Помоги проекту - поделись книгой:
— То есть вы не видели его в лицо? — снова спросил детектив.
— Нет. Когда он повернулся, то спрятал его. — Она обратилась к Сэнди: — Вы тоже его не видели?
Сэнди облизал губы. Идея обретала форму. Она была настолько бесшабашной, что у него свело желудок, но от ее возможностей у него голова пошла кругом. Надо оторваться от полицейских как можно подальше, исчезнуть из их поля зрения. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского…
— Я видел то же, что и вы, — сказал он.
— Вот дерьмо, — пробормотал полицейский и хлопнул блокнотом по колену. — Кем же был тот парень — невидимкой?
— Когда мы можем идти? — спросила Бет. — Я хочу домой.
— Скоро, мисс, — смягчился детектив. — Как только мы снимем показания у всех свидетелей, запишем их фамилии и адреса, то позаботимся, чтобы все вы спокойно добрались до дому.
Когда коп отошел, Сэнди наклонился к Бет и прошептал:
— Я буквально схожу с ума. Мне надо тут побродить. Пару минут продержитесь? — Он не знал почему, но чувствовал, что несет за нее какую-то ответственность.
— Конечно, — заверила она. — Да и копов тут немного.
— Вот и слава богу.
Оставив ее, он двинулся обратно к вагону смерти, в котором подобно огням дуговой сварки то и дело вспыхивали фотокамеры криминалистов. Перед одной из открытых дверей стояла группка из трех полицейских в штатском и одного в форме. Дальше человек в латексных перчатках — без сомнения, из команды судмедэкспертов — изучал тело киллера, лежащее в дверном проеме.
Сэнди требовалось оказаться на месте действия, ему надо было услышать, о чем говорят эти копы, но он был не в силах сдвинуться с места. Один шаг за ленту заграждения — и его с поджатым хвостом выкинут обратно, заставив маяться в группе оставшихся в живых пассажиров. Но он не просто выживший, он, черт побери, представитель прессы — люди имеют право знать, и все такое… Он попытался припомнить технику уверенного поведения, которую им преподавали на курсах в прошлом году, но в голове была полная пустота, кроме старой избитой фразы: самое худшее, что может случиться, — это услышать от кого-то «нет».
Но после всего, что произошло, бояться отказа было просто глупо. Сэнди вытащил из бумажника свою пресс-карту и зажал ее в руке. Быстро осмотревшись, он убедился, что в его сторону никто не смотрит. Он заметил, что один из детективов в штатском отличался крупным телосложением. Был просто огромным. Прикинув, что, если будет двигаться под углом, фигура этого великана прикроет его как щитом, Сэнди поднырнул под ленту и боком стал продвигаться в сторону этой четверки, слушая и запоминая.
— …похоже, второй стрелок знал, как ему действовать.
— Что ты имеешь в виду?
— Исходя из того, что мы слышали, он первым делом прострелил тому психу плечо, а потом разнес ему башку.
— Мать твою, скорее смахивает, что он его просто расстрелял. Но что он пустил в ход? Никто нам так толком ничего и не сообщил о его оружии, разве что оно было очень маленьким.
— И в обойме было как минимум четыре пули.
— Могу сказать, что явно не 22-й калибр. И судя по ранам того психа, не 32-й. Парень подобрал гильзы, чтобы они нам не достались.
— Вся эта история очень странная — включая и способ, как он уложил этого типа. То есть почему бы ему просто не всадить пулю в голову и покончить с ним?
— Потому что, если промажешь с первым выстрелом в голову — а поскольку мы говорим о маленьком и коротком стволе, имелась большая возможность промаха, — с тобой покончено, ибо у этого дохлого Колина Фергюсона имелась пара пушек и он тебя тут же уложил бы. Так что, если ты соображаешь, то сделаешь именно то, что и сделал наш парень: стреляешь в руку и…
— Мне кажется, что процент поражения невысок. Я бы предпочел центр массы.
— Прекрасно — если только на нем нет бронежилета. А свидетели говорят, что психа развернуло боком, когда он словил первую пулю. Все же плечо крупнее головы, и даже если ты промахнешься и попадешь в корпус, в жилете он или нет, у тебя будет хороший шанс на выигрыш. Так что наш парень взял на прицел руку и выстрелил. Значит, один пистолет выведен из игры, а сам он оказался еще на несколько шагов ближе. И теперь ему было проще обездвижить и вторую руку.
— Смахивает, что он прошел хорошую подготовку.
— Ясно как день. А собранные гильзы говорят о нем как о профессионале. Но кто его готовил? С обеими бездействующими руками стрелять тот псих больше не мог. И его можно было оставить в таком состоянии. Но он прикончил его.
— И весьма толково.
— Может, он не хотел два года слушать по судам разговоры о «желтой ярости».
— Как я и сказал — гребаный расстрел.
— Ты сожалеешь по этом поводу, Маккейн?
— Может быть. Может быть, мне не нравится, что палачи ходят на свободе.
— Скорее всего, именно поэтому он и исчез. Он…
Черный полицейский в штатском увидел, как Сэнди выглядывает из-за плеча его массивного коллеги, и ткнул в него пальцем.
— Вы в запретной зоне.
— Пресса! — заставил себя выкрикнуть Сэнди, демонстрируя свое удостоверение.
Внезапно он обнаружил себя объектом потока яростных выражений.
— Какого черта?..
— Я очевидец, — быстро добавил он.
Это несколько смягчило их — но лишь пока массивный детектив, тот, кого звали Маккейн, с багровым лицом и коротко стриженным седым бобриком, чуть смахивающий на Брайана Деннехи, не подошел поближе и не всмотрелся в его пресс-карту. От него несло только что выкуренной сигарой.
— «Лайт»? Господи, он из этого долбаного «Лайт»! Инопланетяне и вырванные глаза! Вот вы на чем навариваете себе очки, чтоб вас!
— Это было раньше. Теперь мы совсем другие.
Это было правдой. Новый владелец заставил «Лайт» отказаться от формата грязного желтого листка, из-за которого он несколько десятилетий пользовался дурной славой, — в каждом выпуске на третьей полосе красовались снимки, на которые было невозможно смотреть, а на пятой — рассказ об инопланетянине; дальше шли полосы с подробным повествованием о самых разных скандалах, причем особое внимание уделялось слабостям и недостаткам знаменитостей.
— Неужто? А я и не знал.
— Конечно, — приободрившись, заверил Сэнди. — Все сплошь читают «Лайт». Порой его номера просто исчезают со стендов.
— Наверно, ваши инопланетяне таскают, — сказал Маккейн. — Скажи мне вот что. У вас, журналистов, есть профессиональное умение наблюдать. Удалось ли зафиксировать и запомнить лицо второго стрелявшего?
Сэнди уже заранее прикинул, как он будет вести эту игру. Он помотал головой:
— Нет. Но вот другой успел это сделать. Внезапно он оказался в центре внимания — все четыре копа разом ухнули, как хор филинов. Сэнди показал на киллера:
— Вот он.
— До чего ты хитрожопый, — покачал головой Маккейн. — Только тебя нам не хватало. — Он разочарованно отмахнулся от Сэнди. — Вали на ту сторону. К другим бесполезным свидетелям.
Сэнди заставил себя не сдвинуться с места. Он не мог себе этого позволить. Но что он может сказать? Но тут он припомнил слова своего психоаналитика, сказавшего, что любые отношения — это суть переговоры. Переговоры… но о чем ему упомянуть?
Оружие. Они говорили об оружии, прикидывая, что оно собой представляло, а Сэнди отчетливо видел его.
— О'кей, — пожал плечами Сэнди, поворачиваясь и собираясь уходить. — Я пришел потому, что отлично разглядел его пистолет. Но если вас это не интересует…
— Постой-ка, — сказал Маккейн. — Тебе бы лучше не играть в эти игры, газетный мальчик, иначе тебе надерут задницу.
Сэнди снова стал объектом их внимания. Теперь он должен безошибочно вести себя. Торговаться. Дать им то, в чем они нуждаются, что-то реальное, а в обмен выторговать право оставаться на месте действия. Но он чувствовал, что прямое предложение «я — вам, вы — мне» выйдет ему боком. Проклятье, жаль, что у него нет опыта в таких делах.
Ладно. Остается махнуть рукой и надеяться на благодарность собеседников.
— Он вытащил его из кобуры на щиколотке. Детективы переглянулись. Чернокожий кивнул:
— Продолжай. Ты знаешь разницу между револьвером и автоматическим оружием?
— Похоже, что оно у него и было. Я видел, как он передернул затвор прежде, чем двинуться к киллеру, но…
— Но — что?
— Может, оно не срабатывало, как полагается, потому что он перед каждым выстрелом отводил затвор.
— Будь я проклят! — воскликнул единственный полицейский в форме. — Скорее всего, «земмерлинг».
— Что? — переспросил Маккейн.
— «Земмерлинг ЛМ-4». Считается самым маленьким в мире 45-м калибром. Как-то видел его на оружейной выставке. Будь у меня наличность, мог бы купить его. Похож на полуавтоматическое оружие, но на самом деле его надо перезаряжать.
— Насколько он был мал? — захотел узнать Маккейн. Он смотрел на Сэнди.
Тот попытался вспомнить.
— Все произошло так быстро… но я думаю… — он раздвинул пальцы и приложил ладонь к бедру, — я думаю, что он уместился бы у меня на ладони.
Маккейн повернулся к коллеге в форме:
— Примерно такой? Тот кивнул:
— Пожалуй что да.
— Мне он кажется игрушкой, — сказал черный детектив.
— Нет, если тебе нужна в небольшом объеме максимальная убойная сила.
— Иди сюда, — сказал Сэнди Маккейн, подзывая его за собой.
Сэнди пристроился у него за спиной. Да. Именно на это он и надеялся.
Но когда они подошли к трупу киллера, эта уверенность покинула его. Оказавшись вплотную к нему, Сэнди увидел, что раны в плечах куда хуже, чем ему казалось. А его лицо… вместо правой глазницы была кровавая дыра, а оставшийся глаз наполовину вылез из орбиты… лицо было опухшим… голова казалась вдвое больше обыкновенного размера.
Если тебе что-то надо, будь осторожен, подумал Сэнди, отводя взгляд, потому что едкая кислота из желудка подкатила к горлу.
Сглотнув, он снова посмотрел на труп. Какой снимок можно сделать! Он нащупал в кармане миниатюрный «олимпус», который всегда таскал с собой. Рискнуть?
— Эй, Кастнер, — обратился Маккейн к эксперту, склонившемуся над трупом. — Тебе лучше знать, какой калибр, — и больше я не буду к тебе приставать.
— Тут и прикидывать нечего. Если эти ранения причинены не 45-м калибром, значит, я занимаюсь не своим делом.
Маккейн кивнул:
— О'кей. Значит, наш второй стрелок разгуливал, предположительно, с «земмерлингом» на щиколотке.
— Правительство эту модель не выпускает, — хмыкнул черный детектив. — И еще. Если в психа попала пуля сорок
— Потому что второй стрелок пользовался разрывными пулями, — сказал криминалист Кастнер.
— Ух ты! — удивился полицейский в форме.
— Разрывными? — спросил Сэнди. — Что это значит?
— Пуля, которая, попав в цель, разлетается на осколки.
— На много осколков, — уточнил Кастнер. — И пробив кости черепа, делает из мозгов кашу.
Маккейн повернулся к черному детективу:
— Что еще раз подтверждает мои слова, Роулинс, — это была казнь.
Поскольку Маккейн не смотрел на него, Сэнди воспользовался этой возможностью. Он осторожно извлек из кармана камеру и навел ее на труп. Не стоило рисковать, пуская в ход вспышку, но света было достаточно. Он прикрыл окошечко вспышки большим пальцем. Быстрый взгляд убедил его, что Роулинс и остальные стояли лицом к Маккейну.
— Он расправился с сумасшедшим, который убил полдюжины нормальных людей, и собирался перестрелять остальных. — Роулинс облизал губы и покачал головой. — Это не казнь. Просто прикончили бешеного пса. Раздавили таракана.
Стоя лицом к копам, Сэнди приподнял камеру на уровень бедра и начал нажимать кнопку спуска.
— Может быть, — произнес Маккейн. — Но я хотел бы знать, кто его раздавил.
Торопливо отщелкав полдюжины кадров, Сэнди сунул камеру обратно в карман. Он обильно вспотел. Ему казалось, что он сломя голову пробежал две мили.
— Куда как просто выяснить, — ухмыльнулся Роулинс. — Просто в пяти районах города переловим всех белых мужчин, шатенов среднего роста и телосложения и проверим, не таскают ли они на щиколотках кобуру.
— Мы найдем его, — сказал Маккейн. — Человек, который совершил такое, спас целый вагон, не может не считать себя героем. Кому-нибудь он да проговорится. Никак не сможет держать язык за зубами. И тогда мы до него доберемся.
— И что тогда? — обеспокоенно спросил Сэнди. Они говорили о человеке, который спас ему жизнь. — Что вы с ним сделаете?
Маккейн искоса посмотрел на него:
— Может, и ничего. Куча людей хочет завалить его благодарственными телеграммами — чертовски уверен, что к ним относишься и ты, и все остальные из этого вагона, — но много других настроены не столь благожелательно. Он в самом деле спас жизни, но, может, он из тех лунатиков с оружием, а сегодня вечером он считается киллером. Не лучший образец гражданской сознательности.
— Вы хотите посадить его за решетку? — спросил Сэнди.
Маккейн покачал головой:
Поделиться книгой: