Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Вечный Жид - Станислав Семенович Гагарин на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Что? — воскликнул первый помощник и швырнул трубку. — Значит, Канделаки не тот, за кого…

Беглов кивнул и протянул рюмку.

— Хороший коньяк, — сказал он, когда ошеломленный Игорь Николаевич снова наполнил его рюмку. — Налейте и себе. Пригодится… Кажется, я отхожу.

Он выпил. Помполит повертел рюмку в руках и машинально проглотил ее содержимое.

— Сейчас я проводил его до борта, — проговорил геолог. — Василий сошел на лед и скрылся в снежном заряде… За ним прилетели товарищи. И снова мне с ним уже не увидеться…

— Не сомневаюсь, — бросил Игорь Чесноков и схватил телефонную трубку.

Беглов перехватил его руку.

— Что вы собираетесь делать?

— Исправить содеянное двумя сумасшедшими, — ответил первый помощник, освобождая руку. — Объявляю тревогу «человек за бортом!»

— Постойте, — вскричал геолог, — не делайте этого! Не надо тревоги «человек за бортом!» Феликс Канделаки не Иван Дудкин и не Вася Амстердам. Это н е ч е л о в е к!

— Послушайте, — рассердился Игорь Николаевич, — я люблю остроумных товарищей и хохмачей, сам из сей категории, но разыгрывать порядочных людей в пятом часу утра может лишь отъявленный в о л о с а н. Не надо вешать мне на уши лапшу, паренек! Так кто же по-вашему этот Феликс, которому я еще надеру позвоночный столб, ежели он таки участвует в шутке? Кто он, этот обладатель трех милых фамилий? Вор-рецидивист?

— Нет, — тихо сказал Владимир Петрович. — И тот, и другой, и третий — Агасфер из созвездия Лебедя.

IV

— Вам привет от товарища Сталина, — понизив голос, произнес незнакомец.

Писатель вздрогнул.

— Значит, вы… оттуда? — спросил он после некоторой паузы.

— А вы думали, что я гэбэшник или мент? — усмехнулся молодой бородач.

— Ничего я не думал, — проворчал писатель. — На фуя им моя персона сдалась…

«И все-таки я где-то его видел прежде», — подумал Станислав Гагарин.

— Это верно, — согласился собеседник. — Меня вы помните потому, что описали в рассказе об Агасфере. И дурацкое дело, состряпанное Емельяновым по наущению Федотовой и других доносчиков скоро закроют. За отсутствием состава…

— Сие и первокурснику юрфака очевидно, — буркнул Станислав Гагарин, история с блефовой уголовщиной ему порядком надоела. — Из четырех сторон состава преступления отсутствуют три… Нет ни объекта преступления, ни объективной стороны… Нет и субъективной стороны, то есть, умысла! Один субъект…

Незнакомец рассмеялся.

— Я не юрист, но по-моему здесь нет и субъекта тоже, — сказал он.

Станислав Гагарин подозрительно посмотрел на него.

— Позвольте, но кто же вы? — спросил писатель.

— Я один из Зодчих Мира, — просто ответил собеседник. — И зовут меня Агасфер…

— Тот самый?! — воскликнул Станислав Гагарин. — Вечный Жид!?

— Да, — согласился Агасфер. — Так меня тоже называли… Впрочем, вы провидчески сообразили во время оно, что Агасфер был инопланетянином. Разумеется, я вовсе не библейский персонаж.

— А я роман собрался написать о вас, — растерянно проговорил сочинитель. — И уже пишу его вовсю… Надо же… Вы прямо-таки по заказу явились ко мне. И спасибо за привет от товарища Сталина… Как он там? Жаль, роман «Вторжение» по вине пресловутой Федотовой и ее сообщников-бандитов, о которых я еще расскажу в этом романе, не вышел еще из печати, хотя и дважды в двух изданиях был набран в типографии. Передали бы с оказией вождю на Тот Свет.

— Роман еще выйдет, не пройдет и года, и оказия не замедлит случиться, Станислав Семенович, — успокоил писателя Агасфер.

Они оба помолчали.

— Пишете новый ро́ман? — заинтересованно вдруг произнес Агасфер. — О чем же он? Наверное, и название придумали… Мне известно, что вы, Станислав Семенович, не в состоянии начать работу над новым сочинением, если нет еще заголовка.

— Это верно, — усмехнулся писатель. — Сюжет наметился осенью прошлого года, точнее, возникло название: «Вторжение продолжается, или Вечный Жид». Но вот начать повествование, положить на бумагу первые строки сумел только двадцать первого апреля, в девятнадцать часов двадцать пять минут. Не ранее, чем почувствовал вашу слежку за мной…

— Вовсе не слежку, — слабо засопротивлялся Агасфер. — Знаете, просто не решался как-то вдруг, сразу вступить с вами в контакт.

«Ишь ты, какой застенчивый фраер! — сердито подумал Станислав Гагарин. — Иосиф Виссарионович поступил проще: взял да и  в о з н и к  у меня в квартире. А с этим мы хрен кашу сварим, если он прибыл с похожей миссией на Землю, шелкопер и салага».

— Моя миссия, пожалуй, будет посложнее, — мягко возразил писателю его собеседник. — И возможности пошире…

— Значит, вы тоже… читаете мысли? — смутился писатель.

— Читаю, — будничным тоном произнес пришелец. — Что же касается салаги, то нынешний мой облик скопирован с матроса Канделаки, которого вы изобразили в рассказе «Агасфер из созвездия Лебедя». Помните? На самом деле я архидревний старикан, по земным, разумеется, меркам. Настоящий Мафусаил…

— Извините, — пробормотал, избавляясь, тем не менее, от некоей неловкости Станислав Гагарин. — Только ведь не из-за старого моего рассказа же в самом деле вы прибыли именно ко мне?

— К рассказу мы еще вернемся… Давайте проясним принципиальный вопрос. О чем вы будете писать в романе «Вечный Жид»? Первую половину названия вы, кажется, опустили.

— Опустил, — согласился писатель. — А напишу я о том, что происходило и происходит со мною и вокруг меня. И о вас, естественно… Я знал, что вы появитесь в моей жизни.

— Этого мало, — строго произнес Вечный Жид. — Что будет в  о с н о в е романа? Литература — дисциплина, если так позволено мне будет выразиться, э т и ч е с к а я, нравственная. Вот в этом смысле вы продумали тему романа?

Агасфер испытующе, п р о н з и т е л ь н о посмотрел на писателя.

— Вы правы, — согласился Станислав Гагарин. — Без нравственного императива роман не соорудишь… По крайней мере, р у с с к и й роман. Ведь я и работу над ним не мог начать до тех пор, покудова не определился с моральным стержнем.

— Ну-ну, — с улыбкой поощрил сочинителя Агасфер.

— Впрочем, идею эту я проводил и провожу всюду, во всех собственных произведениях, её до меня четко сформулировал Гёте. Будь самим собой… Этот призыв, лозунг или, если хотите, принцип бытия особенно актуален в проклятое и мерзкое, архигнуснейшее постперестроечное время.

— Массовая истерия, эпидемия духовного распада, нравственный хаос, — вздохнул Вечный Жид.

— Сейчас скурвиться — ноу проблеме, — продолжал писатель. — И курвятся, беззаветно откликаясь на вселенский визгливый призыв доморощенных и с к а р и о т о в — хапать! Многие соотечественники, к величайшему сожалению и прискорбию, уже утратили духовные ориентиры, поддались искушению и — хапают… Распродают Россию оптом и в розницу.

Жуки рода Ломехуза, увы, победили! Муравейник гибнет, муравейник обречен…

На этом месте, видимо, возникает потребность остановиться. Лично я, автор, потребности сей не замечал, и пишу эту вставку 1 апреля 1993 года, когда мы с Галиной Поповой, главным редактором Товарищества Станислава Гагарина, принялись готовить к изданию «Вечного Жида».

— Хорошо, — сказала Галина Васильевна, обаятельная, между прочим, и  л а д н а я женщина, — если читатель этого романа знаком был прежде с вашим сочинением «Вторжение», там-то вы вволю наобъясняли, кто такие л о м е х у з ы и как они служат космическим Конструкторам Зла. И про Василия Белова, который первым ввел в литературный оборот понятие л о м е х у з ы очерком «Ремесло отчуждения» в «Новом мире» за 1987 год, и на муравьином, так сказать, уровне показали жуков Ломехуза в их г е н о ц и д н о м по отношению к муравьям действии.

А как быть с теми, кто роман «Вторжение» не читал?

— Действительно, — я смущенно почесал затылок. — Видимо, надо рассказать и здесь, что жук Ломехуза поселяется в муравейнике, живет за счет муравьиного потомства, пожирая беспомощных куколок, и терпят муравьи Л о м е х у з у за то, что тот позволяет им облизывать Л о м е х у з а м брюшко, источающее наркотик. Последнее и губит муравейник окончательно…

— Вот такую судьбу и уготовили двуногие л о м е х у з ы для России и русского народа, — подхватила главный редактор. — Завербованные Конструкторами Зла, эти агенты влияния действуют теперь повсюду.

— О них знаменитый академик, известный борец за трезвость, Федор Григорьевич Углов целую книгу написал, — напомнил Станислав Гагарин. — Она так и называется — «Ломехузы». Недавно он прислал ее мне из Ленинграда в подарок… Думаете этого объяснения достаточно?

— Вполне, — ответила Галина Попова. — А те, кто не читал «Вторжение», пусть закажут книгу в нашем Товариществе по адресу: 143 000, Московская область, Одинцово-10, а/я 31. Только и всего. Можно и по телефону позвонить: 593–05–36.

Итак, в разговоре с Агасфером, вовсе не библейским персонажем, а с самим Зодчим Мира, вы, Станислав Семенович воскликнули: — Жуки рода Ломехуза, увы, победили! Муравейник, то бишь, наша с вами разворованная и униженная Россия, гибнет, муравейник обречен…

— Вы полагаете? — сощурился пришелец.

— А что, сохранился шанс? — вопросом на вопрос ответил, дрогнув внутренне от тайной надежды, Станислав Гагарин.

— Без надежды человеку нельзя, — заметил Агасфер. — Вы, впрочем, и не утратили ее, Станислав Семенович. Не правда ли?

— Конечно… Я верю в Россию и русский народ. Хотелось бы, чтоб соотечественники поскорее очнулись от наваждения, д е р ь м о к р а т и ч е с к о г о  д у р м а н а.

Вот и в романе намереваюсь заложить основную мысль — даже если наше время станет еще более смутным: преступать нравственные принципы не моги!

— Помнится, знаменитый моралист Жан Жак Руссо заметил однажды, что если полагать цель жизни в успехе, то гораздо естественнее быть подлецом, чем порядочным человеком. Ведь вы тоже мечтаете об успехе, Станислав Семенович… По крайней мере, о литературном.

— Понятное дело, — кивнул сочинитель. — Всегда стремился к тому, чтоб мои книги прочло максимальное число людей. Материальное, скажем так, д е н е ж н о е выражение успеха меня волновало куда в меньшей степени, хотя всю жизнь я был нищим литератором, изданием моих книг любимое Отечество меня не баловало.

Но во имя высшей цели — блага Державы — я готов пожертвовать и литературным успехом в том числе.

Скажите мне: Россия и народ будут счастливы, но больше ни одной книги твоей не выпустят в свет — соглашусь, не задумываясь.

— Это уже слишком, — промолвил Вечный Жид. — Нам, Зодчим Мира, подобные жертвы ни к чему. Да они никак и не связаны с возрождением России. Продолжайте выпускать собственные романы, ваши книги как раз и способствуют прозрению русских людей.

А мы любимому вами Отечеству поможем…

— Наконец-то! — воскликнул Станислав Гагарин.

V

…Он сам определил себе задачу, пытаясь за день отработать два маршрута, и теперь, добивая второй, сверхплановый, проклинал все на свете: и кадровиков, зажавших полные штаты, и длинный северный день, позволявший ему надрываться сейчас за двоих, и самого себя, собственную жадность к работе, неистребимое стремление быть всегда на коне, если даже нет для того реальных возможностей.

Полный рюкзак с каменюками-образцами неудержимо рвал онемевшие плечи к земле. Ноги скрипели, сгибаясь в коленях. Геологический молоток превратился в двухпудовую гирю, а правая рука отказывалась повиноваться. Он собирался переложить молоток в левую, но сил на подобное движение не сумел приискать и все шел да шел, пока не увидел в сгустившемся, посиневшем окоеме темно-зеленый язык тайги, поднявшийся на обрыв, занятый их палатками.

Поисковая партия геологов была в сборе. Первыми встретили начальника собаки, две лайки с библейскими кличками Хам и Яфет. Люди тоже вышли за сотню шагов, но снимать рюкзак со спины тяжело шагавшего Беглова не стали: не положено по таежному этикету. Раз человек на ногах, он эти метры осилит, а у самой житьевины помощь ему оказывать — значит, обидеть его.

Когда Беглов умывался, отводя холодной водой притомленность, поливавшая ему коллектор Зося не утерпела, шепнула:

— У нас гость, Владимир Петрович! Такой симпатичный… Будто цыган! Брюнет…

У Зоси все мужчины считались симпатичными, кроме тех, кто состоял в их партии. Тут Зося была истинным кремнем, и потому Беглов примечание коллектора пропустил мимо ушей.

Но сообщение о госте его взволновало, в безлюдной тайге новый человек в диковину. Потому, едва обтершись полотенцем, Владимир Петрович отправился в большую палатку шурфовщиков, откуда доносились веселые возгласы и дружный смех.

Он сунул голову в палатку, смех затих, и Беглов дружелюбно сказал:

— Ну, который здесь гость? Выходи на волю, знакомиться будем.

Потом Беглов вспомнил, что больше всего его поразило чисто выбритое лицо незнакомца. Такую роскошь никто себе в тайге не позволяет. И комфорту никакого, и традиция есть запускать бороду, да и от комарья верное спасение, коль до самых глаз зарастешь.

А тут вроде как из салона красоты выломился товарищ. Верно, смуглый оказался парень, только не цыганского, иного типа. А какого — Беглов не определил. Глаза большие, добрые, поражающе глубокие, такие глаза женщин наповал сражают. Нос прямой, с горбинкой, темные волосы зачесаны назад, достают едва не до плеч и волнистые. И улыбается приветливо, первым протянул руку Беглову.

— Дудкин я, — сказал пришелец, — а кличут Иваном… Охотник из Окачурихи. Иду с участка. Сено там косил, зимовье ладил, вот к вам и завернул.

Верно, знал Беглов названную деревню, сто пятьдесят верст назад по Бормотую.

— Ну и ладно, — сказал он охотнику, пожимая его сильную руку. — Погости, Дудкин Иван, а может, и с нами останешься, рады будем.

Дудкин широко улыбнулся.

— Можно и с вами, — проговорил он и пожал плечами. — До сезона далеко, и в деревне скукота да бабы с ребятишками одне…

— Эка, паря, хватил, — роготнул и блеснул глазами шурфовщик Стрекозов, по прозвищу Долбояк, — нешто с бабами-то скукота бывает?

Иван повел плечами, покосил глазом на Долбояка, смолчал.

— Документы какие есть? — спросил Беглов, не веря удаче. Ведь ах как бедствовал он сейчас без людей! — Аль пошутил, охотник?

— А чо шутить? — отозвался Иван, засовывая руку во внутренний карман. — Об работе, чай, не шутят, ее излаживают добром. А вот и бумаги мои.

Беглов посмотрел документы Ивана, нашел их приемлемыми и тут же за ужином у костра написал чернильным карандашом в блокноте приказ о зачислении Ивана Дудкина временным рабочим геологоразведочной партии.

VI

— Мы, Зодчие Мира, поможем вашему Отечеству, — буднично произнес Вечный Жид.

— Наконец-то! — воскликнул писатель. — И слава Богу…

Агасфер улыбнулся.

— Но вы, кажется, человек неверующий, а Бога поминаете, — скорее констатируя, нежели осуждая, мягко произнес пришелец.

— Традиция, знаете ли… Разумеется, я не верю, что в облаках обитает некий дедушка Саваоф с седой бородою, окруженный бесполыми национальными гвардейцами с крылышками за спиной, — объяснил Станислав Гагарин. — Я скорее славянский язычник, коему Перун с Даждь-богом симпатичнее иудейских апостолов.

И одновременно живет во мне стихийный христианин, ибо верю в незыблемость нравственных принципов, провозглашенных при посредничестве Иисуса в Слове Божьем.

— А как же в отношении веры в социализм? — спросил Вечный Жид.

— Без проблем… Для русского народа социализм духовно весьма близок, ибо мы люди а р т е л ь н ы е. Маммоне, богу Наживы, не служили и служить не будем. Конечно, ныне приемлем лишь д и а л е к т и ч е с к и й социализм, с метафизикой и антилогикой мы нахлебались сполна.



Поделиться книгой:

На главную
Назад