— Дай честное пионерское.
Андрюшка помолчал, не зная как быть.
— Не имею права, — вдруг обрадовался он. — Пионерское слово дают только пионеру.
— Обманываешь! Я знаю — всем дают, кто просит.
Любушка, а может, не всем? Может, не обманывает? Ладно, иди, покараулим с Андрюшей.
Любушка пошла, все время оглядываясь. Иди, иди, не волнуйся, приглядим.
Но не тут-то было! Только она ушла, Андрюшка стал загонять цыплят в сарай. Они пищали, падали, не хотели идти. Тогда он брал их на руки и заносил в сарай. Закрыл дверь и с фотоаппаратом выбежал на улицу. Я привыкла одна оставаться, но сейчас мне стало не по себе — цыплята кричали, и мне их было жалко, ведь они без матери. Им темно в кладовке и страшно. Я заскулила, чтобы успокоить их, и попыталась открыть дверь — скребла, скребла. Если бы дотянуться до скобы… И вдруг… Смотрю — из дырочки, вырезанной внизу двери, выкатился желтый комочек, потом другой… Ура! Андрюшка забыл дырку заложить, ее сделали специально для кошки, чтоб заходила мышей половить. Однажды из этой же дырки еж убежал…
Цыплята доверчиво подбегали ко мне. Да, я же хозяйка! Люди не зря говорят: «Без кошки не дом, без собаки не двор». Идите, идите ко мне, не бойтесь. Я не люблю, когда меня боятся. Я ваша хозяйка, буду беречь вас.
Большое семейство цыплят и утят бегает по двору. Кормит их Люба творогом да вареными яйцами. Я не стерплю, сунусь к творогу, но Любушка так грозно крикнет, что у меня вся охота пропадает.
После еды малыши попивают в корытцах и блюдечках водичку. Утята уже плавать хотят, лезут в корытце, горделиво задирая свои тупые носы. А цыплята удивленно смотрят и толкают их носиками, утонете, мол. А когда я лягу, бегут ко мне, начинают клевать в нос, уши — терплю, терплю, а потом убегаю со двора и смотрю на них через ограду.
А врагов сколько у птенцов, только и гляди по сторонам да в небо. Смотришь, ястреб над двором, и все ниже и ниже. Любушка грозит хворостинкой ему, кричит, чтобы поскорей улетал. А я не догадывалась лаять на ястреба — все на творог посматривала. Ведь знаю, что не для меня приготовили, а ноги так и несут к блюдцам. Ястреб-то не слушает Любушку, ниже опускается, ну тут уж и я рявкну. Полетает, полетает, видит — охрана надежная, и — в другое место, где не так хорошо смотрят за птенцами.
А тут еще наш брат, собаки, замучили Любушку, только и смотри за ними. Есть хорошие, понимают, что птенцов трогать нельзя. Но есть вредные: так и норовят съесть. Особенно, когда я убегаю с мальчишками на речку. Одного утенка Любушка прямо из Бобкиной пасти выхватила. Замахнулась хворостиной:
— Отдай, противный, цыпленка!
Разжал Бобик пасть, утенок упал на землю и бежать. Привязала Люба Бобика на цепь, а он начал скулить да просить, мол, отпустите, и девочка разжалобилась.
— Ладно, отвяжу, но все равно папа с мамой решили тебя привязывать.
Любушка стала думать, кто бы мог ей помочь. Папа с мамой только вечером приходят домой, на обед же появляются ненадолго. А про Андрюшку нечего и говорить. Бегает целый день где-то и говорит Любушке: «Мне не до тебя». То у него военная игра «Зарница», то автомобильный кружок, то футбол. Приходит домой грязный, Любушка ахает: «Вот тебе от мамы попадет. Опять, наверно, уроки не сделал». — «А ты не говори». — «Ладно, не скажу, только давай поведем утят на пруд». — «Рано еще, я знаю когда».
Нет, без помощника всегда плохо. Любушка позвала меня на крылечко. Мы уселись рядышком. Я от удовольствия высунула язык.
— Слышишь, Дамка, мне мама и Тамара книжки про собак читают. Все они там такие догадливые, умные. Может, и ты такая, только про тебя некому написать. Скажи, ты умная?
— Умная.
— Вот я говорю, а ты, наверно, понимаешь?
— Все понимаю.
— Вот сейчас визжишь, а, может, мне чего-нибудь говоришь?
— Конечно, говорю.
— Может, не ты меня не понимаешь, а я?
— Совершенно точно.
— Ну ладно, хоть я не умею дрессировать собак, как в цирке, но попробую… — Любушка погладила меня. — Собака — друг человека. Правда, не все собаки — друзья. Некоторые кусаются ни за что. Верно?
— Не скули, наверно, есть захотела, сейчас дам. Я хочу, чтобы ты была настоящим моим другом. Тебя цыплята очень любят, я знаю. Только ты от них не убегай, ладно? Они стали большенькими, за ними глаз да глаз нужен. Давай вместе их воспитывать, поняла?
— Ладно, не визжи, сейчас тебе полную тарелку супу принесу и пшенной каши… Мама не любит, что я вас с Бобкой много кормлю. Так что ты быстро ешь, ладно?
— Моментально, только давай.
Я караулила цыплят и утят, понимала Любу, но мне иногда хотелось поиграть с собаками, побегать с ребятами. Выскакивала на улицу — там так весело, кругом много людей, и все радовались теплу.
— Я тебя накажу, — Любушка помахала прутиком. — Неужели не можешь посидеть, пока я схожу к Нине. Сиди!
Караулю, оглядываю двор. Ой, мои цыплята лезут в щель ограды! Не ходите на улицу. Живо назад!
А они не слушаются, не понимают меня. Тогда я лаю во всю силу, чтобы услышала Любушка. Вот она торопится домой.
— Зачем разогнала? Куда это годится?
— Они сами.
— Вон Босой караулит, знаешь как! Ни один цыпленок не уходит. Ну ладно, хочешь, почитаю тебе сказку? Садись-ка рядом бот сюда.
Сейчас Любушка будет что-то рассказывать. Люблю ее слушать. Сначала она глядит на строчку и водит по ней пальцем, а потом так разойдется, что даже книжку закроет.
— Вот прилетим мы с тобой в Москву на самолете… Знаешь самолет, ну такой… И поедем в метро… Метро — такие красивые вагоны, сами двери закрываются… Потом искупаемся в большом бассейне, он как наше озеро… В этом бассейне и зимой купаются, потому что вода теплая… Снег идет, а люди купаются, потому что в воде не холодно, как на нашей печи…
— Нас и в школу там примут. Мы сядем с тобой за первую парту рядом с Марией Алексеевной. Она уже поправится и тоже в Москву приедет.
Но тут Любушка завертела головой, вскочила с криком:
— Ах, вы, хулиганишки, смотри-ка, все убежали на улицу! Прозевали мы цыплят с тобой. Скорей идем загонять.
5
Не хочется мне, Любушка, чтобы Бобик оказался таким неблагодарным, как Пиратка. Вы его с Андрюшкой кормили, поили, а он все в сторону косит. Вам невдомек, а я давно его распознала. Хищник он неисправимый, за все время, пока он был у нас, мы и словечком не обмолвились. Невзлюбил меня. Да он никого и не любил. Однажды, весной, ты, Любушка, подошла к клетке и просунула ястребу кусочек хлеба. Пиратка даже не обратил внимания. «Ему мяса подавай», — сказал Виталька.
— А, может, приучим, — неуверенно сказала Любушка. — Пиратке надоело, наверное, в клетке сидеть.
— Конечно, надоело, — обрадовался Виталька и подзадорил Андрюшку. — Слабо тебе выпустить Пиратку!
Я-то поняла, с каким подвохом сказал это Виталька.
Наверно, хотел, чтобы ястреб улетел, потому что завидовал Андрюшке. А кто виноват? Вместе ходили в лес. Виталька не заметил ястреба с перебитым крылом, а Андрюшка заметил. Виталька сказал: «Давай хищника из рогатки убьем», — а Андрюшка пожалел и домой принес.
— Рановато, — сказал Андрюшка.
— Выпусти, может, он уже привык, — попросила Любушка, — ему скучно.
— Ладно, будь что будет, — согласился Андрюша. — Люба, присмотри за цыплятами, лучше всего отгони подальше.
— Пиратка добрый, не тронет.
— Не выпускай, он нехороший, — предупредила я. Но она, как всегда, не поняла меня.
На всякий случай отогнали цыплят в дальний угол двора.
— Вы наши. И Пиратка наш, — сказала цыплятам Любушка. — Но он еще вас не знает, первый раз выпускаем. Не приставайте пока к кому, ладно? А то испугается и улетит насовсем. Сиди, Дамка, здесь и не пускай цыплят, ладно?
Андрюша распахнул пошире дверь серая и открыл клетку:
— Гуляй, Пиратка!
Ястреб недоверчиво поглядывал на мальчика, мол, неужели отпустишь? Неподалеку стояли ребята и спорили: улетит Пиратка насовсем или вернется? Лети, Пиратке, лети!
Ястреб выбежал вприпрыжку. Покосился на меня. Не бойся, не трону, хотя и хочется.
— Вон Дамка крадется — прогони! — крикнул Любушке брат.
— Да она ласково смотрит на Пиратку, — сказала ему Любушка и подозвала меня. — Не смей, Пиратка наш! Слышишь? А то испугается.
Я отбежала, а Пиратка все равно не улетал.
— Нечего сваливать на Дамку, сам отойди, — сказала Любушка. — Он тебя боится.
— Пиратка ко мне привык!
— Попробуй, отойди, увидишь, как привык! — Любушка потянула брата за руку, а Пиратке шепнула: — Лети скорей, не бойся.
Послушался! Взмахнул крыльями и радостно взвился вверх, на свободу.
— Полетел! Полетел, — весело заорал Виталька.
И ребята все обрадовались, что он полетел. Но потом перестали радоваться, смотрели во все стороны: неужели насовсем улетел?
— Полетает, полетает и вернется, — утешала Любушка брата. — Ты тоже иногда целый день бегаешь и все разно домой приходишь.
Ребята засмеялись, и Андрюша повеселел.
Верно, Любушка, когда меня привязывают на цепь, так я целый день рвусь и скулю… А побегаю досыта — сама домой с радостью явлюсь. Но здесь совсем другое дело. Пиратка — обманщик. Я по его глазам вижу. И «хищник», все так говорят. А это, наверное, самая плохая птица. На кур и гусей так никто не скажет.
Ребята ждали, но ястреб не показывался. Виталька взглянул на Андрюшку. И тут я почувствовала, что Виталька тоже перестал ликовать.
— Надо бы подождать выпускать, — сказал он тихо. — Пиратка к тебе еще не привык… Я тебе весной молодого поймаю, честно говорю… Смотри, летит! — Виталька потряс друга за плечо. И я увидела ястреба. Нет, Пиратка не улетел! Он играл на воле — то взмывал ввысь, не видно было, то камнем падал почти до самой земли, казалось, вот-вот разобьется… А потом, наверное, устал и плавно опустился на крышу дома.
— Пират, скорей домой! — приказал Андрюшка. Но птица, видно, не хотела возвращаться. Наклонила голову набок и, спокойненько поглядывая на нас, приговаривала на своем языке: «Как хотите, а мне надоело в кладовке сидеть».
— Ну ты, я тебя с самого начала раскусила! — крикнула я Пиратке. — Или оставайся и будь домашним, или улетай совсем, не то плохо тебе будет.
— От тебя, что ль? — скосив желтый глаз, проклекотал ястреб. Ох, как я взвилась! Но Любушка меня остановила. Нет, не разбираются люди в языке животных… Андрюшка показал кусочек мяса, и Пиратка зорко поглядел на него. Щелкнул кривым клювом, быстренько опустился на землю. И поскакал, поскакал к Андрюше. Мальчик прижал его к груди.
— Молодец! Теперь не закрою в клетке, будешь в кладовке жить, а потом во дворе. Будешь летать, когда захочешь.
Ястреб, наверное, все понял: покачал вытянутым клювом, мол, я согласен.
Еще бы, не согласиться. Выздоровеет окончательно, откормится, а там и вольному воля. Сколько еще цыплят перетаскает.
Виталька начал рассматривать Пираткину клетку.
— Зачем теперь она? Отдай мне, — попросил Виталька, — Голубей заведу.
Бот уже врет, Андрюша, он не любит голубей, я видела, из рогатки в них стрелял. Ему бы только выманить клетку, ты же знаешь. Но все равно Андрюша отдал ему ее.
— Не отдавай, Андрюша! — заворчала я, а Виталька щелкнул меня сильно по носу.
— Не бей Дамку, — заступилась Любушка.
— Видишь, цапнуть хочет, как Пиратку.
— Потому что не любит тебя. Она всех любит, а тебя нет, ты все время дразнишь ее.
— Ладно, больше не буду, только не сердись… Приходи к нам, у Нины говорящая кукла.
— Да-а, я боюсь Розку. Она такая злющая, не то что Дамка.
— Уж твоя Дамка, — рассмеялся Виталька. — Облезлая, старая.
— И нет, и нет, самая красивая!
Виталька еще пуще рассмеялся и погладил Любушку по голове.
— Смотри, как защищаешь.
— Неужели я на самом деле облезлая? Нет, это Виталька со зла говорит.
Дорогая Любушка, ты удивляешься, почему меня не любит Виталька? Потому что я не люблю его. Он ничего не дает. Только ты не замечаешь и думаешь, что он добрый. Зовет тебя с куклой поиграть, но ведь она не его. Чужое ему нисколечко не жалко, а вот попроси хоть что-нибудь его собственное. Нарочно попроси. Только ты не догадаешься нарочно попросить.
Знаешь, что он однажды натворил? Андрюша с ребятами на рыбалке пекли картошку. У нас поспевает раньше, чем у других. Хозяйка все говорит: «Хоть бы скорей Дима приехал из училища механизаторов на побывку, новой, свежей картошки попробовал бы».
Ребята хвалили, мол, крупная, вкусная, а Виталька заспорил, что у него тоже выросла ранняя и такая же большая: «Завтра свою принесу — увидите».