Не дом, а игрушечка !

- Это вы? - тихо проговорил Порфирий, бросаясь к ней из-за куста и схватив ее за руку.

Сашенька долго не могла перевести духу.

- Чего ж вы испугались?

- Так, что-то страшно, - проговорила Сашенька.

- Страшно? Отчего?

- Так.

- А я ждал-ждал, ждал-ждал.

Держа друг друга за руку, они присели на дерновую скамью и долго молча всматривались друг в друга с каким-то радостным чувством.

- Ах, как хорошо мне с вами! - сказал Порфирий.

- Ах, и мне как хорошо! - произнесла Сашенька, приклонясь на плечо Порфирия.

Высвободив руку из бабушкина салопа, который был на нем, он обнял Сашеньку, приложил свою щеку к ее горячему лицу и поцеловал ее.

- Ах, если б всякий день нам быть вместе!

- Дедушка меня никуда не пускает, - сказала Сашенька, вздохнув.

- Экой какой! И меня бабушка никуда без себя не пускает.

- Экая какая!

- Да, ей-богу, это скучно!.. Вот с вами как бы мне весело было.

- И мне, - произнесла тихо Сашенька.

И они обнялись.

- Как вас зовут?

- Сашенькой. А вас?

- Меня зовут Порфирием.

- Как же это так? Такой святой нет у дедушки в календаре, - сказала Сашенька, которая и по дедушкину календарю, и по напоминанью няни знала наизусть всех святых и все праздники.

- Как нет? - отвечал Порфирий. - Нет есть; у бабушки в святцах есть. Мои именины 26 февраля, в день святого отца Порфирия архиепископа. И дедушка у меня был Порфирий.

- Мужское имя!

- А какое же? Что я, девушка, что ли? Я не девушка.

- Ах, боже мой! - вскрикнула с невольным чувством испуга Сашенька, отклоняясь вдруг от плеча Порфирия.

- Что такое? Чего вы испугались? - спросил Порфирий, осматриваясь кругом. - Какие вы боязливые... Не бойтесь!.

- Пустите, - проговорила Сашенька.

- Куда, Сашенька? Нет, не уходи, пожалуйста!

- Пустите, пустите! - проговорила Сашенька, и, вырвавшись из рук Порфирия, она быстро побежала вон из саду.

- Сашенька! дружок! послушай! - крикнул вслед ей Порфирий. Но Сашенька уже дома, испуганная, взволнованная.

IV

На другой день няня, удивляясь, что барышня заспалась, вошла в ее комнату. Сашенька, вместо спокойного сна, лежала в какой-то болезненной забывчивости, лицо ее горит, дыхание тяжко.

Няня перепугалась; не горячка ли, подумала она. Но Сашенька очнулась, и пылкий жар лица заменила вдруг бледность, живой взор стал томен, и все она как будто чего-то ищет и не находит.

Когда в мезонине соседнего дома раздается напев ее песни, Сашеньку бросит в огонь; как испуганная, она вскочит с места и не знает, куда ей идти.

Так прошло несколько времени. А между тем старушка, бабушка Порфирия, отдала богу душу. Она водила его с собою только в храм божий да к своим старым знакомым обвязанного, окутанного. Теперь он свободен, хозяин дома, а располагать собою не умеет, его понятия обо всем - еще детские понятия.

Привычка к безусловной покорности бабушке передала его в распоряжение дядьке Семену и бабушкиной ключнице Дарье. Старая Дарья видела в нем еще ребенка и хотела водить его как ребенка, по обычаю бабушки; но Семен твердил ему по-свойски:

- Что вы, сударь, бабитесь, стыдно! И то бабушка-то вас продержала в пеленках, покуда все невесты ваши замуж повышли!

Слова Семена быстро подействовали на молодого человека, и он приосанился, как будто вдруг подрос. С потерею детских чувств исчезло в нем и страстное желание познакомиться с хорошеньким соседом. Он перестал напевать заунывную песенку Сашеньки.

По завещанию бабушки ему следовало навестить одного из дальних родственников, который обещался определить его на службу.

Вот Порфирий и собрался к нему. Семен, сходив за извозчиком, начал одевать своего молоденького барина и, по обычаю, разговаривать сам с собою:

- Эка, ей-богу, кажется, живые люди, а похлопотать о похоронах некому.

- О каких похоронах? - спросил Порфирий.

- Да вот в соседском доме старик-то умер, а кругом-то его кто?

Молоденькая барышня-внучка, да дура старая баба, да старый хрен слуга; туда же в гроб глядит.

- Где это, где? В каком соседском доме?

- Да вот рядом, через забор. Что за внучка-то, что за девочка, ах ты господи!

- Тут рядом? с мезонином-то? Какая же внучка? У этого старика молоденький внук.

- Вот! Я своими глазами видел барышню. Что это за раскрасавица такая!.. Плачет!..

- Семен, пойдем посмотрим, - прервал Порфирий, - сделай милость, пойдем!

- Да пойдемте, пойдем, отчего ж не сходить. Оно, по соседству, следовало бы и помочь в чем-нибудь. Барышня-то молодая, а крутом-то ее что?

Порфирий схватил шляпу и побежал. Семен за ним, на соседний двор.

Сквозь толпу гробовщиков, стоявших в передней, трудно уже было пробраться. Ни в одном роде торговли нет такого соперничества и перебою. Старый Борис, отирая слезу, бранился с ними.

- Что, брат, что просят? - спросил его Семен.

- Пятьсот рублей за гроб! Мошенники!

- Не за гроб, сударь, а за покрышку, дроги и мало ли что.

- Ты молчи, воронье чутье! Барин только что заболел, а уж эта рыжая борода приходил сюда рекомендоваться! И имя узнал! Прошу, говорит, Борис Гаврилыч, не оставить своими милостями:

барин умрет, так уж мы, говорит, поставим знатный гроб, и покрышку, и все что следует... Ах ты, чертова пасть! Пошел вон!

Между тем как Семен помог старому Борису уладить торг насчет длинного ящика, Порфирий вошел в комнату, где лежал покойник. Он не обратил внимания ни на покойника, ни на толпу любопытных, вымерявших глазами длину умершего; все внимание его вдруг поглотилось наружностию девушки в черном платье, которая стояла подле стола, приклонясь на плечо старой женщины.

Слезы катились из ее глаз.

Сердце Порфирия забилось как будто от испуга. Он не верил глазам своим: лицо так знакомо, это Сашенька... Нет, это, верно, его сестра... Она нежнее, белее его, у ней чернее глазки, думал он.

И взор его оцепенел на ней.

- Барышне-то дурно, водицы надо... постой, я принесу, - сказал какой-то неизвестный человек с растрепанными волосами, в стареньком сюртучишке, пробираясь в другую комнату.

- Куда! - крикнула няня. - О господи, и присмотреть-то некому!.. Постойте, барышня...

И она бросилась за заботливым незнакомцем.

Сашенька пошатнулась от порыва няни. Порфирий успел ее поддержать. Она взглянула на него, и все чувства ее как будто замерли, голова приклонилась к плечу молодого человека.

- Не троньте! Извольте идти отсюда! А не то здкричу! - раздался голос няни из другой комнаты.

- Что ж... я ничего.... я прислужиться хотел... водицы подать.. говорил, пошатываясь, неизвестный, выходя из дверей.

- Вишь, нашел водицу на гвозде! Пошли-те вон отсюда!

- Что ж... пойду... Я вашему же покойнику, поклониться хотел... последний долг отдать...

- Да, да, знаем мы вас! - продолжала няня. - Спасибо, батюшка, что поддержал барышню мою, - сказала она Порфирию.

- Позвольте мне принять участие в вашем горе и помочь вам распорядиться, - сказал Порфирий Сашеньке, когда она очнулась и стыдливо отклонилась от него к няне.

- А вы кто такой, батюшка? - спросила няня.

- Я сосед ваш. Если угодно, я и мой человек к вашим услугам...

Вы можете положиться.

- Да вот бы надо было послать кого-нибудь на кладбище, заказать могилу.

- Я сам съезжу, - вызвался Порфирий и, поручив Семена в распоряжение Сашеньки, отправился на кладбище. Приехав на ниву божью, он долго ходил между могил, не встречая.никого, покуда не увидел выходящего из ворот дома старика священника.

- Где мне, батюшка, отыскать тут могильщиков? - спросил его Порфирий.

- Что вам, могилку, что ли? - сказал священник.

- Да, батюшка, не знаю, к кому обратиться.

- Могилку? хорошо, хорошо, доброе дело, мы очень рады, пойдемте... Чай, выберете место, а то у нас и готовые есть.

- Это все. равно, я думаю.

- Все равно: здесь славные места, славные места! Сухие, грунт песчаный... Эй! Ферапонт!.. Где ты?

- Здесь, - отозвался могильщик из глубины могилы, которую он рыл.

- Что, это заказная или так, на случай? - спросил священник.

- Заказная.

- Так вот и господину-то выройте могилку.

- Ладно. Младенцу, верно?

- Нет, старику, - отвечал Порфирий.

- Так бы уж и говорили. Ладно.

Заказав могилку, Порфирий отправился назад. Истомленная бессонными ночами во время болезни дедушки, Сашенька заснула.

Но за нее было уже кому хлопотать. Порфирий обо всем озаботился и, провожая покойника, шел рядом с его внучкой, Когда опустили гроб в-могилу, Сашенька, почти без чувств, упала к нему на руки.

- Это, верно, жених ее, - говорили в толпе народа, собравшегося около могилы, - вот парочка.

И Порфирдй и Сашенька это слышали.

Порфирий проводил ее до дому и хотел проститься.

- Куда ж вы? - сказала она ему.

Порфирий вошел в дом.

Сели и молчат, бояться даже смотреть друг на друга...

Посидев немного, Порфирий встал.

- Куда же вы? - повторила Сашенька.