Помоги проекту - поделись книгой:
Москва
2014
Москва
2014
УДК 82-3
ББК 84(2Рос-Рус)6-4П 24
Разработка серии и оформление
Пелевин, Виктор Олегович.
П 24 Любовь к трем цукербринам / Виктор Пелевин. —Москва : Эксмо, 2014. — 448 с. — (Единственный и непо-вторимый. Виктор Пелевин).
ISBN 978-5-69975467-0
О головокружительной, завораживающей и роковой страстик трем цукербринам.
УДК 82-3
ББК 84(2Рос-Рус)6-4
© В. О. Пелевин, 2014© Оформление. ООО «Издательство«Эксмо», 2014
ISBN 978-5-69975467-0
ISBN 978-5-69975467-0
The universe is made of stories, not atoms.
ОБЪЯСНЕНИЯ И ОПРАВДАНИЯ
Эта странная книга содержит три повести (однанепропорционально длинная) — и объяснитель-ный текст, соединяющий их в целое. Связующийматериал (я назвал его «Киклоп») можно рассма-тривать в качестве дополнительного рассказа,полностью документального — хотя я признаю,что в таком качестве он никуда не годится: в неместь длинное и подробное вступление, есть заклю-чение, но почти отсутствует повествовательнаячасть, вместо которой читателя ждет несколькостраниц моих шатких рассуждений, отдающихнаучпопом.
Я хочу попросить прощения за эти недостат-ки — но книга и не могла получиться иной. Гово-рить о работе Киклопа подробно я не стал по при-чинам, которые будут вполне ясны. С другойстороны, совсем не упомянуть о Киклопе я не могтоже — иначе три моих повести потеряли бы вся-кую связь друг с другом: было бы непонятно, что уи их общего, кем они написаны и откуда вообщевзялись.
Поэтому прошу иметь в виду: моя цель — рас-сказать не столько о Киклопе, сколько о том, что
Киклоп увидел и понял на своем посту. Ибомногое из этого кажется мне заслуживающимвнимания.
В своей книге я иногда пользуюсь научнойтерминологией. Хочу подчеркнуть, что я не фи-зик и вообще не имею никаких технических по-знаний. Я просто пытаюсь объяснить наблюда-емую реальность в терминах, которые у всех наслуху, чтобы не придумывать слишком многонеологизмов. Физик, возможно, найдет в моемрассказе нестыковки и противоречия. В такомслучае предлагаю ему придумать объяснениелучше моего — и сохранить его себе на память.
Физическая сторона вопроса на самом делене особо для меня важна. Но она довольно ин-тересна. Во времена Галилея и Коперника по-лагалось во вступлении делать реверанс в сто-рону церковной догмы и соотносить с ней всегипотезы и предположения, а сегодня мы долж-ны точно так же кланяться догме научной.И если я говорю иногда про «мультиверс» и«многомерность», я делаю это примерно с темиже чувствами, с которыми Галилео мог бы упо-минать в своей книге пророка Исайю и АнгеловБожьих: с робкой верой, что Святое Писаниепонято мной, грешным колдуном, хоть отчастиправильно.
В книге почти нет связи с актуальной дей-ствительностью. Думаю, что в наше время этоскорее достоинство, чем наоборот.
Засим почтительно возлагаю к стопам Чита-теля и Читательницы свой скромный труд.
Часть 1. КИКЛОП
ГОЛЕМ ИЛЕЛЕЕМ
В начале следует описать ту точку, где схо-дятся все эти истории — или, может быть, от-куда они расходятся.
Наверно, скорее расходятся — потому чтотолько с учетом этого центрального событияделаются понятными все изгибы прослеженныхмною судеб.
Это было похоже на вспышку магния, кото-рая запечатлела героев в случайных позах — ипослала в будущее их фотографические отпе-чатки. Я говорю «магния», поскольку огонь идым были настоящими. Айфон такой вспышкине даст даже по команде из АНБ. Хотя, конеч-но, как знать — я где-то читал, что американ-ские смартфоны могут не только подслушивать,подсматривать и поднюхивать, но и детониро-вать по сигналу из центра, пробивая ушную ра-ковину и мозг направленным взрывом аккуму-лятора. Наверно, конспирологический юмор.
Но по порядку.
Я знал, что не останусь Киклопом вечно.Это опасная нервная работа, которую выпол-няют обычно не больше года или двух. ПотомПтицы нащупывают в ткани нашего мира ме-шающий им узел с достаточной точностью,чтобы удалить его — если надо, вместе с самойтканью. Они больше не используют в качествеоружия случайно оказавшихся рядом людей.Так они ведут себя, когда действуют вслепую,и Киклоп случайно появляется в поле их вни-мания на несколько секунд. Если они твердознают, где искать своего врага, они поступаютиначе.
Как, я сейчас расскажу.
Точно подо мною располагалось рабочее ме-сто Кеши — молодого человека, различным со-стояниям и формам которого будет посвященазначительная часть этой книги. Можно сказать,что в то время он был самым близким мне суще-ством — во всяком случае, в пространственномсмысле.
Иногда я позволял себе нескромное, навер-но, развлечение — настраивался на его ум и на-чинал наблюдать за происходящим в окружаю-щем пространстве через его глаза — и дажесквозь призму его сознания. Я воспринимал нетолько то, что он видел, но и голоса, раздавав-шиеся в его уме (не буду называть их мысля-ми — поскольку половины из них он не слышалсам, а другой половине подчинялся безразмышления).
Иногда это бывало интересно, иногда — неочень. Если он, например, включал своих япон-ских школьниц (такое случалось, когда в офисеоставалось мало народу и Кеша был уверен, чтоникто не подойдет к нему со спины), его вну-треннее пространство заполнялось грубоватымкомментарием, похожим на футбольный. Кеша,заслуженный работник bondage/bukkake напенсии, как бы разъяснял происходящее не-смышленым профанам, которые смотрели пор-нушку вместе с ним. Таким профаном в эти ми-нуты был один я — но Кеша в своем воображениитранслировал сигнал на куда большую аудито-рию. Все-таки поразительно, до какой степеничеловек общественное существо.
Когда людей в офисе собиралось слишкоммного, чтобы можно было смотреть порно илииграть с компьютером в игры, Кеша начиналI роллить зазевавшихся граждан в интернете —словно ас Второй мировой, вылетевший на сво-бодную охоту. Картинка на экране делалась наэто время совершенно пристойной и функцио-нальной: любой медийный работник сегодняполдня ныряет по блогосфере.
Иногда Кеша отвлекался от компьютера,глядел на своих соратников по офису — и вы-носил им приговор судьбы.
Наименее жесток он был к девушке Наде,занимавшейся буфетом и озеленением про-странства — «если пострижется нормально иперестанет бояться людей, то найдет себе како-го-нибудь азербота». Других он судил строже.Главного редактора сайта «Contra.ru» (так на-зывалось место, где он работал) он окрестилпро себя «шабесгеем» (что не мешало Кешеежедневно перед ним заискивать — но жизнь,как известно, есть клоунада). При этом Кешаискренне считал, что влечение к виртуальнымяпонским школьницам является нормой, аглавный редактор — перверт.
Соответственно, информационный продуктродного сайта Кеша называл про себя словом«шабесгон» (даже бормотал во время дедлайновмечтательную мантру-стишок «мой шабесгон,мой шабесгон — как много дум наводит он»).Коллег по работе он делил на «вонючек» и«усталых» (первые с годами превращались в по-следних, отвоняв свое — примерно как выгора-ющие звезды).
Ну и так далее. Кеша на самом деле не былни гомофобом, ни антисемитом, ни снобом.Просто ассемблер чужой души при близкомрассмотрении редко выглядит привлекательно.Но мы еще вернемся к Кеше — сейчас я расска-зываю об этом, чтобы было понятно, чем я за-нимался внутри его головы в тот день, когдапроизошло роковое событие. Я отдыхал в ней,как в персональном кинозале — в этот день кру-тили довольно интересное кино.
В редакцию «Контры» пришел входящий вмоду поэт Гугин, бочкообразный лысый муж-чина с треугольной рыжей бородой («бегемотапокалипсиса», как он сам себя называл — нотемно-багровый цвет его лица наводил скореена мысль об апоплексии). С ним делали боль-шое интервью.
Было две телекамеры и три прогрессивныхжурналиста, пришедших для съемок круглогостола — их рассадили полукругом перед боль-шим белым щитом с надписями «Contra.ru», иГугин, стоя в фокусе этого живого прожектора,читал стихи («стиши», как он говорил) из свое-го нового проекта «Голем Илелеем».
Это была амбициозная попытка отразить встихах все наиболее яркие события недавнегопрошлого: составить, как изящно выразиласьодна из трех журналистов, «Гугл Мэп Эпохи».Когда Гугин утомлялся, начинал говорить кто-нибудь из журналистов, и камеры поворачива-лись на него. Потом неиссякаемый Гугин снованачинал декламировать.
Отрывок, который он читал перед вспыш-кой, назывался «Героям — Пазолини!» и былпосвящен, как легко догадаться, известным со-бытиям в Киеве, уже успевшим к этому време-ни несколько потускнеть в народной памяти:
Под хладным ветром, полным праха,согнулся мерзлый тартарас,
И беркут наш встал черепахойВ последний раз, в последний раз...
Поделиться книгой: