри клуба на самом излете сезона. Если бы не эта чистка, глядишь, не упустил бы ЦСКА чемпионство. Ведь отрыв по очкам у трех клубов был минимальный: спартаковцы финишировали с 65 очками, динамовцы набрали на одно очко меньше, а ЦСКА на два.

Кстати, та чистка способствовала приходу в ЦСКА нескольких талантливых игроков – например, Евгения Мишакова из московского «Локомотива» (сначала он попадет в команду СКА МВО, а спустя год его возьмут в ЦСКА, откуда он в конце 60-х попадет и в первую сборную страны). О том, как это случилось, вспоминает тогдашний тренер «Локомотива» А. Кострюков: «Московский «Локомотив» вполне мог бы стать как минимум второй или третьей командой страны. Нам это было по силам. Мы имели прекрасное первое звено Валентин Козин – Виктор Якушев – Виктор Цыплаков. Я, естественно, понимал, что для решения максимальных задач нужна была вторая тройка, которая, как говорится, могла бы вести игру. И мы в этом направлении серьезно работали. Но, извините, нас грабили.

Еще в «Локомотиве» Евгений Мишаков рассматривался как кандидат в сборную. И у него была отсрочка от армии. Приходит он однажды ко мне и говорит – Анатолий Михайлович, мне повестка пришла из военкомата. Я, как нормальный человек, знающий, что с ним все в порядке, говорю – иди, Женя. Увы, больше в «Локомотиве» его не видели. Он позвонил мне прямо из военкомата и спросил – что делать, в армию забирают. Ну чем я ему мог помочь? Потом поступили в Спорткомитет СССР все необходимые документы, и Мишакову, как военнослужащему, разрешили играть в ЦСКА. Спрашиваю чуть позднее Анатолия Тарасова – как же могло так случиться. А он как ни в чем не бывало, с честными глазами отвечает с выражением – Толя, я ничего не знал. Артист был великий, врал без всякого стеснения. На его стороне сила была и власть. Делал все, что хотел…»

Чернышев и Тарасов на тренировке

Заметим, что иной раз ЦСКА все же был бессилен и не имел возможности забрать себе талантливых хоккеистов по причине их… хитрости. Так, например, случилось с игроком того же «Локомотива» Виктором Цыплаковым. Он играл в ведущем звене, и если бы его «захомутали», то железнодорожники лишились бы ударной тройки. Но Виктор поступил хитро: по совету своего напарника по звену Валентина Козина перевелся из Института народного хозяйства имени Плеханова в МИИТ, где была военная кафедра. Узнав об этом, Тарасов кусал себе локти, но нашел-таки возможность отмстить – под знамена сборной Цыплакова не призывал. Талантливый игрок попал туда лишь однажды, в 1961 году, когда команду тренировал не Тарасов, а Чернышев, взявший к себе в помощники тренера «Локо» Кострюкова. Потом в сборную вернулся Тарасов, и Цыплакова в нее больше не приглашали, хотя в 1965 году он станет лучшим бомбардиром чемпионата СССР (забьет 28 голов).

Но вернемся на некоторое время назад – в год 1962-й.

Скверный результат, показанный ЦСКА в чемпионате СССР, не закрыл Тарасову дорогу в сборную – именно тогда он туда и вернулся. Как показало будущее, это было весьма удачное решение, поскольку в сборной Чернышев и Тарасов исповедовали две разные манеры игры: один – от обороны, другой – от нападения. Рассказывает А. Салуцкий: «Как тренер Аркадий Иванович Чернышев всегда славился тем, что придавал большое значение защитным функциям. Эту тактику нельзя назвать оборонительной, поскольку Чернышев огромное внимание уделял и нападению. Однако принципиальное отличие его тренерской концепции от идеи Тарасова состояло в том, что Аркадий Иванович не позволял защитникам чрезмерно активно подключаться к атаке и требовал от них всегда встречать противника на синей линии, чтобы не допустить его неожиданных прорывов. Зато крайние нападающие, наоборот, получали возможность все время находиться на острие атаки, редко возвращаясь в свою зону. Достойно восхищения то, что, несмотря на огромные перемены, произошедшие в мировом и советском хоккее с шайбой за минувшие три десятилетия, тактика игры московского «Динамо» явственно сохранила тенденции, заложенные Чернышевым. Это служит еще одним примером, иллюстрирующим творческое разнообразие советской школы хоккея, которая отвергает унификацию игрового почерка ведущих команд, как это происходит, например, в Канаде, где повсюду доминирует принцип силового давления и вбрасывания шайбы в зону противника.

Но в тренерских концепциях Чернышева и Тарасова было еще одно коренное различие – уже не тактическое, а, скорее, педагогическое. Анатолий Владимирович, как уже говорилось, являлся приверженцем «колхозного хоккея», требовал от игроков равного самопожертвования. Чернышев – принципиальный противник такого подхода. Ему принадлежат такие слова: «Я не помню случая, чтобы Бобров поймал шайбу на себя. Меня в то время это устраивало. Тарасов, чтобы компенсировать другие хоккейные качества, сам ложился под шайбу и требовал этого от других. Но если бы Всеволод лег под шайбу… Для меня Бобров был дороже. В него попадет шайба – он выбудет из игры, а это для команды большая потеря. Это заставляло меня не требовать от Боброва таких действий. Позже я и Александра Мальцева никогда не выпускал на поле, если команда играла в меньшинстве, вчетвером против пятерых. Мальцев не для этого создан. Он умница, его надо использовать, когда у противника четыре человека. Зачем же таких хоккейных «генералов», как Бобров или Мальцев, пускать в пехотную атаку?..»

Об оборонительной тактике «Динамо» 60-х годов защитник этого клуба В. Давыдов рассказывал следующее: «В те годы «Динамо» пользовалось в защите так называемым «частоколом». Четыре игрока располагались на своей синей линии, а пятый впереди старался пристроиться к сопернику с шайбой, замедляя чужую атаку. Это был пассивный метод обороны, так как инициатива без борьбы отдавалась соперникам…»

Соединив два направления – чернышевское и тарасовское, можно было получить весьма достойный результат. Так, собственно, и выйдет. Однако не сразу. Почему? Дело в том, что тандем Чернышев – Тарасов должен был дебютировать на чемпионате мира и Европы в Колорадо-Спрингс (США) в марте 1962 года. Но сборная СССР туда не поехала по политическим мотивам. В те дни произошел Берлинский кризис, после которого американские власти отказались выдать въездные визы сборной ГДР. В знак протеста отказались приезжать на чемпионат сборные других социалистических стран – СССР и ЧССР. Чемпионами мира в итоге стали шведы. Тем самые, с которыми наши ребята сыграли две товарищеские игры за месяц до чемпионата и обе выиграли (4:0 и 4:3).

Отметим, что сборная Швеции комплектовалась несколько иначе, чем сборная СССР, где костяк игроков (берем для примера сборную образца 1961 года) составляли хоккеисты из четырех ведущих клубов Москвы: ЦСКА (8 игроков), «Спартака» (3 игрока), «Локомотива» (3 игрока) и «Динамо» (2 игрока). У шведов, которых тренировали Арне Стремберг и Пер Бергстрем, «золотая» сборная была укомплектована игроками из семи команд, причем костяк ее составляли вовсе не чемпионы страны из стокгольмского «Юргордена», который побеждал в период 1958–1963 годов. Из этой команды в сборной Швеции был всего лишь один игрок – защитник Роланд Стольтц. Остальные игроки представляли следующие клубы: «Шеллефтео» (Шеллефтео) – 3 игрока (вратарь Л. Хеггрут, нападающие А. Андерссон, Э. Метя), «Вестра Фрелунда» (Гетеборг) – 2 игрока (нападающие Р. Петтерсон, Л. Э. Лундвалль), «Форсхага ИФ» – 2 игрока (нападающие Н. Нильссон, У. Стернер), «Седертелье» (Седертелье) – 1 игрок (вратарь Челль Свенссон, который в 70-е годы станет тренером сборной), «Евле ГИК» (Евле) – 1 игрок (защитник Г. Блуме), «Вифста эстранус» – 1 игрок (защитник Б. У. Нурдландер), «Модо АИК» (Эрншельдсвик) – 1 игрок (защитник Н. Юханссон). Итого получилось 8 клубов.

Но вернемся к сборной СССР.

Дебют Чернышева и Тарасова состоялся спустя год – в марте 1963 года на чемпионате мира и Европы в Швеции. С этого момента начнется «золотая эпоха» советской сборной по хоккею на мировых турнирах, которая продлится целых девять лет.

На чемпионат в Швеции советские тренеры взяли 17 игроков. И снова большинство из них (правда, не такое подавляющее, как раньше) были из ЦСКА – 6 человек: Эдуард Иванов, Александр Рагулин, Виктор Кузькин, Николай Сологубов, Александр Альметов, Вениамин Александров. Далее шли динамовцы – пять человек: Борис Зайцев (вратарь), Виталий Давыдов, Владимир Юрзинов, Станислав Петухов, Юрий Волков, потом спартаковцы – три человека: Борис и Евгений Майоровы, Вячеслав Старшинов. По одному человеку были представлены: «Торпедо» (Горький) – Виктор Коноваленко (вратарь), «Локомотив» (Москва) – Виктор Якушев, «Кристалл» (Электросталь) – Юрий Парамошкин (один из лучших бомбардиров первенства СССР-1963, забивший 25 голов).

Наша команда играла двумя парами защитников и тремя звеньями нападения: 1) защитники Александр Рагулин и Эдуард Иванов, нападающие – Виктор Якушев, Александр Альметов и Вениамин Александров; 2) защитники – Виктор Кузькин и Виталий Давыдов, нападающие – Евгений Майоров, Вячеслав Старшинов и Борис Майоров; 3) нападающие – Станислав Петухов, Владимир Юрзинов и Юрий Волков.

Отметим, что именно с чемпионата мира и Европы 1963 года началась регулярная телетрансляция этих турниров на Советский Союз (до этого велись радиорепортажи – с 1954 года). А решилась судьба золотых медалей турнира в самый последний день 17 марта, когда сборная СССР встречалась с командой Канады (клуб «Голт Террьерз»), а шведы играли с чехословаками. К тому моменту у наших было 10 очков, у шведов на два больше. Сыграй последние свой матч вничью, и они становились чемпионами. Однако выиграла сборная ЧССР с минимальным перевесом 3:2.

Заметим, что сборная Швеции привезла на чемпионат практически тот же состав, что стал «золотым» на прошлогоднем турнире. Новичков было трое: нападающие Карл Еран Эберг, Ханс Мильд и Пер Улоф Нильссон. И снова игроков из клуба-чемпиона – стокгольмского «Юргордена» – было немного – всего двое: Рональд Стольтц и Карл Еран Эберг.

У чехословаков была иная история. Там лучшим клубом страны в те годы был ЗКЛ (Завод куличковых ложичек) из Брно (до 1962 года он представлял МВД и назывался «Руда гвезда» – «Красная звезда»), который становился чемпионом последние несколько лет (1955–1958, 1960–1963). Этот клуб в сборной ЧССР образца 1963 года представляли пять игроков: защитник Рудольф Потч, нападающие Ярослав Иржик, Франтишек Ванек, Йозеф Черны и Властимил Бубник. Помимо ЗКЛ в чехословацкой сборной были представлены еще шесть клубов: «Слован» (Братислава) – 3 игрока: вратарь Владимир Дзурилла, защитник Франтишек Грегор, нападающий Ян Старши (в 70-х он станет одним из тренеров сборной ЧССР); ВЖКГ (Витковицкий металлургический комбинат в Остраве) – 3 игрока: вратарь Йозеф Миколаш, защитник Ян Каспер, нападающий Мирослав Влах; «Шкода» (Пльзень) – 1 игрок: защитник Станислав Свентек; «Тесла» (Пардубице) – 1 игрок: нападающий Иржи Долана; «Спарта» (Прага) – 1 игрок: нападающий Людек Букач. Тренировали сборную ЧССР Иржи Антон и Владимир Костка.

Итак, советская сборная встречалась с канадской и наших ребят устраивала только победа. О том, как проходила эта игра, рассказывает журналист С. Вайханский: «Меньше минуты оставалось до конца заключительного матча, а счет был 4:0 в нашу пользу. Однако канадцы не были бы канадцами, если б все так и закончилось. За 43 секунды до финальной сирены они «размочили» счет. За 18 секунд до конца последовало удаление в нашей команде. Судорожно пытавшийся любой ценой остановить игру Эдуард Иванов, распластавшись на «пятачке», подгреб под себя шайбу рукой. А еще через 7 секунд был удален Старшинов. Оставшиеся 11 секунд наши вынуждены были теперь обороняться втроем против шести канадцев, снявших вратаря, и эти мгновения казались всем нам, прильнувшим к телевизионным экранам, вечностью. А если учесть, что еще предстояло пережить, то так оно и было! За три секунды до конца канадцы все же дожали нашу оборону, и счет стал критическим – 4:2. Отчаяние не успело завладеть свидетелями этой драмы только потому, что сработала сирена. Так сборная СССР через семь лет после победы в Кортина-д’Ампеццо вновь стала чемпионом мира…»

Чернышев и Тарасов комплектовали сборную по клубному звеньевому принципу. В ней было армейское звено нападения (Альметов – Александров, с которыми одно время играл локомотивец Виктор Якушев, но с декабря 1963 года его заменил армеец Константин Локтев), спартаковское (Б. Майоров – Старшинов – Е. Майоров), динамовское (Петухов – Юрзинов – Волков). Однако игрой последнего Тарасов был недоволен, хотя оно забивало наравне со всеми: например, на мировом турнире в 1963 году все три тройки нападения забили по 14 шайб. Вполне был удовлетворен игрой своих подопечных и Чернышев. Но Тарасов все же настоял на том, чтобы разбавить это звено армейцем, на роль которого был выбран новичок сборной Анатолий Фирсов. Получилось звено Волков – Юрзинов – Фирсов. Оно должно было отправиться на зимние Олимпийские игры в Инсбруке в феврале 1964 года, а обкатку прошло за две недели до этого – 15 января во время товарищеского матча в Москве СССР – Канада. Дебют оказался более чем успешным: наши победили 8:1, причем половину шайб советской сборной забили хоккеисты нового звена: Юрзинов (две) и Фирсов (две). Однако сыграть вместе на Олимпиаде этому звену было не суждено. Почему? Буквально за несколько дней до отъезда нашей сборной в Инсбрук Юрзинов лег в больницу с острым аппендицитом. В итоге вместо него в звено был введен Виктор Якушев. Но, самое интересное, это звено и в таком виде «выстрелило» лучше всех – забило 21 шайбу (Якушев – 9, Волков и Фирсов – по 6), в то время как две другие тройки нападения (Локтев – Альметов – Александров и Б. Майоров – Старшинов – Е. Майоров) забили по 18 шайб.

Среди наших защитников лучшим стал армеец Эдуард Иванов, который в восьми матчах олимпийского турнира забил 6 шайб (столько же, сколько забили все остальные наши защитники, вместе взятые). Вот почему на Директорате Игр Тарасов требовал назвать своего подопечного лучшим игроком турнира, однако таковым был назван игрок чехословацкой сборной Франтишек Тикал. Однако Иванов все равно свою награду получил: наши тренеры отдали ему приз, врученный Борису Майорову, которого назвали лучшим нападающим турнира. Кстати, его выиграла сборная СССР, тем самым взяв реванш за поражение четырехгодичной давности.

Именно после этого триумфа наставники советской сборной убедили спортивные власти, что их команде по силам сражаться не только с любителями, но и с профессионалами из Канады. И во время торжественного приема в Кремле, где чествовали наших олимпийцев, глава государства Н. Хрущев поинтересовался у Тарасова, действительно ли тот готов вывести своих подопечных против профессионалов. Тарасов ответил утвердительно. После чего Хрущев дал отмашку, разрешающую готовиться к подобным матчам. Как мы знаем, таковые пройдут восемь лет спустя, когда Хрущева уже не будет в живых, а Тарасова отстранят от руководства сборной. Впрочем, не будем забегать вперед.

Вскоре после Олимпиады-64 Тарасов пробил в жизнь и другой проект – создание ежегодного турнира для детей под названием «Золотая шайба» (эта инициатива была поддержана Федерацией хоккея СССР, а также ЦК ВЛКСМ и газетой «Пионерская правда»). Посредством этого турнира он собирался выявлять юные таланты, которые впоследствии должны были составить гордость советского хоккея, влившись в клубные команды, а оттуда и в сборные. Этот турнир начнет проводиться с 1965 года среди дворовых команд, причем на протяжении семи лет соревнования организовывались для 13—15-летних юных хоккеистов без разделения участников по возрасту. Потом введут две возрастные группы – 10–12 и 13–14 лет, а с 1975 года появится группа 15–16 лет. Именно в 75-м автор этих строк и стал участником «Золотой шайбы», играя за жэковскую команду Бауманского района. На первенстве Москвы мы заняли 4-е место. Золотое было время! Впрочем, это совсем другая история, поэтому вернемся к взрослому хоккею.

«Качать Тарасова!» После победы на Олимпиаде в Инсбруке (1964)

Байки Тарасова

Тарасов написал несколько книг, в которых поведал миру о своем нелегком тренерском труде, а также рассказал о взаимоотношениях с хоккеистами: где-то простых, где-то сложных. Причем многие из этих игроков, о ком рассказывал Тарасов, позднее опровергали эти рассказы, заявляя, что они рассказаны исключительно с тарасовской колокольни. Поэтому если у кого-то была такая возможность, то они старались рассказать свою версию подобных, как они сами их называли, «баек Тарасова». Вот лишь одна такая история, которую мы начнем с рассказа Тарасова, опубликованного им в книге «Совершеннолетие» (1970):

«Глубокой осенью 1962 года, готовясь к первенству мира, мы совершали турне по Канаде. Команда наша, выступающая в значительно обновленном и омоложенном составе, играла успешно: в десяти встречах мы добились девяти побед.

Но вот стало известно, что три наших нападающих – Александр Альметов, Константин Локтев и Виктор Якушев, нарушая обет, данный торжественно коллективу, тайком курят.

Собрание команды было бурным. Все трое клятвенно заверяли, что никогда никаких срывов спортивного режима они не допустят. Что нужно было делать – простить нарушителей или наказать их?

Считаю, что решение тогда было принято правильное: Альметова и Якушева оставили в команде условно, до первого замечания. А капитана команды Локтева из сборной вывели. Ведь он был капитаном! И, поймите правильно, отчислили не только за курение. А за обман коллектива. За нарушение клятвы. За то, что, будучи капитаном, служил плохим примером для молодых игроков…

Хочу отметить, что спустя некоторое время Константин вернулся в сборную. Своей игрой, своим отношением к товарищам, строгим исполнением всех требований коллектива он честно заслужил это право. А в сезоне 1966 года он был признан лучшим нападающим мира. Наказание не убило его, а помогло ему выровняться, повзрослеть. И это еще раз подтвердило справедливость нашего решения…»

А теперь заглянем в книгу спортивного журналиста Е. Рубина (он работал в газете «Советский спорт») «Пан или пропал!» (2000), где он пишет следующее:

«Осенью 1963 года Локтева амнистировали и вернули в сборную. При встрече я его поздравил и спросил:

– Курить-то ты бросил? Костя усмехнулся и сообщил мне еще одну быль о своем мэтре (Тарасове . – Ф. Р. ).

– Вызвал он меня к себе и спросил, знаю ли, за что изгнан из сборной. Я ответил, что знаю – за курение. «Вот и дурак, – говорит. – Вспомни прошлый год и Свердловск. Вспомнил? Тогда можешь идти. Ты прощен». Конечно, я вспомнил. У меня в этом городе есть друзья – муж с женой. Я их пригласил на матч, провел на трибуну, а там ни одного свободного места. Я раздобыл два стула, поставил их за нашей скамейкой запасных и усадил гостей. Тарасов увидал, что рядом с командой посторонние, и начал на них кричать: мол, безобразие, подослали к нам местных шпионов. Я сказал что-то резкое. Он промолчал, но поглядел на меня косо. У меня и в мыслях не было, что он мне будет мстить.

И месть эта была жестокой. Бог с ней, с золотой медалью, без которой остался Локтев. Но он потерял причитавшиеся ему суточные и тысячерублевую премию. А мог, пропустив сезон, навсегда потерять место в сборной: ему ведь уже было почти 30 лет…»

Женсовет Тарасова

У тренера Тарасова было много различных нововведений (как сказали бы сейчас – ноу-хау). Например, в ЦСКА он изобрел так называемый женсовет: неофициальный орган, в который вошли жены игроков армейского клуба. Сделано это было не случайно, а с прицелом. Будучи прекрасным психологом, Тарасов понимал, что его влияние на хоккеистов заканчивается за пределами спортивной площадки, после чего у игроков появляются другие «тренеры» – их жены. Именно их он и решил прибрать к своим рукам, чтобы они помогали ему держать в узде игроков и вне ледового поля. Для этого он периодически собирал женсовет и говорил, к примеру, следующее: «Я заметил, что у вас давно не было новых шуб. Но с тем подходом, который сложился у ваших мужей к тренировочному процессу, новых шуб у вас еще долго не будет. Поэтому я предлагаю сделать следующее. Поговорите со своими вторыми половинами и объясните им их задачу. Кое-кто из них считает, что я с ними слишком суров и требователен. Но я хочу лишь одного, вернее двух: чтобы мы были самой сильной командой в мире и чтобы вы меняли свои шубы как можно чаще». Естественно, что после такого спича жены шли домой и брали инициативу в свои руки – объясняли мужьям, кто в доме хозяин.

Однако не все хоккеисты соглашались на то, чтобы их жены состояли в тарасовском женсовете. Одним из таких игроков в начале 60-х был защитник Иван Трегубов по прозвищу Иван Грозный. С ним у Тарасова были сложные отношения, поскольку Трегубов имел смелость не позволять тренеру садиться себе на шею. Тарасов, конечно, рад бы был избавиться от Трегубова, но больно хорошо тот играл. Только это и удерживало тренера от его увольнения из команды, хотя поводов к такому повороту событий было предостаточно. Например, Трегубов стал частенько нарушать режим – прикладывался к бутылке, – а для такого человека, каким был Тарасов, это было равносильно предательству на поле боя.

Ситуация не изменилась даже тогда, когда Трегубов женился и переехал к жене в подвальную комнату на Неглинной. Более того, вскоре и сама жена защитника Ольга стала участвовать в застольях мужа. Чтобы контролировать ситуацию, Тарасов и решил ввести Ольгу в женсовет команды. Но Трегубов осадил тренера самым решительным образом. Когда тот пришел к нему домой с этим предложением, он заявил, что его жена ни в какие женсоветы не пойдет. Гостя это заявление задело. «Я старший тренер, в конце концов!» – попытался он воздействовать на защитника аргументом, который частенько срабатывал в общении с другими подопечными. Однако с Трегубовым этот номер не прошел. Он заявил: «Ольга – моя жена, и в этом доме я хозяин!» В итоге гость ушел от них несолоно хлебавши.

Раз уж речь зашла о личном, самое время рассказать о второй половинке самого Тарасова – его жене Нине Григорьевне. Они познакомились в Московском институте физкультуры в 1939 году. Она там училась, а Тарасов уже посещал курсы Высшей школы тренеров. Их институт каждый год участвовал в физкультурном параде, и однажды летом они выехали в Серпухов, на Оку, и тренировались. Одна палатка для парней, другая – для девчонок. Причем их тогдашняя программа называлась «Если завтра война…». Нина делала всякие гимнастические упражнения, а Тарасов держал деревянный настил, по которому гоняли мотоциклисты. А вечерами ребята из тренерской школы приходили к девчатам с гитарами, пели песни. Именно там они впервые и обратили внимание друг на друга. Стали встречаться.

Когда Тарасов закончил обучение, Нина училась на четвертом курсе. И чтобы не потерять друг друга, они решили пожениться. Выглядело это просто: они пошли в Бауманский райисполком и записались в книгу регистрации браков. После чего отправились в институтскую столовую и заказали себе… бефстроганов. В обычные дни они на такое блюдо не расщедривались, но тут был особый случай! По дороге новоиспеченный муж купил мне несколько гвоздик и красивую вазочку. С ней Нина и вернулась в общежитие. А Тарасов тем же вечером… уехал в Одессу. Его пригласили поработать тренером в местную футбольную команду «Динамо». Он только успел забежать домой и написать записку: «Мама, я, кажется, женился!» И виделись супруги весь следующий год, только когда команда Тарасова приезжала в Москву. Зато он всегда привозил жене подарки – туфли и босоножки, с которыми в столице было плохо.

В 1941 году у Тарасовых родился первенец – дочь Галя. А шесть лет спустя на свет появилась еще одна дочка – Таня, которая впоследствии пойдет по стопам отца и тоже станет тренером, но в фигурном катании. Как вспоминала Н.Г. Тарасова: «Анатолий Владимирович очень хотел сына и, когда у нас родилась вторая дочка, Татьяна, сразу решил: раз уж не малый и хоккеиста в семье не будет, пусть дочка на фигурное катание идет. Встать на коньки – это обязательно! Когда Тане исполнилось пять лет, мы все вместе поехали на стадион Юных пионеров и устроили ее в секцию, – рассказ Нины Григорьевны приближается к завершению. – Татьяна увлеклась коньками сразу и безумно. На тренировки бегом бежала. Был случай, она так спешила запрыгнуть в трамвай, что просунула голову в вагон, когда двери сошлись! Несколько метров ей пришлось бежать рядом с зажатой головой, пока трамвай не остановили. Зимой Таня занималась и на катке рядом с домом. А отец придирчиво следил с балкона за ее успехами. Очень серьезно и строго относился к ее занятиям…»

Чернышев против Тарасова… в кино

Как ни странно, но, несмотря на прекрасные результаты сборной, Чернышев и Тарасов не особенно ладили друг с другом. Говорят, что Тарасов называл своего партнера по сборной «художником» (нечто вроде «ботаника» сегодня), а иногда и «Адькой-дурачком». Видимо, ему не давало покоя то, что в сборной игроки его уважали, но это уважение зижделось на страхе, в то время как в отношении Чернышева это уважение было завоевано через любовь. В газетах тех лет об этом, правда, не писали, однако в спортивных кругах о непростых отношениях между этими тренерами знали многие. Вот как об этом рассказывает бывший тренер «Спартака» Н. Карпов: «В чемпионате Тарас Чернышева делал. А вот как приезжают на первенство мира, Тарасов начинает команду гонять до полусмерти. Ребята идут к Чернышеву: «Успокойте его, сил больше нет». Тот бросает: «Толя, хватит!» Игру сборной вел Чернышев. Тарас только за спинами метался: «Снимай его, Аркадий Иваныч!» Чернышев терпит-терпит, потом повернется: «Толя, иди отсюда на…» Короче, они друг друга терпеть не могли! Как кошка с собакой!..»

В 1964 году об этих непростых отношениях узнали и миллионы болельщиков, посмотревшие художественный фильм «Хоккеисты», снятый на «Мосфильме» режиссером Рафаилом Гольдиным. Но сначала расскажем о предыстории этого фильма.

В 1964 году Тарасов уволил из ЦСКА одного из ветеранов команды – защитника Николая Сологубова, которому на тот момент было уже 40 лет. В ЦСКА он играл с 1949 года и девять раз становился с ним чемпионом СССР. Кроме этого он был дважды чемпионом мира, шестикратным чемпионом Европы, один раз завоевывал олимпийское золото. Несмотря на возраст, он был в хорошей форме и в 1963 году, в возрасте 39 лет, стал чемпионом мира и Европы. Правда, сыграл на том турнире всего один матч (против сборной ФРГ), но отметился голом (наши выиграли 15:3). Сологубов был единственным в мире хоккеистом, кого ЛИХГ трижды признавала лучшим защитником чемпионата мира (1956, 1957, 1960). Он долгие годы был капитаном ЦСКА и сборной СССР и пользовался среди товарищей непререкаемым авторитетом. Собственно, именно этим он и не нравился Тарасову, поскольку мог позволить себе выступить против его тренерского диктата. Во многом именно это, а не возраст, и стало поводом к тому, чтобы Сологубов был уволен из ЦСКА и переведен в своего рода фарм-клуб этой команды – СКА МВО. Именно эта отставка и стала поводом к тому, чтобы в том же 1964 году на главной киностудии страны появился на свет фильм «Хоккеисты». Этому способствовала и политическая обстановка в стране, когда осуждение сталинизма получило новый импульс после XXII съезда КПСС в 1961 году, а Тарасова, как мы помним, за глаза называли «Сталиным в хоккее». Например, в советском кинематографе точно так же именовали знаменитого кинорежиссера Ивана Пырьева, за что в том же 1964 году он был подвергнут публичной обструкции (вышла разгромная статья о нем в «Известиях») и снят с руководства «Мосфильмом». Короче, руководителям с диктаторскими замашками в тот период приходилось несладко.

Сюжет «Хоккеистов» был незатейлив и у большинства хоккейных болельщиков не оставлял никаких сомнений относительно прототипов героев. В столичную команду «Ракета» приходит новый тренер Лашков (актер Николай Рыбников), который ни в грош не ставит чувства людей и гонится исключительно за результатом. В итоге он решает уволить из команды лучшего нападающего – ветерана команды. За этого игрока горой встает его друг и партнер по звену Анатолий Губанов. Отметим, что эта фамилия герою была выбрана не случайно, а с намеком: игроков ЦСКА Ивана Трегубова (как мы помним, его Тарасов уволил в 1962 году) и Николая Сологубова, которые крепко дружили друг с другом, за глаза называли «братьями Губовыми». Так вот, Губанов говорил тренеру Лашкову те самые слова, которые Трегубов как-то сказал Тарасову: «Вы, конечно, тренер выдающийся, настоящий знаток хоккея, но вы не любите людей». В итоге этого конфликта побеждают игроки. В жизни, как мы знаем, все произошло наоборот: «братьев Губовых» уволили, а Тарасов остался.

Афиша фильма «Хоккеисты»

Сценаристом фильма выступил писатель Юрий Трифонов, который дружил с «братьями Губовыми» и хорошо знал всю подоплеку происходивших в ЦСКА конфликтов. Тема была очень актуальной по тем временам, когда шла борьба с так называемым «культом личности» во всех сферах общества: с одной стороны, тренер-диктатор, которого люди за глаза называли «Сталиным в хоккее», с другой – игроки с независимыми и свободолюбивыми характерами. Консультантами в картину были приглашены вечные соперники армейцев – динамовцы Аркадий Чернышев и Виктор Тихонов. Так что своим участием в этом фильме Чернышев ясно демонстрировал спортивной общественности, как он относится к тем методам, которые практиковал Тарасов в своих взаимоотношениях с игроками.

Самое интересное, но после выхода фильма на экраны страны (в феврале 1965 года) Чернышев и Тарасов продолжали руководить сборной СССР и ничем не выдавали того, что между ними существует какой-либо конфликт. Может быть, его и вовсе не было, а история с фильмом «Хоккеисты» не имела к ним никакого отношения?

Между тем именно наличие в нашей сборной тренеров, у которых были диаметрально противоположные мировоззрения – авторитарный (Тарасов) и демократический (Чернышев) – и позволило советскому хоккею стать сильнейшим в мире. Впрочем, и сама советская система была тогда сильна именно этим – сплавом авторитаризма и демократии, которые опирались на сильную идеологию. В спорте авторитаризм делал из спортсменов послушных воле тренера людей, готовых ради великой цели на настоящее самопожертвование. Именно этим объясняется то, что только в СССР прижилась «система сборов» – когда спортсменов на долгие месяцы закрывали на спортивной базе, где они постоянно тренировались. Эти тренировки потом приносили фантастические результаты. Вот как это выглядело в хоккее, со слов В. Акопяна: «Очевидным достоинством нашего хоккея перед любым его зарубежным оппонентом, особенно канадским, был «сборный» принцип существования клубов высшей лиги и, естественно, сборной страны. Практически весь класс «А» находился на постоянных сборах. Игроки команд (да и не только они) каждый год пребывали в своеобразной 10– или 11-месячной командировке. Не только военные (ЦСКА, «Динамо», СКА), но и гражданские (профсоюзные) клубы оставались все это время на казарменном положении. Спортсмены не принадлежали себе, всецело были подчинены коллективной дисциплине команды. Не только молодые спортсмены, всегда составляющие большинство коллектива, но и зрелые семейные люди (тренеры, врачи, массажисты, администраторы, спортсмены-ветераны) были надолго выключены из полноценной человеческой жизни. Они, как и члены их семей, годами беззаветно служили только хоккею, стойко снося многочисленные житейские неудобства. В этом командном и авторитарном принципе руководства и существования команд заключалось априорное преимущество нашего хоккея перед зарубежным. Именно такой образ жизни хоккеистов в условиях непрекращающихся или чередующихся сборов и поездок определял характер сезонного календаря и огромный удельный вес тренировочных занятий в общей занятости спортсменов хоккеем. Только благодаря этому преобладанию тренировок советский хоккей сумел за короткий срок преодолеть историческое отставание от мирового, прежде всего, канадского. Много и качественно тренируясь, наши хоккеисты позднее создали задел для постоянных и более частых побед над канадскими профессионалами всех рангов (клубы, сборные). Но именно в силу такого уклада работы и жизни нашего хоккея спортивный век даже самых талантливых и одержимых в труде советских хоккеистов был, как упоминалось выше, на удивление коротким – до 31–32 лет. Львиную долю своего труда и сил они отдавали в ходе карьеры тренировочным занятиям…»

Тарасов против Боброва и Эпштейна, или Как и почему отцепили Евгения Майорова

Еще в 1963 году к руководству московского «Спартака» пришел давний антагонист Тарасова Всеволод Бобров. Как мы помним, он когда-то (в конце 40-х) играл в одном звене с Тарасовым, но очень быстро с ним разругался. И когда в 1958 году Тарасов сменил на тренерском мостике в сборной СССР Чернышева, Бобров тут же повесил коньки на гвоздь, хотя до этого блестяще играл в сборной несколько сезонов и был капитаном команды. Но играть под руководством Тарасова было выше его сил.

Уйдя из хоккея, Бобров вновь вернулся в футбол – стал тренером футбольной команды ЦСК МО, которая при нем завоевала сначала 5-е (1957), затем 3-е (1958) места в чемпионате страны. Затем Бобров уехал из Москвы в Одессу – тренировать местный «Черноморец», который выступал во второй лиге. Но больших высот с этим клубом Бобров не завоевал, поэтому в начале 60-х вернулся в Москву. И очень скоро был приглашен на должность старшего тренера хоккейного «Спартака», который в 1962 году, при тренере Александре Новокрещенове, впервые сумел стал чемпионом страны (отметим, что тот руководил командой всего два года, причем пришел в нее после того, как в сезоне 1959/1960 она заняла… 17-е место из 18 существовавших). Однако в следующем году (1963) «Спартак» занял 3-е место, что стало поводом к смене тренеров – на место Крещенова был назначен Бобров. Может быть, потому, что все в Спорткомитете знали о вражде Боброва с Тарасовым и надеялись, что она станет дополнительным стимулом к тому, чтобы «Спартак» при новом руководителе смог бросить серьезный вызов ЦСКА. Однако с первого захода это сделать не удалось: в 1964 году спартаковцы вновь вынуждены были довольствоваться 3-м местом, пропустив вперед себя ЦСКА Тарасова и «Динамо» Чернышева. Кстати, обоим этим тренерам Бобров и его подопечные проиграли: ЦСКА – 2:4 и 4:8, «Динамо» – 3:9 и 4:8. У «Спартака» была одна супертройка – Борис Майоров – Вячеслав Старшинов – Евгений Майоров, в которой главным «забивалой» был Старшинов – в сезоне-64 он забил 34 шайбы, заняв 3-е место в списке лучших бомбардиров (возглавляли его армейцы: Александр Альметов – 40 шайб, Вениамин Александров – 39 шайб).

У динамовцев лучшим «забивалой» был Станислав Петухов, на счету которого была 21 шайба. Но «Динамо» Чернышева исповедовало, как мы помним, игру от обороны, поэтому шайб забивало меньше, чем ЦСКА и «Спартак»: всего 152 шайбы против 246 армейских и 165 спартаковских. Но эта тактика позволяла им и мало пропускать: 2-е место после ЦСКА – 96 пропущенных шайб (у армейцев этот показатель равнялся 84 шайбам).

Все вышеназванные игроки (кроме Е. Майорова и С. Петухова) были приглашены Тарасовым и Чернышевым в сборную СССР, которая в 1965 году на чемпионате мира и Европы в Финляндии в третий раз подряд завоевала золотые медали. Причем на том чемпионате наши ребята выиграли все семь матчей, после чего довели серию выигранных матчей сборной СССР на чемпионатах мира до 19. Это был рекорд – таких достижений не имели даже недавние фавориты мировых турниров канадцы.

Кстати, если отсутствие Петухова еще можно было назвать справедливым (в сборной у него не было своего постоянного звена), то вот в отношении Майорова этого сказать было нельзя. В родном «Спартаке» и сборной он играл с постоянными партнерами: со своим родным братом Борисом Майоровым и Старшиновым. Эта тройка считалась ведущей в «Спартаке» и в сезоне 1964/1965 забросила больше 60 шайб, а «Спартак» завоевал серебряные медали. Почему же Евгений Майоров, который привлекался в сборную с 1963 года, на этот раз не удостоился такой чести? Все дело было в Тарасове, который захотел заменить его игроком своего клуба, ЦСКА, Анатолием Ионовым. Тренеру показалось, что Майоров в том сезоне играет значительно слабее Ионова и поэтому будет лучше, если в сборной эта спартаковская тройка заиграет в новом составе. Перечить тренеру никто не посмел. А тройка Ионов – Старшинов – Майоров забила на чемпионате 15 шайб, хотя на прошлогоднем мировом первенстве на их счету было на три заброшенных шайбы больше.

Кстати, на мировом турнире в Финляндии самым главным «забивалой» стал игрок сборной ЧССР Ярослав Иржик из клуба ЗКЛ (Брно), забросивший 8 шайб (+ 4 голевые передачи). Наши игроки Локтев и Альметов забили по семь шайб.

Также отметим, что на тренерском мостике в сборной ЧССР на том чемпионате произошла рокировка. До этого на протяжении двух последних лет командой руководили Владимир Костка и Иржи Антон. Причем Костка пришел к руководству национальной команды в 1961 году, когда сборная ЧССР сумела стать чемпионом Европы (вторым тренером был Зденек Андршт).

Костка никогда не тренировал какой-либо чехословацкий хоккейный клуб, однако считался ведущим теоретиком чехословацкого хоккея, профессором Карлова университета в Праге, деканом факультета физического воспитания и спорта. С первой сборной он начал работать еще в 1956 году.

Что касается Владимира Боузека, то он был родом из южноморавского Тржебича, когда-то играл в футбол и хоккей в первой лиге, причем в обоих популярнейших видах спорта он выступал в форме национальной сборной. В 1949 году он даже стал чемпионом мира по хоккею. Боузек тренировал брненскую «Комету» во времена ее высочайшего взлета, а затем – сборные ГДР и ФРГ. Боузек, в отличие от Костки, считался выдающимся практиком. Как отмечали люди, близко знавшие его, будучи всегда в шляпе (даже на тренировках), он замечательно воздействовал на психическое состояние игроков– до матча и в ходе его. Он умел объяснить своим подопечным их способности, их талант, традиции их клуба, преимущество «своих стен».

Он умел активизировать команду, сплачивать ее, регулировать межличностные отношения в коллективе и устранять разногласия. Этот профессиональный преподаватель физкультуры знал педагогику, умел выслушивать игроков и вместе с ними искать решение их частных проблем.

Все это позволило Боузеку стать одним из лучших тренеров за всю историю чехословацкого хоккея – под его руководством клубные команды (причем не только в родной Чехословакии, но и в ГДР и ФРГ) 13 раз становились чемпионами страны. К руководству сборной ЧССР Боузек однажды уже привлекался – в 1954–1956 годах – и тогда высшим достижением для сборной стало 3-е место в 1955 году. А когда в 1965 году Боузек снова встал у руля сборной, команда сумела завоевать серебряные медали (после прошлогодней бронзы это было несомненным шагом вперед). Тот же результат Боузек и Костка повторят и в следующем году, о чем мы еще расскажем, а пока вернемся в год 1965-й.

Спустя месяц после завершения мирового турнира закончился чемпионат СССР по хоккею (21 апреля 1965 года). Золотые медали вновь достались хоккеистам ЦСКА, а вот при распределении остальных мест произошли изменения. Бессменный (на протяжении трех лет) обладатель второго места «Динамо» откатилось на 4-е место, а вместо него вторым стал «Спартак» Всеволода Боброва, который в том сезоне проиграл ЦСКА три игры (1:9, 2:5, 0:6) и одну игру сгонял вничью (1:1). Зато с «Динамо» спартаковцы сыграли куда лучше: две встречи выиграли (2:1, 5:3), одну проиграли (2:6) и одну свели к ничьей (3:3).

На 3-м месте в чемпионате впервые оказался воскресенский «Химик», который тренировал Николай Эпштейн – еще один антагонист Тарасова. Эпштейн исповедовал оборонительную тактику игры «1+4», что означало: один игрок в нападении и четверо в защите. Поэтому ЦСКА редко когда выигрывал у воскресенцев с крупным счетом. Например, в том сезоне 1964/1965 армейцы дважды выиграли у «Химика» с минимальным счетом 2:1, в двух других победили 8:3 и 8:5.

Рассказывает В. Акопян: «Терпеливо-выжидательная тактика игры «Химика» «от обороны» приносила ему немало заслуженных побед. А для ЦСКА такой хоккей был почти убийственным. Армейцы побеждали воскресенцев реже, чем другие команды класса «А». Результативность хоккеистов ЦСКА в этих играх была непривычно низкой. Избавляться от «воскресенского синдрома» Тарасову доводилось нечасто. Лишь к концу своей карьеры ему удалось придумать действенное противоядие для хоккея выжидания и уловок. Хоккей «от обороны» Тарасов называл разрушительным, незрелищным и тупиковым, именно так оценивая его роль на путях хоккейной эволюции. Больше всего армейского тренера тяготило в такой трактовке хоккея то, что его задачи не требовали разностороннего роста индивидуального мастерства игроков. Вернее сказать, ограничивали этот рост, сводя его к решению хоккеистами сугубо прагматических и невысоких задач. Такой хоккей не требовал самобытной обводки, поиска новых технических приемов, разнообразия и изобретательности коллективного взаимодействия партнеров. Он был почти лишен необходимости рискованных действий игроков. И, наконец, относительно пассивное ожидание ошибки соперника или удобного момента для контратаки его ворот крайне редко завершается возникновением реальной возможности успеха. Считаное число таких возможностей за 60-минутный отрезок матча дает минимальные шансы для достижения победы. Ведь число полноценных контратак обороняющейся команды за всю игру в несколько раз меньше, чем число, пусть затрудненных, попыток атакующих взять ворота соперника при длительной его осаде…»

А. Тарасов – тренер ЦСКА

Эпштейна наставник армейцев не переваривал во всех смыслах: и как тренера, и как человека. Например, «Химик» Тарасов именовал не иначе, как «синагогой», и часто напутствовал своих хоккеистов следующим пассажем: «Все маленькие, все бегут, у всех нос крючком. Так неужели мне вас учить, как обыграть эту воскресенскую синагогу?» Но «синагога» не сдавалась, с каждым годом досаждая ЦСКА все сильнее и сильнее. И Тарасов ничего не мог с этим поделать, хотя и пытался иной раз обвинить Эпштейна на коллегии Федерации хоккея в пропаганде чуждого советскому хоккею стиля игры: дескать, нам нужен наступательный стиль, а не оборонительный. У некоторых очевидцев после этого складывалось впечатление, что Тарасов таким образом хочет заставить спортивное руководство сместить Эпштейна с руководства «Химиком». Однако прошло только одно смещение: Эпштейна сняли с должности старшего тренера юниорской сборной СССР, с которой он трижды побеждал на мировых турнирах. Но в «Химике» его удалось отстоять, поскольку у команды были весьма влиятельные заступники в верхах. Какие? Вот что рассказывает журналист С. Киселев: «В чем же был секрет успеха команды из провинциального городка? О том, что Николай Эпштейн создал самобытный стиль игры «от обороны», написано уже достаточно много. Гораздо меньше известно о тонкой, почти дипломатической игре, которую приходилось вести ему за пределами ледовой площадки. Николай Семенович сумел не на шутку «заразить» хоккеем очень высокопоставленных чиновников. В конце 50-х, когда игры велись еще на открытой площадке, в Воскресенск частенько наведывались на черных ЗИСах и «Чайках» председатель Мособлисполкома В.Т. Козлов, министр химической промышленности Л.А. Костандов, зав. отделом ЦК КПСС по химической промышленности В.М. Бушуев. Сановники вместе с другими болельщиками часами выстаивали на морозе, переживая за «Химик». Привилегия у них была только одна: во время перерыва зайти в тесную радиорубку и погреться там чайком или другим каким напитком.

Постоянный контакт с «кремлевскими фанатами» приносил команде огромную пользу. Не без их помощи незамедлительно решались все бытовые проблемы. Многие хоккеисты «Химика» получили квартиры в Жуковском, поближе к Москве. Таким образом Н.С. Эпштейн удерживал игроков от перехода в столичные клубы. Однако потери все же были большие, и самая ощутимая – знаменитый защитник Александр Рагулин, «уведенный» в ЦСКА (это случилось в 1962 году . – Ф. Р. ).

Случались и другие передряги, в преодолении которых не последнюю роль играло наличие высокопоставленных болельщиков. К примеру, однажды «Комсомольская правда» опубликовала фельетон «Грузчики на поле», в котором раскрыла «страшную тайну»: воскресенские хоккеисты, оказывается, вовсе не работали грузчиками в транспортном цехе, а лишь получали там зарплату. Естественно, все знали, что подобным образом существовал тогда весь наш «любительский» спорт, однако после разгромной статьи Н. Эпштейн вполне мог лишиться места. Но устоял.

А в начале 60-х «Химик» мог вообще раз и навсегда прекратить свое существование. Тогда вышло постановление Спорткомитета СССР, по которому команды высшей лиги, не имевшие крытой ледовой площадки, лишались права участвовать в чемпионате страны. В то же время директива правительства дозволяла возводить Дворцы спорта только в очень крупных городах. Страстный поклонник «Химика» член ЦК КПСС В.М. Бушуев каким-то чудом (может, через Генерального секретаря?) сумел пробить разрешение на строительство в Воскресенске крытого стадиона с искусственным льдом. И «Химик» выжил…

А вот что вспоминает про Эпштейна его коллега Николай Карпов (в конце 60-х он станет тренером «Спартака»): «В организационных вопросах Николаю Семенычу равных не было. Он даже комнату специальную оборудовал на арене – чтоб судьи отдыхали, расслаблялись. Девиц им подвозил. Никто не удивлялся, что после этого судьи разве что сами за «Химик» не забивали.

Семеныч и с табло мудрил. Помню, в счете ведем, остаются две минуты. Говорю своим: построже, мол. Проходит полторы, две, гляжу на табло – а там все те же две минуты! А как раскусили? В Воскресенске знакомые рассказали: «Коля, деревянному дворцу надо было памятник ставить. Мы время гоняли – то туда, то сюда».

Кстати, в перерывах матча Эпштейн мог с командой в лото играть. С хоккеистами игру разбирать нужно – а Колька разбирал ее с большим трудом. Над Семенычем за это лото все посмеивались. Вот футболист он толковый был. И человек интересный. Ребята идут, печенье бросят – а он следом: «Зажрались, мать их!» Поднимет, отряхнет – съест. К нему игрок подходит, пропил всю зарплату: «Николай Семеныч, ограбили». Тот будто верит: «Ну смотри мне! В последний раз!» Достает деньги из кармана, отсчитывает. Он с авоськой ходил, полной купюр. По 200 тысяч в авоське носил – уму непостижимо. Когда братья Рагулины подросли, по ночам на простынях девок к себе в номера поднимали. На второй-третий этаж. Совсем неуправляемые стали. Вот только Эпштейн об этом узнавал позже всех…»

Итак, в сезоне 1964/1965 «Химик» впервые добился своего самого весомого результата – завоевал бронзовые медали первенства СССР, обогнав на одно очко столичное «Динамо». Правда, это не стало поводом к тому, чтобы кто-то из бронзовых призеров попал в состав сборной СССР (впрочем, из недавних игроков «Химика» там был А. Рагулин). Однако год спустя «Динамо» взяло реванш у «Химика», поменявшись с ним местами в итоговой турнирной таблице (разрыв между ними был уже куда большим – семь очков). Чемпионом вновь стал ЦСКА, а на втором месте опять оказался «Спартак». Правда, разрыв по очкам был внушительный: в прошлом году он составил 15 очков, а в этот раз – 14. И снова спартаковцы смогли лишь в одном матче довольствоваться ничьей (4:4), а три встречи проиграли с одинаковым счетом 2:5. Тарасов мог торжествовать победу, хотя на душе у него иной раз и кошки сгребли от предчувствия того, что рано или поздно его давний антагонист Бобров сможет лишить его золотых медалей. Именно Бобров, а не Чернышев или Эпштейн, рациональный хоккей которых его все-таки меньше пугал, чем непредсказуемая тактика Боброва.

Кстати, в 1965 году Бобров стал создавать в «Спартаке» вторую сильную тройку нападения, которая могла бы составить конкуренцию тройке Старшинов – братья Майоровы и помочь в противостоянии с ЦСКА. В новой тройке играли Александр Якушев, Виктор Ярославцев и Евгений Зимин. Последнего Бобров присмотрел в московском «Локомотиве», после того как его проглядел Тарасов. Вот как об этом вспоминает сам Е. Зимин: «Сезон 1964/1965 завершился. Отдел хоккея Спорткомитета СССР организовал просмотр молодежи в Новосибирске во время праздника, посвященного 20-летию Победы в Великой Отечественной войне. Я был включен в сборную Москвы. На турнир приехали тренеры почти всех команд высшей лиги – интересовались резервами для своих клубов.

Незадолго до турнира со мной поговорили два тренера. Аркадий Иванович Чернышев пообещал принять в «Динамо», Всеволод Михайлович Бобров – в «Спартак». И даже назвали предполагаемых партнеров на матчах в Новосибирске: динамовцев – Виктора Шилова и Александра Сакеева; спартаковцев Александра Якушева и Виктора Ярославцева. У меня затеплилась надежда…

Боброва в Новосибирске пока не было. А в динамовскую тройку тренер молодежной сборной Москвы Анатолий Владимирович Тарасов меня не поставил. Хотя Чернышев и наблюдал за играми, но, видимо, не захотел переубеждать Тарасова. И я остался в запасе. Огорчился, решил: обо мне забыли, нечего и мечтать попасть в именитый клуб…

Но вот приехал Бобров и удивился: почему не играешь? И в финальном матче я вышел на лед правым нападающим вместе с юными спартаковцами Якушевым и Ярославцевым. Московская команда победила, я забросил то ли одну, то ли две шайбы – теперь уж не помню. Но дело было не в этом. Главное, я понял: обещание Боброва – не пустые слова. Ему можно верить. Для меня это очень важно.

Надо сказать, что с детства я, как и мой отец, болел за футболистов «Спартака». Симпатия к этому клубу распространилась и на хоккеистов. Поэтому предложение попробовать свои силы в «Спартаке» обрадовало меня вдвойне. С другой стороны, совестно было покидать «Локомотив», игроков и тренеров, много для меня сделавших.

Состоялся откровенный разговор с ветеранами. К моему удивлению, они не были против моего перехода. Почти дословно запомнил их доводы. У тебя, мол, Женя, есть предпосылки стать классным игроком. Но, к сожалению, в нашем хоккее сложилась такая обстановка, что в сборную попадают преимущественно игроки ЦСКА и «Динамо», да еще «Спартака» (как мы помним, первые спартаковцы появились в советской сборной лишь в 1961 году – это были Старшинов и братья Майоровы . – Ф. Р. ). Из других клубов путь в национальную команду намного тернистее. А ведь ты наверняка мечтаешь о сборной. Мы не думаем, что ты станешь вторым Виктором Якушевым – уникальные хоккеисты неповторимы. А других локомотивцев приглашать в сборную перестали. Ты же видишь, насколько силен Виктор Цыплаков. Его взяли на один чемпионат мира (в 1961 году . – Ф. Р. ), а больше не берут.

Конечно, я не могу с уверенностью сказать, на сто ли процентов они были правы. Не исключено, что и из «Локомотива» я в конце концов пробился бы в сборную страны. Но тогда рассуждения партнеров показались мне убедительными, и я решил перейти в «Спартак»…»

Тем временем весной 1966 года под руководством Чернышева и Тарасова сборная СССР в очередной раз стала чемпионом мира и Европы (в Любляне). И снова в этой сборной не было спартаковца Евгения Майорова, который в том сезоне играл чуть менее результативно, чем его партнеры по тройке Борис Майоров и Вячеслав Старшинов, которые вдвоем забили 44 шайбы (по 22 каждый). Вместо Евгения Майорова Тарасов решил взять в сборную все того же армейца Анатолия Ионова. Однако Старшинов и Б. Майоров с прошлого года с ним не очень хорошо ладили, поэтому Тарасову пришлось дать им другого партнера – Виктора Якушева. Причем сделано это было с тайным умыслом. С каким? Вот как об этом вспоминает очевидец тех событий – Е. Рубин: «Перед отъездом сборной на первенство мира 1965 года в Любляну игроков и тренеров пригласили в Спорткомитет для традиционного в таких случаях напутствия. Но на сей раз был и дополнительный повод. Тарасов потребовал, чтобы спартаковца Евгения Майорова заменил в

Любляне нападающий ЦСКА Анатолий Ионов. Он уверял, что замена необходима: привычный вывих плеча мешает Евгению играть в полную силу, заставляет его беречься.

Даже привыкшее не удивляться ничему, что исходит от Тарасова, комитетское начальство было смущено. На тройку Старшинова и братьев Майоровых смотрели как на нерасторжимое целое, как на одно из крупнейших достижений советского хоккея (напомним, что Тарасов покусился на эту тройку еще год назад . – Ф. Р. ). Поймут ли в кабинетах ЦК, где у «Спартака» много болельщиков, целесообразность замены? Но и отмахнуться от тарасовского предложения не так просто. Сыграет сборная в Тампере неудачно – и Тарасов скажет: «Я же предупреждал!» Не с него, а с комитета будет спрос. И верный испытанному многими поколениями чиновников методу перестраховки, председатель комитета принял соломоново решение: пусть выскажут свои соображения партнеры Евгения Майорова.

Встреча происходила при закрытых дверях. Тем не менее я поехал в комитет – послушать, что говорят и думают обо всем этом хоккеисты. Тарасов быстро ходил по коридору, держа под руку Бориса Майорова, и что-то втолковывал ему полушепотом. Затем он оставил Бориса в покое и принялся за Старшинова. Потом снова вернулся к Майорову. В «Золотом теленке» есть сцена: два ксендза охмуряют Адама Козлевича. Тут картина тоже получилась выразительная: двух Козлевичей охмурял один ксендз.

И охмурил. Он говорил им, что травма сделала Женю нервным и раздражительным, что ему надо отдохнуть, что он молод и сборная от него никуда не уйдет. Он же, Тарасов, обещает Борису и Вячеславу пристроить Ионова в другое звено, а им вместо Евгения выделить Виктора Якушева, с которым мечтал бы сыграть каждый.

И партнеры предали друга, который одному из них был к тому же близнецом-братом. Они не нашли в себе силы сопротивляться могучей воле Тарасова. Сборная уехала в Любляну без Евгения Майорова.

Великолепная тройка так и не возродилась. Женя, самолюбивый, уязвленный изменой людей, с которыми вместе играл еще в молодежной команде, не захотел возвращаться в их компанию. В сборной он больше не появился. И оставил хоккей раньше брата и Старшинова.

Через десять лет после того, как произошла эта история, мы с женой обедали у Бориса Павловича Кулагина, с которым я тогда близко подружился. В середине 60-х Кулагин был помощником Тарасова, его наперсником и хранителем его самых сокровенных замыслов. На сборах ЦСКА в Архангельском они жили в одной комнате.

– Обычно после обеда мы отдыхали на своих койках и беседовали, – поведал мне Кулагин. – Верней, Анатолий проверял на мне свои идеи. Однажды во время такого вот послеобеденного возлежания он спросил: «Как считаешь, при наших трех тройках нападения обязаны мы победить в Любляне?» – «Да, – отвечаю, – обязаны». – «А двух – альметовской и фирсовской – хватило бы?» – «Думаю, да». – «И я так думаю. А раз так, на кой ляд мне в сборной готовить противников для ЦСКА? Женьку я отцеплю». – «А кого вместо него возьмешь?» – «Не все ли равно? Кого-нибудь подберем».

Так я узнал, какова была подоплека тарасовского демарша.

Без малого тридцать лет спустя после того приема у председателя комитета, еще при жизни Евгения, Борис Майоров был в командировке в США. Я встречал его в нью-йоркском аэропорту и привез к себе домой. Мы предавались воспоминаниям до утра, и он остался у меня ночевать. О чем только мы тогда не переговорили! Как обычно в таких случаях, вспоминали все больше истории комичные. Но попадались и грустные. Я передал Майорову рассказ Кулагина. Он сказал, что ему давным-давно все известно. Я спросил, как он относится к тому своему поступку. Он ответил:

– До сих пор не могу себе его простить. Он признался, что и сегодня не понимает, как дал Тарасову себя уговорить. А я понимаю. Тарасов мог убедить кого угодно в чем угодно. Убеждая, он так воспламенялся, что сам начинал верить в свою правоту. А что уж говорить о собеседниках, тем более его боготворивших?..»

Е. Майоров, В. Старшинов, Б. Майоров (1962).

На тройку Старшинова и братьев Майоровых смотрели как на нерасторжимое целое

А вот еще одна история про Анатолия Тарасова и Бориса Майорова, которой суждено было стать легендой. Рассказывает ее вратарь ЦСКА и сборной СССР В. Третьяк: «До сих пор в сборной, подобно легенде, рассказывают историю, как Анатолий Владимирович учил хоккеистов смелости. Однажды после длинной, утомительной тренировки он вдруг объявляет:

– Со льдом покончено. Бежим в бассейн.

Дело было в ЦСКА, бассейн там в двадцати метрах от Дворца спорта. Прибежали ребята, разделись, ждут, что дальше делать. Тарасов показывает на Бориса Майорова:

– За славным капитаном команды все на пятиметровую вышку бегом марш! А оттуда – головой вниз! Ну-ка, Боря!

Майоров поднимается и нерешительно идет к вышке, а Сологубов ему шепчет:

– Ты попроси Тарасова – пусть он вначале сам покажет. Борис мгновенно сориентировался:

– Анатолий Владимирович, а мы не знаем, как надо прыгать вниз головой. Просим показать.

Все сидят на скамеечке, с интересом смотрят. А тренер, как он потом говорил, ни разу в жизни не нырял и вообще высоты побаивался. Пошел он на вышку. Хорошо, что навстречу ему попался один настоящий прыгун. «Вы, – говорит, – не отталкивайтесь, а просто падайте на воду головой вниз».

Тарасов смело встал на краю мостика, задумался на минуту и прыгнул. И, конечно, плашмя ударился о воду. Но зато вслед за ним прыгнули все остальные. И не по одному разу. На вышку полез даже хоккеист, который не умел плавать. Его отговаривают: тебе, дескать, нырять не обязательно, посиди. А он:

– Еще подумает тренер, что я трус. Всей командой потом его выуживали из бассейна…» Кстати, во время того ныряния Тарасов отбил себе живот, что спасло хоккеистов. Выбравшись из воды с бледным лицом, тренер произнес лишь одну фразу: «Ладно, не надо нырять…»

Но вернемся на чемпионат мира и Европы 1966 года в Любляне. На нем наша сборная играла в две пары защитников (на замену выходил Олег Зайцев из ЦСКА) и три звена нападения:

1) защитники – Александр Рагулин (ЦСКА) и Виталий Давыдов («Динамо», Москва), нападающие – Константин Локтев, Александр Альметов и Вениамин Александров (все – ЦСКА);

2) защитники – Виктор Кузькин и Владимир Брежнев (оба – ЦСКА), нападающие – Виктор Якушев («Локомотив»), Вячеслав Старшинов и Борис Майоров (оба – «Спартак»); 3) нападающие – Владимир Викулов, Виктор Полупанов и Анатолий Фирсов (все – ЦСКА).

Сборная СССР выиграла шесть встреч и лишь одну сыграла вничью – со шведами (3:3). Это позволило нам занять 1-е место, обогнав чехословаков на одно очко (их мы обыграли с разгромным счетом 7:1). Главным «забивалой» в нашей команде был спартаковец Вячеслав Старшинов, который забросил 11 шайб. Он же стал грозой вратарей и в чемпионате страны сезона 1966/1967, который начался в сентябре. Причем если год назад он забил всего лишь 22 шайбы, то в этот раз отметился 47 голами. Во многом именно Старшинов (а также два его партнера – братья Майоровы) выковал победу «Спартака» в 1967 году, когда команда во второй раз завоевала золотые медали первенства СССР. Таким образом, Всеволод Бобров все-таки сумел «уделать» Тарасова после трех лет своего пребывания на тренерском мостике «Спартака». В том году спартаковцы по всем параметрам переиграли армейцев, забросив 303 шайбы (против 283 армейских) и оторвавшись от них на 5 очков (79 против 74). В этот раз в четырех играх против ЦСКА «Спартак» одержал две победы (4:2 и 7:3), одну встречу сыграл вничью (4:4) и лишь в одной уступил, причем с минимальным счетом (2:3).

Рассказывает Н. Пучков: «Как Бобров привел «Спартак» к чемпионству? Это была особая команда, сложившаяся волею случая. Она и до Боброва была один раз чемпионом. В «Спартаке» Боброву не надо было заниматься психологической подготовкой и быть в этом плане примером. И до него, и вместо него это отлично делали братья Майоровы и Старшинов, люди, которые в полном смысле слова цементировали команду. Бобров же не вмешивался в мобилизационную работу. Ему было «некогда». А вот вкус на игроков был у него абсолютный, и он разорвал спартаковский круг. Пригласил в команду Зимина, Блинова, Мартынюка и Мигунько, собрав, таким образом, по-настоящему чемпионский состав…»

Между тем за месяц до конца чемпионата СССР состоялся чемпионат мира и Европы в Австрии (он проходил 18–29 марта 1967 года). На нем выступили пятеро спартаковцев, чего раньше еще не бывало: Виктор Зингер (вратарь), Вячеслав Старшинов, Борис Майоров, Виктор Ярославцев и Александр Якушев. В общей сложности они забили 8 шайб, что не было большим достижением (тот же Старшинов отметился всего четырьмя шайбами). В сборную мог попасть и пятый спартаковец – Евгений Зимин, который привлекался в команду накануне чемпионата, но его игра не вдохновила тренеров.

Кстати, именно тогда многие спортивные специалисты в нашей стране предлагали радикально обновить нашу сборную, включив в нее как можно больше спартаковцев. Помимо вышеперечисленных игроков назывались имена Александра Мартынюка, Виктора Блинова, Валерия Кузьмина, Алексея Макарова. Это обновление мотивировалось тем, что на чемпионате мира – 1967 сборная СССР могла поставить рекорд – завоевать пятые золотые медали подряд, но без обновления этого рекорда можно было и не достигнуть. Однако Чернышев и Тарасов довольствовались приглашением пятерых спартаковцев, оставив большинство за армейцами – их было девять игроков: Александр Рагулин, Олег Зайцев, Эдуард Иванов, Виктор Кузькин, Анатолий Фирсов, Виктор Полупанов, Александр Альметов, Вениамин Александров, Владимир Викулов. Еще несколько клубов были представлены каждый одним игроком: «Динамо» – Виталием Давыдовым, «Локомотив» – Виктором Якушевым, «Химик» – Валерием Никитиным, «Торпедо» (Горький) – Виктором Коноваленко.

Самым тяжелым на мировом турнире матчем для наших игроков была встреча с канадцами. В том году это была уже четвертая игра этих команд друг против друга. А началось это противостояние в январе 1967 года, когда в Канаде проводился Турнир столетия, в котором играли четыре сборные: Канады, СССР, ЧССР и Швеции. Наша сборная выступила неудачно: проиграв чехословакам (2:5) и хозяевам турнира (4:5), завоевала лишь 3-е место. После чего сыграла еще три товарищеских матча с канадцами. И снова неудачно: 3:3, 3:4 и 5:3. Поэтому, когда 27 марта 1967 года в Вене эти сборные снова сошлись на льду, многие специалисты ставили на канадцев. И в первом периоде эти прогнозы были близки к тому, чтобы сбыться – наши проигрывали 0:1. Во втором периоде советская сборная сравняла-таки счет, а в заключительной двадцатиминутке сумела вырвать победу – 2:1.

Принято считать, что советская сборная всегда играла честно, а вот неспортивные методы борьбы использовали лишь ее соперники. Но это было не так. Наши хоккеисты порой тоже шли на разного рода уловки, правда, часто не по своей воле, а по велению тренеров. Так случилось и на венском чемпионате – 1967, когда против сборной СССР играла сборная Канады. Самым выдающимся игроком в этой любительской команде был игрок НХЛ, защитник Карл Брюер (или Бревер), который в 1958–1967 годах играл в клубах «Торонто Мэйпл Лифз» и «Детройт Рэд Уингз». В 1963 году он вошел в «Олл старз» НХЛ. Зная о том, что он у канадцев самый опасный, Тарасов перед игрой дал установку Александру Рагулину: попытаться вывести из строя Брюера. И наш защитник с этим заданием справился – его канадский визави отыграл лишь первый период, после чего играть дальше не смог. Самое интересное, но по итогам этого чемпионата именно А. Рагулин и К. Брюер были включены в символическую сборную мира как лучшие защитники.

Несмотря на свои победы над канадцами, наши тренеры прекрасно отдавали себе отчет, что канадская школа хоккея по-прежнему является самой серьезной угрозой для советской школы. И это при том, что с 1963 года канадцам ни разу так и не удалось победить сборную СССР на чемпионатах мира. И только в родных стенах, на Турнире столетия, им удалось это сделать. Но Тарасов прекрасно понимал, что рано или поздно время встреч с канадскими любителями закончится и советским хоккеистам предстоит скрестить свои клюшки с профессионалами из НХЛ. Как покажут дальнейшие события, тренер в своих выводах не ошибется. Однако ему самому вывести игроков против канадских «профи» так и не доведется. Но об этом расскажем чуть позже.

ЦСКА – собиратель талантов

Большинство хоккейных болельщиков недолюбливали ЦСКА за одну особенность: только этот клуб имел возможность забирать себе самых талантливых игроков из других команд, поскольку у Министерства обороны, которое было хозяином ЦСКА, была прерогатива призывать молодых людей в армию. Поэтому, едва в каком-нибудь клубе объявлялся перспективный игрок, как тут же его призывали в ряды вооруженных сил и он, чаще всего, оказывался в ЦСКА (именно тогда в среде болельщиков ЦСКА стали именовать «конюшней», где были собраны самые «породистые скакуны»). Пишу «чаще всего», поскольку все же были случаи, когда ряд игроков отказывались уходить к армейцам и оставались в родном клубе. И это при том, что переход в ЦСКА сулил игрокам хорошие перспективы: улучшение материального положения (Минобороны на траты не скупился) и возможность попасть в сборную страны – если не в первую, то во вторую. Среди тех, кто так и не поддался соблазну стать игроком ЦСКА, было несколько известных хоккеистов. Например, вратарь горьковского «Торпедо» Виктор Коноваленко и нападающий московского «Локомотива» Виктор Якушев. Им обоим неоднократно предлагалось встать под знамена армейцев, но они каждый раз отказывались. При этом оставались игроками не только своих клубов, но и приглашались в первую сборную страны. Такая же история была и с двумя столичными динамовцами: Александром Мальцевым и Валерием Васильевым. Правда, в их случае за них заступилось их родное общество «Динамо», которое курировало не менее сильное ведомство – КГБ.

В «Спартаке» таким игроком, к примеру, был Евгений Зимин, которого в 1967 году, когда в команде сменился тренер (ушел В. Бобров), Тарасов пытался переманить к себе, отправив в качестве парламентера своего игрока Виктора Полупанова. Однако про эти переговоры стало известно прессе («слив» произошел по инициативе «Спартака»), появились статьи об этом, и Тарасов, озадаченный этим шумом, вынужден был приостановить процесс переманивания в ЦСКА талантливых игроков из других клубов. Однако прежде, чем это произошло, он успел-таки обзавестись сразу несколькими игроками, которые очень скоро войдут в элиту не только советского, но и мирового спорта. Впрочем, расскажем обо всем по порядку.

В 1967 году в ЦСКА произошло очередное обновление состава: из команды ушли четверо игроков, а взамен пришли пятеро, причем трое из них вскоре прославятся на весь мир. Среди ушедших значились: Виктор Толмачев (вратарь), Александр Альметов, Николай Подкопаев, Виктор Еремин. Среди пришедших: Александр Пашков (вратарь), Александр Смолин, Борис Михайлов, Владимир Петров, Валерий Харламов. Пашков и Петров пришли из столичных «Крыльев Советов», Михайлов из столичного «Локомотива», Смолин и Харламов были воспитанниками ЦСКА.

Отметим, что Смолин очень нравился Тарасову – тренер называл его «богатырем» за его высокий рост и силу. А вот к низкорослому Харламову тренер ЦСКА отнесся без всякого почтения, заявив по его адресу: «Таких конько-горбунков у нас и без него перебор». После чего отправил Харламова в чебаркульскую «Звезду». А вернул его обратно в ЦСКА опять же не Тарасов, а его помощник Борис Кулагин, которому донесли, что Харламов в «Звезде» играет как бог – буквально «рвет» всех подряд.

А. Тарасов и его ученик – В. Третьяк

О том, как его встретил ЦСКА и какие нравы там царили, вспоминает будущий партнер Харламова по тройке Б. Михайлов: «20 июня 1967 года, за пять дней до конца отпуска, я начал тренироваться в ЦСКА. У Анатолия Тарасова было такое правило – сначала посмотреть на новичков. Потом нас представили игрокам основного состава, которые приняли меня благожелательно. В ЦСКА вообще не было «дедовщины», хотя определенные пожелания старших требовалось выполнять. Я, например, в 23 года не стеснялся погрузить в автобус баулы с формой, связки клюшек, это входило в обязанности всех новичков. На сборах после ужина нам в холле ставили огромную кастрюлю с морсом и черпачком. Первыми подходили и наливали его себе ветераны, хоккеисты сборной, а потом уж мы, бывало, доставалось совсем немного. Но упаси бог пожаловаться, этого и в мыслях не было.

На сборах мы жили на базе в Архангельском. Там когда-то были конюшни, они до революции принадлежали князьям Юсуповым. При советской власти армейское начальство решило, что в этом прекрасном местечке можно поселить спортсменов. Так вот, одно крыло приспособили для мастеров, в другом отдыхал младший офицерский состав, в самом же санатории жили военные с высокими званиями. По сегодняшним меркам условия были спартанские. В комнате по нескольку человек. Моими соседями стали опытнейшие Вениамин Александров и Владимир Брежнев. Мои молодые партнеры, бывало, спрашивали: не обижают ли? Наоборот, с ними было интересно. Всякие истории мне они рассказывали, уму-разуму учили. Собственно, это была школа. И я тянулся к ним. Лишь иногда по утрам был недоволен, часов в семь они будили меня: вставай, молодой, открой форточку. Потом, когда они покурят, комната проветрится, я эту форточку и закрывал. Да досыпать ложился. Но я не обижался, это было и частью воспитания. В обычной жизни все было на равных. Более того, я пользовался особым доверием – на сборах меня приглашали играть в карты наши ветераны.

Как-то в Кудепсте после дневной тренировки, когда по указанию Тарасова мы должны были ложиться спать на пару часов, дядя Веня, как мы звали Александрова, говорит: пойдем на пляж, в преферанс поиграем. И пошли, Владимир Брежнев, Вениамин Александров и мы с Володей Петровым устроились за столиком под тентом – красота. Вдруг смотрим: Анатолий

Владимирович купаться идет – нас, конечно, как ветром сдуло. Но Тарасов нас засек. И потом на собрании снимал с меня и Володи Петрова стружку: мол, если вы не выполняете мои указания, значит, я плохой тренер. Про Владимира Брежнева и Вениамина Александрова не вспоминал, считал, что нельзя отношения с ветеранами портить. И еще он их по-настоящему уважал. Анатолий Тарасов при всем его таланте, волевом характере прекрасно понимал, что не только он создал команду, а она играет и, как говорят, «кормит» его.

Тарасов почти никогда не обсуждал с молодыми нехоккейные темы. С ним могли беседовать только звезды, ветераны. Мостиком между нами и Анатолием Владимировичем был второй тренер – Борис Петрович Кулагин. Хоккеисты не видели в этом ничего отрицательного, полагая, что это форма работы тренера. Но, понятно, в тренировочном процессе, в матчах, на собраниях, разборах игр первым лицом был Тарасов.

Хоккеистов готовили только на победный результат, даже второе место в первенстве страны считалось неудачей. Естественно, это постоянно заставляло Анатолия Владимировича работать требовательно, жестко. Он сам, если хотите, постоянно находился под колпаком. От него ждали в Министерстве обороны СССР только золотые медали. Наверное, можно сказать, что Тарасов шел по краю пропасти без страховки. Конечно, все знали его высочайший тренерский уровень. Но щадить, скажем, при двух подряд вторых местах, особенно после того как началась победная серия сборной СССР в шестидесятые годы, не стали бы. Любое неосторожное движение – и можно легко сорваться. В принципе, все это относилось и к хоккеистам.

Когда я пришел в ЦСКА, закончил играть Константин Локтев, были проблемы у Александра Альметова. И Анатолий Тарасов взял меня на позицию Константина Локтева, а Владимир Петров из «Крыльев Советов» должен был заменить Александра Альметова. Мы поняли, на что ориентирует Тарасов. Речь шла о звене, которое, по его задумке, было бы способно решать самые сложные задачи. Откровенно говоря, в тот момент я о сборной не думал, все мысли были сосредоточены на том, как закрепиться в ЦСКА. Сделать-то это было сложно.

Безусловно, мы были не единственными, на кого он нацелился. Имелась в ЦСКА и другая молодая пара – Виктор Еремин и Александр Смолин. И в ходе подготовительного периода никто не знал, кого выберет Тарасов. Как я потом убедился, он имел на наш счет свои планы. Понимая, что сразу на уровне армейцев любому заиграть сложно, Анатолий Владимирович предполагал использовать нас вместе с Вениамином Александровым, пожалуй, одним из сильнейших левых крайних в мире, который и стал нашим играющим тренером. И звали мы его уважительно – дядя Веня.

Если говорить о нагрузках, то тренировочный процесс в ЦСКА, конечно, отличался от тех, что были в «Авангарде», «Локомотиве». В Саратове Роберт Дмитриевич Черенков практиковал так называемые тренировки с интервалами. Например, надо было пробежать 10 отрезков по 400 метров с небольшими перерывами. Я кричал ему: что мы – легкоатлеты? Кроме того, сам тренировочный процесс был интенсивнее, объемнее, он включал упражнения на ловкость, выносливость, скоростно-силовые элементы. В «Локомотиве», кроме того, особое внимание уделялось штанге. Приходилось приседать с нею или толкать вес в семьдесят процентов от собственного. Делать эти упражнения требовалось не менее 15 раз, иначе не уложишься в норматив. Были рывки на 30 метров, бежали 100, 400 метров. То есть нагрузки в зависимости от уровня клуба шли по восходящей.

В ЦСКА все было еще сложнее. Летом по три раза в день тренировались в Кудепсте при жаре в 25 градусов. Утром часовая зарядка, полтора часа днем и с пяти до семи. Тех, к кому были претензии, заставляли заниматься еще и в девять вечера.

Мне казалось, что это какой-то кошмар: приходилось при весе в 65 кг таскать на себе Володю Петрова, который весил килограммов на 15 больше. И еще приседать по 10–15 раз. Когда он носил меня, ему было легче. В общем, пришел к Борису Павловичу Кулагину и сказал, что не могу – вы можете меня отправить в любую армейскую команду, хоть в Хабаровск. Он говорит: держись, выживешь – будешь играть, а нет – мы тебя и так отчислим. И я терпел и пахал, как только мог. Володя, с его упрямым характером, молчать не собирался, он не раз спорил с Анатолием Тарасовым, говорил, что ему тяжело. Я постоянно твердил ему: терпи, посмотри, какой ты мощный – я по сравнению с тобой тростинка и все делаю через не могу. Но Петров стоял на своем. Он, конечно, заиграл, был одним из лучших, но всегда дебатировал с Тарасовым по любому поводу, который его не устраивал. И тот даже заставлял его дополнительно тренироваться. Конечно, Тарасов, который терпеть не мог пререканий, любил, чтобы его указания выполнялись неукоснительно, был недоволен. Но избавляться от Петрова он, безусловно, не собирался. Он не мог поступить во вред клубу и себе. Вообще взаимоотношения тренеров и игроков вещь сложная. И требует специального разговора. Могу лишь заметить применительно к противоборству Тарасов – Петров, что последнее слово всегда оставалось за Анатолием Владимировичем…»

«Система» Тарасова

На венском чемпионате в 1967 году Тарасов и Чернышев опробовали новинку – так называемую «систему». Что это такое? Так называлось новое построение атаки – эшелонированное. При этой «системе» двое нападающих активно атаковали двумя рядами, и тем самым создавали предпосылки для неожиданного вклинивания двух хавбеков (полузащитников) в переднюю линию. Причем при потере шайбы эти четверо атакующих игроков надеялись на стоппера (оттянутого центрального защитника) и не спешили откатываться к синей линии. Они получали возможность для самого активного прессинга, так как каждый игрок, сражающийся за шайбу, постоянно ощущал активную поддержку минимум трех партнеров.

Эту «систему» Тарасов опробовал у себя в ЦСКА, создав специальное звено из пяти игроков: Александра Рагулина (стоппер), Эдуарда Иванова и Виктора Полупанова (хавбеки), Владимира Викулова и Анатолия Фирсова (нападающие). Именно в таком виде это звено и было взято в Вену-67. И там буквально «разорвало» своих противников, забив 30 шайб из 58 нами забитых (Рагулин – 2, Фирсов и Полупанов – по 11, Викулов – 6).

Этот успех окрылил Тарасова, после чего он создал в ЦСКА еще одно звено, игравшее по «системе», в лице Олега Зайцева (стоппер), Игоря Ромишевского и Анатолия Ионова (хавбеки), Евгения Мишакова и Юрия Моисеева (нападающие). В таком виде это звено и отправилось на зимние Олимпийские игры, которые проходили в феврале 1968 года в Гренобле. Играло там и первое «системное» звено, только вместо Эдуарда Иванова был взят спартаковец Виктор Блинов. На тех Играх сильнейшими снова были наши хоккеисты. Правда нашим болельщикам пришлось поволноваться. Сборная СССР проиграла игру сборной Чехословакии со счетом 4:5 (это поражение прервало нашу беспроигрышную серию из 39 матчей подряд, которая была начата в 1963 году; ровно столько же игр прошли без поражений и канадцы на чемпионатах мира с 1936 по 1948 год), однако чехословаки в свою очередь уступили канадцам 2:3, а также сыграли вничью со шведами (2:2). А наши ребята больше осечек не допускали и, опередив сборную ЧССР на одно очко, завоевали золотые медали.

Два наших «системных» звена сыграли неравнозначно. Если первое забило 24 шайбы (Блинов – 4, Фирсов – 12, Полупанов – 6, Викулов – 2), то на счету второго звена было всего 8 шайб (Зайцев – 1, Мишаков – 4, Моисеев – 2, Ионов – 1). Гораздо сильнее второго звена «выстрелило» спартаковское звено, которое играло не по «системе»: Виталий Давыдов («Динамо»), Виктор Кузькин (ЦСКА), Вячеслав Старшинов, Борис Майоров, Евгений Зимин (все – «Спартак»). На его счету было 13 шайб: Кузькин – 1, Старшинов – 6, Майоров и Зимин – по 3.

Кстати, эта спартаковская троица блестяще выступила и в чемпионате СССР – 1968, принеся своей команде второе место (первым стал ЦСКА, взяв у «Спартака» реванш за прошлогоднее поражение). Так, Старшинов стал лучшим бомбардиром первенства, забросив 46 шайб (на 13 больше, чем следовавший за ним Фирсов), Зимин записал на свой счет 31 гол, а Майоров – 29. В общей сложности они забили 126 шайб из 243, забитых «Спартаком» в том сезоне. А ведь создавалось это звено год назад достаточно непросто и вполне могло распасться еще на стадии своего формирования. Вот как об этом вспоминает Е. Зимин: «В первое звено «Спартака» я был включен после того, как Евгений Майоров закончил играть в хоккей. Началось опробование кандидатов на правый край нападения. Здесь проверялись Виктор Ярославцев, Александр Якушев, однако ничего не получилось. Корифеи своим авторитетом подавляли новичков. И тогда на вакантное место определили меня. В сложную я попал ситуацию…

Новые партнеры были недовольны всем: не так или несвоевременно отдал им пас, а то и вовсе пошел на обводку, когда они ожидали передачу, не с той точки бросил по воротам и т. д. Претензии ко мне возникали в любых игровых моментах. Но я не обращал внимания ни на ворчание, ни на ругань и играл так, как сам считал нужным, хотя и учитывал все дельные замечания асов и старался исправить ошибки. Но партнерам и вида не показывал, что хоть в чем-то с ними согласен. Знал, что нельзя им поддаваться, соглашаться с их претензиями на безусловное первенство, а надо постоять за себя.

А пришел я к этому выводу, вспоминая, как Евгений Майоров отстаивал свои взгляды на хоккей, умел проявить характер.

Решительно отстаивать свое мнение, вероятно, единственно правильный путь во взаимоотношениях со спартаковскими лидерами. Иначе нельзя было стать полноправным членом звена. Так произошло, скажем, с хоккеистом ЦСКА Анатолием Ионовым, которого поставили в спартаковскую тройку на первенство мира 1965 года в Тампере. Этого богатыря, который чуть ли не вдвое мощнее и Старшинова, и Майорова, они совершенно подавили психологически.

Помня это, я старался проявить себя, как и они, личностью в хоккее, хотя таковой, конечно же, еще не был. Но с этими партнерами, думаю, иначе было нельзя… С ними приходилось без конца спорить, отстаивая свое «я». Ни в чем я не собирался им уступать. Позже узнал: Вячеслав и Борис ходили к Боброву доказывать, что играть со мной не могут и не хотят. Не знаю уж, как тренер улаживал конфликты, но я оставался в звене.

Через год мои партнеры поняли, что я вел себя строптиво не потому, что их не уважал. Просто у меня был период становления. Они убедились, что я игрок с характером, что в матчах их не подведу. И в дальнейшем наше звено даже приводили в пример как хорошо сыгранную, слаженную дружную тройку форвардов…»

А. Тарасов и его семья: жена Нина и дочери Галя (слева) и Таня (справа)

Между тем для Бориса Майорова выступление в Гренобле стало последним выступлением за сборную – год спустя он ушел из большого хоккея (его брат Евгений повесил коньки на гвоздь двумя годами ранее). Поэтому на чемпионате мира в 1969 году, который проходил в Стокгольме, Чернышев и Тарасов взяли на его место другого спартаковца – Александра Якушева. Однако тот отыграл всего пять матчей, после чего получил травму, и вместо него в спартаковское звено нападения поставили армейца Евгения Мишакова. Причем с Якушевым звено забило 6 шайб, с Мишаковым – на одну меньше. Наши снова стали чемпионами мира – в седьмой раз подряд. Правда, далось это с трудом – сразу три команды (СССР, Швеция и ЧССР) набрали равное количество очков (по 16), и судьбу золотых медалей решила лучшая разница забитых и пропущенных шайб. Почему же сложилась такая шаткая для нас ситуация? Может быть, потому что на том чемпионате сборная СССР отказалась от «системы», а ее соперники, наоборот, взяли ее на вооружение? Вот как об этом размышлял сам А. Тарасов: «Мне приходилось высказывать удивление, что после Вены ни один журналист, ни один специалист хоккея не увидел, не написал, что сборная СССР играла в непривычном тактическом ключе. Это обстоятельство натолкнуло на мысль, что «тайна» наша не разгадана, что и в Гренобле мы можем играть так же, как и в Вене. И мы так и сыграли, с той лишь разницей, что «систему» освоили два звена.

И вдруг весной 1969 года в столице Швеции в чехословацкой команде в одном из звеньев мы увидели на площадке не двух и трех нападающих, а стоппера (центрального защитника), двух хавбеков и двух форвардов, как это и предусмотрено «системой». Но молодцы чехословацкие тренеры. Они пошли на смелое решение – позволили центральному защитнику оказывать в контратаке помощь не только пасом, но и внезапным скоростным маневром. Вот так и получилось, что сборная ЧССР почти все матчи в столице Швеции играла в этом ключе, позаимствованном в нашем арсенале.

Правда, эта тактика не всегда приносила команде В. Костки и Я. Питнера успех. Дело в том, что мы обнародовали суть и преимущества «системы» в своей печати. Сделано это было для того, чтобы тактика эта стала достоянием наших многих, в том числе и юношеских, команд, а шведские специалисты, видимо, обратили внимание на эти публикации, и потому «Тре Крунур» была к этой тактике готова.

Мы же по «системе» в Стокгольме не играли. Во-первых, у нас не было необходимого подбора игроков, которые могли бы успешно осуществить на практике эту сложную тактическую идею. Во-вторых, мы понимали, что в этом году соперник, конечно же, будет готов к нашей, ставшей уже традиционной манере действий. Все это, повторяю, и заставило нас играть в совершенно ином тактическом ключе – не так, как в Вене и в Гренобле.

Но шведы знали о нашей «системе», готовились к ней; и мне кажется, что в числе причин, которые обусловили успех «Тре Крунур» в двух матчах со сборной ЧССР, была и эта (шведы нанесли сборной ЧССР два поражения: 2:0 и 1:0 . – Ф. Р. ).

Да, не скрою, решение чехословацких тренеров освоить «русский» вариант игры было для меня неожиданным. Впрочем, думаю, что удивился не только я. Но как бы там ни было, команда Стремберга специально разрабатывала контрмеры против «системы», и сколь бы сенсационным ни был выбор тактики Я. Питнером и В. Косткой, такая манера действий не явилась неожиданностью для «Тре Крунур»…»

Напомним, что Владимир Костка тренировал сборную ЧССР с перерывами уже 11 лет (с 1956 года), но только однажды привел ее к золотым медалям: в 1961-м, когда чехословаки стали чемпионами Европы. Он не являлся тренером какой-либо чехословацкой команды (хотя в свое время играл в нападении), но считался ведущим теоретиком чехословацкого хоккея, был профессором Карлова университета в Праге, деканом факультета физического воспитания и спорта. С первой сборной он начал работать еще в 1956 году, поэтому его знания по мере развития хоккея явно устаревали, следствием чего стало то, что в 1966 году старшим тренером сборной был назначен Ярослав Питнер, а Костка стал его помощником.

Питнер был одним из тех тренеров-практиков, которые дополнительно повысили свою квалификацию, окончив трехлетнюю тренерскую школу. Вырос он в Средней Чехии, около Мельника, но затем судьба забросила его в Моравию, где он попал в оломоуцкий клуб «Кржидла власти» («Крылья родины»): сначала играл в нем вратарем, а затем стал тренером. Оттуда он в 1959 году попал в «Дуклу» из Йиглавы в качестве старшего тренера. В 1962 году он привел ее к бронзовым медалям чемпионата и был назначен тренером юниорской сборной. В 1967 году Питнер привел к золотым медалям «Дуклу» (впервые в ее истории), после чего его и назначили тренером сборной ЧССР.

Игроки уважали Питнера за его профессиональные познания и доброжелательное отношение к людям (в команде его называли Питя). Он всегда придерживался принципа: «Как бы я ни был раздражен и недоволен игрой, я не должен конфликтовать с игроком – лучше подождать, пока он остынет». Поэтому, если, к примеру, по ходу матча он был недоволен игрой кого-либо из игроков, он никогда на него не кричал, не раздражался. Вместо этого он присаживался перед ним на колени и терпеливо объяснял его ошибки. Все это делалось спокойно, без ругани, в необидной форме.

Многие поражались тому, какие у Питнера были чутье и прозорливость. Например, во время двусторонних игр на тренировках он забирал себе тех игроков, которые остались после выбора Костки (а тот отбирал себе сильнейших). И постоянно команда Питнера побеждала. Как вспоминает вратарь сборной ЧССР Иржи Холечек: «Я всегда попадал в команду Костки и очень злился оттого, что мы проигрывали. Мы, стреляные воробьи, проигрывали молодым, которые сражались азартно, в то время как наши «старички» гоняли шайбу, лишь бы разогреться. Я буквально закипал, стоя в воротах и видя все это. А Костка нам говорил: «Вот что значит недооценивать соперника».

Питнер умел интуитивно перетасовывать составы. И, как правило, удачно. Например, в равной игре он убирал одного хоккеиста из вроде бы хорошо игравшей пятерки. По каким-то своим соображениям он решал, что игрок не вписывается. Вместо него он посылал на лед другого, из другой пятерки – и тот забивал шайбу. Подобные варианты у него проходили неправдоподобно удачно…»

Итак, дебют Питнера в качестве старшего тренера состоялся в 1967 году на чемпионате мира и Европы в Вене, причем первый блин вышел комом – сборная ЧССР выступила провально, не войдя в тройку призеров (заняла 4-е место). Однако на судьбе Питнера это не отразилось – ему дали время на исправление ситуации. И в следующем году, на Олимпиаде в Гренобле, он вернул свою сборную на 2-е место. Правда, в 1969 году она снова откатилась назад – на этот раз на 3-е место.

Отметим, что в сборной ЧССР образца 1968 года было шесть игроков йиглавской «Дуклы»: Ян Сухи, Олдридж Махач, Ян Хрбаты, Иржи Голик, Иржи Кохта и Ян Клапач. Четыре игрока представляли клуб ЗКЛ (завод подшипников) из Брно, который в 1960–1966 годах был чемпионом ЧССР, а в 1968–1969 годах брал серебро: Владимир Надрхал, Йозеф Черны, Франтишек Шевчик, Ярослав Иржик. Три игрока представляли словацкий клуб «Слован» (химзавод) из Братиславы, который в 1966 и 1969 годах был серебряным призером чемпионата ЧССР: Владимир Дзурилла, Йозеф Голонка, Вацлав Недоманский.

Два игрока были из клуба СОНП (Кладно), представлявшего объединение сталелитейных предприятий и который до этого только один раз был чемпионом страны – в 1959 году: Йозеф Хорешовский и Франтишек Поспишил.

Пражскую команду «Спарта» представлял один игрок – Ян Гавел. Отметим, что «Спарта» является старейшей командой (основана в 1905 году), однако в социалистической Чехословакии стала чемпионом только в 1953 году (на следующий год повторила этот успех). После этого она отошла на вторые роли: в 1965 году взяла бронзу, в 1967-м – серебро. Однако в сборной-68 была представлена весьма скромно.

Что касается сборной Швеции образца конца 60-х, то ее с 1961 года тренировал Арне Стремберг, который был тренером клуба «Бргорденс ИФ» (Стокгольм) в 1950–1960 годах, а потом стал тренировать команду «Вестра Фрелунда ИФ» из Гетеборга. Последнюю Стремберг привел к золотым медалям чемпионата Швеции в 1969 году. А что касается тренерства в сборной, то с ним команда Швеции завоевала золотые медали чемпионата мира и Европы в 1962 году. Правда, как мы помним, в том году на мировом турнире не выступали по политическим мотивам фавориты турнира – сборные СССР и ЧССР. При Стремберге сборная Швеции четырежды завоевывала серебряные медали чемпионатов мира и Европы (1963, 1964, 1967 и 1969), один раз завоевала бронзу ЧМ (1965) и три раза ЧЕ (1965, 1966, 1968).

«Ты фашист!», или Как Тарасов воевал с чехословаками

Отметим, что Тарасов называет в своих мемуарах чехословацких тренеров молодцами, хотя его отношение к ним на том чемпионате в Вене было весьма далеким от идиллического. Почему? Дело в том, что чемпионат в Стокгольме проходил спустя семь месяцев после ввода войск Варшавского договора в Чехословакию (последнее событие случилось 21 августа 1968 года), после чего отношение многих граждан этой республики к СССР резко изменилось – от положительного к отрицательному. И хоккейные матчи между сборными этих стран обрели с этого момента ярко выраженную политическую окраску. Впрочем, это произошло чуть раньше ввода войск в ЧССР – в феврале 1968 года, во время Олимпиады в Гренобле, когда проходил матч СССР – ЧССР.

Уже после первого периода советские хоккеисты уступали чехословацким 1:3. А в третьем, после того как на табло было 5:2 в пользу сборной ЧССР, советские тренеры сменили вратаря Коноваленко на Зингера. При этом Тарасов бросил в сторону Йозефа Голонки, который в рядах сборной ЧССР в том матче был главным форвардом (забросил две шайбы, в том числе и пятую, и сделал две голевые передачи), фразу: «Ты фашист!». Что возмутило форварда до глубины души. По его же словам: «Мне стало ужасно обидно – я, как и почти все жители Чехословакии (он сам словак . – Ф. Р. ), считал себя лучшим другом Советского Союза. Мой отец, потомственный рабочий, во время войны дезертировал из армии, которую немцы собирали в стране для отправки на восточный фронт. Специально дезертировал, чтобы не воевать за гитлеровцев. Какой я после этого фашист?

Пришлось подъехать поближе к скамейке советской команды и, изобразив скрипача, у которого вместо смычка клюшка, пропеть в лицо Тарасову сочиненный тут же куплет. В нем было много нецензурных русских слов, а примерный смысл сводится к фразе «Дорогой, хрен с тобой!»…»

Тот матч советская сборная проиграла со счетом 4:5, но, как мы помним, все-таки завоевала олимпийское золото. Потом случился ввод войск (август), а в декабре 68-го Чехословакия отказалась присылать свою хоккейную сборную в Москву на Приз «Известий». Советская сторона тоже внакладе не осталась. Очередной чемпионат мира и Европы по хоккею весной 1969 года должен был проходить в столице Чехословакии городе Праге, поэтому уже наши представители заявили: свою сборную не пришлем, если ИИХФ не перенесет чемпионат в другое место. А какой может быть турнир без сборной СССР – только второразрядный. Поэтому и был выбран Стокгольм. Однако накал противостояния между сборными СССР и ЧССР от этого отнюдь не снизился.

На том турнире эти сборные сыграли между собой две игры. И в обеих верх одержали чехословаки, которые всерьез полагали, что это главные матчи в их спортивной биографии. Они могли проиграть любые другие игры того первенства, но поражения от советских хоккеистов родина бы им не простила. Ведь в Стокгольм сборную ЧССР провожали тысячи болельщиков, которые скандировали: «Они нам танки, мы им – бранки (шайбы)!»

Уже в первом же матче 21 марта 1969 года чехословацкий вратарь Владимир Дзурилла творил настоящие чудеса, отбивая даже самые неберущиеся шайбы. Кстати, именно на том чемпионате расстроилась дружба Дзуриллы с советским вратарем Виктором Коноваленко. Первый стал всячески избегать своего советского коллегу, а однажды, завидев его в коридоре, бросился… бежать в обратную сторону.

До 1968 года сборная ЧССР нам еще улыбалась

В том памятном матче Дзурилла отразил все броски советских хоккеистов, а вот Коноваленко две шайбы пропустил. И матч закончился победой сборной ЧССР 2:0. Ликовала в тот момент не только вся Чехословакия (особенно бурно это происходило в Праге), но и хозяин чемпионата – Швеция, которая, как и весь Запад, осудила ввод войск Варшавского договора в ЧССР. Поэтому, когда во время матча на поле внезапно выскочил некий молодой чехословацкий эмигрант с плакатом на груди «Мы не боимся Советов», шведские стражи порядка не стали мешать ему подольше пробыть на льду, чтобы все присутствующие (а также телезрители) смогли вдоволь насладиться его протестом.

После того поражения сдало здоровье у нашего тренера Тарасова – подвело сердце. Заметим, что до этого у него уже было два инфаркта и третий грозил ему смертельным исходом. Однако в Швеции все обошлось. И спустя неделю (28 марта) Чернышев и Тарасов снова вывели своих игроков против заклятых «друзей» чехословаков. И опять последние бились насмерть. В итоге, несмотря на то, что до этого сборная СССР никогда не проигрывала дважды одному сопернику в рамках одного турнира, здесь случилась осечка – наши уступили со счетом 3:4. Причем, проигрывая в первом периоде 0:2, советские хоккеисты во втором сравняли счет и только в третьем уступили 1:2. Именно тогда произошел знаменитый «расстрельный» эпизод: игрок сборной ЧССР Ярослав Холик упал на лед и, имитируя клюшкой автомат, направил ее в сторону скамейки сборной СССР и начал… «расстреливать» советских игроков вместе с их тренерами.

Рассказывает Я. Холик: «Мы с братом Иржи всегда относились к советским ребятам со злостью и в то же время с восхищением за их мастерство. Хотя злость все-таки доминировала – на площадке мы были готовы лед грызть, только чтобы победить русских. Сколько я ударов от советских защитников получил и раздал в ответ – не перечесть. Особенно доставал меня Рагулин – на коньках-то он катался плоховато, зато силищей обладал неимоверной. Помню, в Москве он меня с размаху приложил ко льду и держит. Я дергаюсь: «Пусти, гад!» – кричу. А он мне еще долбанул и на смену поехал. «Ну, ладно, – думаю. – Я тебе отомщу!»

А потом как-то мы с моей пани отправились в отпуск в СССР, в Сухуми. Вдруг как-то у нашей гостиницы с визгом останавливается такси, и из него выходит Рагулин. Оказывается, он откуда-то прознал, что мы в Союзе, и приехал пригласить нас в гости. Ну как тут откажешь? Мы тогда славно погуляли и выпили немало – он, конечно, и тут меня превзошел. А потом через год уже я позвал Рагулина в Прагу. В итоге мы с ним здорово сошлись…».

Но вернемся на чемпионат мира и Европы 1969 года.

После финальной сирены во второй игре со сборной СССР чехословаки были на вершине счастья. Некоторые из них (Й. Голонка, братья Холик, В. Дзурилла) даже совершили ритуальное действо: упали на лед и принялись его… целовать. А потом почти вся команда ЧССР отказалась пожать руки советским хоккеистам. Подобных демаршей первенство мира еще не видало. Как вспоминает Й. Голонка: «Как капитан команды, я вышел на церемонию рукопожатия – чтобы нашей делегации не пришлось платить штраф. А вот за отказ остальной команды пожимать руку сопернику денежное наказание предусмотрено не было. Я ехал вдоль строя советских ребят и объяснял им, что они остаются нашими друзьями, но сборная Чехословакии обязана выразить протест против ввода войск Варшавского договора в страну».

Что касается советских хоккеистов, то они никак не могли взять в толк, почему чехословацкие коллеги сделали именно их виновными в действиях своих правителей. Ведь спортсмены всегда старались быть вне политики, хотя это не всегда удавалось. Однако, в отличие от хоккеистов сборной СССР, их коллеги из сборной ЧССР были чрезвычайно политизированы, и особенно после событий августа 68-го.

После второй победы сборной ЧССР на советской дружиной на чемпионате мира – 1969 практически никто в ЧССР уже не сомневался, что их сборной по силам выиграть золото турнира. Ведь главный соперник был повержен дважды. Но в ситуацию внезапно вмешались… шведы. Хоккеисты «Тре Крунур», хотя и не испытывали больших симпатий к советской сборной, сами мечтали выиграть золото, поскольку принимали чемпионат у себя дома. А чехи надеялись «скатать» с ними последнюю игру вничью (первую шведы выиграли 2:0) и забрать себе золото. Но хозяева чемпионата совершили немыслимое: на последних минутах матча при счете 0:0 умудрились пробить непробиваемого В. Дзуриллу (это сделал Рогер Ульссон). В итоге шведы обеспечили себе 2-е место, а золото чемпионата досталось сборной СССР, которая победила тех же шведов дважды (4:2 и 3:2). Таким образом, зря чехословацкие игры лобызали лед дворца спорта «Юханнесхоф» – им досталась всего лишь бронза.

Однако в Чехословакии их встречали как настоящих героев тысячи болельщиков. И все потому, что игроки сборной ЧССР дважды обыграли советских «оккупантов». Неслучайно в руках у встречающих были плакаты, где вместо надписей были зафиксированы два победных счета: 2:0 и 4:3.

Так что, когда мы читаем в мемуарах Тарасова слова «молодцы чехословацкие тренеры» (а свои мемуары наш тренер писал в 1969 году), надо иметь в виду, что речь идет исключительно о тренерском таланте наставников сборной ЧССР. Их человеческие качества Анатолий Владимирович оценивал совершенно иначе. И в Чехословакии об этом прекрасно знали, поэтому их конфликты лично с Тарасовым не ограничатся 1968–1969 годами, перекинувшись и в следующее десятилетие. Впрочем, не будем забегать вперед.

Кстати, именно после чемпионата мира – 1969 ряды сборной ЧССР поредеют. Сразу трое ее хоккеистов – защитник Йосиф Хорешовский и нападающие Ян Гавел и Ярослав Иржик – захотят уехать в Канаду, чтобы играть в клубе НХЛ «Сент-Луис Блюз». Чехословацкое правительство впервые согласилось отдать своих игроков в аренду, что было прямым следствием августовских событий прошлого года. Однако в самый последний момент это решение было все же переиграно, после чего в Канаде оказался лишь один из трех игроков – Иржик. Правда, его карьера на чужбине не заладится. Какое-то время он отыграет в фарм-клубе «Сент-Луис Блюз», после чего попадет наконец в основной состав. Однако, сыграв лишь пять матчей и не забив ни одного гола, он не произведет впечатления на боссов клуба и закончит свою карьеру в НХЛ. Иржик вернется на родину, в клуб «Руда Гвезда». В сборную ЧССР его больше вызывать не будут. Из той троицы в ней останется лишь Йозеф Хорешовский, который спустя два года станет чемпионом мира и Европы. Впрочем, не будем забегать вперед.

Как Тарасов проиграл Карпову

На стокгольмском чемпионате в составе сборной СССР дебютировала тройка, которая вскоре станет легендарной: Борис Михайлов (правый крайний нападающий) – Владимир Петров (центральный нападающий) – Валерий Харламов (левый крайний нападающий). В защите у них играли либо Евгений Паладьев («Спартак») и Игорь Ромишевский (ЦСКА), либо Александр Рагулин (и Владимир Лутченко (оба – ЦСКА). Дебют удался на славу: в десяти матчах эта тройка забила 21 шайбу: Михайлов – 9, Петров и Харламов – по 6. Два других звена нападения забили меньше: Владимир Викулов (ЦСКА) – Александр Мальцев («Динамо», Москва) – Анатолий Фирсов (ЦСКА) – 17 шайб (Фирсов – 10, Мальцев – 5, Викулов – 2); Евгений Зимин – Вячеслав Старшинов (оба – «Спартак») – Евгений Мишаков (ЦСКА) (в этом звене появлялся и Александр Якушев из того же «Спартака») – 12 (Старшинов – 6, Мишаков – 4, Зимин и Якушев – по одной).

Здорово выступила петровская тройка и на чемпионате СССР сезона 1968/1969, забив в ворота соперников ровно 100 шайб из 171 шайбы, заброшенной ЦСКА (Харламов – 37, Михайлов – 36, Петров – 27). Однако два спартаковца – Александр Якушев и Вячеслав Старшинов – забили почти столько же – 90 шайб (Якушев – 50, Старшинов – 40). Во многом именно это и принесло победу в том чемпионате СССР именно «Спартаку», который вновь сумел нарушить гегемонию ЦСКА – на финише турнира отобрал у них чемпионское звание.

Тот чемпионат проходил по двуступенчатой системе, где 12 команд в двухкруговом турнире оспаривали места в

финальной шестерке. Предварительный турнир выиграли хоккеисты ЦСКА, обогнавшие «Спартак» на два очка (37 против 35). Они сыграли друг с другом две встречи: в первой (12 сентября 1968 года) победили спартаковцы (5:4), во второй (15 сентября) армейцы (4:1). По итогам предварительных игр на третьем месте оказался «Химик» Н. Эпштейна, набравший 27 очков, а столичное «Динамо» заняло 5-е место, пропустив вперед себя свердловский «Автомобилист». Однако в финальной стадии чемпионата «Спартак» сумел совершить невероятное – обошел ЦСКА на три очка (48 против 45). Правда, армейцы больше забили (171 против 150) и меньше пропустили (49 против 91). Однако в очных поединках победа была за «Спартаком»: он четыре раза обыграл ЦСКА (3 ноября 1968 года – 5:4, 22 декабря – 3:1, 23 февраля 1969 года – 6:1, 11 мая – 3:1), одну встречу уступил (1:4), и одна игра закончилась вничью (20 апреля – 5:5).

Уже в том, как «Спартак» в первых играх обыгрывал армейцев, была видна весомая заявка на их чемпионство. Эти игры показали, что тактика спартаковцев была гораздо более гибкой, чем у их соперника. Чтобы читателю стало понятно, о чем идет речь, рассказ человека, который нам хорошо знаком – тренера Владимира Егорова (как мы помним, он в свое время возглавлял сборную СССР и «Крылья Советов»). Итак, он рассказывает о матче «Спартак» – ЦСКА, который игрался 22 декабря 1968 года: «Я занял место в верхнем ряду трибуны: оттуда хорошо видна тактическая борьба. «Спартак» в том матче тактически переиграл армейцев. Переиграл, на мой взгляд, только потому, что армейцы не были достаточно гибки, упорно придерживаясь своей привычной манеры игры.

Перед матчем спартаковцы, я уверен, не сомневались в том, что соперники не изменят своему творческому кредо – будут стремительно атаковать, применять прессинг и силовое давление. Этой тактике спартаковцы задумали противопоставить быстрые и острые контратаки из своей зоны защиты. Разумное решение. Ведь можно отыскать слабости в любой тактике, даже самой совершенной, если заранее знать, как намерен играть противник.

Армейцы начали матч в своей обычной манере – бурным натиском. И вскоре добились результата. Однако спартаковцы не сдались. В своей зоне они играли жестко и по-спортивному зло. Завладев шайбой, быстро, без малейшей задержки выводили ее из своей зоны.

На площадке то и дело возникали характерные эпизоды. Например, шайба попадала к спартаковцу у борта. Даже не успев как следует оглядеться, он знал, что к нему уже стремятся несколько соперников. И при первой возможности передавал шайбу партнеру к противоположному борту. Переводя атаку с фланга на фланг, хоккеисты «Спартака» оставляли нескольких соперников не у дел.

Когда спартаковец овладевал шайбой в углу поля, он мгновенно отдавал пас товарищу к синей линии, и тот устремлялся в контратаку. Один армейский защитник, подстраховавший партнеров, не мог остановить двух, а иногда и трех спартаковцев. Хотя скорость бега на коньках у спартаковцев была ни чуть не выше, а, пожалуй, ниже, чем у армейцев, все же они регулярно добивались численного превосходства…

Быстрый вывод шайбы из своей зоны и острые контратаки спартаковцев принесли им успех: во втором периоде они повели в счете – 2:1. На мой взгляд, армейцам следовало перестроиться: временами ослаблять давление, не включать в борьбу за отбор шайбы сразу трех игроков, дать возможность противнику поиграть свободно, а затем внезапно возвратиться к прессингу и силовому давлению. Эффект был бы больше. Противнику стало бы труднее организовывать контратаки, так как армейские нападающие реже оставались бы позади шайбы. А быстрые контратаки армейцев приобрели бы немалые шансы на успех.

Но тактика хоккеистов ЦСКА не менялась. Они по-прежнему много и быстро перемещались, наседая на соперников в чужой зоне. Зрительно превосходство армейских игроков представлялось подавляющим, а счет был в пользу «Спартака».

Армейцы потратили в этом матче столько сил, что на последних минутах игры не сумели реализовать два выхода нападающих один на один с вратарем Виктором Зингером. Счет 3:1 сохранился до финального свистка. Благодаря разумной тактике «Спартак» взял верх над грозным соперником с его современной, но на этот раз недостаточно гибкой тактикой игры…»

А. Тарасов вне льда: с супругами Юрием и Татьяной Никулиными

С канадскими игроками Горди Хоу и Бобби Халлом

Между тем самым разгромным для армейцев стал матч 23 февраля 1969 года, где спартаковцы снова обыграли их по всем статьям, причем забили вдвое больше шайб, чем в предыдущем матче. И снова во главе этого разгрома стоял тренер «Спартака» Николай Карпов, который и в этом случае сумел подобрать ключики к грозной команде. Заметим, что у Карпова к Тарасову были старые счеты. А началась история их противостояния еще в самом начале 50-х, когда Карпов попал в ЦДСА (он играл на позиции защитника). Причем он был воспитанником «Спартака», но пришла пора служить в армии, вот его и забрали в ЦДСА. Далее послушаем его собственный рассказ: «1951-й год, в матче с ВВС Бобров один нас раскатал. Тарасов был играющим тренером и запутался совсем. Сологубову кричал: «Да убей ты Севку этого, курносого!» Колька стал за ним гоняться – но Боброва не поймаешь, он видит все! В какой-то момент показал ему, что в одну сторону пойдет, сам скользнул в другую, и Сологубов едва борт плечом не прошиб. А Бобер тихонечко ворота объехал, да и положил нам третью шайбу.

Вещи тогда в командах таскала молодежь. Загрузили в автобус, повезли в Дом Советской армии. Кто-то сумки волочил, я за куль с клюшками взялся. Навстречу Мишка Мухортов: «Дай клюшечку. Мне за ЦСКА завтра играть на первенство Москвы». Вытянул первую наугад – оказалось потом, клюшку Тарасова. На ней даже написано было. А я не обратил внимания. Идет Мухортов на улицу, в дверях сталкивается с Тарасовым – и тот замечает свою клюшку. Представляете скандал? Мы стоим группой, Тарас подходит мрачный. «Кто отдал клюшку?» Все молчат. Уже громче: «Кто отдал?!» Снова молчание. На третий раз я сознался: «Ребята ни при чем. Извините, Анатолий Владимирович, отдал Мухортову. Не увидел, что ваша…» – «Вывести из состава, на Кубок не брать». И отправили меня в Ленинград, в команду Окружного дома офицеров (ОДО). Но я с такой злостью там играл, что Тарасова даже попрекнули: «Кого же вы выставили из команды?» А он отвечал: «Да уж, сменял масло на маргарин» (Карпов в паре с Николаем Сологубовым играли так здорово, что их пригласили во вторую сборную страны . – Ф. Р. ).

Как-то одним поездом в Москву ехали, Тарасов подсел ко мне – и шесть часов уговаривал вернуться в ЦСКА! «Ты же армеец! Что в Ленинграде делать? Я виноват, но ты возвращайся». Я молчал. Ни словом не обмолвился, что «Динамо» меня к себе тянуло. В Москве Тарасов торопился на совещание, бросил на ходу: «Жду в ЦСКА». А я вместо этого в 54-м ушел в «Динамо». С той поры и началось с Тарасом противостояние. Постоянно меня из сборной в последний момент отцеплял…»

Под началом Аркадия Чернышева в «Динамо» Карпов отыграл четыре сезона (1954–1958), а затем перешел в столичные «Крылья Советов». Именно оттуда в 1960 году его взяли в первую сборную страны, которая отправилась на зимние Олимпийские игры в Скво-Вэлли. Карпов сыграл три игры и забил одну шайбу. Но сборная СССР, как мы помним, те Игры проиграла, заняв 3-е место.

В «Крылышках» Карпов играл до 1965 года, после чего повесил коньки на гвоздь, перейдя на тренерскую работу. Причем он стал первым советским тренером, который уехал на работу в капиталистическую страну – Финляндию. Вот его собственный рассказ об этом: «В 60-х никто из хоккеистов и мечтать не смел о том, чтобы поиграть за рубежом. Считайте, я первопроходцем стал. Финны тогда в хоккее – полные слабаки, очень меня хотели, и по линии компартии я был послан играющим тренером в рабочий клуб Тампере. Днем игроки вкалывали на заводе, а вечером приходили на каток.

Жил я в квартире второго тренера. С деньгами было так плохо, что порой приходилось подрабатывать в автосервисе – благо после войны несколько лет профессионально крутил баранку. Но ничего, постепенно команда стала прибавлять, и за один год мы пробились в высшую лигу. Местная пресса, поначалу меня будто не замечавшая, затрубила на весь мир – коммунистическая провокация! Из Москвы прислали элитного хоккеиста, вот какие-то пролетарии Тампере и обыгрывают всех. Подстава, мол. Нечестно.

По окончании сезона вернулся в Союз, а на мое место заступил Евгений Майоров. Я похлопотал, чтобы ему и квартиру отдельную предоставили, и зарплату в два раза больше моей положили…»

Вернувшись на родину в 1966 году, Карпов работал помощником Анатолия Кострюкова в столичном «Локомотиве», но всегда мечтал о самостоятельной работе. И в 1968 году такая возможность ему представилась – его назначили старшим тренером московского «Спартака». Как мы помним, в течение четырех сезонов (1963–1967) эту команду возглавлял Всеволод Бобров, после чего бразды правления взял в свои руки Евгений Майоров, которого Тарасов, как мы помним, отцепил от сборной. С ним красно-белые заняли в 1968 году 2-е место. После чего Майоров отправился тренером в Финляндию (в команду ТУЛ), а на его место был назначен Карпов – еще один человек, у которого к Тарасову были давние претензии.

Итак, вернемся к матчу «Спартак» – ЦСКА от 23 февраля 1969 года. Рассказывает Н. Карпов: «Когда я руководил «Спартаком», то частенько ловил ЦСКА и Тарасова на его излишней горячности, вспыльчивости. Я знал, что главное – первый период выстоять. Ведь армейцы всегда старались сразу подавить соперника. Однажды применил такой ход. Выпустил мою сильнейшую тройку Майорова и Старшинова на одну смену и усадил на лавку до перерыва. А Тарасов против них всегда ставил звено Юрия Моисеева. Сидят майоровцы, сидят и моисеевцы. Зрители, руководство клуба ничего не понимают. Мне записочки шлют: «Что происходит?» А я говорю Майорову: «Спокойно, Борис, мы сейчас измотаем две ведущие тройки армейцев, а со второго периода вы будете играть через смену и разорвете их». Так и случилось: после 20 минут было 1:1, а в итоге мы разгромили ЦСКА 6:1! И было это 23 февраля, в День Советской армии…»

Между тем самым драматичным и скандальным оказался последний матч двух этих команд, состоявшийся во Дворце спорта в Лужниках спустя почти три месяца – 11 мая 1969 года. К этому поединку обе команды подошли практически с равным количеством очков: у «Спартака» их было 46, у ЦСКА на одно меньше.

В тот знаменательный день команды вышли на лед переполненного до отказа ДС (пришли 14 тысяч зрителей) в следующих составах. ЦСКА: вратарь – Николай Толстиков; 1-е звено: защитники – Александр Рагулин, Владимир Лутченко, нападающие – Владимир Викулов, Анатолий Ионов, Анатолий Фирсов; 2-е звено: защитники – Виктор Кузькин, Владимир Брежнев, нападающие – Борис Михайлов, Виктор Полупанов, Валерий Харламов (Владимир Петров менялся с Полупановым); 3-е звено: защитники – Александр Гусев, Игорь Ромишевский; нападающие – Юрий Блинов, Евгений Мишаков, Юрий Моисеев.

«Спартак»: вратарь – Виктор Зингер; 1-е звено: защитники – Алексей Макаров, Дмитрий Китаев, нападающие – Евгений Зимин, Вячеслав Старшинов, Борис Майоров; 2-е звено: защитники – Валерий Кузьмин, Евгений Паладьев, нападающие – Александр Мартынюк, Владимир Шадрин, Александр Якушев; 3-е звено: защитники – Владимир Мигунько, Игорь Лапин; нападающие – Валерий Фоменков, Геннадий Крылов, Анатолий Севидов.

Первый период остался за «Спартаком». Счет в матче открыл Фоменков, а в конце первого периода отличился уже Старшинов. Красно-белые повели в счете 2:0. Поскольку второй период закончился с ничейным результатом, судьбу золота должен был решить последний отрезок времени. Как и положено, он начался с яростных атак армейцев. В итоге уже через полторы минуты после начала периода Викулов сократил разрыв до минимума – 1:2. С этой минуты преимущество в игре перешло к ЦСКА. Перед заключительной сменой ворот (в те годы менялись воротами в 3-м периоде после 10 минут игры) спартаковцы нарушили правила и остались в меньшинстве. И армейцы сумели сравнять счет – это сделал Петров. Но шайба засчитана не была, что и стало поводом к грандиозному скандалу. Но прежде чем рассказать о нем, приведем слова Н. Карпова: «Нас устраивала в той игре ничья. Эта близость золота закрепостила команду. Тем не менее после двух периодов ведем 2:0. В перерыве твержу: «Держите шайбу, не отбрасывайте». Но началась игра, и с ужасом вижу – команда неуправляемая! На ребятах лица нет, их попросту колотит. Даже мою надежду и опору Бориса Майорова. ЦСКА постоянно давит, мы из последних сил судорожно отбиваемся. Вот уже счет 2:1, дотянуть бы до смены ворот. И тут с сиреной Зингер пропускает вторую шайбу…»

Судья-секундометрист сообщил судьям матча Юрию Карандину и Михаилу Кириллову, что гол был забит после того, как время первой десятиминутки истекло до броска (на секундомере было 10 минут 1 секунда). Об этом судья-секундометрист сигнализировал свистком, который слышали судьи и часть зрителей, сидевших за спартаковскими воротами. Однако остальные этого свистка не услышали за ревом стадиона. Когда об этом голе сообщили тренеру армейцев Анатолию Тарасову, он взорвался: «Гол засчитан правильно!» Но судьи упорно стояли на своем.

Согласно существующим правилам Тарасов мог заявить протест после окончания игры. Но он предпочел сделать это немедленно, причем весьма своеобразным способом, который до этого ни разу (!) в советском хоккее не применялся: он увел свою команду в раздевалку. И наотрез отказался выводить игроков обратно на лед, пока судьи не засчитают гол Петрова.

Эта незапланированная пауза длилась больше получаса – 41 минуту – и пошла на пользу «Спартаку». По словам Н. Карпова: «Я на скамейке торжествую. Нам так была нужна пауза, чтобы остановить армейский ураган, перевести дух, и Тарасов дал ее нам!..»

Все это время Тарасова кто только не уговаривал: и судьи, и представители Федерации хоккея СССР. Наконец, когда явился посыльный от Брежнева с требованием продолжить игру, Тарасов сдался. Но стал требовать отмены двухминутного штрафа за затяжку времени. Тут уже взорвался Карпов: «Товарищ судья, нарушение было?» – «Да», – отвечает Юрий Карандин. – «Так в чем же дело?». В итоге в этом споре победил Карпов. Впрочем, как и в самом матче.

Армейцы продолжили игру, но это была уже другая команда. Она играла без всякого азарта и блеска в глазах. Через несколько минут после возобновления матча армейцы были наказаны за умышленную задержку игры. Оставшись вчетвером, они пропустили третью шайбу: на 53-й минуте Зимин обыграл двух армейских защитников и поставил окончательную точку в матче – 3:1 в пользу «Спартака». Так красно-белые стали чемпионами страны. Но этому матчу суждено будет войти в историю советского хоккея как самому скандальному за всю его историю.

Практически сразу после того, как прозвучала финальная сирена, высокие начальники из Федерации хоккея СССР приняли решение не давать спуску Тарасову. Да иначе и быть не могло: ведь скандал произошел на глазах у самого Брежнева! Плюс к этому добавились еще 14 тысяч зрителей Дворца спорта в Лужниках (о миллионах телезрителей этого сказать было нельзя, поскольку они в тот день так и не поняли, почему внезапно прервалась трансляция). Поэтому газете «Советский спорт» было дано указание оповестить об этом ЧП страну.

Вспоминает Е. Рубин (в те годы он работал в «Советском спорте»): «Я не решился пожурить такого влиятельного и мстительного человека, как Тарасов, от себя лично, поэтому избрал обходной маневр. За кулисами Дворца спорта я разыскал Николая Сологубова. Знаменитый хоккеист давно ушел из хоккея и с воинской службы, а потому перестал скрывать свою застарелую ненависть к своему первому учителю. Его я и попросил высказать свое отношение к происшествию на льду и заручился разрешением изложить сказанное в заметке под рубрикой «Реплика». Сологубов говорил долго, но заметка получилась небольшая: мат в те времена писали только на заборах…»

Эта реплика появилась в «Советском спорте» 13 мая под названием «…И сохранить достоинство». Под ней шел

комментарий самой газеты. Привожу обе публикации полностью, начав со слов Сологубова: «Инцидента, подобного тому, который произошел во время воскресного матча ЦСКА – «Спартак», кажется мне, не знает история нашего хоккея. И мне, человеку, вся жизнь которого связана с командой ЦСКА, который около десятка лет был ее капитаном, особенно больно, что виновником случившегося стали мои одноклубники. Но я не хочу упрекать команду и ее хоккеистов: они выполняли указания своего старшего тренера. И мне тем более горько, что имя этого старшего тренера – Анатолий Тарасов, тот самый Тарасов, который столько раз вел и приводил ЦСКА и сборную страны к выдающимся победам.

Что же, «Спартак» победил в этом матче – от поражений не застрахована никакая команда, даже ЦСКА. Но уметь сохранять мужество и достоинство при поражениях – это не менее обязательное качество настоящего спортсмена, чем высокое мастерство. И ни один настоящий спортсмен, выйдя на площадку, не забудет о зрителях, которые пришли на соревнование, чтобы насладиться зрелищем спорта и красивой борьбой.

Но не только для того я взялся за перо, чтобы осудить поступок Анатолия Тарасова. Мне хотелось еще подчеркнуть, что команда ЦСКА, моя команда, вела себя в эти минуты вынужденной паузы дисциплинированно, корректно, как и подобает команде, представляющей в спорте Советскую Армию. И в эти неприятные минуты я все же с гордостью думал о том, насколько крепки лучшие традиции армейского клуба, традиции, в которых воспитаны были и наши предшественники, и мы, теперешнее поколение хоккеистов ЦСКА».

От редакции было написано следующее: «Заслуги А. Тарасова в нашем хоккее велики и общепризнаны. Он многое сделал для развития этой игры в нашей стране, для завоевания сборной СССР высших мировых титулов. В его деятельности бывали, конечно, ошибки и просчеты, от которых не застрахован ни один даже самый выдающийся тренер. Беда в другом. В печати, на заседаниях президиума Всесоюзной федерации, в руководящих физкультурных органах А. Тарасову неоднократно указывали на факты пренебрежительного отношения к хоккеистам, судьям, зрителям. Однако А. Тарасов не считался с критическими замечаниями в свой адрес, расценивал каждое из них едва ли не как личное оскорбление.

Чемпионы СССР 1969 года – «Спартак» (Москва)

Серебряные призёры и обладатели кубка СССР – ЦСКА (Москва)

Таким образом, его поведение во время воскресного матча – отнюдь не случайность. Только на этот раз оно больно ударило по интересам 14 тысяч зрителей и миллионов телезрителей, смотревших матч. Кстати, 35-минутная непредвиденная задержка в игре нарушила программу Центрального телевидения на целый день.

Не подействовало на А. Тарасова и вмешательство руководителей отдела хоккея Всесоюзного комитета и Федерации хоккея СССР, которые терпеливо объясняли ему, что судьи действуют в полном соответствии с правилами, и приглашали лично посмотреть на показания контрольного секундомера.

Заслуживает осуждения грубость и бестактность А. Тарасова по отношению к судьям матча – молодым людям, один из которых является инженером, а другой – рабочим, отдающий свое свободное время тому самому делу, которому посвятил себя и тренер Тарасов.

После окончания матча, в момент вручения наград, публика недвусмысленно выразила свое отношение к происшествию и его действующим лицам. Если имена обладателей золотых, серебряных и бронзовых медалей (3-е место заняла команда столичного «Динамо», которая обогнала «Химик» на 13 очков – 35 против 22 . – Ф. Р. ) встречались аплодисментами (кстати, команда ЦСКА, как это отметил Н. Сологубов, вела себя во время паузы безупречно), то имя А. Тарасова было встречено с явным осуждением…

Анатолий Владимирович носит высокое и почетное для спортивного наставника звание – заслуженный тренер СССР. Это звание присваивают лишь людям, которые не только высоко эрудированны в своем виде спорта, но и являются подлинными педагогами, воспитывающими в своих питомцах лучшие качества советского человека, в том числе и своим собственным примером. В связи с этим возникает вопрос: достоин ли этого высокого и обязывающего звания тренер А.В. Тарасов?»

Стоит отметить, что в хоккейном мире практически все уважали Тарасова за его спортивные качества, но не любили за человеческие. И когда случилось это ЧП, ни один из хоккейных тренеров не встал на защиту Тарасова. Даже интеллигентный Аркадий Чернышов, который тогда работал с ним в сборной страны, осудил его поступок. Вот как об этом вспоминает все тот же Е. Рубин: «Через несколько дней после этого исторического матча я по телефону условился с Аркадием Ивановичем об интервью и приехал на стадион «Динамо». Мы побеседовали, и он пригласил меня перекусить в ресторане «Динамо». К обеду заказали графинчик водки. Выпив первую рюмку, Чернышев сказал:

– Ну до чего же вы, журналисты, трусливая публика! Все готовы Тарасову простить.

– А вы «Советский спорт» разве не читаете? – возразил я. – Там все поставлено на свои места.

– Ты о заметке Сологубова? Да она такая маленькая, что ее и не заметишь. Про эту сволочь полагалось целую страницу написать. И дать заголовок похлеще.

Старая газетная дисциплина сохранилась у меня и поныне. Оттого и употребляю тут эпитет «сволочь» вместо куда более сочного, но из «заборного жанра», который использовал обычно хладнокровный Аркадий Иванович…»

Поскольку недоброжелателей у Тарасова хватало во всех организациях – не только в спортивных, но и в самом ЦК КПСС – этот скандал ему прощать не захотели. Тем более, что на Западе многие газеты были полны сообщениями о том, что в СССР впервые произошла забастовка хоккеистов. А это уже большая политика.

16 мая в том же «Советском спорте» появилось сообщение под рубрикой «За нарушение спортивной этики». В нем сообщалось: «На заседании коллегии Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров СССР А.В. Тарасову не хватило принципиальности и мужества для того, чтобы дать правильную оценку своим действиям, несовместимым с нормами поведения советского тренера-педагога.

Учитывая все эти обстоятельства коллегия Комитета по физической культуре и спорту приняла решение лишить А.В. Тарасова почетного звания «Заслуженный тренер СССР».

Стоит отметить, что выдающийся тренер воспринял это наказание на удивление хладнокровно. Но не потому, что ему было безразлично звание заслуженного тренера страны, а потому, что он был убежден – опала продлится недолго. Он был твердо уверен в том, что достойной замены ему на посту тренера сборной СССР в стране просто нет. Как утверждают очевидцы, вскоре после указа о снятии с него «заслуженного» Тарасов заказал себе новую куртку с огромной наспинной буквой «Т». Таких курток тогда не было ни у одного советского тренера, а Тарасов такую заимел и проводил с ней тренировки ЦСКА (на майках игроков тогда еще не писали фамилий, как сегодня). Буква «Т», естественно, расшифровывалась как «Тарасов», но шутники переиначили ее на свой лад – «Тиран», что не было далеко от истины: как уже отмечалось на этих страницах ранее, нрав у Тарасова действительно был крутой.

Тарасов оказался прав: пост старшего тренера ЦСКА и сборной страны он за собой сохранил. И в наказанных проходил недолго – всего несколько месяцев. Осенью, перед самым началом нового хоккейного сезона, звание заслуженного тренера СССР ему все-таки вернули, дав об этом коротенькое сообщение в еженедельнике «Футбол-Хоккей».

Кто и почему сорвал первые матчи с профессионалами

Между тем в течение нескольких месяцев, пока Тарасов находился в опале, в Госкомспорте шли бурные дебаты по поводу того, кто теперь будет возглавлять первую сборную страны. В итоге сошлись на кандидатурах Николая Пучкова (СКА, Ленинград) и Бориса Майорова («Спартак», Москва). Сам Пучков мечтал видеть своим партнером Всеволода Боброва, тот вроде бы был согласен, но из этой затеи так ничего и не вышло – Тарасов сумел-таки вернуть себе расположение большинства руководителей Госкомспорта и вместе с Чернышевым сохранил свой пост. А в августе 1969 года они протрубили новый сбор для национальной сборной, которая должна была выступить в турнире на приз газеты «Советский спорт» в Ленинграде. Причем в этот раз они вынуждены были прислушаться к тем советам хоккейных специалистов, кто критиковал их за то, что в составе сборной СССР играют одни и те же хоккеисты, а новичков очень мало. В итоге на декабрьские игры Приза «Известий» Чернышев и Тарасов (а именно последний, как мы помним, отвечал за игровой состав) привлекли ряд новых хоккеистов, правда, все они были… армейцами, из Ленинградского СКА, который тренировал несостоявшийся тренер сборной Н. Пучков. Это были: защитники Олег Чурашов и Сергей Мурашов, нападающие – Петр Андреев, Сергей Солодухин и Игорь Григорьев. Чурашов играл в паре с Игорем Ромишевским, а Андреев, Солодухин и Григорьев составили третье звено нападения.

Однако это обновление не помогло сборной СССР выиграть турнир. Главный приз достался сборной Канады, которая приехала в Ленинград в полупрофессиональном статусе – в составе этой команды играли 9 игроков из клубов НХЛ. Как это стало возможным? Начать следует издалека.

Еще в начале 1969 года советскому спортивному руководству было предложено принять у себя следующий (в марте 1970 года) чемпионат мира и Европы. Однако на это предложение последовал вежливый отказ. Почему? Дело в том, что буквально через три недели после чемпионата у нас должен был справляться юбилей – 100-летие со дня рождения В.И. Ленина. Тарасова и Чернышева вызвали в ЦК КПСС и спросили: вы можете дать гарантию, что наша сборная сумеет достойно выступить на чемпионате и не испортить настроение миллионам советских людей накануне знаменательного юбилея? Тренеры пожали плечами: дескать, полной гарантии дать не можем, поскольку в сборной происходит смена поколений и молодежь пока выступает не столь стабильно, как их предшественники. В итоге от мирового чемпионата в Москве пришлось отказаться.

Тем временем после некоторых споров права провести у себя чемпионат мира и Европы впервые в истории добилась Канада. Причем в июле, на летней сессии ИИХФ, канадская делегация попыталась добиться разрешения, чтобы их сборная команда отныне комплектовалась из игроков-любителей и профессионалов из НХЛ. Руководство хоккейной Европы не могло им в этом отказать, поскольку хозяевами будущего мирового турнира были именно канадцы. Правда, канадское предложение было удовлетворено лишь наполовину: им разрешили иметь в составе своей сборной лишь 9 профессиональных игроков, да и то не из числа основных команд НХЛ. Причем главными зачинщиками этого решения были советские представители, которые, видимо, опасались ввязываться в серьезный бой с профессионалами со сборной, где играла почти одна молодежь. Безусловно, талантливая, но еще не слишком обстрелянная. Ведь в 1967–1969 годах из сборной ушли ее ветераны: Виктор Зингер, Борис Майоров, Вениамин Александров, Александр Альметов, Анатолий Ионов, Олег Зайцев, Виктор Кузькин, Владимир Юрзинов, а вместо них пришла молодежь в лице Владислава Третьяка, Владимира Лутченко, Валерия Васильева, Александра Мальцева, Бориса Михайлова, Владимира Петрова, Валерия Харламова, Владимира Викулова, Александра Якушева, Владимира Шадрина. Из ветеранов продолжали играть: Виктор Коноваленко, Александр Рагулин, Виталий Давыдов, Игорь Ромишевский, Вячеслав Старшинов, Анатолий Фирсов, Евгений Мишаков и Виктор Полупанов.

Между тем даже в усеченном виде канадская сборная сумела выиграть августовский турнир в Ленинграде. Причем решение ИИХФ разрешить вести силовую борьбу по всей площадке (таким было условие канадцев) привело к тому, что в одной из игр канадцы устроили на поле настоящее побоище. Однако история на этом не закончилась.

В самом начале декабря 1969 года в Москве состоялся очередной (третий по счету) международный турнир, который теперь проходил под эгидой газеты «Известия». И снова в рядах канадцев играли профессионалы. А у нас наравне с ветеранами играла все та же ленинградская молодежь из пяти человек. Среди новичков у нас также играли два защитника: Александр Гусев (ЦСКА), Юрий Ляпкин («Спартак»). Причем они забили по голу. А вот новички из Ленинграда сыграли в двух матчах (с финнами и чехословаками), но ни одной забитой шайбой так и не отметились.

На этом турнире сборная СССР первые две матча играла в три звена, а затем опробовала новшество – игру в четыре звена нападения (при трех парах защитников). Выглядело это так: 1) защитники – Александр Рагулин (ЦСКА) и Юрий Ляпкин («Спартак») (в этой паре одну игру сыграл Александр Гусев), нападающие – Владимир Викулов, Виктор Полупанов и Анатолий Фирсов (все – ЦСКА); 2) защитники – Виктор Кузькин (ЦСКА) и Виталий Давыдов («Динамо», Москва), нападающие – Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов (все – ЦСКА); 3) защитники – Евгений Паладьев («Спартак») и Игорь Ромишевский (ЦСКА), нападающие – Евгений Зимин, Вячеслав Старшинов (оба – «Спартак») и Александр Мальцев («Динамо», Москва); 4) нападающие – Петр Андреев, Сергей Солодухин и Игорь Григорьев (все – СКА, Ленинград) (три матча) и Александр Мартынюк, Владимир Шадрин и Александр Якушев (все – «Спартак») (два матча).

Отметим, что в этой микродуэли четвертых звеньев нападения победа осталась за спартаковцами, которые забили 4 шайбы (Мартынюк – 3, Якушев – 1), в то время как ленинградские армейцы отметились всего лишь одним голом (Григорьев). Поэтому ленинградское звено продержится в сборной недолго.

Хотя турнир наша сборная выиграла, обыграв с крупным счетом почти всех своих главных соперников: ЧССР – 8:2, Швецию – 6:2, Финляндию – 5:1. Правда, с аутсайдером турнира сборной ГДР наши ребята «скатали» игру 4:3, но это был первый матч турнира, поэтому сборная СССР играла, что называется, «вполноги». И только матч с канадцами выдался для нас по-настоящему трудным. Он закончился ничейным результатом 2:2. Почему? Нашим ребятам не удалось задавить канадцев атлетически, а еще канадцы здорово играли в пас, чем здорово удивили наших тренеров (то же самое было и в августе). Вот как описывал игру сборной Канады на Призе «Известий» тренер А. Прилепский: «Канадцы начали преодолевать нейтральную зону коллективно, научились отдавать шайбу партнеру. Врываться в чужую зону хоккеисты стремятся так, чтобы не терять шайбы. Особенно заметно было это в тройке Хака. Он уже несколько лет играл против европейских хоккеистов и, видимо, понял, что вбрасывать шайбу в чужую зону и потом за нее бороться менее выгодно, чем оставить ее у себя или передать партнеру.

Идя в атаку, канадцы посылали шайбу тому игроку, который катился впереди. Если защитники останавливали игрока с шайбой, тот посылал пас партнеру, набравшему скорость и приблизившемуся к синей линии чужой зоны. Если пас запаздывал или соперники перекрывали путь передаче, то игрок вбрасывал шайбу в зону, как и раньше. При этом канадцы заботились о том, чтобы партнер мог, не снижая скорости, ворваться в переднюю зону и там бороться за шайбу, отскочившую от лицевого борта».

На фотографии, опубликованной на обложке еженедельника «Футбол-Хоккей» в декабре 1969 года В. Старшинов и А. Фирсов с призом – тульским самоваром

Отметим, что эта любительская сборная Канады сумела сыграть вничью с победительницей турнира, сборной СССР, проиграла чехословакам (0:4), но нанесла поражения шведам (5:2), финнам (10:1) и восточным немцам (5:4). Набрав 7 очков, канадцы заняли 2-е место, опередив третью команду, сборную Чехословакии, на одно очко (она проиграла шведам со счетом 3:4).

Несмотря на безрезультативную игру, ленинградских нападающих оставили в сборной (в отличие от двух защитников) и взяли в турне по Канаде в том же декабре. В этой поездке наша сборная провела пять матчей против сборной Канады и потерпела общее поражение: у нее было две победы (5:3, 9:3) и три проигранных матча (3:4, 1:5, 2:3). В этих играх тройка Андреев – Солодухин – Григорьев забила четыре шайбы (Андреев – 2, Солодухин и Григорьев – по одной, все шайбы забиты в матче, который наша сборная выиграла со счетом 9:3). Все эти матчи против канадцев (на «Известиях» и в Канаде) наводили на мысли о том, что канадские любители, кажется, нашли противоядие против сборной СССР. А тут еще на горизонте зримо замаячили еще более трудные игры с канадскими профессионалами на чемпионате мира и Европы в Канаде, который должен был состояться в марте 1970 года. И снова напомним: эти игры должны были пройти меньше чем за месяц до большого юбилея – 100-летия со дня рождения В.И. Ленина. И гарантии, что сборная СССР сумеет одолеть канадцев на их поле и не испортить большой праздник, у советского спортивного начальства не было. Впрочем, не было такой уверенности и у Тарасова с Чернышевым, поскольку в их сборной, как уже отмечалось, происходила смена поколений, причем молодежь играла не столь стабильно, как это было у их предшественников. Во всяком случае, против мощных канадцев их шансы были из разряда фифти-фифти. Короче, перенеся ЧМ из Москвы, чтобы не попасть впросак накануне юбилея В.И. Ленина, советские спортивные руководители угодили в новую ловушку. В итоге им пришлось искать выход уже из нее.

И он был найден, причем руку помощи протянули функционеры ИИХФ, которым лучше было поссориться с канадскими боссами, чем с советскими. Поэтому в январе 1970 года ИИХФ отыграла назад – вообще запретила использовать в канадской сборной хоккеистов из НХЛ. В ответ канадцы отказались проводить у себя чемпионат мира и Европы и отправлять свою сборную на этот турнир. ИИХФ это не сильно расстроило, и она отдала турнир Швеции (во второй раз подряд).

Когда Тарасов с Чернышевым узнали, где будет проходить мировой турнир, они почувствовали некоторое облегчение. Ведь до этого наша сборная трижды выступала в Швеции на ЧМиЕ и каждый раз завоевывала золотые медали. Не стал исключением и этот чемпионат, где советская сборная выиграла турнир, обогнав ближайшего преследователя – сборную Швеции – на три очка (18 против 15). А сборная Чехословакии и вовсе отстала от нас на 7 очков. Короче, это был достойный подарок к 100-летию В.И. Ленина.

«Это есть наш последний…»

В дни ленинского юбилея Тарасов сотворил еще одну победу – вернул с ЦСКА чемпионские медали, обойдя «Спартак» на 10 очков (79 против 69). Причем третьей командой был воскресенский «Химик», который отстал от «Спартака» всего на 3 очка. Далее шли ленинградские армейцы (51 очко) и московские динамовцы (49 очков).

Однако летом, во время предсезонного сбора, антитарасовская оппозиция в Госкомспорте вновь подняла вопрос о том, что тренеров сборной СССР пришла пора менять. Что они, конечно, молодцы (с 1963 года выиграли со сборной восемь чемпионатов мира), но пора и честь знать, пора уступать дорогу другим тренерам. И в качестве последних называли Всеволода Боброва и Николая Пучкова (ленинградский СКА, как мы помним, занял 4-е место в чемпионате СССР 1970 года). На фоне этих разговоров Тарасов решил пойти на хитрость. Он объявил, что уходит с поста тренера ЦСКА, чтобы сосредоточиться на написании диссертации. На его место заступил его помощник Борис Кулагин. Что касается сборной СССР, то там место за Тарасовым было сохранено, видимо, как компромисс: одно место отняли, другое оставили. Поэтому к декабрьскому Призу «Известий» сборную СССР готовили Чернышев и Тарасов. Но эта подготовка закончилась провалом. Советская сборная выиграла три матча (со шведами, финнами и поляками), но главную игру – против сборной Чехословакии – проиграла со счетом 1:3.

В нашей сборной появились трое дебютантов, причем все нападающие: Анатолий Белоножкин и Юрий Чичурин из столичного «Динамо», Александр Сырцов из «Химика». Все они сыграли во всех четырех матчах и забили две шайбы: это сделали Белоножкин и Чичурин, которые играли в звене с Александром Мальцевым (это было динамовское звено). Причем сам Мальцев забил две шайбы. Короче, в сборной это звено совсем не блистало, как это было в «Динамо» (там в сезоне 1969/1970 один Мальцев забросил 31 шайбу, заняв 9-е место в списке бомбардиров). Поэтому больше к играм за первую сборную Белоножкина и Чичурина привлекать не будут, а Мальцев вынужден будет «скитаться» по разным звеньям.

Тем временем в чемпионате СССР ЦСКА во главе с Кулагиным играл гораздо слабее, чем при Тарасове. Например, армейцы проиграли две игры московским динамовцам (1:4, 1:3), одну игру ленинградским армейцам, причем с крупным счетом (2:7), одну игру «Спартаку» (2:3), одну игру «Химику» (1:4). После чего в болельщицких кругах даже пошли разговоры, что армейцы специально «сливают» матчи, чтобы высокое руководство вернуло на тренерский мостик Тарасова. Тот, хоть и слыл диктатором и самодуром, однако мог постоять за своих хоккеистов, выбить для них разного рода блага и привилегии. В итоге в январе 1971 года Тарасов вернулся на должность старшего тренера ЦСКА. И армейцы сразу стали выигрывать: у динамовцев (6:2, 8:4), у ленинградцев (7:1, 8:2), у «Спартака» (3:1, 12:3).

Что касается Кулагина, то он был уязвлен своей отставкой и решил уйти из ЦСКА. Благо спортивное руководство, высоко ценя его тренерский талант, предложило ему в новом сезоне 1971/1972 возглавить команду «Крылья Советов», дела которой шли неважно – в сезоне 1970/1971 она займет 6-е место, пропустив вперед себя и ленинградский СКА (3-е место), и воскресенский «Химик» (5-е место). Самое интересное, но Кулагин ушел в «Крылышки», забрав с собой целую плеяду молодых игроков, которых Тарасов мариновал в запасе, не давая им шансов раскрыться. Среди этих игроков были: Вячеслав Анисин, Юрий Лебедев, Александр Бодунов, Юрий Терехин.

Вспоминает В. Анисин: «В ДЮСШ ЦСКА я попал в 1963 году. А уже через два года выступал за армейцев на первенстве Москвы. Моими первыми тренерами были Николай Вениаминович Голомазов и Виктор Георгиевич Ерфилов. Руководство школы строго следило за нашей учебой и регулярно проверяло у нас дневники. Стоит также отметить, что за нашими выступлениями самым пристальным образом следили тренеры главной команды ЦСКА – Анатолий Владимирович Тарасов и Борис Павлович Кулагин. Они частенько посещали матчи с нашим участием и всегда были в курсе, кто на что способен. Помнится, перед поездкой с юношеской командой на турнир в Новосибирск Тарасов зашел в раздевалку и прочитал нам напутственную речь, смысл которой сводился к тому, что мы представляем великий клуб и должны всегда дорожить честью флага. Вы не можете себе представить, какая для нас – мальчишек – это была честь!

Вместе со мной в молодежной команде ЦСКА играли многие будущие звезды. Например, Владислав Третьяк. Помимо него заиграли на высшем уровне его коллега по амплуа Геннадий Лапшенков, защитник Юрий Терехин плюс мои многолетние партнеры по «Крыльям» и сборной СССР Юрий Лебедев и Александр Бодунов. Сам я дебютировал в основном составе армейцев в сезоне 1967/1968 в шестнадцатилетнем возрасте. Правда, провел всего одну игру. А постоянно играть за ЦСКА начал с первенства 1969/1970…

Предложений от других клубов хватало. Особенно мне запомнилось предложение от Роберта Черенкова, который в те годы тренировал клуб первой лиги саратовский «Авангард». Как-то он подошел ко мне и напрямую спросил: «Сколько ты получаешь в ЦСКА?» – «60 рублей», – ответил я. «Если поедешь со мной на Волгу, сделаю тебе оклад – 120 рублей, устрою в институт, где ты со временем без проблем получишь диплом». Но я без раздумий отклонил его предложение. О целях и задачах Роберт Дмитриевич не распространялся, а быть первым парнем на деревне мне совершенно не хотелось. Помимо меня он обхаживал и Лебедева с Бодуновым. Когда мы втроем встретились, я им озвучил свою позицию, и они в знак солидарности согласились со мной…

Весной 1971 года я принял решение покинуть ЦСКА с целью получить в другом клубе больше игровой практики. Но это оказалось не так-то просто. Узнав о моих намерениях, Тарасов решил, что называется, меня проучить. И приказал отправить рядового Анисина в действующую часть на целину до окончания воинской службы. От целины меня спас отец, который в то время занимался подготовкой космонавтов и имел вес в определенных кругах. Но служить все равно пришлось. Больше месяца провел в одной из курских частей, где отрабатывал по полной – караул, автоматы, сапоги, портянки… Летом, демобилизовавшись, вернулся в родную Москву. Буквально тут же со мной на связь вышел Борис Моисеевич Шагас, имевший отношение к московскому «Спартаку». По его совету я связался с главным тренером красно-белых Борисом Александровичем Майоровым, с которым мы тут же нашли общий знаменатель. В конце лета вместе со «Спартаком» я должен был отправляться на предсезонный турнир в немецкий Фюссен. Уже сдал все необходимые документы на поездку, как совершенно случайно повстречал на Ленинградском проспекте Лебедева и Бодунова. Поздоровались, то да се. У них тоже закончился срок службы, и они перешли к Кулагину в «Крылья». В оба голоса говорят мне: «Какой «Спартак»? С четырнадцати лет вместе играем, давай к нам». В итоге отвели они меня к Борису Павловичу. Я объясняю ему, мол, так и так, не против поиграть у вас, но связан обязательствами с Майоровым. Кулагин, выдержав паузу, сказал: «Может быть, ты не в курсе, но позавчера Майоров был отправлен в отставку. На его место пришел Юрий Баулин. С ним, поверь, я договорюсь без всяких проволочек». Я кивнул в знак согласия и с того момента стал полноправным членом команды «Крылья Советов»…»

В марте 1971 года подоспел чемпионат мира и Европы в Швейцарии. Сборную СССР на него повезли Тарасов и Чернышев. На том турнире опять не было канадцев, что, конечно же, облегчило нашей сборной задачу, поскольку по-серьезному «разбираться» пришлось лишь с одной командой – вечным нашим соперником сборной Чехословакии. Как мы помним, она и раньше всегда стояла у нас как кость в горле, но после известных событий 1968 года получила дополнительный стимул сражаться против советских хоккеистов – не только спортивную злость, но еще и политическую. В итоге в Швейцарии сборная СССР легко обыграла всех своих соперников с крупным счетом (шведов, финнов, западных немцев и американцев, забросив в их ворота в общей сложности 72 шайбы, а в свои пропустив лишь 16), а вот чехословаков обыграть так и не сумела: одна игра закончилась вничью 3:3, а вот вторую наши ребята проиграли 2:5. Но поскольку чехословаки умудрились проиграть шведам 5:6, золотые медали достались нашим хоккеистам.

Кстати, последнюю игру, 3 апреля 1971 года, наша сборная тоже играла против шведов. Нас устраивала и ничья, но о ней, естественно, никто не думал – все рвались победить. Это была единственная тяжелая игра наших со шведами на том чемпионате, поскольку в первом матче мы одолели «Тре Крунур» с разгромным счетом 8:0. Однако тяжело нам было только первая два периода. В первом мы вели – 2:1, а во втором уже шведы – 3:2. Именно в тот момент Тарасов, чтобы поднять боевой дух своей команды, в раздевалке, перед выходом на заключительную двадцатиминутку внезапно запел… «Интернационал»: «Это есть наш последний и решительный бой…» После этого ничего говорить советским хоккеистам было уже не надо. Они вышли на лед и буквально «разорвали» шведов, выиграв тот период со счетом 4:0. Итог матча – 6:3 в нашу пользу. Советская сборная в 9-й раз подряд стала чемпионом мира.

Самое интересное, но для Тарасова тот чемпионат и в самом деле станет «последним и решительным боем», поскольку на все последующие сборная будет ездить уже без него. Впрочем, не будем забегать вперед.

Матчи между сборными СССР и ЧССР всегда отличались высоким накалом страстей

«Он учил нас стойкости»

Спустя месяц после мирового турнира в Швейцарии закончился чемпионат СССР. Золотые медали в нем вновь достались подопечным Тарасова – ЦСКА. А на втором месте были столичные динамовцы, которые не удостаивались серебряных медалей семь лет – с 1964 года. А на третью ступеньку пьедестала сенсационно взошла команда СКА из Ленинграда, которую тренировал Н. Пучков. Далее шли московский «Спартак» и воскресенский «Химик». Как мы помним, тренеры всех четырех команд были ярыми антагонистами Тарасова – как в личном плане, так и в спортивном.

«Динамо» Чернышева добилось успеха благодаря тактике, которую они взяли на вооружение с конца 60-х. Что за тактика? Вот как об этом рассказывает их легендарный защитник В. Давыдов (он же в 1963–1971 годах защищал и цвета сборной СССР): «Прежде «Динамо» пользовалось в защите так называемым «частоколом». Четыре игрока располагались на своей синей линии, а пятый впереди старался пристроиться к сопернику с шайбой, замедляя чужую атаку. Это был пассивный метод обороны, так как инициатива без борьбы отдавалась соперникам. Потом этот метод модернизировали в прессинг. Обороняющиеся в конце концов приходят почти к такому же, как при «частоколе», построению, но находясь в движении, а не стоя на месте, как происходило на заре советского хоккея.

Коротко, суть нашего прессинга в следующем. Крайние нападающие пристраиваются к «краям» соперничающей команды и сопровождают их. Оба наших защитника отступают по центру, а перед ними откатывается назад наш центральный нападающий. Эти трое образуют треугольник с вершиной, обращенной в сторону соперников. Отступление происходит до синей линии своей зоны. Здесь один из защитников вступает в борьбу за шайбу с центрфорвардом соперничающей команды, против которого действует и наш центральный нападающий…

Когда динамовцам удается в полном боевом порядке отступить к синей линии, то у соперников почти не остается шансов с ходу прорвать нашу насыщенную оборону. Им трудно найти лазейку для чистого, без потери шайбы, входа в нашу зону с помощью дриблинга или паса. Остается один путь – расстаться с шайбой, бросив ее в лицевой борт. После этого соперник может вторгнуться на нашу территорию. Но чтобы продолжить атаку, ему нужно еще овладеть шайбой, к которой первыми устремляются наши крайние игроки, каждый на своем фланге. В борьбе за «ничейную» шайбу шансы сторон примерно равны. Инициатива как бы делится пополам. Вот какие выгоды сулит оборона прессингом…»

Отметим, что эта тактика появилась в «Динамо» не случайно, а только после того, как в их команде появился сильный центральный нападающий, настоящий гений атаки, которого у них никогда не было. Речь идет об Александре Мальцеве, который в сезоне 1970/1971 стал самым результативным бомбардиром первенства СССР, набрав 57 очков (37 забитых шайб + 20 голевых передач). А его партнер по звену – правый крайний нападающий Юрий Чичурин – набрал 36 очков (29+7). На левом краю играл Анатолий Белоножкин, но он в основном ассистировал. Как мы помним, год назад эту тройку в полном составе приглашали в сборную СССР, однако она так и не «выстрелила». В итоге в сборной закрепился лишь Мальцев, который на чемпионате мира и Европы – 1971 в Швейцарии занял 3-е место среди бомбардиров, набрав 16 очков (10+6). Кроме этого, он вошел и в символическую сборную мира.

В июле хоккеисты ЦСКА, отдохнув от забот праведных, вновь собрались вместе, чтобы приступить к очередным тренировкам в преддверии нового сезона. И снова основной упор

Тарасов делал на атлетическую подготовку, которая была краеугольным камнем в их тренировочном процессе. Вот как об этом рассуждает уже известный нам тренер В. Егоров: «Хоккеисты ЦСКА уже немало лет основательно готовят себя атлетически, много упражняясь с отягощениями. Ведь тактика их игры забирает уйму энергии! Постоянное быстрое маневрирование всех полевых хоккеистов, самоотверженная силовая борьба, беспрестанные атаки либо на ворота, либо на соперников с шайбой – все это дается нелегко. И не будь армейские хоккеисты настоящими атлетами, подобная тактика оказалась бы им не по плечу. Как не по силам она мастерам многих других наших клубов – тем игрокам, которые не прошли трудного пути планомерной и многолетней атлетической подготовки.

Вот мы и подошли к основной причине, не дающей многим командам возможности сейчас же, немедленно взять на вооружение самую эффективную тактику игры. К высокой физической кондиции, необходимой для тактики постоянного нападения, надо подводить хоккеистов планомерно в течение многих лет. Здесь, если поспешишь, людей насмешишь. Начнешь, к примеру, быстро увеличивать нагрузки, повышать интенсивность занятий до такого уровня, как в тренировках команды ЦСКА, и только испортишь все дело. Внешне, правда, все будет выглядеть гладко. Игроки как будто бы начнут неплохо переносить огромное напряжение беспрестанного и быстрого нападения. Но пройдет несколько матчей, и хоккеисты сникнут. А восстанавливать силы придется долго и, самое обидное, в разгар сезона, когда команде нужны очки, нужны победы в матчах. Вот и приходится тренерам других клубов в физической подготовке игроков идти другими путями, не копируя занятий московских армейцев, ставя во главу угла не атлетизм, а, например, беговую подготовку, которую дополняют атлетическими упражнениями…»

А теперь послушаем мнение человека, который непосредственно тренировался под началом А. Тарасова – вратаря В. Третьяка: «Мне его (Тарасова . – Ф. Р. ) требовательность никогда не казалась чрезмерной: я понимал тогда и особенно хорошо сознаю сейчас, что максимализм Тарасова был продиктован прекрасной целью – сделать наш хоккей лучшим в мире. Человек очень строгий по отношению к самому себе, очень организованный и целеустремленный, он и в других не терпел расхлябанности, необязательности, лени. Я многим обязан Тарасову. И даже то, что некоторые склонны выдавать за его причуды, я отношу к своеобразию тарасовской педагогики.

Валерий Харламов рассказывал такой случай. Однажды во время тренировки у него развязался шнурок на ботинке. Он остановился, нагнулся, чтобы его завязать. Тарасов увидел это. Помрачнел и тут же обрушился на хоккеиста:

– Вы, молодой человек, украли у хоккея десять секунд, и замечу, что вы никогда их не наверстаете.

Помню, получив однажды новые щитки, я сидел и прошивал их толстой сапожной иглой. За этим занятием застал меня Анатолий Владимирович.

– Что, хочешь играть?

– Хочу! – вытянулся я перед ним.

– Вот и хорошо. Завтра в щитках на зарядку явишься. Утром шел дождь. Все рты разинули, увидев, что я вышел на пробежку в кедах и в щитках. А объяснялось все просто: тренер хотел, чтобы я быстрее размял жесткую кожу щитков, подготовил их к бою.

Все знали, что, когда Тарасов обращается к хоккеисту на «вы», ничего хорошего это не предвещает. Осенью 69-го после календарной игры всесоюзного чемпионата – первого в моей биографии – он как-то говорит:

– Зайдите ко мне, молодой человек. Я испугался. Вроде бы никаких грехов за собой не знал, но…

– Вы догадываетесь, почему я вас пригласил?

– Нет.

– Тогда идите и подумайте. В смятении я закрыл за собой дверь, а через час снова зовут меня пред грозные очи.

– Ну что? Подумали?

В полном недоумении пожимаю плечами.

– Ладно, – вдруг сменил гнев на милость Тарасов. – Бери стул и садись. Да не бойся, ближе садись. Ты же вчера под правую ногу две шайбы пропустил, бедовая твоя голова. Почему? Ну-ка, давай разберемся.

Я постепенно вновь обретал присутствие духа. Тарасов требовал думать, он хотел, чтобы я научился анализировать каждый свой промах, каждую ошибку.

– Владька, а что, если ты станешь крабом? Понимаешь меня? Сто рук и сто ног! Вот так, – он выходил на середину комнаты и изображал, каким, по его мнению, должен быть вратарь-краб. Я подхватывал идею. Так мы работали. Не было ни одной тренировки (ни одной), чтобы Тарасов явился к нам без новых идей. Он удивлял каждый день. Вчера – новым упражнением, сегодня – оригинальной мыслью, завтра ошеломлял соперников невиданной комбинацией.

– Ты думаешь, играть в хоккей сложно? – спросил меня Тарасов в самом начале нашей совместной работы.

– Конечно, – ответил я. – Особенно если играть хорошо.

– Ошибаешься! Запомни: играть легко. Тренироваться тяжко! Сможешь 1350 часов в год тренироваться? – тут он повысил голос. – Сможешь так тренироваться, чтобы тебя поташнивало от нагрузки? Сможешь – тогда добьешься чего-нибудь!

– 1350? – не поверил я.

– Да! – сказал, как отрубил, Тарасов. На занятиях он умел создать такое настроение, что мы шутя одолевали самые чудовищные нагрузки. «Тренироваться взахлеб», – требовал от спортсменов Тарасов. А о том, какие были нагрузки, вы можете судить по следующему факту: приезжавшие в ЦСКА на стажировку хоккеисты других клубов после двух-трех занятий поспешно собирали чемоданы и, держась за сердце, отбывали домой. «Не по Сеньке шапка», – смеялись мы. Однажды в ЦСКА приехал поднабраться опыта знаменитый шведский хоккеист Сведберг, но и его хватило ненадолго. На третий день после обеда он, заметно побледневший, стал прощаться.

– Мы, шведы, еще не доросли до таких тренировок, – смущаясь, объяснил гость свой преждевременный отъезд.

Никогда мне не забыть уроков Тарасова. Теперь, по прошествии многих лет, я отчетливо понимаю: он учил нас не хоккею – он учил жизни.

– Валерка! – вдруг озадачивал Анатолий Владимирович юного Харламова в разгар тренировки. – Скажи мне, пожалуйста, когда ты владеешь шайбой, кто является хозяином положения?

– Ну как же, – простодушно отвечал хоккеист, – я и есть хозяин.

– Неправильно! – торжествовал Тарасов. – Ты слуга партнеров. Ты играешь в советском коллективе и живешь прежде всего интересами товарищей. Выброси в мусорный ящик свое тщеславие. Умей радоваться успехам товарищей. Будь щедр!..

Анатолий Владимирович считал, что чем хуже погода, тем лучше для закалки характера. Однажды в день матча с нашим традиционно трудным соперником московским «Динамо» грянул 30-градусный мороз. Надо на зарядку выходить, а боязно – как бы не простудиться! Столпились мы все в вестибюле, ждем Тарасова, надеясь на то, что он отменит сегодня зарядку. И вот появляется. Демонстративно никого не замечая, сразу ко мне, самому юному:

– Вы что стоите, молодой человек?

– Так ведь все стоят.

– Какое вам дело до всех?! Вы давно должны разминаться с теннисным мячом.

Как ветром выдуло команду из вестибюля.

Что касается теннисного мяча, то Тарасов приучил меня не расставаться с ним никогда. Где бы я ни был, я должен был все время бросать-ловить теннисный мяч. Дело доходило до курьезов: купаемся мы в море во время разгрузочного сбора, а тренер спрашивает:

– А где ваш мяч, молодой человек?

– ?..

– Вы и в воде с мячом должны быть.

Думаете, шутил? Ничего подобного! Пришлось нам с Колей Толстиковым к плавкам специальные кармашки пришивать – для мячей. Кому-то, возможно, покажется, что это уж слишком. Но как знать, не будь мяча, не будь других тарасовских придумок, сложилась бы моя судьба столь счастливо?

Он учил нас стойкости и благородству, учил трудиться, как умел это делать сам. У Анатолия Владимировича было такое выражение: «Идти в спортивную шахту», что по сути означало тренироваться по-тарасовски.

Тренер постоянно внушал мне, что я еще ничего собой не представляю, что мои удачи – это удачи всей нашей команды. И тут я безоговорочно верил ему. И думаю сейчас, что если бы было иначе, то ничего путного из меня бы не получилось…»

Наконец, приведем мнение еще одного вратаря – Иржи Холечека, который защищал ворота сборной ЧССР (1966–1976; в 1971 году был признан лучшим вратарем мирового турнира в Швейцарии) и который мог воочию наблюдать за работой Анатолия Тарасова: «Из зарубежных тренеров я больше всего уважал Тарасова. Это – тренер-философ, изучавший во всех деталях игру соперников, которых он всегда оценивал по достоинству и никогда не копировал. Даже в ходе самой бурной игры он успевал заносить в свой неизменный блокнот все, что происходило на льду.

Для регистрации происходящего ему не требовались помощники, он все успевал сам. Он был строг, в команде поддерживал беспрекословный порядок, умел добиваться от игроков стопроцентного выполнения своих обязанностей и пользовался уважением. Из-за его манеры поведения у него имелось немало врагов. Но он считал, что человек, неуклонно следующий к своей цели, неизбежно вступит в определенные противоречия».

Сборная СССР атакует ворота чехословацкого голкипера Иржи Холечека

Как Тарасов создал новое суперзвено

Сразу после летних сборов 1971 года сборная СССР собралась снова, на этот раз чтобы провести короткое турне по ФРГ в преддверии нового сезона (на конец года намечался очередной розыгрыш Приза «Известий», а в начале следующего года маячил главный турнир – Олимпийские игры в Саппоро). В немецком турне наша сборная сыграла два матча с национальной командой ФРГ и в обоих победила: 9:4 и 14:1. Больше всех голов в этом турне забила армейская тройка нападения Михайлов – Петров – Харламов – на их счету было девять шайб. Из них за Петровым было 5 (причем четыре он забил во второй игре 26 сентября), за Харламовым – 3 (все были забиты в первом матче 24 сентября), за Михайловым – одна.

Однако столь высокая скорострельность этого звена не остановила тогда Тарасова от мысли… разрушить это звено, изъяв из него Харламова. Тренер пришел к выводу, что тот (а именно он в этом звене был его любимчиком) не имеет возможности показать весь свой выдающийся потенциал, который он мог бы продемонстрировать, играй он с другими партнерами. И в голове у Тарасова созрела идея создать суперпятерку ЦСКА и сборной в которую бы вошли нападающие Анатолий Фирсов, Валерий Харламов и Владимир Викулов, а также двое защитников в лице Александра Рагулина и Геннадия Цыганкова. Пятерка создавалась с дальним прицелом: во-первых, чтобы выиграть Олимпиаду, во-вторых – чтобы дай бой канадским профессионалам, игры с которыми (и Тарасов об этом догадывался) были уже не за горами.

Рассказывает В. Акопян: «Тарасов задумал обогатить игровой принцип фирсовской «системы» несравненным исполнительским мастерством В. Харламова. Эти подробности важны для того, чтобы понять, как трудно было Тарасову убедить самого себя в том, что усиление звена Фирсова за счет ослабления тройки Петрова суммарно даст команде ее общее усиление. Иными словами, степень усиления звена Фирсова будет выше, чем степень ослабления тройки Петрова.

Но не менее важно в этой истории то, что кроме желания усилить игру сборной в целом Тарасов стремился «продлить спортивную жизнь великих ветеранов, А. Фирсова и А. Рагулина» в элите мирового хоккея…

«В условии задачи» имелись стоппер Рагулин, хавбеки Цыганков и Фирсов, форвард Викулов. Спрашивалось «в задачнике», кто из форвардов мог идеально завершить формирование этой пятиконечной «звезды»? Тарасов знал, что это должен быть игрок уникальный, совсем непохожий по стилю игровой композиции и восприятию хоккея на Фирсова и Викулова. Дабы дополнить их разнородность новыми индивидуальными гранями и значительно обогатить атакующий потенциал пятерки и всей команды.

Только Валерий Харламов, этот удивительный хоккейный самородок, был тем несравненным «самоцветом», способным идеально завершить художественную композицию этого ансамбля. Михайлов и Петров были наотрез не согласны с концепцией тренера, но Харламов ощутил в этом замысле свежее дуновение качественно новой игровой волны, и его верные партнеры, наступив на горло собственным интересам, благословили товарища на свершения…»

Обкатка нового звена пришлась аккурат на Приз «Известий», игры которого проходили в Москве во второй половине декабря 1971 года (в турнире приняли участие четыре европейские сборные: Советского Союза, Чехословакии, Финляндии и Швеции). Именно там на лед вышло звено в составе: защитники – Геннадий Цыганков и Игорь Ромишевский, нападающие – Владимир Викулов, Анатолий Фирсов и Валерий Харламов (а к Михайлову и Петрову поставили Юрия Блинова). Два других звена выглядели следующим образом: 2) защитники – Виктор Кузькин и Владимир Лутченко (оба – ЦСКА), нападающие – Борис Михайлов, Владимир Петров и Юрий Блинов (все – ЦСКА); 3) защитники – Валерий Васильев и Виталий Давыдов (оба – «Динамо», Москва), нападающие – Александр Мартынюк, Владимир Шадрин и Евгений Зимин (все – «Спартак») (в этом же звене на замену выходил динамовец Александр Мальцев).

Несмотря на то, что у трех команд в итоге набралось по четыре очка (СССР, ЧССР, Финляндия), Приз «Известий» достался советской сборной, у которой были лучшие показатели забитых и пропущенных шайб – 19:7. Из них на долю новой тройки нападения выпало 9 забитых шайб: Викулов – 5, Харламов – 3, Фирсов – 1. Тройка Петрова забросила 5 шайб: Михайлов и Блинов – по 2, Петров – 1. Получалось, что рокировка пошла на пользу советскому хоккею. Как пишет все тот же В. Акопян: «Пятерка получилась на диво. Реактивные форварды в одиночку и с изобретательной поддержкой Фирсова кромсали оборону любого соперника. Хавбеки в зародыше душили большинство контрвыпадов оппонентов, а стоппер Рагулин, как монолитный утес, цементировал оборону…»

Оба новых звена блестяще себя показывали и в чемпионате СССР, который начался в октябре 1971 года и к началу Олимпиады перевалившего за середину. Впрочем, об этом мы поговорим чуть позже, а пока вернемся к Олимпийским играм в Саппоро (Япония), которые открылись в самом начале февраля 1972 года.

На Олимпиаде в фирсовском звене вместо Игоря Ромишевского стал выступать Александр Рагулин. Звено снова выступило выше всяческих похвал, забив в пяти матчах 19 шайб (Харламов – 9 (+ 7 голевых передач), Викулов – 5 (+3), Цыганков – 3 (+2), Фирсов – 2 (+5). Два других звена выглядели следующим образом: 2) защитники – Владимир Лутченко и Игорь Ромишевский, нападающие – Евгений Мишаков, Владимир Петров и Юрий Блинов (все – ЦСКА – таким образом, в сборной было два полновесных армейских звена); 3) защитники —

Валерий Васильев (иногда вместо него играл Виктор Кузькин) и Виталий Давыдов, нападающие – Александр Мальцев, Владимир Шадрин и Александр Якушев (одну игру в этом звене провел Евгений Зимин).

На счету второго звена было 5 шайб (Блинов – 3, Мишаков – 2), на счету третьего – 7 (Мальцев – 4, Шадрин, Зимин и Кузькин – по одной).

Самой упорной для нашей сборной выдалась вторая игра – против шведов. После двух периодов мы вели со счетом 2:0, но в третьем периоде шведы преобразились и сумели свести игру к ничьей – 3:3. Однако к финалу против сборной Чехословакии (матч состоялся 13 февраля) сборная СССР подошла в качестве лидера турнира, набрав 7 очков. У сборной ЧССР было на очко меньше. Столько же набрала и команда США. В случае нашей победы американцы имели все шансы обойти чехословаков и занять 2-е место. Естественно, советские спортивные начальники были бы рады другому исходу – чтобы два первых места достались представителям социалистических стран – СССР и ЧССР. Поэтому Тарасову и Чернышеву было рекомендовано сыграть вничью. При таком раскладе довольными должны были остаться все, кроме американцев. Однако советские тренеры, у которых был длинный зуб на чехословаков (особенно это касалось Тарасова), проигнорировали эту рекомендацию, настроив своих игроков только на победу. Что и было сделано со счетом 5:2 (уже после второго периода наши ребята вели 4:1). Эту историю тренерам не простят.

Сборная без Тарасова

Спустя два месяца после Олимпиады должен был пройти очередной чемпионат мира и Европы. На этот раз принимать его предстояло столице Чехословакии городу Праге, что внесло существенные коррективы в существование тарасовской суперпятерки – она была распущена. Почему? Все дело было в Анатолии Тарасове, а вернее в его неуправляемом и взрывном характере, который очень часто его подводил. Например, только в 1971–1972 годах это происходило дважды и оба раза вызывало международный скандал.

В первый раз это случилось в самом начале марта 1971 года, когда сборная СССР проводила две товарищеские игры в Швеции (перед ЧМиЕ в Швейцарии). Во время одной из тех игр Тарасов, недовольный судейством, начал яростно матюгать арбитров, что стало достоянием самой широкой общественности (телекамеры зафиксировали этот вопиющий эпизод). После этого случая руководство шведского хоккея отказалось присылать на Приз «Известий» – 71 свою национальную сборную, и вместо нее туда отправилась молодежная сборная Швеции (именно ее наши и разгромили со счетом 12:1, следуя установке Тарасова «шведов не жалеть»).

Второй случай произошел на Олимпиаде в Саппоро. В этот раз наш тренер сцепился с нападающим сборной ЧССР Вацлавом Недомански, который среди всех чехов был наиболее антисоветски настроен. Зная об этом (а игроки частенько сообщали своему тренеру о том, какие реплики чехословак отпускает по адресу советского строя), Тарасов не оставался в долгу – крыл его матом, никого не стесняясь. По словам Недоманского: «На

Тарасова я до сих пор имею зуб. Какими словами обзывал он меня со скамейки запасных, не передать. Не думал, наверно, о том, что русский язык мы тогда изучали в школе и что я его прекрасно понимал. Вот я и не сдержался в конце концов…»

Под словом «не сдержался» имелось в виду следующее. В один из моментов этой словесной дуэли нервы хоккеиста не выдержали, и он… запустил в советского тренера шайбой. Но Тарасов сумел увернуться.

Кстати, этот бросок шайбой мог быть связан не столько с поведением Тарасова, сколько с его принципиальной позицией – играть с чехословаками не на ничью, а только на победу. Получалось, что советские тренеры готовы были отдать серебро Олимпиады кому угодно (даже стратегическим противникам СССР американцам), но только не заклятым «друзьям» из Чехословакии. Понять такое поведение было можно: с 1968 года сборная ЧССР по хоккею стала считать своих советских коллег не столько спортивными соперниками, сколько политическими. В итоге, как говорится, за что боролись, на то и напоролись – взяли только бронзу.

Все вышеперечисленное и стало поводом к возмущению чехословацкой Федерации хоккея, которая сразу после Олимпиады сообщила своим советским партнерам, что если Тарасов приедет на ЧМ в Прагу, то международного скандала не избежать. В итоге советской стороне пришлось решать сложнейшую дилемму: отправлять на ЧМ Тарасова или заменить его кем-то другим. В итоге выбрали второй вариант, дабы не вбивать еще больший клин в социалистическое содружество (после финального матча в Саппоро советские спортивные начальники должны были хоть как-то реабилитироваться в глазах чехословаков). Короче, тренерами сборной СССР на тот чемпионат назначили новых специалистов. Причем поначалу в роли старшего тренера должен был выступить Николай Пучков – некогда прославленный вратарь, а тогда тренер ленинградского СКА, который в 1971 году занял в первенстве страны сенсационное 3-е место. Пучков, в свою очередь, согласился работать, если начальником команды станет Всеволод Бобров, который на тот момент к хоккею уже не имел никакого отношения, занимаясь футболом. Однако в Госкомспорте поступили весьма своеобразно. Они назначили старшим тренером Боброва, а Пучкова сделали его помощником.

Учитывая давнюю неприязнь Боброва к Тарасову (и наоборот), можно было легко предположить, что с засильем «армейского диктата» в новой сборной если и не будет покончено, то он, во всяком случае, будет существенно поприжат. Поэтому первое, что сделал Бобров, – открепил от сборной Анатолия Фирсова (по другой версии, сам игрок отказался ехать на ЧМ в знак протеста против отставки Тарасова). И на предчемпионатские игры (они проходили в ФРГ, Швеции и Финляндии) в марте 1972 года советская сборная отправилась без этого выдающегося форварда. Вместо него играть в одном звене с Харламовым и Викуловым был поставлен Александр Мальцев. Замечательный игрок, но не армеец, а динамовец. Поэтому многие специалисты сомневались в том, что он сможет стать полноценной заменой Фирсову. А что получилось на деле?

В том турне сборная СССР сыграла семь матчей и все выиграла. Счет по шайбам был астрономический: 58:14 в нашу пользу. Трио Викулов – Мальцев – Харламов забросило 22 шайбы (Харламов – 10, Мальцев – 8, Викулов – 4). Как видим, аутсайдером здесь стал Викулов, который при Фирсове был в числе лидеров. Однако в Праге все было иначе – там уже Викулов стал одним из лидеров по результативности.

На ЧМиЕ наша сборная провела 10 матчей, из которых семь выиграла, одну проиграла и две свела к ничьей. Самыми важными для нас, как всегда, были игры с чехословаками, которых тренировали все те же Ярослав Питнер и Владимир Костка – первый находился на своем посту 6-й год, а второй… 11-й. Как мы помним, Костка не являлся тренером какой-то чехословацкой команды, а вот Питнер с 1959 года стоял у руля одного из сильнейших клубов ЧССР – «Дуклы» из Йиглавы. Эта команда с 1967 по 1972 год была чемпионом Чехословакии, однако это не значило, что в сборной ЧССР игроков этого клуба было большинство. Так, в сборной образца 1972 года игроков «Дуклы» было четверо: защитники Ян Клапач, Ярослав Голик и нападающие Иржи Голик и Богуслав Штясны. Столько же было и игроков из «Слована» (Братислава), который в 1972 году занял 2-е место во внутреннем чемпионате: вратарь Владимир Дзурилла, защитник Милан Кужела, нападающие Вацлав Недоманский, Юлиус Гаас.

Тренеры сборной СССР Николай Пучков и Всеволод Бобров

Третий призер чемпионата ЧССР команда СОНП (Польди) из Кладно была представлена в «золотой» сборной одним игроком – защитником Франтишеком Поспишилом. Он с 1961 года играл в этом клубе, представлявшем Объединение национальных сталелитейных предприятий. Кто только не предлагал ему сменить команду – и йиглавская «Дукла», и пражская «Спарта», и другие команды, однако Поспишил никого не слушал. Еще до его прихода (в 1959 году) СОНП стал чемпионом страны, после чего самый высший свой результат показал в 1972 году, завоевав бронзовые медали. Однако это не стало и поводом к тому, чтобы эта команда была представлена в сборной более чем одним игроком.

Из пардубицкой «Теслы» (она в 1973 году станет чемпионом страны) были приглашены двое игроков: нападающие Владимир Мартинец и Йозеф Палечек. Двое игроков было и из клуба ЗКЛ (Брно), который был сильнейшим клубом ЧССР в первой половине 60-х (чемпион в 1960–1966), потом отошел на вторые роли (2-е место в 1971 году): защитник Олдржих Махач и нападающий Рихард Фарда.

Также двумя игроками была представлена пражская «Спарта» – старейшая команда в стране (основана в 1905 году; ее последние высшие показатели: 2-е место в 1967 году, 3-е в 1968-м): защитник Йозеф Горешовский и нападающий Иржи Кохта.

Два игрока представляли клуб ХЗ (химзаводы из Литвинова): защитник Иржи Бубла и нападающий Иван Глинка.

Одним игроком были представлены клубы: ВСЖ (металлургический комбинат из Кошице) – вратарь Иржи Холечек, «Шкода» (Пльзень) – защитник Владимир Беднарж.

Отметим, что основной вратарь чехословацкой сборной Иржи Холечек защищал цвета не самого сильного клуба в ЧССР – ВСЖ, высшим достижением которого было 6-е место в 1967 году. Именно в том году Холечек и перешел в эту команду, до этого отыграв четыре года в кошицкой «Дукле». Ему неоднократно предлагалось перейти в сильнейшие клубы страны, но он всякий раз отказывался. И все же в 1973 году он вновь сменит команду – перейдет в пражскую «Спарту».

Но вернемся к чемпионату мира и Европы в 1972 году, а именно – к играм между сборными СССР и ЧССР. Именно эти матчи должны были ответить на вопрос, кто возьмет золото турнира.

На том чемпионате Питнер и Костка взяли на вооружение тарасовскую «систему», внеся в нее свою специфику. Получилась тактика «неправильное крыло». В ней крайние нападающие исполняли роль полузащитников, иной раз отрабатывая в обороне даже больше, чем в атаке. Таким образом, классическая схема 2–3 (двое в нападении и трое в обороне) преобразовалась в защитные 2–2—1 (двое в нападении, двое в полузащите и один в глубине защиты). Такая игра позволила сборной ЧССР лучше организовать оборону и выстреливать в контратаках. Эта тактика почему-то обескуражила советских тренеров. Видимо, потому, что среди них не было Тарасова.

Особенно принципиальной стала вторая игра с чехословаками, которая проходила 20 апреля 1972 года. Вратарь чехословаков Иржи Холечек впоследствии рассказывал, что его команда готовилась к игре очень тщательно и старалась найти противоядие против самой грозной советской тройки Викулов – Мальцев – Харламов. Для этого на тренировке двое запасных игроков – Глинка и Хаас – исполняли «роли» Мальцева и Харламова, стараясь действовать в манере, отличающей этих виртуозов шайбы, а хоккеисты основного состава отрабатывали варианты нейтрализации нашей ведущей тройки. Но, даже несмотря на эту подготовку, полностью нейтрализовать советскую тройку чехословакам не удалось, хотя матч они и выиграли. Но расскажем обо все по порядку.

Первый период прошел при полном преимуществе хозяев поля. Уже на 9-й минуте Недомански распечатал ворота Третьяка, а спустя 37 секунд он же удвоил счет (причем обе шайбы он забил с подачи Мартинеца). Во втором периоде игра выровнялась и на две наши шайбы (их забили Мальцев и Харламов) чехословаки ответили только одной. Но счет был в их пользу – 3:2. Все должно было решиться в заключительной двадцатиминутке.

Она началась с атак советской сборной, однако соперники сумели грамотно выстроить оборону и в итоге выстояли. Кроме этого в третьем периоде тройка братья Холик – Клапач сумела надежно нейтрализовать нашу ударную тройку Викулов – Мальцев – Харламов и не позволила им больше забить. Итог: чехословаки выиграли 3:2 и стали реальными претендентами на победу в турнире. И они ее добились, поскольку два дня спустя наша сборная допустила досадную осечку, сыграв вничью со шведами 3:3 (и это при том, что в первой игре наши одолели шведов со счетом 9:4!). Впервые за последние восемь лет сборная СССР осталась без титула чемпионов мира (взяла 2-е место), а чехословаки поднялись на высшую ступеньку пьедестала почета спустя 23 (!) года после своей предыдущей победы. То есть, по сравнению с Олимпиадой это был явный откат назад и, значит, поражение Боброва против концепции Тарасова.

Вспоминает Н. Пучков: «Еще до чемпионата мира, когда мы играли в ФРГ и Скандинавии, Всеволод как-то сказал мне: «Ну какой я старший тренер, если ни игры, ни тренировки не веду?» Тогда я ответил: «Давай, начни хотя бы с зарядки». Однако как раз зарядку-то Бобров и в Праге не проводил. Зато все остальное, в нарушение нашей договоренности, сосредоточил в своих руках. Но вот сконцентрироваться и эффективно воспользоваться полнотой власти, к сожалению, не сумел. Злым гением для него оказался ответственный работник Госкомспорта Кирилл Владимирович Роменский, сопровождавший тогда нашу команду. «Неужели не понимаешь, – говорил он мне, – что Всеволод всю жизнь так работает»…

Команда понимала, что происходит. Ведь по утрам на зарядке Боброва не было. А открывая предматчевые установки, Бобров говорил элементарные вещи, известные юниорам. Да и не говорил, а читал все это, предварительно набросав на клочках бумаги. А я смотрел на ребят, и мне было стыдно. И только когда Всеволод передавал слово мне, наступало равновесие…

Боброву бы побольше самодисциплины, и он, бесспорно, был бы очень большим тренером. Всеволод обладал огромной способностью не только оценить настоящее, но и увидеть будущее, подобрать звенья, подсказать решение в конкретных сложнейших вопросах. И в этом он бесспорно превосходил и Тарасова, и Тихонова. Он мог, например, показать, как все это сделать, и в этом плане имел преимущество передо мной, поскольку все знали, что он игрок, а я – вратарь. Когда же ребята оценили все остальное, гандикап ликвидировался. «Если бы вы, Николай Георгиевич, взяли все в свои руки, – сказал мне потом Саша Рагулин, – мы бы выиграли этот чемпионат элементарно»…»

В середине мая 1972 года завершился чемпионат СССР по хоккею. И снова чемпионами стала команда Тарасова – ЦСКА. Армейцы набрали 57 очков (серебряные призеры, столичные динамовцы, отстали от них на 13 очков). Третьими были спартаковцы (их тренировал Юрий Баулин, который до этого тренировал юниорскую сборную СССР – чемпиона Европы), отставшие от динамовцев на 8 очков. Четвертое место взяла еще одна столичная команда – «Крылья Советов», которая вновь начала возвращаться в элиту советского хоккея. В 1957 году она впервые стала чемпионом страны и на протяжении последующих трех лет занимала 2—3-е места, после чего откатилась на 5—6-е позиции. И только после того, как в 1971 году старшим тренером команды стал Борис Кулагин (как мы помним, он долгие годы был помощником Тарасова в ЦСКА), началось возрождение «Крылышек», которое в итоге приведет команду к чемпионству. Кстати, ведущими игроками в «Крылышках» станут бывшие армейцы – Юрий Лебедев, Вячеслав Анисин и Александр Бодунов. Они на протяжении двух сезонов (1969/1970 и 1970/1971) пытались закрепиться в ЦСКА, но все было безуспешно – Тарасов не видел в них перспективных игроков. Тогда все трое ушли к Кулагину, который был брошен поднимать «Крылья Советов».

Вместо Кулагина своим помощником в ЦСКА Тарасов сделал Анатолия Фирсова. После этого талантливый игрок повесил коньки на гвоздь и отказался участвовать в Суперсерии игр 1972 года против канадских профессионалов, оформив этот отказ в письменном виде (написав письмо в Спорткомитет). Впрочем, этот отказ был мотивирован и тем, что к руководству сборной СССР в этой Суперсерии не допустили Чернышева и Тарасова, оставив у руля национальной команды Боброва, а вместо Пучкова прикомандировали к нему Бориса Кулагина.

Вопрос о проведении Суперсерии был окончательно решен на чемпионате мира и Европы в Праге весной 1972 года. Долгие годы канадцы упорно отклоняли эти предложения советской стороны, но весной 1972 года внезапно созрели. Почему именно тогда? Видимо, на них самым серьезным образом повлияла отставка Анатолия Тарасова, которые долгие годы и был одним из главных локомотивов этой идеи с советской стороны и даже специально создал новое суперзвено в надежде использовать его именно в играх против канадцев. В итоге Тарасова канадцы откровенно побаивались, видя в нем тренера, который разгадал практически все тайны профессионального канадского хоккея. Все остальные советские тренеры были им не так страшны. Так что, когда советская сторона решила после провала в Праге не возвращать тренерский дуэт Тарасов – Чернышев к руководству сборной, а оставить у руля тренеров-неудачников, она фактически сыграла на руку канадцам.