Помоги проекту - поделись книгой:
— Гм… с чего бы? Не военному? Не ученому?
— Это не имеет значения. Ученых у нас полно. Военными мы называемся только для пущей убедительности.
— Нет, работа будет связана с тем, что вы делаете хорошо. Расследования, задержания, время от времени вылазки вроде той, что была на складе.
— Вы федерал, значит, речь идет о борьбе с терроризмом?
Он откинулся на спинку стула и сложил на коленях свои большие руки.
— «Терроризм» — интересно звучит. Террор… — Он смаковал слово. — Мистер Леджер, мы сильно озабочены тем, чтобы остановить террор. Нашей стране угрожает нечто более серьезное, чем все, о чем до сих пор писали в газетах.
— «До сих пор».
— Мы — когда я говорю «мы», я имею в виду своих коллег из секретных агентств — предотвратили раз в пятьдесят больше опасных случаев, чем вы в силах поверить. Чем только нам не угрожали, начиная от чемоданчиков с ядерными бомбами до радикальных технологий биологического оружия.
— Ура нашей команде!
— Мы также работали над уточнением определения терроризма. Религиозный фундаментализм и политический идеализм на самом деле играют, в общем и целом, куда менее важную роль, чем большинство людей во всем мире — включая глав государств, дружеских и нет, — полагает. — Он на миг поднял на меня глаза. — Что, по-вашему, является самым значимым скрытым мотивом для всей этой международной возни, терроризма, войн, интолерантности… на данный момент?
Я пожал плечами.
— Спросите любого копа, и он вам ответит, — сказал я. — В конце концов, все сводится к деньгам.
Он ничего не ответил, но я почувствовал, как переменилось его отношение ко мне. Тень улыбки тронула его губы.
Я сказал:
— Мне кажется, мы находимся довольно далеко от Балтимора. Зачем вы привезли меня сюда? Что во мне такого особенного?
— О, не льстите себе, мистер Леджер, собеседование проходили и другие кандидаты.
— Ну и где же они все? Вы позволили им вернуться обратно на пляж?
— Нет, мистер Леджер, не совсем так. Они не прошли проверку.
— Мне не нравятся сомнительные формулировки.
— А я и не собирался сказать ничего приятного.
— И я полагаю, вы хотите, чтобы «проверку» следующим прошел я?
— Да.
— И как это будет происходить? Ментальные игры и психологические тесты?
— Нет, мы достаточно знаем о вас из текущих медицинских записей и заключений психологов, составленных за прошедшие пятнадцать лет. Нам известно, что за последние два года вы пережили тяжелые потери. Сначала от рака умерла ваша мать, затем девушка, с которой вы раньше встречались, совершила самоубийство. Когда вы с ней были еще подростками, на вас напали парни постарше, избили вас до полусмерти, а затем заставили смотреть, как они насилуют ее. В результате вы пережили период психической диссоциации. У вас бывают приступы ярости, и это является одной из причин, по которой вы регулярно посещаете специалиста. Полагаю, вы узнаёте лицо террора, когда сталкиваетесь с ним.
Наступил подходящий момент, чтобы продемонстрировать, как я впадаю в раж, однако именно этого он и ждал. Похвалив себя за догадливость, я сделал скучающую физиономию.
— Тут я должен оскорбиться из-за того, что вы копаетесь в моей личной жизни, и все такое?
— Это новый для вас мир, мистер Леджер. И мы делаем лишь то, что положено. Как бы резко все сказанное мной ни прозвучало. — В его тоне не было ни намека на извинение.
— И что от меня требуется?
— На самом деле все просто. — Он поднялся из-за стола и подошел к панорамному окну. Без всяких драматических эффектов отдернул занавеску. Передо мной открылась такая же комната. Один стол, один стул, один человек. Он сидел, сгорбившись, спиной к окну, может быть, спал. — Вы должны войти, надеть наручники и подчинить себе заключенного.
— Разыгрываете меня?
— Ни в коей мере. Войдите туда, усмирите подозреваемого, наденьте на него наручники и пристегните их к кольцу, которое вмонтировано в стол.
— А в чем подвох? Там всего один парень. Ваша банда запросто могла бы…
— Я сознаю, что можно сделать превосходящими силами, мистер Леджер. В данном случае суть не в этом. — Он сунул руку в карман и вытащил наручники. — Я хочу, чтобы это сделали вы.
Глава 5
Первое, что я отметил, когда открыл дверь в комнату для допросов, — вонь. Смердело, как на очистных сооружениях. Парень не шевельнулся. Его голова почти касалась колен. Худой, явно ниже меня ростом, смуглый — испанец или выходец с Ближнего Востока. Черные волосы слиплись сосульками. Оранжевый тюремный комбинезон висел на нем мешком.
Я вошел в комнату, ощущая спиной чужой взгляд. Мистер Черч будет за мной наблюдать, возможно, жуя очередную ванильную вафлю. Дверь за мной закрылась, я обернулся и увидел Ведроголового, который смотрел на меня сквозь стекло. На миг мне показалось, что он улыбается, но затем его лицо исказила гримаса отвращения, будто он ожидал, что на него сейчас прыгнет скорпион. Даже находясь за стальной дверью, агент до смерти боялся заключенного. Мило. Я переложил наручники в правую руку, а левую протянул в спокойном уверенном жесте ладонью вверх. Выглядит это миролюбиво, но делается на случай, если придется блокировать нападение, схватить или ударить.
— Ладно, кореш, — произнес я размеренно. — Мне надо, чтобы ты со мной сотрудничал, — пауза. — Вы слышите меня, сэр?
Человек не пошевелился.
Я обогнул стол слева.
— Сэр? Я хочу, чтобы вы встали и положили руки на голову. Сэр… Сэр!
Никакой реакции.
Я подошел ближе.
— Сэр, я хочу, чтобы вы встали…
И он встал. Его голова дернулась вверх, он вскочил на ноги и развернулся ко мне. Сердце у меня прыгнуло. Я узнал это бледное потное лицо, остекленевшие вытаращенные глаза. Джавад, террорист, которого я убил выстрелом в спину в Балтиморе! Он зашипел по-кошачьи и кинулся на меня. Весил этот тип всего-то фунтов сто пятьдесят или чуть больше, однако ударил меня в грудь с силой пушечного ядра, так что мы оба пролетели через всю комнату и с грохотом врезались в стену. Я ударился затылком, из глаз посыпались искры, но успел стиснуть шею Джавада и оторвать его от себя. Этот ненормальный защелкал зубами, как зверь, пытаясь дотянуться до меня. Его челюсти, смыкаясь, издавали странное фарфоровое звяканье. Он обеими руками вцепился мне в рубаху, стараясь прижаться теснее.
DVD-плеер у меня в мозгу снова и снова прокручивал сцену на складе, где я уложил Джавада выстрелом в спину. Правда, я не проверял, мертв ли он после того, как я всадил в него две пули сорок пятого калибра с расстояния в пятнадцать футов, потому что в значительной степени полагался на свою сноровку. Если у вас с этим проблемы, советую использовать патроны из криптонита.[7] Однако, несмотря на мою уверенность в том, что парень прямым ходом отправился на тот свет, для покойника Он был чертовски шустрый.
Хотя все происходило стремительно, я успел изучить его взгляд. Кривой, яростный, голодный оскал и щелкающие зубы как-то не вязались с выражением его глаз. Совершенно пустых. Ни проблеска сознания, ни намека на осмысленность, ни пламени ненависти. Ничего общего даже с неподвижными зрачками акулы. Его неистовство казалось трюкачеством, потому что за внешним проявлением злобы ровным счетом ничего не скрывалось. Я словно заглянул в пустую комнату.
Наверное, это напугало меня больше, чем челюсти, клацающие в дюйме от моего лица. И тогда я понял, почему другие соискатели не прошли испытания. Они, должно быть, были такие же крупные парни, как и я, столь же крепкие, и, наверное, удерживали террориста, причем достаточно долго. Но, заглянув ему в глаза, сразу проигрывали. Не знаю, удавалось ли Джаваду вырвать кому-нибудь из них горло. Не уверен, что в тот момент они начинали звать на помощь и Черч посылал в комнату Ведроголового и его шайку с электрошоками и дубинками. Но могу сказать одно: этот взгляд едва не вынул из меня душу. Я чувствовал, как останавливается мое дыхание. Будто через мои внутренности по ледяной проволоке пропустили электрический ток.
Я видел ужас и безнадежность. Я видел смерть.
Дело в том, что я знаком с ней не понаслышке. Пусть я не воевал, но Черч был прав, когда говорил, что пережил я немало. Хотя данный случай представлялся особенным… Не просто чем-то ужасным — со страхом я бы справился… Ноя действительно знаю лицо смерти. Я был у постели матери, когда ее унес рак. Она неотрывно смотрела на меня, прежде чем провалиться в зияющую черную бездну, и я видел, как свет и жизнь покинули ее глаза и они превратились в глаза мертвеца. Такое не забывается, этот образ до сих пор пылает в моем мозгу. И именно я нашел Хелен… Она проглотила полбутылки очистителя для канализации и оставила прощальное сообщение на моем автоответчике. Когда я ворвался в ее дверь, она уже ушла и ее глаза погасли.
Я также заглядывал в мертвые лица тех, кого убивал по долгу службы. Два человека за восемь лет, не считая четверых со склада.
В общем, я смотрел раньше в глаза мертвецов, я помню, что в них видел. Ни моя мать, ни Хелен, ни застреленные мной преступники уже ничего не могли почувствовать и выразить — и те ужас и безнадежность, которые а отражались в их зрачках, были моими собственными…
Мертвый взгляд нельзя сымитировать. У многих воинов такой взгляд, потому что они живут в гармонии со смертью. Черч наверняка знал все это. Он знал обо мне все. Он знал содержимое записей моего психиатра. Этот негодяй знал.
Джавад снова дернулся ко мне, его пальцы впивались в мою рубаху, от него разило, словно от падальщика. Нет… неправильно, не так. От Джавада несло, как от падали. Он смердел, как мертвец. Потому что был мертв. Логическая цепочка промелькнула в голове за доли секунды, со скоростью и ясностью, усиленными страхом.
Хотя страх забавная штука. Он может вырвать вам сердце и обнажить ваше горло перед волками, может заставить вас разъяриться и обезуметь, что почти всегда приводит к гибели… или же под его влиянием вы будете действовать хладнокровно. Именно это случается с настоящими солдатами, которые проявляют свои способности в ходе схватки. Как я.
Ко мне полностью вернулось самообладание. Время будто замедлило ход и почти остановилось, в комнате повисла тишина. Были слышны лишь приглушенные удары моего сердца. Я оставил попытки избежать того, чего не в силах был избежать, — меня загнали в угол, и Черч не высылал мне на подмогу чертову конницу, — поэтому я сделал то, что делал Джавад. Я атаковал.
Описав правой рукой широкую дугу, я ударил ладонью, и его голова дернулась вправо с такой силой, что я услышал, как заскрежетали друг о друга шейные позвонки. Такой удар остановил бы кого угодно, ему же он помешал не больше, чем две пули, застрявшие в спине. Однако это на несколько секунд спасло меня от его зубов, а когда Джавад снова повернулся ко мне, я обхватил ногой его ногу и надавил под коленку. Может, он не ощущал боли, но коленный захват есть коленный захват, штука серьезная. Я схватил его за волосы на затылке и шарахнул лицом о стену, раз, другой, третий, еще и еще. Челюсть у него развалилась, однако я вцепился в то, что осталось от его подбородка, накрутил влажные прядки на палец, после чего с силой крутанулся на месте, сворачивая террористу шею. И она не выдержала.
Послышался звучный мокрый чпок.
И затем Джавада не стало. Его тело выключилось, словно кто-то выдернул вилку из розетки. Я отступил назад, и он упал.
Я едва дышал, пот ручьями лил по лицу, от него щипало в глазах. Услышав за спиной шорох, я обернулся. Черч стоял, привалившись к косяку открытой двери.
— Познакомьтесь с новым лицом международного терроризма, — произнес он.
Глава 6
— Что это было?
Мы снова сидели за столом. Мне позволили привести себя в порядок в ванной. Я принял душ и надел позаимствованный спортивный костюм. Стоя под струями воды, я чувствовал, как меня трясет. И не только из-за адреналина. Прошло полчаса, а руки у меня все еще дрожали, и мне было наплевать, видит ли это Черч.
Он пожал плечами.
— Мы все еще не сумели подобрать названия этому состоянию.
— Состоянию? Да этот сукин сын был мертв!
— Отныне и впредь, — сказал он, — мы можем считать смерть относительной.
Мне пришлось некоторое время посидеть спокойно, переваривая это. Черч ждал, пока я приду в себя.
— Это тот самый парень, которого я застрелил на складе, верно? Точнее, уложил на месте. Я видел на стене кровь и осколки костей…
— Джавад Мустафа, иракский националист, — подтвердил Черч, кивая. — Ваши выстрелы были смертельными, но он умер не сразу. Его перевезли в больницу, где установили, что он скончался по дороге. Но… «ожил» вскоре по прибытии, — Черч развел руками. — Мы взяли происшествие под свой контроль, и вы не найдете упоминания о нем в газетах или в каких-либо официальных репортажах.
— Господи Иисусе… так мы что, о зомби говорим? — Черч слабо улыбнулся.
— Начальник моего научного отдела — горячий поклонник поп-культуры. Поэтому мы назвали этого исламиста бродягой. Так короче, чем ходячий мертвец.
— И, прежде чем вы спросите, — в этом нет ничего сверхъестественного.
— Как такое случилось? Какое-то токсичное вещество… чума?..
— Мы не знаем. Прионовая болезнь, а может, паразиты. Или и то и другое. Нечто вызывающее гиперактивность стволовых клеток. В пользу паразитов говорит то, что зараженный полностью сосредоточен на идее воспроизводства. Не в сексуальном смысле, разумеется, но через укус, который, судя по всему, стопроцентно заразный. Правда, мы начали исследования совсем недавно.
— И что, опасен только его укус? — спросил я. Возникло ощущение, будто армия ледяных муравьев марширует у меня в кишках.
— Мы сделали множество проб пота и прочих телесных выделений, однако самая высокая концентрация заразы у него в слюне. Инфекция передается через укус.
Я посмотрел на синяк у себя на руке.
— На мне не было кевларового костюма. Если бы он меня укусил…
Он взглянул на меня.
Гнев белым пламенем полыхал у меня в груди.
— Вы настоящая крыса, вы это знаете?
— Как я уже говорил, мистер Леджер, перед нами — новое лицо терроризма. Кошмарное биологическое оружие. Как оно действует, мы пока не понимаем. Возможно, у нас уйдут месяцы, чтобы разработать приемлемый план исследований, и это означает, что время против нас. Мы предполагаем, что этот ваш приятель, Джавад, был био-террористическим аналогом террориста-смертника, нулевым пациентом[8] в эпидемии, которая должна разразиться в США. Тот синий контейнер, обнаруженный на складе, оснащен неким подобием системы климат-контроля. Скорее всего, она защищает остальных членов экстремистской группы от их же собственного оружия. Больше никто из присутствовавших на складе не имеет следов заражения, — он выдержал паузу. — Мы полагаем, что остановили их.
— Вы… полагаете? — Я слышал, как он подчеркнул это слово.
— Да, мистер Леджер, однако не уверены. А мы должны знать точно — и быть готовыми к тому, что это повторится снова. Если Джавад единственный носитель чумы, засчитываем очко в нашу пользу и принимаемся ждать их следующего шага, ведь они в любой момент смогут выкинуть подобный фокус. Если же есть еще отряды, готовые выпустить на волю таких, как Джавад… что ж, это одна из причин, по которой был создан ОВН.
— В таком случае вам необходимо немедленно связаться с командиром группы захвата, потому что в ту ночь, до того как мы атаковали, со склада выехали две фуры. Мы проследили путь одной из них, а вторую упустили…
— Да. Потеря грузовика была верхом небрежности.
Я подавил желание отвесить ему оплеуху.
— Кто за этим стоит? «Аль-Каеда», раз военным так и не удалось их прищучить?
— Это до сих пор неизвестно наверняка, хотя у нас имеются некоторые подозрения. Состав формирования оказался весьма разношерстным. «Аль-Каеда», шиитские экстремисты, двое суннитских и даже один из египетского исламского джихада.
— Шииты и сунниты работают вместе?
— Любопытно, не правда ли? — сухо произнес Черч. — Однако ничего невероятного. Имя, которое вы услышали на пленке — эль-Муджахид, — принадлежит тому, кто работал с несколькими группировками, отколовшимися от остальных и наиболее ярыми.
— Я уверен, вы допросили оставшихся в живых?
Он ничего не ответил.
Поделиться книгой: