Помоги проекту - поделись книгой:
На следующий день мамин дружок Тад пришел злой, как черт. Он шваркнул ящик с пивом на кухонный стол, вытащил банку и пошел в комнату. Нелл схватила Заврика, Утю, Питера, Мальвину, волшебную палочку, бумажный пакет (это была машина, в которой катались дети), кусок картона (меч, чтобы убивать пиратов) и побежала в спальню, но Тад уже вошел с пивом и шарил свободной рукой на диване, ища пульт от медиатрона. Игрушки Гарва и Нелл он побросал на пол. Тут его босая нога наткнулась на жесткий переплет.
– Дьявол! – завопил Тад, обалдело таращась на книгу. – Это еще что за дрянь? – Он уже было пнул ее, но вспомнил, что босой, поднял и взвесил на руке, одновременно прикидывая азимут и расстояние до Нелл. – Падла безмозглая, сколько раз говорить, чтобы убирали свое дерьмо! – Он полуобернулся, отвел руку и запустил книгой прямо в голову Нелл.
Та даже не сообразила увернуться. Книга летела прямо на нее, но в последний момент обложка раскрылась, страницы расшеперились и совсем небольно скользнули по лицу.
Книга упала на пол и раскрылась на первой странице.
Там был большой черный дядька и девочка. Они стояли в разгромленной комнате, дядька держал книгу и целил девочке в голову.
"Жила-была девочка по имениПадла", – сказала книга.
– Меня зовут Нелл, – поправила Нелл.
По буковкам на первой странице пробежала легкая рябь.
– Ты у меня забудешь, как тебя зовут, если не унесешь, что вы тут разосрали! – заорал Тад. – Только не сейчас. Дадут мне когда-нибудь побыть одному!
Руки у Нелл были заняты, поэтому книжку пришлось толкать ногой. Она высыпала всю охапку на матрасик, потом побежала и закрыла дверь. Меч и волшебную палочку она оставила под рукой, вдруг понадобятся, потом уложила Заврика, Утю, Питера и Мальвину рядком и укрыла одеяльцем под самые подбородки.
– А теперь спатеньки, спатеньки, спатеньки, и ведите себя тихо, а то вы безобразничали, сердили Тада. Утром зайду.
"Нелл уложила детей и решила почитать им на ночь", – сказал голос из книги.
Нелл поглядела. Книга снова открылась. Сейчас на картинке была девочка, очень похожая на Нелл, только в красивом просторном платье и с лентою в волосах. Она сидела возле крохотной колыбельки, где лежали ее дети, укрытые пестрым одеяльцем: динозаврик, уточка, кролик и пупсик с голубыми волосами. Девочка, очень похожая на Нелл, держала на коленях книгу.
"Раньше Нелл не читала им перед сном, – продолжала книга, – а теперь они подросли, и Нелл решила воспитывать их, как положено, и читать, когда они лягут в постельку".
Нелл подняла книгу и положила на колени.
Нелл знакомится с Букварем
Книга говорила приятным контральто и произносила слова, как самые-пресамые вики. Голос был настоящей женщины, только Нелл никогда такой не видела. Он взлетал и падал волнами, и, когда Нелл закрыла глаза, ее унесло в теплое море чувств.
Жила-была маленькая принцесса по имени Нелл, и она томилась в Темном замке посреди большого-пребольшого океана вместе со своим товарищем и защитником, мальчиком по имени Гарв. Еще с ней жили четыре друга: Динозавр, Уточка, Кролик Питер и Мальвина.
Принцесса Нелл не могла уйти из Темной башни, но время от времени их навещал ворон...
– Кто такой ворон? – спросила Нелл.
На картинке был остров с птичьего полета. Он стал уменьшаться и совсем исчез, остались только море, небо и черная точка посередине. Она росла и превратилась в птицу, а внизу проступили большие буквы В О Р О Н, и книга сказала: "Ворон. Давай повторим вместе".
– Ворон!
– Молодец! Нелл, ты такая умненькая, у тебя так хорошо получаются слова. Можешь прочесть "ворон" по буквам?
Нелл колебалась. Уши ее еще горели от похвалы. Через несколько секунд первая буква замигала. Нелл ткнула в нее.
Буква стала расти, и росла, пока не вытеснила со страницы все остальное. Дужки у нее увеличивались, превратились в колесики со спицами, они крутились. Палочка стала рамой. "В – велосипед," – сказала книга. Картинка по-прежнему менялась. Появился маленький руль. На велосипеде сидела Нелл. Она ехала в гору. "Нелл на Велосипеде Въехала на Вершину Высокого Вулкана," – сказала книжка. На странице появились еще слова.
– А зачем?
– Она Обронила Обруч и Озирает Окрестности, – разъяснила книга и показала обруч – он был пестрый и катился совсем не быстро. Потом обруч уменьшился и стал черной буковкой. – О означает обруч. Разноцветный обруч с Разбега Ринулся в Ревущую Реку.
Сказка продолжалась. Появился Оборотень, который Объелся Орехами и Нарочно Нырнул за обручем. Снова вернулась картинка с вороном и буквами.
– Ворон. Ты можешь прочесть "ворон", Нелл?
На странице материализовалась рука и указала на букву "в".
– В, – сказала Нелл.
– Замечательно, Нелл! Ты щелкаешь буквы, как орешки! – сказала книга. – Это какая?
Нелл не помнила, но книга рассказала ей сказку про Ослика по имени Отто.
Юный грабитель перед судьей Ваном; магистрат советуется с помощниками; справедливый приговор
– Вращающаяся цепь нунчаков дает на экране радара индивидуальный отпечаток, как лопасть вертолета, только гораздо более четкий. – Мисс Бао перевела взгляд с полукружий феноменоскопических очков на судью Вана и растерянно заморгала; слишком резким оказался переход от улучшенной стереоскопической картинки к тусклой реальности. – Группа подобных отпечатков была зарегистрирована птичьим глазом Шанхайского полицейского управления в 21:51:10.
Изображение на большом свитке медиатронной бумаги, расстеленном перед судьей Ваном на парчовой скатерти и придавленном яшмовыми пресс-папье, изменилось. Сейчас это была карта Арендованной Территории "Заколдованная даль", недалеко от дамбы мигал красный контур. Другая панель, в углу, показывала стандартный символ антикриминального птичьего глаза, всегда напоминавший судье Вану футбольный мяч в святилище фетишиста: черный, блестящий, утыканный гвоздями.
Мисс Бао продолжала:
– Птичий глаз отрядил восемь аэростатов с видеокамерами.
Утыканный мяч исчез, появился каплевидный снаряд размером с миндальное зернышко: сзади у него была антенна, спереди – дивной красоты радужка. Судья Ван на самом деле не слушал: с подобного изложения начинались три четверти процессов, разбираемых в этом зале. Честь и хвала педантичности мисс Бао, которая заново вникает в каждое новое дело. Судье Вану требовалось немалое усилие воли, чтобы из заседания в заседание хранить торжественно-вдумчивый вид.
– Сойдясь на месте происшествия, – продолжала мисс Бао, – они отметили движение.
На свитке карта сменилась видеозаписью. Фигуры были далеко, стайки относительно темных пикселов пробивались сквозь плотный серый фон, как грачи на зимнем ветру. Они росли и становились четче – это значило, что аэростат подлетает ближе.
Посреди улицы лежал, обхватив голову, человек. Нунчаки уже исчезли в карманах, руки шарили по бесчисленным карманам брюк, жилета и пиджака. Съемка замедлилась. Качнулись на цепочке часы, послав в глаза гипнотическую осциллирующую вспышку. Серебряная авторучка взвилась космической ракетой и пропала в складках чьего-то противомушечного одеяния. Мелькнул непонятный предмет, большой, темный, со светлыми краями. Может быть, книга.
– Эвристический анализ изображения заставил предположить, что имеет место насильственное преступление, – сказала мисс Бао.
Судья Ван ценил ее за многое, но особенно – вот за это умение, не поморщившись, выдавать подобные фразы.
– Птичий глаз отрядил эскадрилью аэростатов, специализирующихся на нанесении меток.
Появился новый значок: длинный узкий аэростатик, похожий на осу, у которой оторвали крылышки. Эта обтекаемая конструкция, снабженная воздушной турбиной, говорила о скорости.
– Подозреваемые приняли контрмеры, – продолжала мисс Бао так же бесстрастно. На медиатроне преступники отступали. Судья Ван видел десятки тысяч таких записей, и сейчас со знанием дела оценивал тактику. Простые уличные громилы бросились бы врассыпную, но эти отходили методично, по двое на велосипеде: один крутил педали и рулил, другие принимали контрмеры. Двое пшикали в воздух из чего-то вроде огнетушителей, поводя струей из стороны в сторону.
– Следуя тактике, уже известной правоохранительным силам, – продолжала мисс Бао, – они распыляли вязкую пену, которая забивает входные отверстия воздушных турбин и выводит аэростаты из строя.
Медиатрон начал испускать короткие яркие вспышки, так что судья Ван зажмурился и поднес руку к переносице. Видеозапись прервалась.
– Другой подозреваемый использовал стробоскопический источник света, чтобы определить положение видеостатов и уничтожить их лазерными импульсами – вероятно, посредством специального устройства, в последнее время получившего широкое распространения у преступного элемента АТ.
На медиатроне снова было место происшествия, но уже с другой точки. Шкала внизу показывала время от начала событий; наметанный глаз судьи Вана отметил, что она скакнула на четверть минуты назад; пути героев разошлись, теперь мы следили за другой сюжетной линией. Один из членов шайки отстал и пытался запрыгнуть на велосипед, когда остальные уже катили, разбрызгивая липкую пену. Однако в механизме что-то заело. Бандит бросил велосипед и побежал так.
Значок аэростата-метчика в углу увеличился, стала видна внутренняя структура. Теперь он меньше походил на осу, больше – на космический корабль в разрезе. Спереди располагалось устройство, выбрасывающее миниатюрные дротики из помещенной внутри обоймы. Сперва их было не разглядеть, но изображение росло, аэрометчик увеличился, стал похож на круглящийся горизонт, и стрелки сделались различимы. Они были шестигранные, как карандаш, с колючей проволочкой впереди и простым оперением на хвосте.
– В ходе происшествия подозреваемый испытал баллистический инцидент, – сказала мисс Бао, – и погасил избыток скорости посредством абляции.
Драгоценная мисс Бао перегнула палку. Судья Ван на мгновение поднял брови и нажал кнопку "пауза". Чан, другой его помощник, повернул огромную, почти сферическую голову в сторону подозреваемого, характерным жестом коснулся жесткого ежика волос, словно не мог поверить, что его так плохо постригли, приоткрыл сонные глаза-щелочки и сказал:
– Она говорит, ты упал с велосипеда.
Обвиняемый, бледный астматичный мальчик, слушал с таким благоговением, что, похоже, забыл о страхе. Сейчас уголки его губ дрогнули. Судья Ван с одобрением заметил, что обвиняемый прячет улыбку.
– Вследствие этого, – продолжала мисс Бао, – целостность нанобаровой оболочки оказалась нарушена. Неизвестное число меток проникло в отверстия и закрепилось на одежде и коже подозреваемого. Прежде чем вернуться на место проживания, он тщательно вымылся в общественной душевой, но триста пятьдесят меток остались на его теле и были извлечены нами в ходе следственных действий. Как обычно, метки были снабжены инерционной навигационной системой и фиксировали все перемещения подозреваемого.
Видеозапись сменилась планом Арендованных Территорий с красными линиями, отмечающими все движения подозреваемого. Мальчик ходил много, даже в Шанхай, но всегда возвращался в одну квартиру.
– Установив закономерность, метки автоматически отсеялись, – сказала мисс Бао.
Колючая стрелка изменилось. Центральная секция, в которой помещается пленка с записью, отделилась и взмыла в небо.
– Несколько спор добрались до птичьего глаза, где их содержимое было загружено в память, а серийные номера – сверены с полицейским архивом. Выяснилось, что подозреваемый много времени проводит в этой квартире. За ней было установлено наблюдение. Один из соседей произвел опознание по снимку, сделанному с видеозаписи. Подозреваемый был взят под арест, и метки, найденные на его теле, подтвердили наши рассуждения.
– Ух, – выдохнул Чан, будто вспомнил что-то очень важное.
– Что известно о пострадавшем? – спросил судья Ван.
– Видеостат следовал за ним до ворот Новой Атлантиды, – сказала мисс Бао. – Лицо его было в крови и распухло, что затрудняет опознание. Разумеется, на нем остались мушки – аэрометчик не делает различия между грабителем и жертвой, но ни одна спора не вернулась. Можно сделать вывод, что они были обнаружены и уничтожены новоатлантической иммунной системой.
Мисс Бао замолкла и перевела взгляд на Чана, который стоял, как столб, сцепив руки за спиной и глядя в пол, словно его мощная шея вот-вот согнется под тяжестью головы. Мисс Бао прочистила горло раз, другой. На третий Чан проснулся.
– Простите, ваша честь. – Он поклонился судье Вану, порылся в большом пластиковом мешке и вынул сильно помятый цилиндр. – Это нашли на месте происшествия, – сказал он, переходя на родной шанхайский диалект.
Судья Ван указал глазами на скатерть, Чан шагнул вперед, уложил шляпу на стол и бережно поправил, добиваясь ведомого лишь ему идеального положения. Судья Ван какое-то время созерцал ее, потом извлек руки из длинных рукавов, взял цилиндр и перевернул. Внутри тульи шла лента с четкой надписью золотом: ДЖОН ПЕРСИВАЛЬ ХАКВОРТ.
Судья Ван выразительно взглянул на мисс Бао. Та покачала головой. С пострадавшим еще не связались. Пострадавший не обратился в полицию, что уже занятно. Джону Персивалю Хакворту есть что скрывать. Все эти викторианцы такие умники; почему ж их так часто грабят на Арендованных Территориях после ночи шатания по борделям?
– Украденное нашли? – спросил судья Ван.
Чан снова шагнул вперед и выложил золотые часы на цепочке. Потом отступил на шаг, сцепил руки за спиной и стал смотреть на свои ступни, которые почему-то заерзали по полу. Мисс Бао глядела на него.
– Было еще что-то? Может быть, книга? – спросил судья Ван.
Чан поперхнулся, переборол желание харкнуть на пол (судья Ван категорически запрещал делать это в суде) и повернулся, чтобы судья Ван увидел одну из зрительниц: девочку лет четырех, которая сидела на стуле с ногами и, загородясь коленками, шуршала бумагой. Читает украдкой, догадался судья Ван. Девочка водила головой и тихо разговаривала с книгой.
– Смиренно прошу прощения у судьи, – сказал Чан на шанхайском, – и готов немедленно уйти в отставку.
Судья Ван принял это с должной серьезностью.
– Я не смог вырвать улику из рук младенца, – сказал Чан.
– Я видел, как вы голыми руками убивали взрослых мужчин, – напомнил судья Ван. Его родным диалектом был кантонский, с Чаном он объяснялся на сильно упрощенном шанхайском.16
– Старость – не радость, – сказал Чан. Ему было тридцать шесть.
– Час полудня миновал, – промолвил судья Ван. – Мы идем в "Кентукки Фрайд Чикен".
– Как угодно судье Вану, – сказал Чан.
– Как угодно судье Вану, – сказала мисс Бао.
Судья Ван перешел на английский.
– Твое дело очень серьезное, – сказал он мальчику. – Мы посовещаемся с древними мудрецами, а ты дожидайся тут.
– Да, сэр, – отвечал насмерть перепуганный обвиняемый. Страх был не абстрактный: мальчик вспотел и трясся. Его уже били палками.
По-китайски заведение именовалось Домом Всепочтенного и Всесокровенного Полковника 17. Всепочтенного из-за белой бороденки, знака высочайшего достоинства в конфуцианских глазах. Всесокровенного, потому что сошел в могилу, так и не раскрыв тайну Одиннадцати Трав и Пряностей. Это было первое экспресс-кафе, появившееся на Банде десятилетия назад. У судьи Вана был личный столик в углу. Однажды он поверг Чана в прострацию, описав авеню в Бруклине, на милю застроенную предприятиями быстрого питания, все, как одно – "Кентукки Фрайд Чикен". Мисс Бао, выросшая в Остене, штат Техас, спокойнее восприняла эту байку.
Весть об их приходе распространилась молниеносно: ведерко уже стояло на столе. Посредине аккуратно расположились пластмассовые стаканчики с соусом, морковным салатом и картофелем-фри. Как обычно, ведерко поставили перед стулом Чана, которому и предстояло употребить большую часть курицы. Несколько минут они ели в молчании, беседуя глазами, еще несколько – разговаривали о пустяках.
– Текила – мать обвиняемого и девочки, – сказал судья Ван, когда пришло время перейти к делу. – Где-то я уже слышал это имя.
– Оно дважды звучало у нас в суде, – сказала мисс Бао и напомнила предыдущие случаи: первый, почти пять лет назад, когда казнили Текилиного сожителя, и второй, трехмесячной давности, очень похожий на сегодняшний.
– Ах да, – сказал судья Ван, – второй припоминаю. Мальчик и его друзья избили мужчину, но ничего не украли. Мальчик отказался что-либо объяснять. Я приговорил его к трем ударам палкой и отпустил.
– Есть основания предполагать, что пострадавший растлевал его сестру, – вставил Чан, – во всяком случае, он уже проходил по подобному обвинению.
Судья Ван выудил из ведерка куриную ножку, разложил на салфетке, скрестил руки на груди и вздохнул.
– Есть ли у мальчика хоть какие-нибудь родственники-мужчины?
– Никаких, – отвечала мисс Бао.
– Кто мне посоветует? – Судья Ван часто задавал этот вопрос – он считал, что подчиненных надо учить.
Мисс Бао ответила с должным почтением: – Учитель сказал: "Благородный муж стремиться к основе. Когда он достигает основы, перед ним открывается правильный путь. Почтительность к родителям и уважение к старшим братьям – это основа человеколюбия".
– Как применима мудрость Учителя к этому случаю?
– У мальчика нет отца, значит, сыновней почтительностью он обязан государству. Вы, судья Ван, представитель государства, и вряд ли ему доведется встретить других. Ваш долг – примерно наказать его, скажем, шестью ударами, чтобы пробудить в нем сыновнюю почтительность.
– Однако Учитель сказал также: "Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, народ будет всячески уклоняться от наказаний и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд и он исправится".
– Значит, вы за попустительство? – скептически произнесла мисс Бао.
Чан вставил:
– Мен Убо спросил о почтительности к родителям. Учитель ответил: "Родители всегда печалятся, когда их дети болеют". Однако Учитель не говорил о битье палками.
Поделиться книгой: