Василий Никитич Татищев
История Российская. Часть 4
57. ИВАН III ВАСИЛЬЕВИЧ
6971 (1463). Послал князь великий наместников своих в Новгород Великий. Затем послал киличеев своих к хану в Орду с дарами многими. Хан же принял дары, прислал своего посла в Москву к великому князю.
6972 (1464).
Марта 4-го митрополит Феодосий поставил в митрополиты Иосифа иерусалимлянина, брата патриарха иерусалимского. Патриарх же оный, придя в Москву милостыни ради, преставился в пути во граде Кафе. Ему же и всему христианству во Иерусалиме была от султана египетского истома великая, и тот Иосиф восхотел быть на его месте патриархом. Сего ради, собрав милостыню многую, возвратился, но не дошел до земли своей.
6973 (1465).
6975 (1467). Апреля 22 преставилась великая княгиня Мария тверянка великого князя Иоанна Васильевича и положена в церкви Вознесения. В тот же год Трифон ростовский оставил епископство и пошел в монастырь. Тогда обновлена была церковь Вознесения каменная великою княгинею Мариею Василия Васильевича; а заложена была великою княгинею Евдокиею Дмитрия Иоанновича за 62 года, и тут положена была в тот же год. И после многих лет начала завершать великая княгиня София и достроила до конца, но от пожара повредилась, камни опали и своды сдвинулись, и сего ради обделали ее кирпичом обожженным.
6976 (1468). Князи казанские завраждовали между собою, и хана Ибрагима некие не любили, иные Касима султана сольстить хотели. И князь Абдул-Мамон с прочими князями прислали от себя послов к Касиму просить его на ханство Казанское. Он же, не опознав лести их и уведав втайне от иных казанцев, как и сколько на то совещались, поверил им и начал просить о помощи великого князя. Князь великий не ведал о том, но веря Касиму, послал к нему князя Ивана Васильевича Оболенского-Стригу и прочих воевод с воинствами своими. И султан Касим пошел с ними со своими мещерскими и городецкими татарами. И когда приехал к Волге, там, где решено было перевозиться через Волгу на луговую сторону, тут встретил его хан казанский Ибрагим со всеми князями и многою силою казанскою и не дал ему перевозиться на свою сторону. Касим же стоял многие дни, а так как осень студена была и слякотна, начал корм людям и коням оскудевать, и так, не преуспев нисколько, возвратился. Тогда многие в посты мясо ели, и многие кони умерли от голода, многие из них доспехи свои побросали, но сами все здравые восвояси пришли. А татары казанские после отхода их с того часа пошли спешно к Галичу, думали всех попленить, видев здесь воинство, думали язычники там пусто обрести. И придя, мало нечто полона взяли, а градам и волостям не могли ничто зло сотворить, поскольку все были осторожные и в осадах по градам, потому что князь великий, отпустив войска и не поверив татарам, разослал по городам заставы, в Муром, и в Новгород Нижний, и на Кострому, и в Галич, и велел им сидеть в осаде, стеречься от Казани.
Той ж осенью князь великий Иоанн послал на черемису князя Семена Романовича, а с ним многих детей боярских двора своего; и совокупившись, все пошли из Галича декабря в 6 день, и пошли лесами без пути, а зима была весьма студена.
Декабря 13 поставлен Ростову архиепископ архимандрит спасский Вассиан, а прежде был игуменом троицким. Рать же великого князя пришла в землю Черемисскую, и много зла учинили земли той; людей иссекли, а иных в плен повели, а иных сожгли; а коней их и всякую животину, чего нельзя с собою брать, то все иссекли; а что было имущества их, то все взяли; и повоевали всю землю тут, вдоволь пожгли. А до Казани не доходили за один день и, возвратившись, пришли к великому князю января 6 дня все здравы. А муромцам и новгородцам велел князь великий воевать по Волге, и те, придя, повоевали горы и пристани по обе стороны.
Той же зимой князь великий за три недели до Великого заговенья пошел к Владимиру, а с ним братья его князь Юрий да князь Борис, да сын его князь Иван, да князь Василий Михайлович верейский, и все князи их, и бояре, и воеводы со всеми людьми. А князя Андрея старшего оставил князь великий на Москве, да и другого князя Андрея младшего.
Той же весной в Великое говенье пришел на Москву посол от короля Казимира польского Якуб писарь да Ивашенец, и князь великий велел ему приехать в Переславль. А сам из Владимира с сыном поехал к Переславлю, а братию и всех людей оставил во Владимире; и пришел в Переславль, посла отпустил и возвратился опять к Владимиру.
А татары казанские в ту же весну, придя, взяли Кичменгу и зажгли; князь же великий послал перехватить их. Пришел великий князь на Москву в пяток Великий в вечере. И той же весной после Великого дня князь великий многих детей боярских двора своего послал на Каму воевать места Казанские: с Москвы к Галичу Руна с казаками, а из Галича детей Семена Филимонова: Глеба, Ивана Шусту, Василия Губу; и пошли с вологжанами в судах мая 9 дня к Устюгу. А с Устюга пошел князь Иван Звенец с устюжанами, а Иван Игнатьевич Глухой с кичемжанами, и снялись все вместе на Вятке под Котельничем. И оттуда пошли с ними вятичи не многие, и была весть вятчанам, что идут на них казанцы, и возвратились назад к Вятке, и сотни с три их пошли с воеводами великого князя. Казанцы же пришли со многою силою к Вятке, и не возмогли вятчане противиться им, и передались за казанского хана Обреима. А воеводы великого князя повоевали черемису по Вятке реке, и пошли из Вятки по Каме на Низ, и воевали до Тамлуги, и гостей побили многих, а товару у них взяли много; ходили до перевоза Татарского, да опять возвратились вверх, воюя Казанские же места; и в Белую Волошку ходили воевать. А в то время казанские татары, двести человек, воевать пошли и дошли до той ж Волошки на конях и, побросав тут коней у черемисы, пошли из Волошки в судах вверх по Каме. А рать великого князя пришла и тут черемису повоевали, а людей иссекли, и коней, и всякую животину; и тех татар коней иссекли, которые пошли вверх по Каме, и пошли за теми татарами по Каме. И когда услышали, что уже близ пришли тех татар, и стали воеводы, избрали все, каждый же от своих людей, семь насадов, и отпустили с ними воеводу Ивана Руна; они же догнали татар. Увидев их, татары выскочили на берег. Руно же повелел своим за ними же на берег выйти, а татары забежали за речку и начали биться. Милостию же Божиею начали одолевать христиане, и перешли на татар за речку ту, и так побили их, и воеводу их Тулазия, князя Тархана сына, взяли, да другого бердышника, а прочих всех побили. А руси на том бою двух человек убили, а раненых было шестьдесят человек, но милостию Божиею все живы. И пошли оттуда на Великую Пермь да к Устюгу, и так пришли к Москве все поздорову; а татар привели полоненных к великому князю.
Мая в 23 день в час ночи загорелся посад на Москве, горело вверх по рву за Богоявленскую улицу мимо Весяковых дворов, от Богоявленской улицы по Иоанна святого на пять улиц, от Иоанна святого на Подол по Васильевский луг, да на Большую улицу на Вострый конец и по самую реку, да по Кузьму и Дамиана на Востром конце. Истомно ж тогда было и внутри города, поскольку ветрено было и вихрь многий; но Бог сохранил его.
6977 (1469).
6978 (1470).
В тот же год князь великий Иоанн Васильевич всея Руси послал братию свою, князя Георгия, и князя Андрея старшего, и князя Василия сына князя Михаила Андреевича, и иных своих воевод со многими людьми на конях ратью к Казани.
6979 (1471).
В тот же год месяца августа в 30 день, на исходе второго часа, загорелась Москва внутри града на Подоле близ Константина и Елены от двора Богдана Носова; до вечерни горело, и выгорело все, ибо поднялся тогда и ветер сильный с полуночи. И за рекою многие дворы погорели, а иные отнимали; а головни и бересту с огнем весьма далеко носило, за много верст. А князь великий был тогда на Коломне. Остался же тогда в городе двор княжий Ивана Юрьевича, да племянников его два двора, да Ирины Алексеевны, ибо оттуда ветер тянул.
Король Казимир послал в Большую орду к хану Ахмату татарина Кирея Кривого; а тот Кирей бежал к королю от великого князя Иоанна, и был он холоп великого князя купленный. Пришел же тот Кирей к хану, начал многие речи лживые и наговоры от короля на великого князя говорить и многие дары принес к нему, также и к князям его к Темиру и прочим от короля, и челом бия, говорил: «Чтобы вольный хан пожаловал, на великого князя русского пошел со всею Ордою своею, поскольку многая истома земли моей от него». А князь Темир и прочие после же одоления короля над великим князем подучали хана. Но не сбылась мысль окаянных, поскольку хотению Божию человек препятствия учинить не может. Хан же тот год весь держал Кирея у себя, ибо не было ему с чем отпустить к королю его, иных ради зацепок своих.
То слышали новгородские люди, бояре их, и посадники, и тысяцкие, и зажиточные люди, которые не хотели древнего своего обычая и крестного целования преступить, рады были все сему, исправиться желая к великому князю по старине. А вышесказанные оные Исааковы дети с матерью своею Марфою и с прочими их поборниками и наймитами своими взбесились, словно звери дикие, бесчеловечный разум имеющие, князя великого послов речей, а также и митрополита Филиппа посла ни слышать не хотели, но еще нанимали злых тех смердов, убийц, шильников и прочих безыменитых мужиков, которые скотам подобные, нисколько разума не имеющие, но только одно кричание, которые, приходя на вече, били в колокол, и кричали, и лаяли, как псы, нелепое говоря: «За короля хотим». И таково было возмущение в них, как в древности во Иерусалиме было, когда предал его Господь в руки Тита, ибо как те тогда, так и сии меж собой брань творили.
Князь же великий, слышав сие, скорбен был и потужил о них немало, так как хотя и не в православии еще были от Рюрика и до великого князя Владимира, но не отступали за иного государя, а от Владимира даже и до сего дня, его род знали один и правились все великим князем обо всем, прежде Киевским, потом же Владимирским; а сие уже на последних годах все свое изгубить хотят, от христианства к латинству отступая: «Но что сотворить, не ведаю, только положу упование на одном Господе Боге». И много мыслив о сем, возвестил митрополиту Филиппу, и матери своей великой княгине Марии, и бывшим у него боярам, что хочет идти на Новгород ратью. Они же, слышав сие, советовали ему, упование положив на Бога, исполнить мысль свою над новгородцы за их непослушание и отступление. И в тот час князь великий разослал за всей братиею своею, и за всеми епископами земли своей, и за князями, и за боярами своими, и за воеводами, и за всеми воинами своими. И когда все сошлись к нему, тогда всем возвестил мысль свою, что хочет идти на Новгород ратью, поскольку во всем изменили и никакой же правды не обретается в них ни мало: «Но идти ли на них или не идти? Поскольку летнее уже время, а земля их многие воды имеет около себе, и озера великие, и реки, и болота многие и весьма непроходимые. А прежние великие князи в такое время на них не ходили, а кто ходил, тот людей многих растерял». И мыслили о том не мало и конечное положили упование на Господа Бога, и пречистую матерь его, и на силу честного и животворящего креста, который целовав, новгородцы изменили.
И князь великий принял благословение от митрополита Филиппа, а также и от всех святителей земли своей и от всего священного собора, и начал вооружаться, желая идти на них; также и братия его, и все князи его, и бояре, и воеводы, и все воины его. А к Новгороду же послал грамоты разметные за их непослушание, а во Тверь послал к князю Михаилу, помощи прося на новгородцев, и к Пскову послал дьяка своего Якушку Вашбалцова мая 22 дня, на праздник Вознесения Господня, говоря им: «Вотчина моя Новгород Великий отступают от меня за короля, и архиепископа своего хотят поставить им у его митрополита Григория, латынянина по сути; и я, князь великий, иду на них ратью, и целование к ним отложил я. И вы бы, вотчина моя псковичи, посадники, и зажиточные люди, и вся земля Псковская, должны вы к Новгороду отложить целование и идти на них ратью с моим воеводою с князем Феодором Юрьевичем Шуйским или с его сыном с князем Василием». Мая в 31 день послал князь великий Бориса Слепца к Вятке, веля им идти на Двинскую землю ратью же. А к Василию Федоровичу послал на Устюг, чтобы с устюжанами на Двину же ратью пошел и дожидался бы Бориса да вятчан. Месяца июня в 6 день, в четверг на Троицкой неделе, отпустил князь великий воевод своих с Москвы, князя Даниила Дмитриевича Холмского да Федора Давыдовича, со многим воинством, с ними же князя Юрия Васильевича и князя Бориса Васильевича дети боярские многие, и велел тем князь великий к Русе идти. Того же месяца в 13 день отпустил князь великий князя Василия Ивановича Оболенского-Стригу со многими воинами, да с ним князей царевичевых Даньяровых со многими татарами, и велел тем идти на Волочек да по Мсте.
После сего князь великий начал по церквам молебны совершать и милостыню многую рассылать по земле своей и по церквам, также во первых пошел по соборным церквам и монастырям и совершил молебны со многими слезами. После того же снова пришел к Филиппу, митрополиту всея Руси, прося благословения и прощения. Святитель же оградил его крестом, и молитвою вооружил его, и благословил на противных и всех воинов его, как Самуил Давыда на Голиафа. Князь же великий Иоанн Васильевич, приняв благословение от отца своего митрополита Филиппа, и от всех епископов земли своей, и от всех священников, изошел с Москвы месяца июня в 20 день; а с ним царевич Даньяр и прочие воины великого князя, князи его и воеводы многие со многою силою, вооружившись на противных изменников, как прежде прадед его благоверный князь великий Дмитрий Иванович на безбожного Мамая и на богомерзкое его воинство татарское, так и сей благоверный великий князь Иоанн Васильевич на сих отступников; ибо хотя и христиане назывались, но дела их были горше неверных. Ибо всегда изменяли, крестное целованье преступая, но и горше того начали беситься, как прежде написано: пятьсот лет и четыре в крещении были за великими князями русскими православными, ныне же на последнее время, за 20 лет до окончания седьмой тысячи, восхотели отступить за короля. Князь великий много о сем посылал к новгородцам отстать от такового начинания, также и митрополит Филипп посылал к ним, наказ давая им, как чадам своим, по Господню слову, что сказал во Евангелии: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь». Люди же новгородские всему тому не внимали, но свое зломыслие творили; то не горше ли сии иноверных? Ибо неверные изначала не знали Бога, не научившись ни от кого православию, первого своего обычая и идолопоклонства держатся; а сии, многие годы быв в христианстве, наконец начали отступать к латинству. И так пошел на них князь великий не как на христиан, но как на иноязычников и на отступников православия.
Пришел же князь великий на Волок июня 24-го. Также и братия великого князя пошли, каждый их от себя: князь Юрий Васильевич из своей вотчины, а князь Андрей Васильевич из своей вотчины, а князь Борис Васильевич из своей вотчины, князь Михаил Андреевич с сыном своим князем Василием из своей вотчины. А на Москве оставил князь великий сына своего великого князя Иоанна да брата своего князя Андрея младшего. Июня в 28 день пришел князь великий в Торжок; пришли же к нему в Торжок воеводы князя тверского, князь Юрий Андреевич Дорогобужский да Иван Никитич Жито, со многими людьми на помощь против новгородцев. Изо Пскова в Торжок же пришел к великому князю посол Василий да Богдан с Якушкою Шашебалцевым; а присланы с тем, что целование к Новгороду сложили, а сами готовы все. Князь же великий из Торжка послал к ним Богдана, а с ним Кузьму Коробьина, чтобы немедля пошли к Новгороду; а Василия от себя не отпустил. Из Торжка пошел князь великий; братия же великого князя все со многими силами, каждый из своей вотчины, пошли разными дорогами к Новгороду, пленили, и жгли, и людей в плен уводили. Также и князя великого воеводы то же творили, каждый на кои места послан был. Вперед посланные же воеводы великого князя князь Даниил Дмитриевич и Федор Давыдович, идя по Новгородским местам, там где повелено им было, распустили воинов своих на многие места жечь, и пленить, и в полон вести, и казнить без милости за их непослушание к своему государю великому князю. Дошли же те воеводы до Русы, попленили и пожгли места те; пленив же и пожегши, пошли к Новгороду к реке Шелони. И когда пришли на место, называемое Коростынь, у озера Ильменя на берегу, внезапно без известия пришла на них по озеру рать в судах от Новгорода. И из судов выйдя, пришли тайно под станы их, но при этом оплошали; сторожи ж воевод великого князя, увидев их, возвестили воеводам. Они же в тот час, вооружившись, пошли против них и многих новгородцев побили, а иных руками поймали. Да тем же пойманным повелели самим друг другу носы и губы резать и отпускали их назад к Новгороду; а доспехи с них кидали, снимая, в воду, а иные огню предали, ибо не были им потребны, но и своими доспехами всеми довольны были. И оттуда снова возвратились к Русе в тот же день; в Русе их встретила другая рать пешая, многочисленнее первой вдвое, а пришли рекою Полою в судах чрез Ильмень. Воеводы же великого князя, и на тех придя, побили их. И послали к великому князю с той вестью Тимофея Замыцкого, а примчался к великому князю июня в 9 день на Коломну озеро; а сами воеводы от Русы пошли к Демону городу. Князь же великий послал к ним, веля сниматься и идти за реку Шелонь с псковичами; а под Демоном велел стоять князю Михаилу Андреевичу с сыном своим князем Василием и со всеми воинами своими.
И воеводы великого князя пошли к Шелони. И когда пришли они к берегу реки той, там где брести чрез нее, в ту пору пришла туда рать новгородская против них с другой стороны, от града своего, к той же реке Шелони, великое множество, что и ужаснуться полкам великого князя, поскольку в малом числе были: ибо все воины, бывшие при нем, не ведая про то, в то время пленяли места окрест Новгорода. А новгородские посадники все и тысяцкие, из простых резчики и плотники, и гончары, и прочие, которые от рождения на лошади не бывали и на мысли которым того не бывало, чтоб руки поднять против великого князя, всех тех изменников оные силою выгнали; ибо те не хотели пойти к бою тому, и они сами тех разграбили и избивали, а иных в реку Волхов бросали. Сами же говорили, что было их 20 000 на бою том. Воеводы же великого князя, хотя и в малой силе были (ибо говорят бывшие там, что с пять тысяч их только было), но видя многое воинство их и положив упование на Господа Бога, и пречистую его матерь, и на правду великого князя, пошли вскоре против них, как львы рыча, чрез реку оную великую, где, как сами новгородцы говорят, никогда броду не было, а сии, не ища броду, все целы и здравы перешли. Видев же сие, новгородцы устрашились весьма, возмутились и восколебались, словно пьяные. А сии, придя на них, начали прежде стрелять их, и возмутились кони их под ними, начали с себе скидывать их. И так вскоре побежали, гонимые гневом Божиим за свою их измену и отступление не от своего только государя, но и от самого Господа Бога. Полки же великого князя погнались за ними, кололи и секли их, а они сами, убегая, друг друга били и топтали из-за множества коней. Убито же их было тогда великое множество: ибо сами они тогда говорили, что 8000 погибло их на бою том, а пойманных руками более 2000; пойманы же посадники их Василий Казимир, Дмитрий Исааков Борецкий, Кузьма Григорьев, Яков Феодоров, Матвей Селезенев, Василий Селезенев, два племянника по сестре Казимирова, Павел Телятев, Кузьма Грузов, а зажиточных множество. И сбылось на них пророческое слово сказанное, что «пятеро из вас прогонят сто, и сто из вас прогонят тьму». Бежали же они долгое время, уже кони их задыхались, и начали кидаться с них долой в воды, и в болота, и в леса; ибо ослепил их Господь, и не знали земли своей, ни пути к граду своему, от которого вышли, но блуждали по лесам. И выходящих их из леса ратные хватали, а иные раненые, блуждая по лесам, умерли, а иные в водах утонули. А которые с коней не упали, тех кони их принесли к граду, словно пьяных или спящих. А иные в спешке и град свой пробежали, думая, что град взят уже; ибо возмутились и восколеблись, как пьяные, и вся мудрость их поглощена была. А воины великого князя гнались за ними 12 верст и затем возвратились от великой той истомы. Воеводы же великого князя князь Даниил Холмский да Федор Давыдович стали на костях, дождавшись воинства своего, и увидев воинов своих всех здравых, благодарили Господа Бога. Воеводы же великого князя, мало отдохнув после боя того и дождавшись своих, послали к великому князю беспокойство с тою вестью, что помог им Бог рать новгородскую побить. Он же примчался к великому князю в Яжолбицы. А воеводы, видев новгородцев побежденных, распустили воинов своих всюду в набеги за добычей; иные, придя к Новгороду, пленили и посады пограбили, иные к немецкому рубежу до Нарвы; и великое место их, называемое Новое село, и все волости пожгли и пленили. Того же месяца июля в 18 день была радость великому князю, и братии его, и всему воинству их; ибо был тогда у великого князя царевич Даньяр, и братия великого князя благоверные князи Юрий, Андрей, Борис, и бояре их, и все воинство их. И тогда обещал князь великий поставить на Москве церковь святого апостола Акила, что потом и было сделано, а воеводы князь Михаил Андреевич верейский с сыном Василием да Даниил и Федор другую церковь Воскресения Христова.
Новгородцы, видев себе таковое от Господа Бога наказание, убоялись и, придя, начали просить тех, которых ранее злодеями и сообщниками московскими именовали, так как те претили им в зломыслии сем. Они же сказали: «Добро бы, братия, если бы вы баб и молодых не слушали и зла не начинали; но хорошо и сие, что грех и безумие свое познаете. Но мы не можем сие на себя взять, а пошлем от нареченного владыки просить у великого князя заступничества; и если даст заступничество, то познаем, что не хочет вконец изгубить вотчину свою». И потому пришли все к нареченному владыке. Он же приказал им, и послали Луку Климентьева. Который пришел в Яжолбицы, когда было пирование у великого князя о победе, и просил о заступничестве. Князь же великий дал им заступничество и отпустил того с Селищ против Демона. А князю Михаилу Андреевичу и сыну его князю Василию воеводы новгородские, которые сидели в городке Демоне, добили челом и предались на том, что их выпустить живыми, а об ином ни о чем не стоять; а с города откупа дали 100 рублей новгородских. А от псковичей пришел к великому князю в Игнатичи с Кузьмою Коробьиным посадник Никита с тем, что псковичи со всею землею своей вышли на его службу, великого государя, с воеводою князем Василием Федоровичем, а идучи, начали Новгородские места грабить, жечь и людей сечь. Князь же великий послал к ним Севастьяна Кушелева да с ним первого их посла Василия с Полы реки, повелевая великих людей не побивать и не грабить.
Июля в 24 день пришел князь великий в Русу и тут повелел казнить головною казнью новгородских посадников за их измену и за отступление: Дмитрия Исаакова Борецкого, да Василия Губу Селезенева, да Еремея Сухощока, да Киприана Арзубьева. А иных многих послал на Москву и велел их пометать в тюрьму; а мелких людей велел отпускать к Новгороду; а Василия Казимира, да Кузьму Григорьева, да Якова Федорова, да Матвея Селезенева, да Кузьму Грузова, да Федора Табазина велел отвести на Коломну, оковав их. А сам князь великий пошел оттуда к Ильменю озеру на устье Шелони и пришел тут на место, между берегом и Коростынью, июля же в 24 день в субботу.
В тот же год вятчане, придя судами Волгою на низ, взяли Сарай, и много товара взяли, и в плен много взяли. Слышали сие татары Большой орды, поскольку близко тут кочевали за один день, и так великое их множество пошли перехватить вятчан. И взяли суда и всю Волгу заступили судами своими, желая их перебить. Вятчане же однако пробились сквозь них и ушли совсем; а под Казанью также хотели перехватить их; и там прошли мимо тех со всем в землю свою.
6980 (1472). Месяца сентября в 1 день в начале индикта, что есть нового лета, на память преподобного Симеона Столпника, пришел князь великий в вотчину свою во славный град Москву, победив супостатов своих, казнив противящихся ему, и не хотящих повиноваться ему привел во всю волю свою, и многую наживу и славу приобрел. И встретил его Филипп митрополит с крестами за градом близ церкви у большого моста каменного со всем священным собором. А народы московские, великое их множество, далеко за городом, иные за 7 верст, пешие, малые и великие, славные и не славные, бесчисленное их множество встречали. А сын его князь великий Иоанн, и брат его князь Андрей младший, и князи его, и бояре, и дети боярские, и гости и купцы, лучшие люди, встретили его накануне Семенова дня на Ходынке, там где было ему ночевать; великая же была радость тогда во граде Москве.
Сентября 2 дня пошли из Новгорода из осады великое множество людей с женами и детьми по озеру в великих учанах, каждый по своим местам; ибо говорят, что было судов тех великих 180, а по 50 человек в судне и более. И когда были они на пучине озера того, дохнул на них ветер великий и внезапный, и потопил все суда оные; ни одно же из них не спаслось, и все люди оные и весь товар их утонули.
Король литовский Казимир, слышав о походе великого князя на Новгород, хотел им помощь оказать и великого князя отвратить, но сам не смел, и послал татарина своего Кирея, как ранее сказано, возмутить Большую орду хана Ахмата. Тот же, клеветав много, умедлил и возвратился к королю из Орды с царевым послом, а король в то время ратью сражался с королем угорским.
Того же сентября в 10 день пришел из Венеции Антон фрязин, а с ним пришел посол к великому князю из Венеции от дожа венецианского Николы Трона, Иван именем, Тривизан прозвищем. А послан к великому князю от того дожа и от всех земель, бывших под ним, бить челом, чтобы пожаловал князь великий, велел того Тривизана проводить до царя Ахмата Большой орды; а послан к нему со многими подарками и с челобитьем, чтобы пожаловал, шел им на помощь на турецкого султана к Цареграду. Тот же Тривизан, придя на Москву, сначала пришел к Ивану фрязину, к денежнику московскому, поскольку тот Иван фрязин тамошней земли уроженец был и знаем там, и сказал ему все то, зачем пришел на Москву, а у великого князя еще не был. Фрязин же наш денежник не велел тому Тривизану о том бить челом великому князю да подарки многие подавать, а сказал, что «я могу сделать отдельно от великого князя и до царя провожу тебя». А когда к великому князю пришел фрязин с тем Тривизаном, назвал его князьком венецианским, а себе племянником, и сказал, что пришел к нему за своим делом и за гостьбою, а то от великого князя утаили. Антон тогда от Павла папы привез листы к великому князю, что послам великого князя вольно ходить до Рима по всей земле Латинской, и Немецкой, и Фряжской, и по всем тем землям, которые земли под его папежством находятся, а за царевной бы Софией, аморейского царя Фомина дочерью, послал.
В том же месяце декабре после Рождестве Христове явилась на небе звезда великая, а луч от нее долог весьма, как столп, светел, светлее самой звезды; а восходила около шестого часа ночи с летнего восхода солнечного и шла к западу летнему же, а луч от нее вперед протягивался, а конец луча того, как хвост великий птицы, распростерт. В месяце же январе после Крещения другая звезда явилась хвостатая над летним западом; хвост же ее был тонок, а не сильно долог, а первые звезды луча потемнее. Но первая та звезда за три часа до восхода солнечного на некое место приходила, так другая после захождения солнца через три часа на том же месте являлась да к западу же шла.
Той же зимой послал князь великий на Великую Пермь князя Феодора Пестрого воевать их за их непослушание.
Той же зимой князь, великий умыслив с отцом своим митрополитом Филиппом и матерью своею великою княгинею Мариею, и с братиею, и с боярами своими, послал фрязина Ивана в Рим за царевной Софией января 16 с грамотами к папе и к кардиналу Виссариону. А поскольку прежний папа Павел умер, и сказали, что выбран папа Каллист, того ради на его имя лист написан был. За фрязином послал князь великий посла Федора Спенка да с казною Матфея сына Федора Татищева и дьяка Еремея Погожего. Когда князь Федор приехал в Киев, поляки спросили; есть ли грамоты к королю. И он сказал, что нет. Затем князя Федора задержали, и он в Киеве умер; а Матвею и дьяку князь великий велел воротиться в Москву. Фрязин же, приехав в земли папежские, уведал, что папа не Каллист, но Сикст, рассудив с посланными с ним, имя Каллиста вычистив, вписали Сикста.
В тот же год в месяце апреле хотением и многим желанием преосвященного митрополита Филиппа всея Руси соблаговолением же и повелением благоверного и христолюбивого великого князя Иоанна Васильевича всея Руси было начало зданию церкви пречистой владычицы нашей Богородицы на Москве. Восхотели воздвигнуть храм великий весьма, в меру храма пречистой Богородицы, который во Владимире, который создал благоверный великий князь Андрей Боголюбивый Юрьевич, внук Мономахов, об одном верхе. Много раз видев тот, превеликий весьма, и высокий, и чудно весьма сделанный, преосвященный Филипп митрополит весьма духом горел и, желанием одержим, хотели в ту же меру видеть храм созданный пречистой Богородице на Москве, там где был исцеляющий гроб, который во святых отца нашего преосвященного митрополита Петра чудотворца и прочих митрополитов русских. Призвали же еще прежде того мастеров каменотесов и посылали их во град Владимир видеть ту церковь и меру снять с нее. Они же, придя, там видели храм Пречистой, удивились весьма красоте здания ее, и величеству, и высоте его и, измерив широту и высоту ее и алтарь, возвратились на Москву. И обмерили около церкви, которая на Москве, и взялись за дело; а та уже церковь ветхая была, и двинулись своды ее, хотя древом подкреплены были. Начали же рвы копать и заложили апреля 30 дня. Заложена же была сия церковь после заложения первой церкви, которую заложил преосвященный митрополит Петр при князе Данииле Ивановиче, через 146 лет без трех месяцев. И когда возделана была в высоту с человека, тогда начали разбирать первую всю до основания.
6981 (1473). Месяца сентября в 1 день фрязи и греки из Рима пришли с царевною Софиею в немецкий город в Любек и рядились тут 8 дней, а в девятый день того месяца пошли оттуда судами к кораблю, а в 10 день на корабль взошли.
Того же месяца во 12 день в субботу в 10 час дня преставился в Москве благоверный и христолюбивый князь Юрий Васильевич 31 года и 7 месяцев и 22 дней. А в то время князь великий не был, ни мать его, ни братия его; все были в Ростове, поскольку тогда там немощна была мать их великая княгиня. И митрополит Филипп послал к великому князю, возвещая ему преставление братово, как повелит, хоронить ли его без себе или не хоронить. В воскресенье же после утрени пришел митрополит со епископами сарским и пермским и со всем священным собором на двор княжий, и взяв тело его, несли в церковь архангела Михаила, и отпев надгробную, положили его во гробе каменном и поставили посреди церкви. В четвертый же день в среду пришел князь великий Иоанн Васильевич из Ростова, и многие слезы излил, и рыдание великое сотворил; а также и прочие князи, братия его, и прочие князи и бояре, и все православное христианство многие слезы изливали. Митрополит же Филипп с вышесказанными епископами и со всем священным собором отпели надгробные пения и погребли тело благоверного князя Георгия в церкви архангела Михаила того же месяца в 16 день, там где все благоверные великие князи лежат, род их.
Апреля 4-го в неделю пятую поста, которая называется Похвальная, в 4 час ночи загорелось внутри города на Москве у церкви Рождества пречистой Богородицы, которая имела близ предел Воскресение Лазарево, и погорело много дворов, и митрополитов двор сгорел, и князя Бориса Васильевича двор, до Богоявления троицкого да до житниц городских. И дворец, где жил великий князь, сгорел, а большой двор его едва силою отняли, поскольку князь великий был тогда в городе. А в другую сторону по каменной мост сгорело и по погреб, что на княжьем дворе Михаила Андреевича в стене городской. Тогда на церкви Рождества пречистой Богородицы кровля сгорела; а также и городская кровля, и приправа вся городовая, что было, и некоторое количество дворов близ того выгорело. На исходе же последнего уже часа ночи, и огонь уже унимался, митрополит Филипп из заградия пришел в церковь Пречистой, поскольку от пожара того вышел из града в монастырь святого Николы Старого, начал молебен петь со многими слезами у гроба чудотворца Петра. В то время пришел сюда и сам великий князь и, видев его плачущего, начал говорить ему: «Не скорби, отче господин. Ибо так Господь изволил, а что двор твой погорел, я тебе сколько хочешь хором дам, или какой запас погорел, то все у меня возьми»; ибо думал, что он о том плачет. Митрополит же после многого плача начал изнемогать телом, ибо начали слабеть рука его и нога. Князь великий тут еще был, и начал митрополит говорить ему: «Сын, Богу так изволилось обо мне, отпустил меня в монастырь». Князь же великий не попустил воли его быть, что отойти куда в дальний монастырь, но отвезли его в близко тут бывший монастырь к Богоявлению на Троицкий двор. И как отвезли его туда, он же тотчас послал за отцом своим духовным, и святых тайн причастился, и маслом повелел освятить себе. Князю же великому говорил и о попечении просил только об одном, чтобы церковь завершена была; ибо тогда была еще возделана только до большего пояса до половины, там где кивоты святым делать начали было на всех трех стенах. После сего начал о том же деле церковном о попечении просить своего боярина Владимира Григорьевича и сына его Ивана Голову, и о том их просили позаботиться, что приготовлено было у него на завершение церкви, «но только позаботьтесь, а то готово есть». Также и прочим приставникам церкви той всем о том, не умолкая, говорил, и о людях, которых скупил было на то дело церковное, приказывал отпустить их при жизни своей. Всем же приходящим к нему князям, и княгиням, и боярам, и священникам, и всему православному христианству подавал мир, и благословение, и прощение, и конечное целование, и сам также прощения просил у всех. И так день тот прошел, что есть в пятое апреля; ночью же той на исходе первого часа отошел к Господу. Многие же о том говорили, что видение видели в церкви. После преставления же его найдены были под свитою на теле великие цепи железные, которые прежде того ни духовнику его, ни келейнику ведомы не были, ни иному кому. Месяца апреля в 7 день положили его во гроб в церкви пречистой Богородицы, которую начал сам созидать, с псалмопением и со слезами многими, был тут на погребении его великий князь, и матерь его, и сын, и множество бояр, и вельможи, и весь народ града Москвы. Епископ же был один Прохор сарский на погребении его, и архимандриты московские, и протопопы, игумены, и все священники града Москвы. А гроб его был близ врат церковных северных, там где был прежде гроб преосвященного митрополита Ионы, входя в северные двери церковные на правой стороне.
В тот же месяц на Вербной неделе князь великий Иоанн Васильевич послал за братиею своею и за всеми епископами земли своей, возвещая им про Филиппа митрополита преставление, а им всем повелевая к себе быть на Егорьев день для избрания митрополита. Сие слышав, пришли архиепископ ростовский Севастиан, суздальский епископ Евфимий, рязанский епископ Феодосий, коломенский епископ Геронтий, сарский епископ Прохор. А новгородский архиепископ Феофил и тверской епископ Геннадий прислали послов своих и подписались с прочими епископами заодно, говоря: «Кого восхочет Господь Бог, и пречистая, и великие чудотворцы, а также и великий князь Иоанн Васильевич, и братия наши епископы, и весь священный собор, тот всем нам будет митрополит». Был же о сем собор в Москве, избрали коломенского епископа Геронтия, что достоин был управлять Богом порученным ему стадом; возведен же был на двор митрополитов июня в 4 день в пяток, а поставлен того же месяца в 29 день во вторник на Петров день. В тот же год июля в 25 день поставлен на епископию коломенскую митрополитом Геронтием священноинок Никита Семешков, сын протопопа архангельского, который на Москве.
В тот же год митрополит Геронтий поставил у двора своего на Москве ворота, кирпичом кладены ожиганным, и палату заложил на своем дворе.
В тот же год пришел посол псковский бить челом великому князю, чтоб пожаловал, оборонил их от немцев, поскольку уже перемирье их закончилось и идут на них немцы.
6982 (1474).
Той же зимой князи ростовские, князь Владимир Андреевич со всеми детьми и племянниками, продали вотчины своей половину города Ростова со всем, а взяли за него два села великого князя да денег 5000 рублей; а князь великий дал ту половину матери своей к вотчине ее к Переславлю.
В тот же год месяца мая в 20 день в 1 час ночи пала церковь пречистой Богородицы, которую начал созидать Филипп, митрополит всея Руси; была же чудно весьма сделана, превысокая очень, ибо возведена была до сводов уже. Сведена же была и стена северная над гробами преосвященных митрополитов Ионы и Филиппа изнутри и извне по одному камню, а среди них лестница вела, и взвели ее по той стене на великую высоту, и возвели ее на переднюю стену. От великой же той высоты и от тяжких сводов, которые на тонкую стену, не возможно было стену ту укрепить, но преломилась, и было разрушение церкви той великое, ибо пала половина передней стены, а северная вся по алтарь, и полати, и столпы, и своды все. И чудотворца Петра гроб засыпало, но ничем же не повредило его; а Ионы митрополита гроб расщепило, но не разбило его; у Филиппа митрополита немного надгробье проразило; а у деревянной церкви, которая в той каменной стояла, верх разбило, а икон, и сосудов, и книг святых, паникадил, и свеч, ни иного чего, что в ней есть, ничем же не повредило. А осталось цело церкви той передней стены половина и двери передние, и южная стена вся целая, и столпы ее и своды, да алтарь весь, но от великого того падения все столпы и стены сдвинулись, а иные сломало, только не упали. Была же о сем печаль немала великому князю Иоанну Васильевичу, и митрополиту Геронтию, и всем благоверным князям, и православным христианам, поскольку уже третье лето, как первая церковь разобрана была, а сия упала грехов ради наших. Но сие было преславное чудо пречистой Богородицы и великих чудотворцев молитвами: ибо день тот весь каменотесы те делая были на церкви той, иные своды вели, а иные замыкали своды, носящие же камень, и известь, и дерево, непрестанно носили, многие же восходили, смотрели делания; за один же час до захождения солнечного сошли все делающие ушли, иные же еще восходили смотреть, потом же все сошли уже на первом часу ночи, а иные только за четверть первого часа сошли, и еще первый час не ударил, пала. А один отрок, князя Федора сын Пестрого, еще ходил под сводом тем, и как услышал трещание и падение камней, устрашившись, бежал на южную стену в оторопи и после падения того вышел из церкви той, ничем не поврежден. После сего же князь великий оставшиеся своды, и столпы от южной стороны, и стену переднюю и южную повелел разобрать. И послал в Римскую землю ради мастеров каменотесов, а иных повелел привести к себе из своей вотчины из Пскова, поскольку и те от немцев пришли навыкши таковому делу, то есть каменотесной хитрости.
В тот же год в месяце июле пришли из Пскова к великому князю с посадниками Иван Агафонов, Козьма Сысоев Ледов, Зиновий Сидоров бить челом великому князю Иоанну Васильевичу, чтоб оборонил их от немцев. Князь же великий разъярился на них и на очи не пустил их к себе, поскольку умедлили прийти с челобитьем, словно в забытье положили его, государя своего, и к нему жалованье и подарки легкие привезли, не соответствующие тому, как государь жалует их, свою вотчину. Они же со срамом возвратились к Пскову.
Того же месяца 19 отпустил князь великий посла Большой орды Карачука, а с ним послал посла своего Дмитрия Лазарева да и венецианского посла Ивана Тривизана, помогши ему всем, людьми, конями, и с подарками, отпустил с ними же.
6983 (1475).
Месяца сентября 19 в 6 час дня нашла слякоть, а потом и снег много шел, а на ночь мороз и на другую, а потом снова растаял. Ноября 6-го на мерзлую уже землю шел снег, и река стала 8 ноября.
Того же месяца ноября 9-го князя великого ловчий Григорий Перфушков видел два солнца во 2-й час дня, ездив на поле: настоящее солнце шло своим путем, а другое необычное выше того среди неба шло, как обычное среди лета ходит, светло же весьма белостью, а лучей от него не было; видели же то и прочие.
В ту же осень митрополит Геронтий поставил палату кирпичную на своем дворе о 4 апартаментах, а вошел в нее ноября в 13 день.
В тот же день пришел из Крыма посол великого князя Никита Беклемишев от царя Мен-Гирея Ачи-Гиреева сына, а с ним посол царев Девлетек мурза со многими подарками. А совершил посольство того же месяца 16-го: «Великому князю от царя любовь и братство»; и говорил царским именем: «Кто будет тебе, великому князю, друг, тот и мне друг; а кто тебе недруг, тот и мне будет недруг; также и дети наши, и внучата на той же любви и братстве».
Того же месяца 23-го после вечерни взошла туча, да гром сперва малый, а потом великий, с полудни с молниею, и дождь великий; морозы и стужа до 2 мая были, а от того дня пошли дожди по всяк день.
В тот же год турецкий султан посылал рать в кораблях и в каторгах (галерах) на Кафу и, придя, взяли ее в месяце июне, и иные грады взяли в кафинской Перекопи. Купцов же и гостей московских много побили, а иных взяли и за откуп отдали; Ази-Гирееву орду, взяв Перекопь, осадили, повелели дань давать и посадили хана у них Менди-Гирея, младшего сына Ази-Гирея. Два же брата его, дети Ази-Гиреевы, убежали; а приходил воевода турецкий, царя же тут не было.
В том же году татары волжские побили устюжан в Каме, а шли они с торгом к Тюмени.
6984 (1476).
Того же месяца в 30 день в субботу во 2 час дня померкло солнце, треть его изгибло и было как месяц в рогах; на Москве же сего не видел никто, а на Коломне и в пределах ее многие видели.
В том же году князь великий Иоанн Васильевич пожаловал сына своего Иоанна Иоанновича всем великим княжением и велел его писать со своим именем вместе. Того же месяца 21 прибежал из Орды посол великого князя Дмитрий Лазарев.
Того же месяца 26 в субботу били челом великому князю на Городищи многие новгородцы, две улицы, Славкова да Никитина, на бояр новгородских: на посадника степенного Василия Ананьина, на Богдана Есипова, на Федора Исаакова, на Григория Тучина, на Ивана Лошинского, на Василия Никифорова, на Матвея Зелезенева, на Якова Селезенева, на Андрея Исаакова Телятева, на Луку Афанасова, на Мосея Федорова, на Семена Афанасова, на Константина Бабкина, на Алексея Кшнина, на Василия Тютрюма, на Василия Балакшу, на Ефима Ревшина, на Григория Кошуркина, и на Офимьиных людей Есипова Горшкова, и на сына ее Ивана, и на людей Ивана Савелкова, и прочих, что, наехав те со многими людьми на те две улицы, людей перебили и переграбили, а имущества людского на тысячи рублей и более взяли, а некоторых и до смерти побили. В тот же день били челом великому князю бояре Лука да Василий Исааковы дети Полинарьина на Богдана Есипова, да на Василия Никифорова, да на Памфила старосту Федоровской улицы, что, наехав на их двор, людей у них перебили, а имущество разграбили, а взяли у них на 500 рублей. Князь же великий всем тем жалобщикам дал приставов своих, на кого они жаловались, Дмитрия Чубарова, Федца Мансурова, Василия Далматова. А когда те все жалобы пред великим князем произносили, тогда был у великого князя богомолец его архиепископ Феофил, а с ним посадники Захарья Овин, да брат его Козьма, да Казимир с братом Яковом, да Лука да Яков Федоровы дети, и иные бояре новгородские и зажиточные люди. И князь великий владыке и посадникам так сказал: «Думаю, чтобы ты, богомолец наш, и вы, посадники нашей вотчины Великого Новгорода, дали бы вы своих приставов на тех насильников, на коих я своих приставов обидимым подавал, поскольку хочу я того посмотреть. И ты бы, мой богомолец, и вы, посадники, тогда у меня же были, ибо хочется мне обиженным управы дать». А к вотчине своей, Новгороду, послал о том князь великий бояр своих Федора Давыдовича и Ивана Борисовича, чтобы дали своих приставов на тех обидящих братию свою. И новгородцы дали своих приставов Назара да Василия Анфимова, и велели тех бояр насилующих с приставами великого князя позвать. И они пред великого князя призвали их в тот же день в субботу, и велели стать им на следующее утро в воскресенье пред великим князем. На следующее утро же в воскресенье ноября 26 обидящие и обиженные все стали пред великим князем на Городище: старосты уличные Славковы и Микитины со всеми уличанами, да дети Исаака Полинарьина Лука да Василий; а Василий Онаньин посадник с прочими вышенаписанными, на которых была жалоба, отвечать стали. А у великого князя тогда был богомолец его владыка Феофил и посадники новгородские. И начал судить их, и судив их и выискав, жалобщиков оправил, а тех всех, кто приходили, и били, и грабили, обвинил. И велел князь великий Василия Онаньина, да Богдана Есипова, Федора Исаакова, да Ивана Лошинского взять. И взяли их дети боярские: Василия Онаньина Иван Таварков, Богдана Русалка, Федора Исаакова Никита Беклемишев, Лошинского Звенец. А товарищей их всех велел князь великий своим приставом отдавать на крепкие поруки в полуторе тысяч рублей истцовых, и взял их за себя архиепископ. Тогда же князь великий выслал от себя вон Ивана Афанасова да сына его Алферия, взять же велел за то, что советовали Новгороду от великого князя даться за короля. А взял Ивана Василий Китай, а сына его Юрий Шестак.
Того ж месяца января 20 великому князю челом ударили Фома, степенной посадник, да тысяцкий Василий Есипов сын от всего Великого Новгорода, 1000 рублей явили подарка. Эти посадники и тысяцкие не успевали пиров чинить про великого князя, те все с дарами приходили бить челом великому князю, чтоб было им на пирах дарить чем великого князя; а также и купцы и зажиточные люди лучшие все, никакого не осталось, который бы не пришел с дарами; а и молодые люди с подарками многие у него с челобитьем были. А князь великий всех посадников, и бояр, и тысяцких, и посадничьих детей, и купцов, и зажиточных людей жаловал от себя, всем жалованье свое из дорогих портов, и из камки одежду, и кубки, и ковши серебряные, и по сорок соболей давал, и коней, каждому по достоинству.
Месяца августа 31-го в 1 час ночи был гром страшный и молния великая, словно попалить желающая, и дождь сильный весьма. Гром же тот в монастыре на Симонове сразил верх с каменной церкви по шейные окна и, по церкви ходя, много помостов сорвало, и стены у передних дверей пробило насквозь.
В тот же год хан Ахмат ордынский послал сына своего со многою силою и взял Крым и всю орду Ази-Гирееву, а сына Ази-Гиреева, которого турки посадили, Минди-Гирея согнал; но турки снова посадили его. В тот же год пришел из Цареграда в Литовскую землю митрополит Спиридон, родом тверитянин, поставлен за мзду повелением турецкого султана. Князь же великий, слышав, что хочет в Москву прийти, послал к нему, да не ходит, так как поставлен есть без воли его; и не пошел к Москве.
6985 (1477).
Месяца марта в 20 день в среду на пятой неделе поста после стояния в 7 час ночи загорелся двор князя Андрея младшего, и сгорели дворы обеих князей Андреев; а которые дворы малые около их попов архангельских, и те разметали. Был же там сам князь великий, и сын его, и многие дети боярские, поскольку не успел лечь еще князь великий после всенощного бдения.