Помоги проекту - поделись книгой:
— Я такой мягкотелый… не могу отказать прекрасной даме ни в одной просьбе… вежливой просьбе, конечно.
— Не тяни, слышь.
— Босс завёл какие-то дела с ашикари. Я видел парочку, когда они шли в его каморку на нижних уровнях. А всех остальных он позвал, чтобы в суматохе никто особо не заподозрил…
— И это всё?
— Тебе мало, свет очей моих?
— Не то слово. Это не мало. Это вообще ничего. Зачем они к нему приходили ты не знаешь, а в то, что он устроил этот балаган только затем, чтобы скрыть их визит… Не верю.
— Твоё право. Я сказал всё, что узнал.
— Не густо… Ты должен мне одно «пожалуйста», твоя информация его не стоила.
— О, женщины… какая же ты меркантильная.
Они вышли на свет, и Баллита прикрыла глаза ладонью. Довольно паршиво в итоге всё складывается. Половина стоимости кинжала это здорово, но вот только к ней прилагается в нагрузку и половина обиды Сростня. А ещё его странные дела с этими фанатиками. Что бы это ни было, это не к добру. Самое время удрать из города, но мимо флота Уберто не проскользнёт незамеченным даже её баркас. Проклятые маги, они учуют даже шлюпку самой тёмной ночью. Остаётся залечь на дно, либо… Нет, это чистое самоубийство. Слишком большой риск. Хотя, кто не рискует… Она задумчиво посмотрела на возвышавшуюся на скале у входа в гавань гранёную башню маяка.
— Фиррен, ты сегодня вечером, что делаешь?
— Ничего вроде… а что?
— Приходи ко мне в порт…
— О-о-о…
— Инструменты не забудь…
— А штоб. Я-то уж было подумал…
Матросов она застала за разгрузкой.
— Скоро заканчиваем, шеф…
— Плевать. Поднимайте парус. Выходим.
— Но…
— К чертям «но», нам нужно успеть вернуться до заката…
Ранальд взбежал по мраморным ступеням Арены Правосудия. Маг Аленн, пыхтя, прыгал по ступеням несколькими шагами позади. Судя по возбуждённым голосам, и людям, шуровавшим граблями на песке арены, бои уже начались.
— Дядюшка Гиерон! Приветствую. И тебя, мама. И тебя, Марли… Вся семья в сборе.
— Если бы ещё не война…
— Сестра, помолчи, пожалуйста. Ранальд, ты выяснил, что я тебя просил?
— Да, дядюшка. Товары будут на складе к вечеру.
— Ты их проверил?
— Нет. Они была на самом дне…
— То есть ты ничего не сделал?
— Ну, дядя. Я нашел эту Баллиту и всё выяснил…
— Я тебя просил не просто «выяснить». Я тебя просил лично убедиться.
— Тюки были в самом низу. Мне нужно было лично разгружать баркас?
— Ты мог попросить тех людей…
— Они отказались.
— Ты просил?
— Нет. Но они бы отказались. Поверь мне, дядюшка…
— Но ты не просил?
— Они бы отказались…
— Но ты не просил?
— Да, я не просил! Ты счастлив?
— Нет, я просто в восторге… никому нельзя ничего поручить. Даже родному племяннику. И куда только катится мир.
— Гиерон, прошу тебя, не ворчи…
— Да, да, дорогая. Я в курсе, что этот оболтус твой сын. Но ему следует быть настойчивее и аккуратнее. В конце концов, мне придётся оставить ему всё моё имущество. Я должен быть уверен, что передаю его в хорошие руки…
— Было бы что передавать…
— Ты что-то сказал, Ранальд?
— Нет-нет, дядюшка, тебе послышалось. Кстати — как проходят бои?
— Отвратительно. На сегодня назначено пять схваток. Две уже прошли, и я проиграл целых двадцать пять монет. Но ничего, уверен, что отыграюсь на последних… Ты слышал, говорят, что Улаф Толсторук вставил своим бойцом женщину! Ха. Какое падение нравов… С другой стороны — верная ставка. Какой идиот поверит, что женщина сможет выиграть бой?
— Нижайше прошу прощения, господа…
— О, метр Ольфила, как неожиданно. Какая честь…
— О нет, госпожа Вифания, кир Гиерон, это для меня честь…
— Ну что вы такое говорите, в самом деле…
— Извините, метр Ольфила, я должен был сразу к вам подойти, вы же просили.
— Ничего страшного, Аленн. Поговорим чуть позже.
— Чем мы обязаны честью говорить со столь уважаемым магом, метр Ольфила?
— Собственно я всего лишь хотел похитить ваших племянников, кир Гиерон. Мне бы хотелось немного переговорить с Аленном и Ранальдом.
— Пожалуйста, сколько угодно.
— Премного благодарен. Думаю, нам не стоит отвлекать ваших почтенных родителей, поэтому давайте немного отойдём и побеседуем в стороне.
Маг уважительно поклонился и вместе с молодыми людьми ушёл в сторону по трибунам. Стоявшая рядом темноволосая девушка проводила их настороженным взглядом.
— Думаешь, это касается меня, мама?
— Не знаю, Марли. Мой брат полагает, что лучше подождать с твоим делом пока всё не решится. Хватит нам одного твоего побега из конгрегации магов…
— Одного? Ты же не хочешь сказать, что нам опять…
— Хотелось бы надеяться, но если город присягнёт этому Уберто…
— Но разве мы не сможем остаться? Да и куда нам бежать?
— Не спорь с матерью, Марли. Вам придётся бежать…
— А вам не придётся содержать бедных родственников и переживать за наследство?
— Что ты такое говоришь, Марли, немедленно извинись перед дядей.
— Ты же видишь, мама, он спит и видит, как бы нас сплавить отсюда!
— Немедленно прекрати. Мы у него в гостях, в конце концов! И у нас действительно нет выхода. Твой брат выбрал не ту сторону в этой войне. Думаешь, ему это простят?
Ольфила и молодые люди шли по одной из мраморных ступеней, составлявших охватывавший амфитеатр Арены Правосудия. Внизу разгребали песок и выносили очередного проигравшего.
— Уверен, дядюшка Гиерон опять поставил не на того, — усмехнулся Ранальд, — у него талант…
— Он называет это системой, — рассмеялся Аленн.
— Будьте почтительнее, юноши, кир Гиерон хоть и беден как экклетерская мышь, всё же городской патриций, — не то в шутку, не то всерьёз заметил Ольфила.
С трибуны доносился могучий баритон глашатая:
— Досточтимый негоциант Улаф, из клана сыновей Кернери, прозванный Толсторуком, усомнился в достоинстве товаров досточтимого негоцианта Аконолая из Серениссы. Этот спор может быть решён только поединком перед лицом людей и священных предков. Бойцом от Улафа, прозванного Толсторуком выступает Барсина, поединщиком от Аконолая из Серениссы — Тарл Чёрный…
Ольфила жестом предложил молодым людям сесть.
— О чём вы хотели поговорить, метр? — спросил Аленн.
— Посмотрите туда, — маг указал в дальний конец овальной арены.
Ранальд посмотрел. В парадной ложе, украшенной гербовыми флагами, расположился архонт Волрима — астеничный пожилой человек в чёрном бархате, увенчанный железной короной и с массивной золотой цепью на груди.
— И что? — пожал плечами Аленн, — архонт лично посетил бои. Что в этом такого?
— В этом ничего. Вы посмотрите кто рядом с ним…
По левую руку от архонта стояла госпожа-палатин и капитан-приор ордена Восходящей Звезды, кавалерственная дама Мереллина. За её спиной изваяниями высились двое её рыцарей в сине-белых орденских накидках поверх доспехов.
— Странно, — пробормотал Ранальд, — меньше всего ожидал её здесь увидеть… Экклесия и орден не жалуют бои. А Мереллина — дама весьма строгих правил.
— Вот именно, — поднял указательный палец Ольфила, — и это не случайно. Готовится нечто ужасное.
— Что вы имеете в виду? — встрепенулся Аленн.
— Можете поверить мне, юноша, а я ведь уже немолод и достаточно опытен. Мереллина уговаривает архонта присягнуть этому самозваному королю.
— Но зачем?!
— Хоть Волрим формально и имперский город, но мы живём по своим законам. Уберто — креатура нового императора Дидерика и, как и всякая новая метла, будет чисто мести. Ему нужно убедить монарха в своей лояльности, и он будет неукоснительно выполнять законы. В том числе — законы против магов…
— Это так страшно?
— Это конец нашей свободы, Аленн. И свободы твоей сестры, Ранальд… Она отступница и беглец. Не забывай об этом.
— Я помню… Как и о том, против кого я сражался прошлой зимой и чьим указом лишён прав и земель. Только вот зачем вы всё это мне рассказываете?
— Тс-с! Они что-то заметили. Сделайте вид, что увлечены происходящим на арене. Я расскажу подробности чуть позже…
Ранальд старательно уставился вниз. Бойцы только что вошли и теперь кланялись зрителям и архонту. Барсина действительно оказалась женщиной. Впрочем, посмотрев на неё, Ранальд пришёл к выводу, что и в этот раз система дядюшки Гиерона дала сбой. Девица была почти под сажень ростом, с широкими плечами и весьма внушительными мускулами. На её фоне жилистый и кучерявый Тарл Чёрный выглядел не слишком внушительно. Он был почти на голову ниже и похоже заметно легче противницы. В отличие от Барсины, длинные чёрные волосы которой были заплетены в спадавшую на спину косу, его голова была гладко выбрита.
Глашатай тем временем продолжал:
— Бойцы станут защищать честь своих патронов в бою на парных кинжалах. Бой продолжится до тех пор, пока бойцы смогут держаться на ногах. Первый, кто не сможет подняться, будет признан проигравшим! Проверьте оружие и выдайте его бойцам!
Оба участника схватки были защищены специальными аренными доспехами из переплетённых кожаных ремешков, усиленных металлическими бляшками. Каждому полагались поножи, закрывавшие ногу от колена до плюсны, но оставлявшими открытыми ступню и пальцы, наручи на предплечья, широкий, в две ладони, кожаный пояс с железным круглым щитком впереди и короткий жилет, едва доходивший до солнечного сплетения и лишь чуть прикрывавший плечи. Голова, бёдра, живот и части рук от локтя до плеча оставались совершенно открытыми.
Распорядители осмотрели оружие и раздали его бойцам. Это были широкие прямые обоюдоострые клинки около локтя длинной.
— В чём-то экклесия права, — негромко пробурчал Аленн, — эти бои явная профанация идеи судебного поединка…
— Пусть сойдутся! — провозгласил глашатай.
Бойцы начали сближаться, сопровождаемые ободряющими криками зрителей.
— Я думаю, они уже перестали нас в чём-то подозревать, — Ранальд обернулся к Ольфиле.
Поделиться книгой: