Колдовство по найму

Я знаю, ты — ведьма!

Чего вы ругаетесь? — обиженно скривила губу Ирка. — А еще взрослый!

Но теперь, когда самое главное было сказано, Иващенко явно избавился от растерянности и двинулся прямо к цели.

Не морочь мне голову, девочка, — с тихой змеиной ласковостью прошипел он. — У меня с памятью все в порядке и с мозгами тоже. Думаешь, я не помню, как ты на помеле летала?

На ухвате, — мрачно поправила его Ирка.

Не принципиально, для меня, во всяком случае, — отмахнулся Иващенко. — А еще я помню, как ты одну даму превратила в стог сена!

Это не я! — снова запротестовала Ирка. — Она сама! Я просто не дала ей превратиться обратно! А ведьм не бывает, вы сами тогда сказали!

Неожиданность. Потрясение. Шок, — отчеканил Иващенко. — А потом у меня было время поразмыслить. И я понял: никто, кроме ведьмы, таких штучек выкинуть не мог! А знаешь, что еще? Я ваш разговор тогда, в переулке, припомнил, проанализировал… Заговоры там всякие, слова волшебные, вынутый след. Еще эта болезнь моя непонятная, которую ни один врач определить не смог. И сдается мне, что это ты пыталась меня убить! Колдовством! Верно? — бизнесмен остро глянул девчонке в глаза.

Ирка заерзала на скамейке. Постоянное чувство вины за едва не совершенное убийство накинулось на нее с удвоенной силой. Действительно, жил себе человек нормально, пока она его след не вынула и заговор не наложила. Думала, что всего лишь тренируется, а оказалось, чуть в могилу мужика не загнала.

Но я же вас потом спасла! — попробовала оправдаться Ирка.

Если бы не заколдовала, и спасать бы не пришлось! — заявил Иващенко.

Ирке его возражение показалось вполне резонным.

Я не специально, меня обманули! — уже чуть не плача, оправдывалась ведьмочка.

Значит, все-таки ты! — удовлетворенно кивнул Иващенко.

Напряжение ушло с его лица, на губах проступила улыбочка. Он вольготно откинулся на деревянную спинку скамейки и принялся внимательно изучать Ирку. Так охотник рассматривает беспомощную добычу, прикидывая: сразу на шапку ободрать, или пока в клетке подержать — пусть отъестся немножко.

А Ирка вдруг почувствовала, как под этим изучающим взглядом в ней поднимается глухое бешенство. Тихий-тихий, пока еще никому, кроме нее самой, не слышный рык вскипел в горле. А схваченная галстуком шея Иващенко начала неумолимо притягивать ее взгляд. Она вдруг ясно, словно наяву, представила себе, как одним прыжком перелетает через стол и ее клыки смыкаются на глотке самоуверенного наглеца, думающего, что это он тут охотник! И как он забьется, задыхаясь в ее хватке! О, уж она-то не попортит шкуры!..

Из мира вдруг разом исчезли все краски, осталась лишь пронзительная четкость черного и белого. Испуганная девчонка крепко зажмурилась.

Ярость схлынула, будто разом вымытая из ее души. Ирка опасливо приоткрыла один глаз. Все было как обычно. Мир снова наполнился цветами, а единственным черно-белым пятном был Иващенко в его белой рубашке и черном галстуке, все так же восседающий напротив Ирки.

Ирка потрясла головой. Надо же, чушь какая в башку лезет! Клыки, хватка, шкура…

Какая-то я агрессивная сегодня. Солнцем, что ли, напекло? — чуть слышно пробормотала Ирка.

Ты там не бурчи, ты слушай меня, девочка, — с уверенностью хозяина положения бросил Иващенко. — Ты ведь убийца! — Он поднял ладонь, останавливая вскинувшуюся было Ирку— Да, да, такая маленькая милая девочка, и при этом самая настоящая убийца! А я — твоя жертва! — В этот момент он походил на кого угодно, но уж никак не на жертву — Ты передо мной очень сильно виновата, верно? И придется тебе эту вину искупить. По-моему, так будет правильно.

Ну и чего вам надо? — мрачно спросила Ирка. Все, что говорил Иващенко, ей жутко не нравилось, но какая-то справедливость в его словах все-таки была.

Сама не догадываешься? — Иващенко навалился на стол, заглядывая Ирке в глаза. — Мне нужно всего лишь вернуть деньги, которые украл мой компаньон.

Да где я вашего компаньона найду?! — взвилась Ирка.

Компаньона — не обязательно, меня интересуют только деньги, — уточнил Иващенко.

Я не умею искать. Ни компаньонов, ни деньги. Я ж не мент! — все еще сопротивлялась Ирка.

Мента я уже нанимал, — напомнил Иващенко, — теперь мне нужна ведьма. А ты артачишься, не хочешь вину заглаживать. Какая ты нехорошая. Прямо-таки бессовестная. Ла-адненько, не договорились по-хорошему, попробуем по-плохому. Как тебе понравится, если все вокруг узнают, кто ты на самом деле? Приятели твои, одноклассники? Соседи? Думаешь, им приятно будет жить рядом с ведьмой? Да они все свои неприятности на тебя свалят! Еще и сожгут, как в старину, — Иващенко зловеще ухмыльнулся.

Испуганная Ирка скорчилась на скамейке. Ее воспаленному воображению вдруг представилась темная ночь и толпа с факелами, а впереди почему-то та самая тетка, что выгнала ее сегодня с базара. И ведет она народ прямо к дому, где за плотно закрытыми ставнями затаились она и бабка.

Кусты смородины раздвинулись, и из них выбралась бабка.

А чого вы мэни тут дытыну лякаетэ? — привычно уперев руки в бока, вопросила бабка. — То ваша дытына, шо вы ее лякаетэ? От идыть до своих и лякайте, а мою не трожте!

У меня нет своих детей, почтеннейшая, — начал было Иващенко, но бабка тут же вцепилась в его слова, как охотничий пес в дичь.

Оно и видно, шо нема! Понаехал на двор, думает, на «Мерседесе», так все можно! А ну йдить геть звидси! — и бабка замахнулась на Иващенко кухонной тряпкой.

Бизнесмен вскочил, перехватил летящую ему в лицо тряпку… Бабка тут же издала вопль не хуже пароходной сирены:

Обижают! Стару жинку обижают! Милиция! Рятуйтэ!

А ну замолчите! Да кто вас трогает?! — Иващенко выпустил кусок засаленной материи, но было уже поздно.

Отошел быстро от бабки! Ирка, ты цела? — спросил звонкий мальчишеский голос.

Иващенко обернулся. На него надвигался мальчишка лет одиннадцати. Обыкновенный мальчишка в майке, джинсах и стоптанных кроссовках. Только вот на поясе у него висел тяжелый стальной клинок, в руках он держал туго натянутый лук, и остро отточенная стрела целилась Иващенко точно между глаз. У бизнесмена даже переносица зачесалась. Что лук и меч далеко не игрушечные и то, как мальчишка ими владеет, Иващенко помнил с первой их встречи. Бизнесмен испуганно попятился.

Тут же кусты снова раздвинулись и из них выбралась еще и девчонка: светловолосая и пухленькая.

Какой у вас людный двор, — с кривой усмешкой пробормотал Иващенко.

Я, наверное, заднюю калитку не заперла, — словно бы извиняясь, ответила Ирка.

Заперла. Просто я ее заговором открыла, — сообщила Танька и слизнула капельку крови с пальца.

Несмотря на всю напряженность ситуации, Ирка невольно уставилась на этот палец. Не могла не уставиться. Потому что Танькин ноготь был расписан в три цвета: приглушенно, неброско и в то же время изящно. Наверняка мама Таньку с собой в салон брала. Ирка поняла, что ее самодельное творчество не идет ни в какое сравнение с работой профессионала. Ну что за день — расстройство за расстройством!

Я из нашего окна выглянула, а у тебя над домом прямо темное облако висит. Ясно, случилось что-то. Я сюда и рванула, — продолжала Танька.

А я ее увидел и за ней! — рявкнул Богдан.

Мог не беспокоиться! — презрительно процедила Танька.

Иващенко тем временем пялился на девчонку во все глаза, так, что даже забыл про нацеленную в него стрелу.

Тоже ведьма? — ухмыльнулся бизнесмен.

Допустим, — совершенно невозмутимо парировала Танька и напоследок лизнула палец еще раз. — А что, про меня вы тоже всем расскажете? Друзьям, соседям?

Могу и рассказать, — буркнул Иващенко.

Что-то в Танькиных словах ему не нравилось. Наверное, тон. Чересчур легкомысленный, да еще и с явственной ехидцей.

— Да можете, конечно, — покорно согласилась Танька и тут же окинула Иващенко насмешливым взглядом. — Только вы погодите минутку, я сейчас вернусь. — И ведьмочка нырнула в дверь дома.

Буквально через минуту она появилась, волоча ворох старых газет, вытащенных из коридорного шкафа, куда их складывала Иркина бабка. Танька бросила газеты на столик, небрежно переворошила, выбрала лист.

— Значит, говорите, все узнают, что мы с Иркой ведьмы, — задумчиво повторила она. — Сожгут, говорите. — Она повела пальцем вдоль столбика газетных объявлений. — Что тут у нас? Ага, знахарка Марфа, снимет сглаз, наденет порчу. Вот еще, матушка Пелагия, белая ведьма. Не в смысле, что не негритянка, а в смысле, что зла не делает. Маг Ибрагим, знаток черной, белой и японской магии. Желтой, наверное. Ну, так о чем вы собрались рассказывать, а, Владимир Георгиевич? — поинтересовалась Танька, мгновенно вспомнив имя-отчество бизнесмена.

Эти все, в газетах, не настоящие! — чувствуя, что теряет почву под ногами, Иващенко перешел в наступление. — А вы на метлах летаете!

Да неужели? — деланно изумилась Танька. — Ну пойдите, расскажите кому-нибудь. Знаете, что завтра ваши бизнес-партнеры говорить будут? — И, подделываясь под мужской голос, она пробасила: — «Слыхали, Иващенко девочек на метлах видел!» — «А мальчиков с рожками и вилами еще нет? Ничего, скоро и они подоспеют».

Краска бросилась бизнесмену в лицо.

Между прочим, твоя подружка мне кое-что должна! Она меня убить пыталась!

Это вы ей должны! Она вам жизнь спасла! — возмутилась Танька.

— Где это написано? Свидетели где? — хмыкнул бизнесмен.

— А где написано, что она пыталась вас убить? Доказательства, протокол? — передернула плечами Танька.

Бизнесмен мгновение помолчал, переваривая свое поражение.

А еще говорят, что дети — милые и добрые существа, — наконец вздохнул он.

А еще говорят, что мы наивные и доверчивые и нас легко обмануть, — парировала Танька.

Так мне не нужно разыскивать его пропавшие деньги? — Ирка повеселела, расцвела, с благодарной улыбкой глядя на Таньку.

И тут же улыбка увяла на ее лице, потому что подруга вдруг выдала нечто совершенно неожиданное:

Может, и нужно. Если, конечно, господин Иващенко перестанет валять дурака и начнет говорить дело. — Танька деловито уселась за столик под яблоней, мимоходом бросив бабке: — Там, кажется, новый сериал начинается. Мама говорит, интересный.

Та я знаю! — буркнула бабка. С тех самых пор, как от Танькиного прикосновения заработал отключенный за неуплату телефон, злить Иркину подружку бабка опасалась. Вдруг дармовая связь опять отключится? — А вин без мэнэ Яринку не обидит? — подозрительно косясь на Иващенко, поинтересовалась она.

— Ни в коем случае, — твердо заверила Танька. — Владимир Георгиевич сейчас с нами кое-что обсудит и поедет. Правда, Владимир Георгиевич?

Иващенко, словно завороженный, медленно кивнул.

Неуверенно оглядываясь, бабка двинулась обратно к дому.

Стакан компота, господин Иващенко? Вишневый, сливовый, грушевый яблочный? — поинтересовалась Танька тоном, каким бизнесмены в иностранных сериалах спрашивают у своих партнеров: «Вам чай, кофе?»

Вишневый, — выбрал бизнесмен, и Танька через плечо обронила:

Вишневый, пожалуйста.

Ирка не сразу поняла, что подруга обращается именно к ней.

Подавив возмущенный вопль «Я тебе не секретарша!», Ирка поднялась и мрачно буркнула:

Вишневого нет, весь выдули.

Тогда сливовый, — согласилась Танька. — Да вы присаживайтесь, Владимир Георгиевич. Побеседуем. А ты лук убери, — бросила она Богдану, — не то еще господин Иващенко скажет, что мы его к соглашению вынудили. Под дулом пистолета.

Почему под дулом? — переспросил Богдан, косясь на свой лук, у которого явно не было никакого дула.

Если он скажет, что вынудили под стрелой лука, будет как с историей о ведьмах. Обсмеют.

Когда Ирка вернулась из погреба с компотом (перелила из банки в кувшин, на поднос поставила, рядом четыре стакана — все как в лучших домах), переговоры были в самом разгаре. Танька небрежным жестом велела Ирке наполнить стаканы. Ирка стиснула зубы, но ссориться не стала, понимала — не время сейчас.

Только вот, пожалуйста, не надо второй раз держать нас за лохов. Ну конечно, вы покроете все наши расходы, дорогой Владимир Георгиевич, куда вы денетесь. Это ведь вы к нам пришли, а не мы к вам, — с приторной любезностью цедила Танька, поигрывая компотом в стакане. — Ну, хорошо. А теперь давайте поговорим об оплате!

Я ни в коем случае не держу вас за лохов, дорогая Татьяна… э-э…

Николаевна, — надменным движением наклонила голову Танька.

Дорогая Татьяна Николаевна! — чуть насмешливо выдал Иващенко. Потом запнулся и уже другим тоном поинтересовался: — Николаевна? А ваш отец, случайно, недвижимостью не торгует?

Торгует, и не случайно, — отрезала Танька.

Иващенко помолчал, явно задумавшись. Потом сообщил:

— Много слышал о нем. И какую же оплату вы хотите получить?

— Думаю, двадцать процентов от похищенной суммы будет в самый раз, — чуть побледнев от собственной наглости, выдала Танька.

Иващенко поперхнулся компотом.

— Сколько? Вы что, с ума сошли? Двадцать процентов? От пятидесяти миллионов долларов?

У Ирки перехватило дух, Богдан широко распахнул глаза, а Танька судорожно вздрогнула. Ирка подумала, что подруга тоже подавится компотом, как Иващенко, но Танька только молча отставила стакан в сторону.

Вы соображаете?! — продолжал бушевать Иващенко. — Вот так, за здорово живешь, десять лимонов отдать? Что я партнерам скажу, куда баксы делись? Даю полпроцента и ни центом больше!

Если мы ваши деньги не найдем, вам и остальные сорок миллионов не видать, — почти машинально парировала Танька. — Ладно, бог с вами, раз вы такой жадный. Три! Три процента!

Ноль семьдесят пять!

Два!